Глава 3146. Истечение. Часть 2 •
Мировое Древо смотрело на Истечение её глазами — и замерло в ужасе.
Комната содержала множество гибридов машины и Кузнечного Искусства, в конструкции которых просматривалось влияние Оди, Артана и многих других прародителей Запретной Магии.
Только всё было гораздо хуже — после того как Менадион вложила туда частицу себя.
Остальные Летописцы тоже замерли, когда их коллегу пронзила слепящая боль. Истечение высасывало из эльфийки кровь, ману, саму её жизненную силу, превращая всё это в подходящее питание для Солус, способное поддерживать её в отсутствие носителя.
Истечение действовало точно, выверенно, забирая лишь столько, сколько нужно для временного восстановления тела Солус до уровня обычного Пробуждённого. Оно не заботилось о боли и о том, как долго будет длиться агония.
Менадион задумывала ручное управление Истечением на случай, если с Элфин что-то случится. Но перед битвой с Байтрой она была вынуждена прописать автоматический протокол «Хищник», и о пощаде уже не могло быть и речи.
Кроме того, она хотела быть уверена: если Райдзю убьёт Рифу и доберётся до Солус, то Четвёртая Повелительница Пламени будет сожалеть об этом до конца своих дней.
Менадион была не целителем, но с момента смерти мужа изучала Запретную Магию — в поисках вдохновения для защиты дочери. А ещё она достаточно долго работала с Бабой Ягой, чтобы понимать, как устроены нежить и Всадники.
Истечение было запретным порождением всего, до чего могла дотянуться Рифа, чтобы обратить смерть вспять — независимо от цены. Единственное, что её волновало, — чтобы плату не пришлось вносить Элфин. И чтобы она была в безопасности.
— Что ты сделала, мама? — пробормотала Солус, заметив в углу визора, что уровень энергии Двигателя медленно, но стабильно растёт.
До получения Ушей максимальный выход составлял 60%, после внедрения рун из Ученических Ушей он поднялся до 80%, как и предсказывали она с Литом.
Но после активации протокола Хищника и Истечения этот показатель достиг 81%, затем 82% и уже 83%.
— Что же ты натворила, Рифа Менадион?! — в голосе Мирового Древа дрожала ярость, мысли были не в силах передать накал эмоций. — Как ты могла пасть так низко, чтобы прибегнуть к Запретной Магии?
— Я знаю, о чём ты сейчас думаешь! — на лице Двигателя появилось голографическое изображение Рифы: маска безумия и гнева.
— Я, Первая Повелительница Пламени, без стыда опустилась до Запретной Магии.
— И знаешь что? Раз ты это видишь, значит, я мертва. И мне плевать на свою репутацию. Плевать на наследие. Единственное, что меня волнует, — это вернуть мою дочь домой.
— Неужели это правда?.. — Иггдрасиль был потрясён.
— Байтра убила Менадион? Это объясняет, как она стала Элдричем. Но почему она работает с...
— Если весь Могар сочтёт меня монстром — пусть идут в загробный мир и жалуются! — запись оборвала Древо на полуслове.
Двигатель расправил руки, и в груди начала скапливаться энергия — но выстрела не последовало. Программа Менадион исходила из того, что она мертва, а башня — завершена. Поэтому были вызваны этажи, которых пока не существовало.
Протокол Хищника интерпретировал это как тяжёлые повреждения, нанесённые Байтрой, — и среагировал соответственно.
— Твою мать! — Мировое Древо не понимало, почему голограмма сорвалась в бешенство, но распознало шквал заклинаний пятого круга изнутри Испытательного Зала башни.
Внутренняя камера была разнесена в щепки, и Иггдрасиль пришлось защищать своих последователей корнями. Он не мог позволить себе потерять ещё Летописцев и дать врагу новую возможность накормить проклятый этаж.
Пусть была захвачена лишь одна эльфийка, но боль, которую она испытывала, ощущали и Летописцы, и Иггдрасиль — это сбивало их с толку.
— Вперёд, милая. Используй Бодрость, — сказала голограмма, подхватив Солус рукой и прижав к груди.
Другой рукой Двигатель рвал всё вокруг. Когти на его ступнях впивались в почву и высасывали из неё все жизненные силы.
Каждый его шаг обращал землю в мёртвую пустошь, а растения — в пепел, как будто рядом прошёлся один из Мерзостей.
