Глава 2572. Изменившийся человек. Часть 2 •
— Без моего плана чудовища напали бы на нас при первом же виде. У них не было причин доверять кучке незнакомцев, и они бы попытались убить нас, чтобы сохранить местоположение Зелекса в тайне. Диалога бы не случилось — они просто отказались бы слушать.
— Тебе могут не нравиться мои методы, но ты не можешь спорить с результатом.
Камила открыла рот, чтобы что-то сказать, но ничего не смогла вымолвить.
Она знала, сколько людей чудовища убили во время рейдов. Знала, что их тела будут съедены, как мясной скот, уже той же ночью, не оставив ничего, что семьи могли бы похоронить, лишив их даже права на прощание.
Как Констебль, она понимала, что отпустить чудовищ из жалости было бы предательством, которое обернулось бы ещё большим числом жертв. Знала, что Гармонизаторы нельзя было допустить в руки Дворов Нежити.
Важнейшие города Королевства построены над гейзерами маны, и они стали бы лёгкой добычей нежити, если бы артефакт сделал их кровавые ядра совершенными.
Она знала всё это — и всё равно сердце болело за несчастных существ, которых Лит убил, чтобы превратить оставшихся в пешки, добровольно занявших своё место на его доске.
Лит и Камила долго молчали, пока она перебирала в голове другие, более человечные пути начать переговоры с чудовищами. Но, как и все до неё, она не нашла ни одного.
Каждый возможный сценарий, который ей приходил в голову, заканчивался одинаково: полным истреблением детей Глемоса.
Единственным различием между вариантами были количество жертв среди человеческих городов и то, активировали ли чудовища в последний момент механизм самоуничтожения Зелекса.
Без обмана Лита, позволившего завоевать доверие Сайры, наследие кровной линии Тирана было бы утеряно навсегда, а Гаррик, скорее всего, умер бы от голода, ожидая возвращения матери.
Никто бы его не спас — просто потому, что никто бы не знал о его существовании.
— Ты прав. Это действительно как миссия с варгом в Маекоше, только на этот раз ты нашёл решение, — спустя время сказала Камила, и уголки её губ дрогнули в слабой улыбке.
— Ты действительно изменился, и я горжусь тем, как сильно. Ты прошёл долгий путь от сломанного человека, который прибыл на Могар и не мог отпустить смерть брата.
— Мне приятно видеть, что ты не позволил новым ранам загноиться, а извлёк из них урок и нашёл способ не допустить новой бойни, как с варгом.
— То, насколько ты сопереживаешь чувствам Морока к Гаррику, доказывает: ты больше не мстишь за Карла. Ты чтешь его память. Но... — она замолчала, боясь, что, озвучив следующие слова, сделает их правдой.
— Но что? — спросил Лит.
— Но ты не можешь отрицать, что, увидев боль и страдания народа Зелекса, ты не почувствовал к ним сострадания — ты увидел только слабость, которую можно использовать. Ты вновь стал тем сломанным человеком, вернувшись к старым привычкам в поиске ответа.
— И даже сейчас, твоё отсутствие раскаяния пугает меня. Я боюсь, что однажды ты погрузишься в бездну так глубоко, что даже если вернёшься живым, того, кого я люблю, уже не будет, — она погладила его лицо, полная тревоги.
— Не волнуйся. Я не вернулся назад, — он взял её за руку, крепко и нежно. — Я чувствую груз жизней, которые отнял, и понимаю последствия своих поступков. Именно поэтому я рассказываю тебе всё это.
— Мне нужна ты, чтобы не дать мне забыться. Чтобы напоминала, что я больше не сражаюсь из ненависти к тем, кто передо мной. Я сражаюсь из любви к тем, кто за моей спиной. Ради них я готов нести это бремя.
— Для меня это ничем не отличается от тех времён, когда во время Войны Грифонов мне пришлось причинять вред мирным жителям, пытаясь спасти Флорию. Я не жалею об этом, но и не отнёсся к этим жизням легкомысленно.
Камила кивнула, вспомнив, как смерть их подруги чуть не сломила Лита под гнётом горя и вины. Боль от утраты Флории и осознание того, что он убил сотни, если не тысячи, напрасно — это груз, который он всё ещё несёт.
И груз, с которым Камила изо всех сил старается помочь ему справиться. Она знала, что война — дело кровавое, и только дурак мог бы думать, что подвиги в хрониках на самом деле не были мясорубкой.
