Глава 3462. Разделённое безумие. Часть 1 •
— Но открыть канал с Саженцем через сеть может только Мировое Древо. — объяснила Алея. — Сами Саженцы могут общаться лишь с Древом и только если Иггдрасиль разрешит. Всю жизнь они находятся под его надзором, а он использует полученные знания, чтобы выбрать наследника.
— В этот момент возникает особая связь между нынешним и будущим Мировым Древом. Когда Иггдрасиль решает передать эстафету — чаще всего из-за безумия или страха смерти — он передаёт всё своё знание и тем самым запускает превращение Саженца в новое Древо.
— И что нам с этого? — скептически бросила Менадион. — В этом рассказе вообще есть смысл или ты просто любишь звук собственного голоса?
— Конечно есть! Но без контекста я не смогу объяснить нынешнюю ситуацию так, чтобы вы её поняли. — возмутилась Алея.
— Тогда докажи. И покороче. — потребовала Рифа.
[Неужели я и правда так раздражаю, когда увлекаюсь рассказами?] — опешила эльфийка, заметив откровенное раздражение на лице Первой Повелительницы Пламени. Судя по улыбке Камилы, похоже, что да.
— Ладно! — вслух сказала Алея. — Когда ты убил старое Мировое Древо, наследника не было, значит, и особой связи тоже. Все каналы между Иггдрасилем и Саженцами оказались одинаково открыты.
— И что теперь? — пожала плечами Рифа. — Сознание Древа раздробилось между Саженцами. Ну и что? После всего, что эта плесенью пропитанная коряга сделала с Солус, пусть хоть исчезнет навсегда.
— Вы не понимаете, насколько это серьёзно. — парировала Алея. — Мировое Древо знало большинство секретов Могара. Чертежи твоей башни, самые ужасные, но действенные Запретные заклинания.
— И то, что Солус — на самом деле Элфин Менадион, владеющая твоей башней. Иггдрасиль и я присутствовали, когда М’Раэл похитил Солус, а потом Лит слился с ней, помнишь?
— Да чтоб меня! — выругался Лит.
— Вот именно. — кивнула Алея. — Но это ещё не всё. Вместе с осколками знаний и силы раздробились и муки их смерти.
— Что? — переспросила Камила.
— Саженец должен унаследовать только воспоминания Древа. Все эмоции, сожаления, обиды и предубеждения очищаются во время передачи, чтобы новый Иггдрасиль не унаследовал безумие предшественника. Но когда Лит убил Мировое Древо, оно не успело передать знания без чувств. Теперь каждый осколок несёт и часть знаний, и эхо того, что толкнуло их похитить Солус.
Лит поднял руку, но Алея остановила его.
— Подожди, это ещё не всё. Воспоминания, что достались каждому Саженцу, различны, но есть то, что их объединяет. Они помнят момент смерти старого Древа. Это значит, что каждый Саженец теперь ненавидит и боится тебя, Лит.
— Они видят твою ухмылку, когда ты пронзал их мечом, слышат последние слова и чувствуют боль от заклинания «Вымирание», разрывавшего их от корней до листвы.
— И что будет, если в безумии и ненависти Саженцы решат действовать? Если они используют свои знания, чтобы дать силу растительным народам и направить их против тебя?
— Ещё хуже — что если Саженцы предложат помощь Мелну? — продолжила Алея.
— Тогда он сразу получит безумных, но могущественных союзников, готовых стать его Тенями, слугами или как он там их называет. — нахмурился Лит. — И сможет использовать сеть врат растительного народа. Его войска перемещались бы по Гарлену свободно, без всяких следов, ведь растения не ведут журналов.
— Верно. — стиснула виски Алея. — И есть ещё один момент: эльфам нужен Иггдрасиль, чтобы жить и Пробуждаться. К тому же существование Мирового Древа, скорее всего, необходимо для равновесия Могара. Но сомневаюсь, что тебя это волнует.
— Угадала. — кивнул Лит. — Но есть кое-что, что ты скрываешь. Все Летописцы погибли, когда Мировое Древо превратило их в Деревянных Марионеток, а ты так и осталась кандидатом. Откуда тебе всё это известно?
— Разве не очевидно? — фыркнула Алея.
Лит огляделся, но, судя по ошарашенным лицам Камилы, Солус и Рифы, он был не один в недоумении.
[Значит, всё же не так очевидно.] — подумал он.
— Мне рассказал один Саженец. — пояснила Алея. — Бедняга связался со мной через Совет Пробуждённых. Конечно, я сначала не поверила, пока не навестила его и не услышала вещи, которые мог знать только настоящий Иггдрасиль.
— И чего он хотел? — заинтересованно спросила Рифа.
— Он просил связаться с тобой, Лит, и убедить встретиться с ним. Саженец, что управляет корневым городом Эзор, нуждается в тебе.
— Зачем? — нахмурился Лит, вспомнив, как один Саженец в Лореале чуть не убил их всех в погоне за бессмертием.
— Он отказался говорить. Сказал лишь, что если ты согласишься, то получишь способ отследить все остальные осколки. А дальше — решать тебе: возродить род Иггдрасилей или уничтожить его навсегда.
— Мне нужно время всё обдумать и обсудить. — ответил Лит.
— Сколько угодно. — кивнула Алея. — Только помни: Саженцы есть повсюду, и чем дольше ты медлишь, тем выше риск, что они окончательно сойдут с ума и натворят того, о чём мы будем жалеть веками.
Лит перенёс остальных в изолированную комнату и призвал Демонов. Те тут же откликнулись, едва почувствовали зов через чёрные цепи.
Краткий мысленный обмен довёл их до сути.