Солус не знала, чем может помочь Бодрость без Лита, но доверяла Менадион — пусть даже она сошла с ума. Один вдох — и мана вернулась, а раны начали заживать.
— Что?.. — Солус почувствовала: дело не только в теле.
Трещины в её жизненной силе и ядре маны снова начали срастаться, восстановление пошло дальше.
Солус засосало внутрь Двигателя, но в отличие от эльфийки — не в Истечение, а на управляющий трон Главного Двигателя. От Ушей Менадион и от каменного трона потянулись кабели и сошлись на полпути.
Они подключились к каждой клетке её тела — теперь она могла двигать Двигатель как продолжение самой себя. Перчатки и Рот тоже соединились с троном: первые — для регулировки мощности чар, второй — для управления ими.
Теперь контролировать Двигатель стало невероятно просто — каждая функция отображалась в голографическом интерфейсе перед глазами.
— Прости, что тебе пришлось это увидеть, милая, — голос Менадион звучал с сожалением. — Я ненавижу себя за то, что сделала. Но раз ты жива — значит, оно того стоило.
— Спасибо, мама, — прошептала Солус и запустила Двигатель на полной скорости к выходу, пытаясь сотворить заклинание Уровня Клинка — Гибель.
[Боги... Мы всегда боялись, что сделает Вастор, если с Зинией и детьми что-то случится — и теперь я примерно понимаю, что бы он сделал.]
Она отбросила эту мысль и продолжила вперёд.
Внезапно мощность башни резко упала, и Солус с Двигателем споткнулись от раскалывающей голову боли.
[Чёрт. Даже с протоколом Хищника ярко-синее ядро слишком слабо для Гибели. И без Рагнарёка… что-то было не так. Рун оказалось слишком много — Рот один не справился.]
Солус отменила Гибель и подготовила Уничтожение Сильвервинг и Бастион. Одновременно она приказала Двигателю сотворить два молота Ярости — по одному в каждую руку — и начала крушить всё на пути.
Древесина Иггдрасиля восстанавливалась невероятно быстро, а проход через разрушенные стены был опасен. Лозы и корни пытались остановить Двигатель — и хотя им это не удавалось, они всё же снижали его темп.
[Я терпеливо ждал!] — заорал Иггдрасиль. — [Я пытался быть вежливым! Всё, что случится дальше, на твоей совести, Элфин Менадион.]
Комната содержала множество гибридов машины и Кузнечного Искусства, в конструкции которых просматривалось влияние Оди, Артана и многих других прародителей Запретной Магии.
Только всё было гораздо хуже — после того как Менадион вложила туда частицу себя.
Остальные Летописцы тоже замерли, когда их коллегу пронзила слепящая боль. Истечение высасывало из эльфийки кровь, ману, саму её жизненную силу, превращая всё это в подходящее питание для Солус, способное поддерживать её в отсутствие носителя.
Истечение действовало точно, выверенно, забирая лишь столько, сколько нужно для временного восстановления тела Солус до уровня обычного Пробуждённого. Оно не заботилось о боли и о том, как долго будет длиться агония.
Менадион задумывала ручное управление Истечением на случай, если с Элфин что-то случится. Но перед битвой с Байтрой она была вынуждена прописать автоматический протокол «Хищник», и о пощаде уже не могло быть и речи.
Кроме того, она хотела быть уверена: если Райдзю убьёт Рифу и доберётся до Солус, то Четвёртая Повелительница Пламени будет сожалеть об этом до конца своих дней.
Менадион была не целителем, но с момента смерти мужа изучала Запретную Магию — в поисках вдохновения для защиты дочери. А ещё она достаточно долго работала с Бабой Ягой, чтобы понимать, как устроены нежить и Всадники.
Истечение было запретным порождением всего, до чего могла дотянуться Рифа, чтобы обратить смерть вспять — независимо от цены. Единственное, что её волновало, — чтобы плату не пришлось вносить Элфин. И чтобы она была в безопасности.
— Что ты сделала, мама? — пробормотала Солус, заметив в углу визора, что уровень энергии Двигателя медленно, но стабильно растёт.
До получения Ушей максимальный выход составлял 60%, после внедрения рун из Ученических Ушей он поднялся до 80%, как и предсказывали она с Литом.
Но после активации протокола Хищника и Истечения этот показатель достиг 81%, затем 82% и уже 83%.