Для неё те смерти были оправданы — противники, с которыми Лит сражался, стремясь вырвать дорогую подругу из лап мучений Массива Артана. А вот убийство детей Глемоса казалось просто жестокостью.
Да, они устроили бойню во время рейдов, но, услышав их историю, они больше напоминали невежественных детских солдат, сражавшихся лишь потому, что не знали, что ещё делать, чтобы не умереть от голода.
— Я верю тебе. Спасибо, что сказал правду и открылся мне. Если я могу чем-то помочь — просто скажи, — Камила поцеловала его руку.
— Есть одна вещь, — вздохнул Лит, взгляд его метался по комнате, скользя по вещам, приготовленным для Элизии, в поисках сил. — Я не знаю, как всё обернётся, если чудовища раскусят нашу уловку.
— Даже если нет, нет никакой гарантии, что переговоры не провалятся. А тогда нам придётся истребить всех, чтобы Дворы Нежити не получили Гармонизаторы.
— Если дойдёт до этого, Сайра может выбрать смерть и активировать механизм самоуничтожения, чтобы унести с собой как можно больше врагов.
— И что ты хочешь, чтобы я сделала? — спросила Камила.
— Пойти с вами, чтобы воспользоваться защитой Хранителей? Или поговорить с Сайрой от матери к матери?
— Хранители не позволят тебе пойти. И даже если бы позволили — они просто защищали бы тебя, — покачал головой Лит.
— Они много раз давали понять, что ты — не оружие. Они не дадут тебе сознательно подвергать Элизию опасности, чтобы использовать их клятву.
— И потом, если бы хватило простой беседы между матерями, думаю, у Фалюэль опыта чуть больше, — он усмехнулся. — Я хочу попросить у тебя разрешения раскрыть Мороку существование Башни.
— Почему ты хочешь сделать это сейчас? И зачем тебе моё разрешение? — Камила наклонила голову, сбитая с толку.
— Потому что тогда он сможет дать сигнал Риле, чтобы та вывела Гаррика наружу, и я смогу телепортировать всех к другому гейзеру, если всё пойдёт наперекосяк, — ответил Лит.
— Башня — единственная надежда Гаррика обрести совершенную жизненную силу.
— Если он хоть на минуту покинет гейзер маны, всё, что сделала Рила, все её жертвы окажутся напрасными. Башня не поддаётся пространственному сжатию, потому что её Телепорт сродни магии слияния.
— Тебе могут не нравиться мои методы, но ты не можешь спорить с результатом.
Камила открыла рот, чтобы что-то сказать, но ничего не смогла вымолвить.
Она знала, сколько людей чудовища убили во время рейдов. Знала, что их тела будут съедены, как мясной скот, уже той же ночью, не оставив ничего, что семьи могли бы похоронить, лишив их даже права на прощание.
Как Констебль, она понимала, что отпустить чудовищ из жалости было бы предательством, которое обернулось бы ещё большим числом жертв. Знала, что Гармонизаторы нельзя было допустить в руки Дворов Нежити.
Важнейшие города Королевства построены над гейзерами маны, и они стали бы лёгкой добычей нежити, если бы артефакт сделал их кровавые ядра совершенными.
Она знала всё это — и всё равно сердце болело за несчастных существ, которых Лит убил, чтобы превратить оставшихся в пешки, добровольно занявших своё место на его доске.
Лит и Камила долго молчали, пока она перебирала в голове другие, более человечные пути начать переговоры с чудовищами. Но, как и все до неё, она не нашла ни одного.
Каждый возможный сценарий, который ей приходил в голову, заканчивался одинаково: полным истреблением детей Глемоса.
Единственным различием между вариантами были количество жертв среди человеческих городов и то, активировали ли чудовища в последний момент механизм самоуничтожения Зелекса.
Без обмана Лита, позволившего завоевать доверие Сайры, наследие кровной линии Тирана было бы утеряно навсегда, а Гаррик, скорее всего, умер бы от голода, ожидая возвращения матери.
Никто бы его не спас — просто потому, что никто бы не знал о его существовании.
— Ты прав. Это действительно как миссия с варгом в Маекоше, только на этот раз ты нашёл решение, — спустя время сказала Камила, и уголки её губ дрогнули в слабой улыбке.
— Ты действительно изменился, и я горжусь тем, как сильно. Ты прошёл долгий путь от сломанного человека, который прибыл на Могар и не мог отпустить смерть брата.
