Глава 3914. Яд. Часть 1 •
Лит сидел в Хранилище Стихий, пока Бодрость почти перестала действовать, и всё же за все старания заполнил лишь половину резервуара. Он так устал, что поел в своей комнате и сразу же лёг спать.
Баба Яга, Квилла, Фалуэль, Калла и Фрия тем временем изучали показания лазарета и обсуждали возможные методы лечения Зорет. Для наблюдения за состоянием Теневого Дракона и сбора данных хватило бы одного человека, но при столь ограниченном времени каждая секунда имела значение.
Зорет не покидала свою комнату, даже ради еды. Она заметила, как Солус напрягается каждый раз, когда Байтра говорит или приближается слишком близко. Кроме того, Зорет не могла выносить обеспокоенных взглядов детей.
— Если я должна умереть, пусть они запомнят меня сильной и несокрушимой тётей Зорет, Теневым Драконом, который катал их на спине. А не слабым, сломанным жалким существом, в которое я превратилась, — сказала она, когда Байтра спросила, почему та отказалась прийти на ужин.
— К тому же я слишком опасна, чтобы находиться рядом с детьми, — Зорет залпом осушила бокал Красного Дракона, чтобы заглушить боль. — Искра Хаоса — и они мертвы. Искра Тления — и они превратятся в стариков, если повезёт.
— Или же снова руку сведет судорога и раздавлю их, как насекомых. — Теневая Драконица вытянула ладони, пытаясь удержать их неподвижно, но даже с мощным алкоголем, текущим по венам, руки всё равно дрожали.
— И всё же, по-моему, сидение взаперти тебе не на пользу, Зор, — сказала Байтра, кормя жену ложкой блюд, сжатых до карманного размера. — Солнце уменьшило бы твой аппетит, а красота пустыни помогла бы расслабиться.
— Помни, что говорил Мастер. Настрой пациента влияет на шансы успешного лечения.
— Пожалуйста, — Зорет усмехнулась, боль терзала её разум не меньше тела. — Солнце подпитывает Хаос и ещё сильнее рушит мою жизнь теперь, когда связь с ним нарушена. А красота пустыни меня только разозлит.
— Это не напоминание о том, ради чего я борюсь, а о том, что потеряю навсегда. Со мной покончено, Байт. Ты слышала Бабу Ягу. Даже самое могущественное белое ядро на Могаре не знает, как мне помочь.
— Через пару дней я буду в таком жалком состоянии, что с теплотой вспомню этот момент. Давай признаем, Байт: никто не сможет найти лекарство так быстро, даже Баба Яга с помощью Башни Менадион.
— Я уже мертва, и мы лишь откладываем неизбежное.
— Не говори так! — Райдзю отставила тарелки и крепко обняла Теневую Драконицу, несмотря на жгучие уколы Проклятых Стихий, проступающих на коже. — Даже если всё пойдёт не так, ты можешь снова стать Мерзостью.
— Мастер создаст тебе новое тело, и…
— Нет, Байт. — Зорет приложила пальцы к её губам, заставив замолчать. — Я никогда больше не стану Мерзостью. Я не пожертвую теми, кого придётся убить, чтобы вновь стать Элдричем, и не позволю Мастеру играть жизнями другого племени троллей.
— Не после того, что сделал со мной Раум, — одно лишь произнесение имени Странника заставило глаза Зорет помутнеть, а тело содрогнуться от отвращения. — Пока я была заперта в своём теле, он говорил со мной, Байт.
— Ублюдок не переставал объяснять свои эксперименты своим жестоким, снисходительным тоном, а я была вынуждена слушать. Я видела, что он делал с теми несчастными, кого захватил.
— Я стала одной из них и испытала на себе всё, что мы причиняли другим с тех пор, как присоединились к Мастеру. Раум был чудовищем, Байт, но я не лучше. Я не заслуживаю второго шанса.
— Это неправда! — возразила Байтра. — Лит показал мне, что Раум сделал с тобой. Я знаю, какие у него были планы и амбиции. Он был ничем не похож на нас или Мастера. Да, мы совершали зверства, но все Мерзости делают это.
— Главное — у Раума не было настоящей цели, и он бы никогда не остановился. Всё, что он делал, — попытка оправдать своё существование, стать сильнее Хранителей и доказать, что Могар ошибается.
— Раум придумал весь этот бред об «иллюзии плоти», потому что не мог признать своё безумие, а его последователи лишь поощряли его заблуждения ради выгоды.