— Что же ты натворила, Рифа Менадион?! — в голосе Мирового Древа дрожала ярость, мысли были не в силах передать накал эмоций. — Как ты могла пасть так низко, чтобы прибегнуть к Запретной Магии?
— Я знаю, о чём ты сейчас думаешь! — на лице Двигателя появилось голографическое изображение Рифы: маска безумия и гнева.
— Я, Первая Повелительница Пламени, без стыда опустилась до Запретной Магии.
— И знаешь что? Раз ты это видишь, значит, я мертва. И мне плевать на свою репутацию. Плевать на наследие. Единственное, что меня волнует, — это вернуть мою дочь домой.
— Неужели это правда?.. — Иггдрасиль был потрясён.
— Байтра убила Менадион? Это объясняет, как она стала Элдричем. Но почему она работает с...
— Если весь Могар сочтёт меня монстром — пусть идут в загробный мир и жалуются! — запись оборвала Древо на полуслове.
Двигатель расправил руки, и в груди начала скапливаться энергия — но выстрела не последовало. Программа Менадион исходила из того, что она мертва, а башня — завершена. Поэтому были вызваны этажи, которых пока не существовало.
Протокол Хищника интерпретировал это как тяжёлые повреждения, нанесённые Байтрой, — и среагировал соответственно.
Внутренняя камера была разнесена в щепки, и Иггдрасиль пришлось защищать своих последователей корнями. Он не мог позволить себе потерять ещё Летописцев и дать врагу новую возможность накормить проклятый этаж.
Пусть была захвачена лишь одна эльфийка, но боль, которую она испытывала, ощущали и Летописцы, и Иггдрасиль — это сбивало их с толку.
— Вперёд, милая. Используй Бодрость, — сказала голограмма, подхватив Солус рукой и прижав к груди.
Другой рукой Двигатель рвал всё вокруг. Когти на его ступнях впивались в почву и высасывали из неё все жизненные силы.
Каждый его шаг обращал землю в мёртвую пустошь, а растения — в пепел, как будто рядом прошёлся один из Мерзостей.
Солус не знала, чем может помочь Бодрость без Лита, но доверяла Менадион — пусть даже она сошла с ума. Один вдох — и мана вернулась, а раны начали заживать.
— Что?.. — Солус почувствовала: дело не только в теле.
Трещины в её жизненной силе и ядре маны снова начали срастаться, восстановление пошло дальше.
Солус засосало внутрь Двигателя, но в отличие от эльфийки — не в Истечение, а на управляющий трон Главного Двигателя. От Ушей Менадион и от каменного трона потянулись кабели и сошлись на полпути.
Они подключились к каждой клетке её тела — теперь она могла двигать Двигатель как продолжение самой себя. Перчатки и Рот тоже соединились с троном: первые — для регулировки мощности чар, второй — для управления ими.
Теперь контролировать Двигатель стало невероятно просто — каждая функция отображалась в голографическом интерфейсе перед глазами.
— Прости, что тебе пришлось это увидеть, милая, — голос Менадион звучал с сожалением. — Я ненавижу себя за то, что сделала. Но раз ты жива — значит, оно того стоило.
— Спасибо, мама, — прошептала Солус и запустила Двигатель на полной скорости к выходу, пытаясь сотворить заклинание Уровня Клинка — Гибель.
[Боги... Мы всегда боялись, что сделает Вастор, если с Зинией и детьми что-то случится — и теперь я примерно понимаю, что бы он сделал.]
Она отбросила эту мысль и продолжила вперёд.
Внезапно мощность башни резко упала, и Солус с Двигателем споткнулись от раскалывающей голову боли.
[Чёрт. Даже с протоколом Хищника ярко-синее ядро слишком слабо для Гибели. И без Рагнарёка… что-то было не так. Рун оказалось слишком много — Рот один не справился.]
Солус отменила Гибель и подготовила Уничтожение Сильвервинг и Бастион. Одновременно она приказала Двигателю сотворить два молота Ярости — по одному в каждую руку — и начала крушить всё на пути.
Древесина Иггдрасиля восстанавливалась невероятно быстро, а проход через разрушенные стены был опасен. Лозы и корни пытались остановить Двигатель — и хотя им это не удавалось, они всё же снижали его темп.
[Я терпеливо ждал!] — заорал Иггдрасиль. — [Я пытался быть вежливым! Всё, что случится дальше, на твоей совести, Элфин Менадион.]
Закладка