— Мне приятно видеть, что ты не позволил новым ранам загноиться, а извлёк из них урок и нашёл способ не допустить новой бойни, как с варгом.
— То, насколько ты сопереживаешь чувствам Морока к Гаррику, доказывает: ты больше не мстишь за Карла. Ты чтешь его память. Но... — она замолчала, боясь, что, озвучив следующие слова, сделает их правдой.
— Но что? — спросил Лит.
— Но ты не можешь отрицать, что, увидев боль и страдания народа Зелекса, ты не почувствовал к ним сострадания — ты увидел только слабость, которую можно использовать. Ты вновь стал тем сломанным человеком, вернувшись к старым привычкам в поиске ответа.
— И даже сейчас, твоё отсутствие раскаяния пугает меня. Я боюсь, что однажды ты погрузишься в бездну так глубоко, что даже если вернёшься живым, того, кого я люблю, уже не будет, — она погладила его лицо, полная тревоги.
— Не волнуйся. Я не вернулся назад, — он взял её за руку, крепко и нежно. — Я чувствую груз жизней, которые отнял, и понимаю последствия своих поступков. Именно поэтому я рассказываю тебе всё это.
— Мне нужна ты, чтобы не дать мне забыться. Чтобы напоминала, что я больше не сражаюсь из ненависти к тем, кто передо мной. Я сражаюсь из любви к тем, кто за моей спиной. Ради них я готов нести это бремя.
— Для меня это ничем не отличается от тех времён, когда во время Войны Грифонов мне пришлось причинять вред мирным жителям, пытаясь спасти Флорию. Я не жалею об этом, но и не отнёсся к этим жизням легкомысленно.
Камила кивнула, вспомнив, как смерть их подруги чуть не сломила Лита под гнётом горя и вины. Боль от утраты Флории и осознание того, что он убил сотни, если не тысячи, напрасно — это груз, который он всё ещё несёт.
И груз, с которым Камила изо всех сил старается помочь ему справиться. Она знала, что война — дело кровавое, и только дурак мог бы думать, что подвиги в хрониках на самом деле не были мясорубкой.
Для неё те смерти были оправданы — противники, с которыми Лит сражался, стремясь вырвать дорогую подругу из лап мучений Массива Артана. А вот убийство детей Глемоса казалось просто жестокостью.
Да, они устроили бойню во время рейдов, но, услышав их историю, они больше напоминали невежественных детских солдат, сражавшихся лишь потому, что не знали, что ещё делать, чтобы не умереть от голода.
— Я верю тебе. Спасибо, что сказал правду и открылся мне. Если я могу чем-то помочь — просто скажи, — Камила поцеловала его руку.
— Есть одна вещь, — вздохнул Лит, взгляд его метался по комнате, скользя по вещам, приготовленным для Элизии, в поисках сил. — Я не знаю, как всё обернётся, если чудовища раскусят нашу уловку.
— Даже если нет, нет никакой гарантии, что переговоры не провалятся. А тогда нам придётся истребить всех, чтобы Дворы Нежити не получили Гармонизаторы.
— Если дойдёт до этого, Сайра может выбрать смерть и активировать механизм самоуничтожения, чтобы унести с собой как можно больше врагов.
— И что ты хочешь, чтобы я сделала? — спросила Камила.
— Пойти с вами, чтобы воспользоваться защитой Хранителей? Или поговорить с Сайрой от матери к матери?
— Хранители не позволят тебе пойти. И даже если бы позволили — они просто защищали бы тебя, — покачал головой Лит.
— Они много раз давали понять, что ты — не оружие. Они не дадут тебе сознательно подвергать Элизию опасности, чтобы использовать их клятву.
— И потом, если бы хватило простой беседы между матерями, думаю, у Фалюэль опыта чуть больше, — он усмехнулся. — Я хочу попросить у тебя разрешения раскрыть Мороку существование Башни.
— Почему ты хочешь сделать это сейчас? И зачем тебе моё разрешение? — Камила наклонила голову, сбитая с толку.
— Потому что тогда он сможет дать сигнал Риле, чтобы та вывела Гаррика наружу, и я смогу телепортировать всех к другому гейзеру, если всё пойдёт наперекосяк, — ответил Лит.
— Башня — единственная надежда Гаррика обрести совершенную жизненную силу.
— Если он хоть на минуту покинет гейзер маны, всё, что сделала Рила, все её жертвы окажутся напрасными. Башня не поддаётся пространственному сжатию, потому что её Телепорт сродни магии слияния.
Закладка