Глава 1904. Монстр, которого ты кормишь. Часть 2 •
— Трион может быть никудышным сыном, но я всё равно его отец! Прежде чем позволить ему остаться, вы должны были спросить моего разрешения! — Рааз снова и снова тыкал пальцем в грудь Лита, не обращая внимания на сломанный ноготь и кровь.
Человек, стоявший перед Литом, больше не был Раазом Верхеном.
Это было раненое животное в его шкуре. Бешеный зверь, готовый укусить любого, кто подойдёт слишком близко, в надежде, что переданная другим болезнь хоть немного облегчит его собственную.
Увидев, как низко пал тот, кого он уважал и любил, Лит почувствовал, как сжалось его сердце. Ему стало мучительно стыдно за то, что он так долго оставлял мать один на один с этим, игнорируя проблему, пока сам наслаждался беззаботной жизнью с Камилой.
[Спасибо. Если бы не ты, я бы позволил всему этому гнить дальше, думая, что отцу просто нужно время. Спасибо, что ты рядом.] — сказал он через мысленную связь, сжимая её руку, пока Рааз изливал свой гнев.
[Вот для чего нужна семья,] — ответила она, крепко сжав его ладонь в ответ.
— Ты прав, папа. Прости, что скрывал это от тебя, — сказал Лит, опустив глаза, как провинившийся ребёнок.
— Вот так-то лучше. А теперь веди этого ублюдка сюда. Я ждал годами, чтобы высказаться, и ни секунды больше ждать не собираюсь! — рявкнул Рааз.
Из левого плеча Лита вырвалось перо, чёрное с красными прожилками, с руной Триона. Её вид пробудил в Раазе нечто глубокое — он инстинктивно узнал руну, в честь которой дал имя сыну.
Но это не принесло ему облегчения. Наоборот, воспоминание о том, как они подбирали для второго ребёнка благозвучное имя, чтобы потом получить от него только боль, лишь усилило ярость Рааза.
Взмахом руки Лит вызвал брата. Тот выглядел как человек — рост 1.65, лицо похоже на отцовское. Он был одет в форму лейтенанта, волосы из теней подстрижены по-военному. Если бы не мерцание чёрного и белого оттенков, трудно было бы поверить, что он мёртв.
— Привет, папа, — сказал он.
— Не смей называть меня папой! — взорвался Рааз. — Ты утратил это право, когда ушёл из дома. Ты всегда был позором для нашей семьи. Мы с матерью были идиотами, что всё равно продолжали тебя любить.
— Думаешь, раз ты умер, теперь всё прощено? Что за один благородный поступок ты заслужил забвение всех своих грехов?
Они были одного роста, но одержимый бешенством Рааз казался выше, а Трион — униженным ребёнком.
— Нет. Я так не думаю, — тихо ответил Трион.
— Вот как! Смерть наконец-то добавила тебе мозгов и сердца! — фыркнул Рааз с ядовитой усмешкой. — Пока ты был жив, ты тратил свою жизнь на саможалость. Ты был таким эгоистом, что никогда не думал о боли, которую причиняешь нам.
— То, что ты спас мать — благородно. Но этого мало и слишком поздно. Легко быть смелым, когда терять нечего. Легко играть в героя, когда ты всего лишь пиявка, питающаяся силой брата!
Рааз ненавидел слово «пиявка» — оно напоминало ему Орпала. Только произнеся его, у него сводило желудок. Но он не мог остановиться. Его ярость требовала расплаты. Слова приносили облегчение.
Теперь он чувствовал себя как Орпал, будто получил контроль. А Трион — это он сам, Рааз. Он слышал, как Элина плачет, видел искажённые мукой лица детей, но ему было всё равно.
Тот Рааз, который был раньше, ужаснулся бы от того, чем стал. Но новый — наслаждался этим чувством. Ему надоело быть жертвой. Он хотел снова управлять своей жизнью. Хотел избавиться от боли, пусть даже ценой других.
— Знаешь что, мелкий ублюдок? С твоим положением есть одно название: поэтическая справедливость. Мы с матерью отдали тебе всё, даже когда у нас ничего не оставалось.
— А ты? Ты всё выкинул. Оттолкнул семью из-за страха прожить жизнь в тени брата.
— И вот куда это тебя привело. Ты — не Трион. Ты — ничто! Просто тень, которая смогла появиться только благодаря милости того, кого ты ненавидел всю свою жизнь!
Он выдохся. После такой тирады Раазу пришлось перевести дух. Он видел, как сильно ранили его слова сына, чувствовал, как яд льётся из него. Но этот яд был сладок.
Сознание, что Триону хуже, чем ему самому, приносило Раазу извращённое утешение.
— Ну и что, господин Праудстар? Что скажешь в своё оправдание? Снова обвиняешь Лита? Или на этот раз решишь, что виноваты мы с матерью, что недостаточно тешили твоё эго? — спросил он, когда тишина стала невыносимой.
— Ты прав, — наконец поднял голову Трион, глядя отцу прямо в глаза.
— Что? — Рааз отступил, будто получил пощёчину.
— Я сказал, ты прав. Я заслужил всё, что со мной случилось. Если честно, думаю, мне ещё слишком легко отделалось, — Трион сжал кулаки, глубоко дыша, чтобы найти силы признать свои ошибки.
