Глава 2146. Борьба за Власть. Часть 2 •
Сильфа злобно уставилась на членов Совета, а те лишь пожали плечами. Она и не подозревала, что так же, как трещины в жизненной силе Лита сократили его продолжительность жизни, так и воздействие Запретного Заклинания забирает годы у любого, кто не несёт кровь Артана.
Мерон потерял десятилетие, в то время как Пробуждённые могли бы потерять сотни лет, а то и саму жизнь. У Мерона хотя бы была кровь Валерона и Тирис, делавшая его хоть немного похожим на Артана. У остальных — ничего.
— Я чту вашу жертву, Ваше Величество, но вы недооценили масштаб того, что просите у меня. Обсудим это после испытания, — Лит принял форму Тиамата, затем обнажился и передал всё Камиле.
— Зачем ты это сделал? — удивилась Раагу. — Мы собирались проверить твою сторону Мерзости.
— У меня мало опыта и контроля над ней, — ответил Лит. — Я не хочу повредить снаряжение. И я не собираюсь стоять здесь голым.
— Ты никогда не тренировал свою форму Мерзости? — Сильфа побледнела.
— Не то чтобы я последние годы прохлаждался, — зарычал Тиамат. — Я получил эти силы всего несколько месяцев назад и всё это время сражался за вас. Кроме того, все, кого я встречал, говорили мне держаться подальше от магии Хаоса. Так какой смысл было тренировать форму Мерзости?
[И после случая с Илкой я сам себе не доверяю, обладая этой силой,] — добавил он про себя.
— Он прав. Я ему это запретила, — одновременно сказали Фалуэль и Ксена.
Лит закрыл глаза и сосредоточился на тяжёлой мелодии Пустоты, составлявшей его жизненную силу. Теперь она распространилась и на красные человеческие нити, и на фиолетовые звёзды звериной стороны, но её мелодия была неизменной.
Это был не столько мотив, сколько вопль ярости. Лит сосредоточился на своём прошлом и боли, что она несла, превращаясь во что-то среднее между элдричем и усиленной Мерзостью.
В этой форме Лит всё ещё напоминал Дерека Маккоя, но только те, кто видел его воспоминания о прошлой жизни, могли бы его узнать. Для всех остальных, включая Камилу, он был иным.
Из его лба выросли прямые рога, а от основания черепа — изогнутые, закрывая шею. Мембранные крылья перевернулись в обычное положение, а перьевые исчезли в чёрной массе тела.
На лице открылись семь глаз, каждый — с разным элементальным цветом, а вместе с ними — безгубый белый рот. Рост Лита не изменился, он оставался выше двух метров, и масса тела тоже не возросла.
Форма Мерзости была меньше Тиамата, но энергия, из которой она состояла, была столь плотной, что казалась почти материальной. Хаос, смешанный с тьмой, поглощал свет в зале, отчего чёрные когти и лапы отливали зловещим блеском.
Кольцо Солус скользнуло на палец Камилы, уменьшив её до болезненного размера — от страха и тревоги.
[Что случилось?] — спросила Камила через мысленную связь, зная, что она будет.
[Будь осторожна. Это Лит, но в то же время — не он,] — Солус хорошо помнила, как Пустота пыталась поглотить Лита в доме Хогумов.
Она помнила и все случаи, когда его сторона Мерзости выходила из-под контроля и причиняла ей боль. Это была единственная сторона Лита, на которую она не имела влияния. Она её не боялась, но она ранила её сильнее, чем она готова была признать.
Пустота — это остаток Дерека Маккоя, что перешагнул пространство. Искалеченный фрагмент, живущий в самых тёмных уголках разума Лита. Олицетворение всех травм Дерека, вырвавшихся наружу на Земле после потери всего.
Он жил в Лите, переживал с ним всё, но любые негативные эмоции усиливались во много раз.
На миг все семь глаз побелели — элементальная энергия сменилась Тлением, сдерживающим искру Хаоса внутри тела Тьмы. Пустота огляделась, узнав королей и членов Совета.
Он не питал к ним любви — его пасть скривилась в звериной ухмылке хищника, готового к атаке. Мерзость была не элдричем, но от неё исходила такая жажда убийства, что даже древние Пробуждённые напряглись.
Кроме Камилы, Фалуэль и Ксены, все чувствовали, как этот взгляд скользит по их жизненно важным точкам, ища слабые места в их защитных чарах. Те смотрели в ответ, уже плетя свои сильнейшие заклинания — на случай, если Лит поддастся Хаосу.
Если бы это случилось, даже без снаряжения и с разницей в уровнях, одного Проклятого заклинания хватило бы, чтобы убить любого из них.