— Исследования Мастера, напротив, имеют конкретную цель, и он прекратит убивать, как только добьётся её. Мастеру не нужна сила и не нужно что-то доказывать. Он делает всё ради человечества, чтобы вернуть нас, своих детей, к жизни, Зор.
— Он не хочет создавать новых Мерзостей, а лишь найти способ даровать вечную жизнь достойным. Ты одна из таких, Зор, и я тоже. Подумай, сколько добра мы могли бы сделать, избавившись от страданий, вызванных Хаосом, терзающим наши тела.
— Ты хотела сказать — от последствий наших собственных действий, — покачала головой Зорет. — Я ценю твои чувства, Байт, но послушай себя. Ты называешь резню нормальной и оправдываешь наши версии экспериментов Раума тем, что они «другого вкуса».
— Я должна это делать, Зор. Разве ты позволила бы мне умереть, если бы всё было наоборот? Разве не сказала бы всё, лишь бы я не сдалась? — голос Байтры дрогнул, а по лицу покатились слёзы.
— Ты не такая, как я, Байт, — ответила Зорет. — Ты невинна. Ты не участвовала в бойнях. Ты не несёшь ответственности за то, что сделала Корг, или за то, что творили гоблины, которых ты поглотила. Это вина Мастера.
— С тех пор, как ты родилась в тех шахтах, ты никому не причинила вреда. Ты пряталась и питалась манакристаллами.
— Я напала на Лита и его друзей. Я пыталась их убить, — твёрдо сказала Байтра.
— Только потому, что боялась, что они убьют тебя первой, — ответила Зорет. — Ты была запутавшимся новорождённым существом с разумом, переполненным воспоминаниями массового убийцы. Ты делала то, во что Корг заставила тебя поверить.
— И даже тогда ты могла взорвать шахты — никто бы не выжил и не узнал о тебе. Но ты не сделала этого. Ты уже тогда была лучше, чем Корг, и намного лучше, чем я.
— Как только у тебя появилась возможность читать и учиться, ты расцвела в прекрасную женщину. А я осталась тем же монстром, что и три года назад, Байт. Просто смыла кровь и надела чистую одежду.
Она сделала паузу, собираясь с силами, чтобы быть честной.
— Прости, Байт, но если я умру, я не побегу от шторма, — сказала Зорет. — Я встречу его лицом к лицу, как должна была тысячу лет назад, и приму ту судьбу, что ждёт меня в загробной жизни.
— Если вообще таким, как я, туда позволено попасть. Могар отвернулся от меня, когда я стала Элдричем, и я сомневаюсь, что смерть изменит его мнение.
Баба Яга, Квилла, Фалуэль, Калла и Фрия тем временем изучали показания лазарета и обсуждали возможные методы лечения Зорет. Для наблюдения за состоянием Теневого Дракона и сбора данных хватило бы одного человека, но при столь ограниченном времени каждая секунда имела значение.
Зорет не покидала свою комнату, даже ради еды. Она заметила, как Солус напрягается каждый раз, когда Байтра говорит или приближается слишком близко. Кроме того, Зорет не могла выносить обеспокоенных взглядов детей.
— Если я должна умереть, пусть они запомнят меня сильной и несокрушимой тётей Зорет, Теневым Драконом, который катал их на спине. А не слабым, сломанным жалким существом, в которое я превратилась, — сказала она, когда Байтра спросила, почему та отказалась прийти на ужин.
— К тому же я слишком опасна, чтобы находиться рядом с детьми, — Зорет залпом осушила бокал Красного Дракона, чтобы заглушить боль. — Искра Хаоса — и они мертвы. Искра Тления — и они превратятся в стариков, если повезёт.
— Или же снова руку сведет судорога и раздавлю их, как насекомых. — Теневая Драконица вытянула ладони, пытаясь удержать их неподвижно, но даже с мощным алкоголем, текущим по венам, руки всё равно дрожали.
— И всё же, по-моему, сидение взаперти тебе не на пользу, Зор, — сказала Байтра, кормя жену ложкой блюд, сжатых до карманного размера. — Солнце уменьшило бы твой аппетит, а красота пустыни помогла бы расслабиться.
— Помни, что говорил Мастер. Настрой пациента влияет на шансы успешного лечения.
— Пожалуйста, — Зорет усмехнулась, боль терзала её разум не меньше тела. — Солнце подпитывает Хаос и ещё сильнее рушит мою жизнь теперь, когда связь с ним нарушена. А красота пустыни меня только разозлит.
— Это не напоминание о том, ради чего я борюсь, а о том, что потеряю навсегда. Со мной покончено, Байт. Ты слышала Бабу Ягу. Даже самое могущественное белое ядро на Могаре не знает, как мне помочь.
