Глава 2437. Раненая гордость. Часть 1 •
— Ночь плевать хотела на судьбу других живых реликвий. Она втягивает братьев и сестёр в собственные авантюры, чтобы добиться своей цели, а ты ведёшься на её уловки, как дурак.
— Подумай сам. Она настраивает тебя против Верхена, чтобы ты либо убил его за неё, либо чтобы, изучив твоё поражение, она могла лучше понять его силу. Как ни закончится бой — выиграет Ночь, а проиграешь ты, — Заря сделала шаг вперёд и протянула ему руку.
— Хочешь победить — держись подальше. Скажи, где она, и я сама с ней разберусь.
— Не могу, — Виндфелл покачал головой, опустив взгляд. — Просто не могу.
— Что она тебе пообещала? — Всадница знала его достаточно хорошо, чтобы понять: он знал о замыслах Ночи с самого начала. Иначе его гордость воина никогда бы не позволила ему быть для кого-то инструментом. Только если цена была слишком высокой.
— Дело не только в этом. Я правда не знаю, где она. Ночь связалась с нами по защищённому каналу. Когда мы отследили сигнал, она уже ушла, — сжал он в кулаке свитки.
— Потому что если бы нашли, ты бы использовал материнское заклинание, чтобы парализовать её, — догадалась Заря. — А потом?
— Потом мы бы её изучили. Раскрыли бы тайну Всадников: как они усиливаются без потери личности. Тогда нам больше не пришлось бы прятаться, словно крысам. Мы снова могли бы следовать воле наших создателей!
Он с отвращением уставился на поверхность своего металлического тела, ненавидя древние руны, устаревшие ещё до основания Королевства. Один яростный взмах — и стена из кирпича рассыпалась, будто была из бумаги. Но это лишь усилило его ярость.
Когда-то это считалось чудом. Теперь любой приличный зачарованный клинок может то же самое.
Мастер меча и кузнечного дела Эльмонт Тарак буквально вложил душу в своё последнее творение. Он прожил долгую жизнь, но так и не нашёл ученика, достойного передать ему знания. Он верил, что покорил магию и кузнечное дело. Что достиг вершины и его уровень можно только повторить, но не превзойти.
Чтобы его искусство не умерло с ним, он обратился к Запретной магии. Жертв было много, но умирающему было нечего терять, а Совет Пробуждённых — не в приоритете. Он считал: цель оправдывает средства. Его шедевр должен был стать наследником.
Со временем Виндфелл должен был найти достойного владельца и продолжить дело мастера. Могар должен был стать лучше, и ради этого, по мнению Тарака, стоило пожертвовать парой «ничтожных» жизней.
На момент создания Виндфелл был самым мощным оружием на Могаре, уступая разве что артефактам Хранителей и потерянным городам. Но сам Тарак считал своё творение непревзойдённым, ведь Хранители — обманщики, а города — громоздкие инструменты.
Виндфелл мог свободно передвигаться по Могару в поисках достойного. Внутри клинка — всё, что знал Тарак о магии, ковке и фехтовании. Но он просчитался: проклятый клинок разделял взгляд создателя и считал себя идеалом.
Он находил в каждом кандидате изъян и переделывал их в копию Тарака — даже нынешний носитель носил те же шрамы. Их можно было исцелить, но Тарак считал их знаком чести.
Но реальность не щадит амбиций. Искусства развивались. Руны Менадион, Сильвервинг и Байтры сузили пропасть между обычным оружием и Виндфеллом. И теперь клинок больше зависел от носителя, чем когда-либо.
Если раньше он мог сделать из фермера воина за месяцы, то теперь без таланта и силы — провал. Несколькими хозяевами уже пришлось пожертвовать, чтобы выжить самому. А теперь — он в бегах. Легенда о непобедимости стала шуткой, даже для него самого. Это ранило его гордость и вело к отчаянию.