— Лит, ты в порядке? — Камила подошла ближе, и цвет вернулся в его глаза, когда он вновь обрёл контроль над телом.
— Не совсем, — ответил он голосом, колеблющимся между Литом и Дереком. — Пожалуйста, держись поблизости, но не заходи в пределы действия массива.
Пока он всё ещё контролировал себя, Лит шагнул внутрь круга, и Мерон активировал массив. В тестовой версии, созданной Вастором, энергия заклинания была видна — все могли наблюдать, как его щупальца нацеливаются на жертву и бросаются вперёд.
Они проникли в Пустоту, пытаясь переписать её мелодию в соответствии с волей Артана. Массив Непоколебимой Верности никогда не сталкивался с такой сложной жизненной силой, но в конце концов даже Тиамат — лишь сумма четырёх рас.
Щупальца света устремились к мана-ядру Пустоты, где человеческая и звериная стороны хранились в чёрной сфере Мерзости. Лит ощутил, как энергия заклинания меняет его суть — и отреагировал крайне агрессивно.
Тьма пожрала золотой свет и перестроилась до изначального состояния. Массив атаковал вновь и вновь, но Пустота уже знала, как обороняться.
Через некоторое время жизненная сила Мерзости начала поглощать чужую магическую подпись и присваивать её себе.
Когда Запретное Заклинание угасло, диагностические массивы в Тронном зале подтвердили: жизненная сила Лита не пострадала. Вспыхнул синий свет.
— Каков вердикт? — голос Мерзости теперь полностью принадлежал Дереку и звучал так же чуждо, как и его облик.
Лит всё ещё держал контроль, но Пустоте происходящее явно не нравилось.
— Всё в порядке, — сказала Сильфа, помогая Мерону сесть и выпить несколько тоников. — Можешь вернуть человеческую форму.
— Думаю, это не лучшая идея, — ответил Лит. Элементальные огни в его глазах постоянно сменяли друг друга, пока Пустота боролась с ним за власть.
— Я не знаю, опасно ли долго сохранять эту форму — для себя и для окружающих. И я не могу рисковать в начале миссии, проверяя границы своих возможностей.
— Справедливо, — кивнула Сильфа, продолжая ухаживать за королём вместе с Фалуэль и Раагу.
Камила смотрела на Лита с тревогой, чувствуя, что с ним что-то не так. Его лицо должно было оставаться чёрным и спокойным, как гладь озера, но вместо этого оно дёргалось и искажалось — словно под поверхностью шла борьба.
И она была права.
Мерон потерял десятилетие, в то время как Пробуждённые могли бы потерять сотни лет, а то и саму жизнь. У Мерона хотя бы была кровь Валерона и Тирис, делавшая его хоть немного похожим на Артана. У остальных — ничего.
— Я чту вашу жертву, Ваше Величество, но вы недооценили масштаб того, что просите у меня. Обсудим это после испытания, — Лит принял форму Тиамата, затем обнажился и передал всё Камиле.
— Зачем ты это сделал? — удивилась Раагу. — Мы собирались проверить твою сторону Мерзости.
— У меня мало опыта и контроля над ней, — ответил Лит. — Я не хочу повредить снаряжение. И я не собираюсь стоять здесь голым.
— Ты никогда не тренировал свою форму Мерзости? — Сильфа побледнела.
— Не то чтобы я последние годы прохлаждался, — зарычал Тиамат. — Я получил эти силы всего несколько месяцев назад и всё это время сражался за вас. Кроме того, все, кого я встречал, говорили мне держаться подальше от магии Хаоса. Так какой смысл было тренировать форму Мерзости?
[И после случая с Илкой я сам себе не доверяю, обладая этой силой,] — добавил он про себя.
— Он прав. Я ему это запретила, — одновременно сказали Фалуэль и Ксена.
Лит закрыл глаза и сосредоточился на тяжёлой мелодии Пустоты, составлявшей его жизненную силу. Теперь она распространилась и на красные человеческие нити, и на фиолетовые звёзды звериной стороны, но её мелодия была неизменной.
Это был не столько мотив, сколько вопль ярости. Лит сосредоточился на своём прошлом и боли, что она несла, превращаясь во что-то среднее между элдричем и усиленной Мерзостью.
В этой форме Лит всё ещё напоминал Дерека Маккоя, но только те, кто видел его воспоминания о прошлой жизни, могли бы его узнать. Для всех остальных, включая Камилу, он был иным.
Из его лба выросли прямые рога, а от основания черепа — изогнутые, закрывая шею. Мембранные крылья перевернулись в обычное положение, а перьевые исчезли в чёрной массе тела.