— Нравится мне это или нет, но придётся идти. — вздохнул Лит. — Вопрос лишь в том, как убедиться, что это не ловушка остатков Мирового Древа, решивших убить меня.
— В этот момент возникает особая связь между нынешним и будущим Мировым Древом. Когда Иггдрасиль решает передать эстафету — чаще всего из-за безумия или страха смерти — он передаёт всё своё знание и тем самым запускает превращение Саженца в новое Древо.
— И что нам с этого? — скептически бросила Менадион. — В этом рассказе вообще есть смысл или ты просто любишь звук собственного голоса?
— Конечно есть! Но без контекста я не смогу объяснить нынешнюю ситуацию так, чтобы вы её поняли. — возмутилась Алея.
— Тогда докажи. И покороче. — потребовала Рифа.
[Неужели я и правда так раздражаю, когда увлекаюсь рассказами?] — опешила эльфийка, заметив откровенное раздражение на лице Первой Повелительницы Пламени. Судя по улыбке Камилы, похоже, что да.
— Ладно! — вслух сказала Алея. — Когда ты убил старое Мировое Древо, наследника не было, значит, и особой связи тоже. Все каналы между Иггдрасилем и Саженцами оказались одинаково открыты.
— И что теперь? — пожала плечами Рифа. — Сознание Древа раздробилось между Саженцами. Ну и что? После всего, что эта плесенью пропитанная коряга сделала с Солус, пусть хоть исчезнет навсегда.
— Вы не понимаете, насколько это серьёзно. — парировала Алея. — Мировое Древо знало большинство секретов Могара. Чертежи твоей башни, самые ужасные, но действенные Запретные заклинания.
— И то, что Солус — на самом деле Элфин Менадион, владеющая твоей башней. Иггдрасиль и я присутствовали, когда М’Раэл похитил Солус, а потом Лит слился с ней, помнишь?
— Да чтоб меня! — выругался Лит.
— Вот именно. — кивнула Алея. — Но это ещё не всё. Вместе с осколками знаний и силы раздробились и муки их смерти.
— Что? — переспросила Камила.
— Саженец должен унаследовать только воспоминания Древа. Все эмоции, сожаления, обиды и предубеждения очищаются во время передачи, чтобы новый Иггдрасиль не унаследовал безумие предшественника. Но когда Лит убил Мировое Древо, оно не успело передать знания без чувств. Теперь каждый осколок несёт и часть знаний, и эхо того, что толкнуло их похитить Солус.
Лит поднял руку, но Алея остановила его.
— Подожди, это ещё не всё. Воспоминания, что достались каждому Саженцу, различны, но есть то, что их объединяет. Они помнят момент смерти старого Древа. Это значит, что каждый Саженец теперь ненавидит и боится тебя, Лит.
— Они видят твою ухмылку, когда ты пронзал их мечом, слышат последние слова и чувствуют боль от заклинания «Вымирание», разрывавшего их от корней до листвы.
— И что будет, если в безумии и ненависти Саженцы решат действовать? Если они используют свои знания, чтобы дать силу растительным народам и направить их против тебя?
— Ещё хуже — что если Саженцы предложат помощь Мелну? — продолжила Алея.
— Тогда он сразу получит безумных, но могущественных союзников, готовых стать его Тенями, слугами или как он там их называет. — нахмурился Лит. — И сможет использовать сеть врат растительного народа. Его войска перемещались бы по Гарлену свободно, без всяких следов, ведь растения не ведут журналов.
— Верно. — стиснула виски Алея. — И есть ещё один момент: эльфам нужен Иггдрасиль, чтобы жить и Пробуждаться. К тому же существование Мирового Древа, скорее всего, необходимо для равновесия Могара. Но сомневаюсь, что тебя это волнует.
— Угадала. — кивнул Лит. — Но есть кое-что, что ты скрываешь. Все Летописцы погибли, когда Мировое Древо превратило их в Деревянных Марионеток, а ты так и осталась кандидатом. Откуда тебе всё это известно?
— Разве не очевидно? — фыркнула Алея.
Лит огляделся, но, судя по ошарашенным лицам Камилы, Солус и Рифы, он был не один в недоумении.
[Значит, всё же не так очевидно.] — подумал он.
— Мне рассказал один Саженец. — пояснила Алея. — Бедняга связался со мной через Совет Пробуждённых. Конечно, я сначала не поверила, пока не навестила его и не услышала вещи, которые мог знать только настоящий Иггдрасиль.
— И чего он хотел? — заинтересованно спросила Рифа.
— Он просил связаться с тобой, Лит, и убедить встретиться с ним. Саженец, что управляет корневым городом Эзор, нуждается в тебе.
— Зачем? — нахмурился Лит, вспомнив, как один Саженец в Лореале чуть не убил их всех в погоне за бессмертием.
— Он отказался говорить. Сказал лишь, что если ты согласишься, то получишь способ отследить все остальные осколки. А дальше — решать тебе: возродить род Иггдрасилей или уничтожить его навсегда.
— Мне нужно время всё обдумать и обсудить. — ответил Лит.
— Сколько угодно. — кивнула Алея. — Только помни: Саженцы есть повсюду, и чем дольше ты медлишь, тем выше риск, что они окончательно сойдут с ума и натворят того, о чём мы будем жалеть веками.
Лит перенёс остальных в изолированную комнату и призвал Демонов. Те тут же откликнулись, едва почувствовали зов через чёрные цепи.
Краткий мысленный обмен довёл их до сути.
— Нравится мне это или нет, но придётся идти. — вздохнул Лит. — Вопрос лишь в том, как убедиться, что это не ловушка остатков Мирового Древа, решивших убить меня.
Закладка