[Создатель был дураком! Потерянные города пусть и неуклюжи, но, используя силу источников и души, могут расти бесконечно. Их чары устаревали, как и мои, но мощь всё росла. Именно поэтому их никто и не решается уничтожить.]
— Подумай сам. Она настраивает тебя против Верхена, чтобы ты либо убил его за неё, либо чтобы, изучив твоё поражение, она могла лучше понять его силу. Как ни закончится бой — выиграет Ночь, а проиграешь ты, — Заря сделала шаг вперёд и протянула ему руку.
— Хочешь победить — держись подальше. Скажи, где она, и я сама с ней разберусь.
— Не могу, — Виндфелл покачал головой, опустив взгляд. — Просто не могу.
— Что она тебе пообещала? — Всадница знала его достаточно хорошо, чтобы понять: он знал о замыслах Ночи с самого начала. Иначе его гордость воина никогда бы не позволила ему быть для кого-то инструментом. Только если цена была слишком высокой.
— Дело не только в этом. Я правда не знаю, где она. Ночь связалась с нами по защищённому каналу. Когда мы отследили сигнал, она уже ушла, — сжал он в кулаке свитки.
— Потому что если бы нашли, ты бы использовал материнское заклинание, чтобы парализовать её, — догадалась Заря. — А потом?
— Потом мы бы её изучили. Раскрыли бы тайну Всадников: как они усиливаются без потери личности. Тогда нам больше не пришлось бы прятаться, словно крысам. Мы снова могли бы следовать воле наших создателей!
Он с отвращением уставился на поверхность своего металлического тела, ненавидя древние руны, устаревшие ещё до основания Королевства. Один яростный взмах — и стена из кирпича рассыпалась, будто была из бумаги. Но это лишь усилило его ярость.
Когда-то это считалось чудом. Теперь любой приличный зачарованный клинок может то же самое.
Мастер меча и кузнечного дела Эльмонт Тарак буквально вложил душу в своё последнее творение. Он прожил долгую жизнь, но так и не нашёл ученика, достойного передать ему знания. Он верил, что покорил магию и кузнечное дело. Что достиг вершины и его уровень можно только повторить, но не превзойти.
Чтобы его искусство не умерло с ним, он обратился к Запретной магии. Жертв было много, но умирающему было нечего терять, а Совет Пробуждённых — не в приоритете. Он считал: цель оправдывает средства. Его шедевр должен был стать наследником.
Со временем Виндфелл должен был найти достойного владельца и продолжить дело мастера. Могар должен был стать лучше, и ради этого, по мнению Тарака, стоило пожертвовать парой «ничтожных» жизней.
На момент создания Виндфелл был самым мощным оружием на Могаре, уступая разве что артефактам Хранителей и потерянным городам. Но сам Тарак считал своё творение непревзойдённым, ведь Хранители — обманщики, а города — громоздкие инструменты.
Виндфелл мог свободно передвигаться по Могару в поисках достойного. Внутри клинка — всё, что знал Тарак о магии, ковке и фехтовании. Но он просчитался: проклятый клинок разделял взгляд создателя и считал себя идеалом.
Он находил в каждом кандидате изъян и переделывал их в копию Тарака — даже нынешний носитель носил те же шрамы. Их можно было исцелить, но Тарак считал их знаком чести.
Но реальность не щадит амбиций. Искусства развивались. Руны Менадион, Сильвервинг и Байтры сузили пропасть между обычным оружием и Виндфеллом. И теперь клинок больше зависел от носителя, чем когда-либо.
Если раньше он мог сделать из фермера воина за месяцы, то теперь без таланта и силы — провал. Несколькими хозяевами уже пришлось пожертвовать, чтобы выжить самому. А теперь — он в бегах. Легенда о непобедимости стала шуткой, даже для него самого. Это ранило его гордость и вело к отчаянию.
[Создатель был дураком! Потерянные города пусть и неуклюжи, но, используя силу источников и души, могут расти бесконечно. Их чары устаревали, как и мои, но мощь всё росла. Именно поэтому их никто и не решается уничтожить.]
Закладка