На лице открылись семь глаз, каждый — с разным элементальным цветом, а вместе с ними — безгубый белый рот. Рост Лита не изменился, он оставался выше двух метров, и масса тела тоже не возросла.
Форма Мерзости была меньше Тиамата, но энергия, из которой она состояла, была столь плотной, что казалась почти материальной. Хаос, смешанный с тьмой, поглощал свет в зале, отчего чёрные когти и лапы отливали зловещим блеском.
Кольцо Солус скользнуло на палец Камилы, уменьшив её до болезненного размера — от страха и тревоги.
[Что случилось?] — спросила Камила через мысленную связь, зная, что она будет.
[Будь осторожна. Это Лит, но в то же время — не он,] — Солус хорошо помнила, как Пустота пыталась поглотить Лита в доме Хогумов.
Она помнила и все случаи, когда его сторона Мерзости выходила из-под контроля и причиняла ей боль. Это была единственная сторона Лита, на которую она не имела влияния. Она её не боялась, но она ранила её сильнее, чем она готова была признать.
Пустота — это остаток Дерека Маккоя, что перешагнул пространство. Искалеченный фрагмент, живущий в самых тёмных уголках разума Лита. Олицетворение всех травм Дерека, вырвавшихся наружу на Земле после потери всего.
Он жил в Лите, переживал с ним всё, но любые негативные эмоции усиливались во много раз.
На миг все семь глаз побелели — элементальная энергия сменилась Тлением, сдерживающим искру Хаоса внутри тела Тьмы. Пустота огляделась, узнав королей и членов Совета.
Он не питал к ним любви — его пасть скривилась в звериной ухмылке хищника, готового к атаке. Мерзость была не элдричем, но от неё исходила такая жажда убийства, что даже древние Пробуждённые напряглись.
Кроме Камилы, Фалуэль и Ксены, все чувствовали, как этот взгляд скользит по их жизненно важным точкам, ища слабые места в их защитных чарах. Те смотрели в ответ, уже плетя свои сильнейшие заклинания — на случай, если Лит поддастся Хаосу.
Если бы это случилось, даже без снаряжения и с разницей в уровнях, одного Проклятого заклинания хватило бы, чтобы убить любого из них.
— Лит, ты в порядке? — Камила подошла ближе, и цвет вернулся в его глаза, когда он вновь обрёл контроль над телом.
— Не совсем, — ответил он голосом, колеблющимся между Литом и Дереком. — Пожалуйста, держись поблизости, но не заходи в пределы действия массива.
Пока он всё ещё контролировал себя, Лит шагнул внутрь круга, и Мерон активировал массив. В тестовой версии, созданной Вастором, энергия заклинания была видна — все могли наблюдать, как его щупальца нацеливаются на жертву и бросаются вперёд.
Они проникли в Пустоту, пытаясь переписать её мелодию в соответствии с волей Артана. Массив Непоколебимой Верности никогда не сталкивался с такой сложной жизненной силой, но в конце концов даже Тиамат — лишь сумма четырёх рас.
Щупальца света устремились к мана-ядру Пустоты, где человеческая и звериная стороны хранились в чёрной сфере Мерзости. Лит ощутил, как энергия заклинания меняет его суть — и отреагировал крайне агрессивно.
Тьма пожрала золотой свет и перестроилась до изначального состояния. Массив атаковал вновь и вновь, но Пустота уже знала, как обороняться.
Через некоторое время жизненная сила Мерзости начала поглощать чужую магическую подпись и присваивать её себе.
Когда Запретное Заклинание угасло, диагностические массивы в Тронном зале подтвердили: жизненная сила Лита не пострадала. Вспыхнул синий свет.
— Каков вердикт? — голос Мерзости теперь полностью принадлежал Дереку и звучал так же чуждо, как и его облик.
Лит всё ещё держал контроль, но Пустоте происходящее явно не нравилось.
— Всё в порядке, — сказала Сильфа, помогая Мерону сесть и выпить несколько тоников. — Можешь вернуть человеческую форму.
— Думаю, это не лучшая идея, — ответил Лит. Элементальные огни в его глазах постоянно сменяли друг друга, пока Пустота боролась с ним за власть.
— Я не знаю, опасно ли долго сохранять эту форму — для себя и для окружающих. И я не могу рисковать в начале миссии, проверяя границы своих возможностей.
— Справедливо, — кивнула Сильфа, продолжая ухаживать за королём вместе с Фалуэль и Раагу.
Камила смотрела на Лита с тревогой, чувствуя, что с ним что-то не так. Его лицо должно было оставаться чёрным и спокойным, как гладь озера, но вместо этого оно дёргалось и искажалось — словно под поверхностью шла борьба.
И она была права.
Закладка