— Через пару дней я буду в таком жалком состоянии, что с теплотой вспомню этот момент. Давай признаем, Байт: никто не сможет найти лекарство так быстро, даже Баба Яга с помощью Башни Менадион.
— Я уже мертва, и мы лишь откладываем неизбежное.
— Не говори так! — Райдзю отставила тарелки и крепко обняла Теневую Драконицу, несмотря на жгучие уколы Проклятых Стихий, проступающих на коже. — Даже если всё пойдёт не так, ты можешь снова стать Мерзостью.
— Мастер создаст тебе новое тело, и…
— Нет, Байт. — Зорет приложила пальцы к её губам, заставив замолчать. — Я никогда больше не стану Мерзостью. Я не пожертвую теми, кого придётся убить, чтобы вновь стать Элдричем, и не позволю Мастеру играть жизнями другого племени троллей.
— Не после того, что сделал со мной Раум, — одно лишь произнесение имени Странника заставило глаза Зорет помутнеть, а тело содрогнуться от отвращения. — Пока я была заперта в своём теле, он говорил со мной, Байт.
— Ублюдок не переставал объяснять свои эксперименты своим жестоким, снисходительным тоном, а я была вынуждена слушать. Я видела, что он делал с теми несчастными, кого захватил.
— Это неправда! — возразила Байтра. — Лит показал мне, что Раум сделал с тобой. Я знаю, какие у него были планы и амбиции. Он был ничем не похож на нас или Мастера. Да, мы совершали зверства, но все Мерзости делают это.
— Главное — у Раума не было настоящей цели, и он бы никогда не остановился. Всё, что он делал, — попытка оправдать своё существование, стать сильнее Хранителей и доказать, что Могар ошибается.
— Раум придумал весь этот бред об «иллюзии плоти», потому что не мог признать своё безумие, а его последователи лишь поощряли его заблуждения ради выгоды.
— Исследования Мастера, напротив, имеют конкретную цель, и он прекратит убивать, как только добьётся её. Мастеру не нужна сила и не нужно что-то доказывать. Он делает всё ради человечества, чтобы вернуть нас, своих детей, к жизни, Зор.
— Он не хочет создавать новых Мерзостей, а лишь найти способ даровать вечную жизнь достойным. Ты одна из таких, Зор, и я тоже. Подумай, сколько добра мы могли бы сделать, избавившись от страданий, вызванных Хаосом, терзающим наши тела.
— Ты хотела сказать — от последствий наших собственных действий, — покачала головой Зорет. — Я ценю твои чувства, Байт, но послушай себя. Ты называешь резню нормальной и оправдываешь наши версии экспериментов Раума тем, что они «другого вкуса».
— Я должна это делать, Зор. Разве ты позволила бы мне умереть, если бы всё было наоборот? Разве не сказала бы всё, лишь бы я не сдалась? — голос Байтры дрогнул, а по лицу покатились слёзы.
— Ты не такая, как я, Байт, — ответила Зорет. — Ты невинна. Ты не участвовала в бойнях. Ты не несёшь ответственности за то, что сделала Корг, или за то, что творили гоблины, которых ты поглотила. Это вина Мастера.
— С тех пор, как ты родилась в тех шахтах, ты никому не причинила вреда. Ты пряталась и питалась манакристаллами.
— Я напала на Лита и его друзей. Я пыталась их убить, — твёрдо сказала Байтра.
— Только потому, что боялась, что они убьют тебя первой, — ответила Зорет. — Ты была запутавшимся новорождённым существом с разумом, переполненным воспоминаниями массового убийцы. Ты делала то, во что Корг заставила тебя поверить.
— И даже тогда ты могла взорвать шахты — никто бы не выжил и не узнал о тебе. Но ты не сделала этого. Ты уже тогда была лучше, чем Корг, и намного лучше, чем я.
— Как только у тебя появилась возможность читать и учиться, ты расцвела в прекрасную женщину. А я осталась тем же монстром, что и три года назад, Байт. Просто смыла кровь и надела чистую одежду.
Она сделала паузу, собираясь с силами, чтобы быть честной.
— Прости, Байт, но если я умру, я не побегу от шторма, — сказала Зорет. — Я встречу его лицом к лицу, как должна была тысячу лет назад, и приму ту судьбу, что ждёт меня в загробной жизни.
— Если вообще таким, как я, туда позволено попасть. Могар отвернулся от меня, когда я стала Элдричем, и я сомневаюсь, что смерть изменит его мнение.
Закладка