— Последние дни, пока я спал в пере Лита, я снова и снова проживал самые счастливые и самые ужасные моменты своей жизни. Это напомнило мне, кто я, что я сделал и почему не могу просто исчезнуть, как жил — как трус.
— Сколько бы раз я ни видел свою жизнь, итог всегда один.
— Все хорошие воспоминания, всё, что даёт мне силы сражаться, связано с тем временем, когда я ещё был частью нашей семьи.
— Даже моя карьера в армии стала возможной только потому, что вы меня кормили и заботились обо мне.
Человек, стоявший перед Литом, больше не был Раазом Верхеном.
Это было раненое животное в его шкуре. Бешеный зверь, готовый укусить любого, кто подойдёт слишком близко, в надежде, что переданная другим болезнь хоть немного облегчит его собственную.
Увидев, как низко пал тот, кого он уважал и любил, Лит почувствовал, как сжалось его сердце. Ему стало мучительно стыдно за то, что он так долго оставлял мать один на один с этим, игнорируя проблему, пока сам наслаждался беззаботной жизнью с Камилой.
[Спасибо. Если бы не ты, я бы позволил всему этому гнить дальше, думая, что отцу просто нужно время. Спасибо, что ты рядом.] — сказал он через мысленную связь, сжимая её руку, пока Рааз изливал свой гнев.
[Вот для чего нужна семья,] — ответила она, крепко сжав его ладонь в ответ.
— Ты прав, папа. Прости, что скрывал это от тебя, — сказал Лит, опустив глаза, как провинившийся ребёнок.
— Вот так-то лучше. А теперь веди этого ублюдка сюда. Я ждал годами, чтобы высказаться, и ни секунды больше ждать не собираюсь! — рявкнул Рааз.
Из левого плеча Лита вырвалось перо, чёрное с красными прожилками, с руной Триона. Её вид пробудил в Раазе нечто глубокое — он инстинктивно узнал руну, в честь которой дал имя сыну.
Но это не принесло ему облегчения. Наоборот, воспоминание о том, как они подбирали для второго ребёнка благозвучное имя, чтобы потом получить от него только боль, лишь усилило ярость Рааза.
Взмахом руки Лит вызвал брата. Тот выглядел как человек — рост 1.65, лицо похоже на отцовское. Он был одет в форму лейтенанта, волосы из теней подстрижены по-военному. Если бы не мерцание чёрного и белого оттенков, трудно было бы поверить, что он мёртв.
— Привет, папа, — сказал он.
— Не смей называть меня папой! — взорвался Рааз. — Ты утратил это право, когда ушёл из дома. Ты всегда был позором для нашей семьи. Мы с матерью были идиотами, что всё равно продолжали тебя любить.
— Думаешь, раз ты умер, теперь всё прощено? Что за один благородный поступок ты заслужил забвение всех своих грехов?
Они были одного роста, но одержимый бешенством Рааз казался выше, а Трион — униженным ребёнком.
— Нет. Я так не думаю, — тихо ответил Трион.
— Вот как! Смерть наконец-то добавила тебе мозгов и сердца! — фыркнул Рааз с ядовитой усмешкой. — Пока ты был жив, ты тратил свою жизнь на саможалость. Ты был таким эгоистом, что никогда не думал о боли, которую причиняешь нам.
Рааз ненавидел слово «пиявка» — оно напоминало ему Орпала. Только произнеся его, у него сводило желудок. Но он не мог остановиться. Его ярость требовала расплаты. Слова приносили облегчение.
Теперь он чувствовал себя как Орпал, будто получил контроль. А Трион — это он сам, Рааз. Он слышал, как Элина плачет, видел искажённые мукой лица детей, но ему было всё равно.
Тот Рааз, который был раньше, ужаснулся бы от того, чем стал. Но новый — наслаждался этим чувством. Ему надоело быть жертвой. Он хотел снова управлять своей жизнью. Хотел избавиться от боли, пусть даже ценой других.
— Знаешь что, мелкий ублюдок? С твоим положением есть одно название: поэтическая справедливость. Мы с матерью отдали тебе всё, даже когда у нас ничего не оставалось.
— А ты? Ты всё выкинул. Оттолкнул семью из-за страха прожить жизнь в тени брата.
— И вот куда это тебя привело. Ты — не Трион. Ты — ничто! Просто тень, которая смогла появиться только благодаря милости того, кого ты ненавидел всю свою жизнь!
Он выдохся. После такой тирады Раазу пришлось перевести дух. Он видел, как сильно ранили его слова сына, чувствовал, как яд льётся из него. Но этот яд был сладок.
Сознание, что Триону хуже, чем ему самому, приносило Раазу извращённое утешение.
— Ну и что, господин Праудстар? Что скажешь в своё оправдание? Снова обвиняешь Лита? Или на этот раз решишь, что виноваты мы с матерью, что недостаточно тешили твоё эго? — спросил он, когда тишина стала невыносимой.
— Ты прав, — наконец поднял голову Трион, глядя отцу прямо в глаза.
— Что? — Рааз отступил, будто получил пощёчину.
— Я сказал, ты прав. Я заслужил всё, что со мной случилось. Если честно, думаю, мне ещё слишком легко отделалось, — Трион сжал кулаки, глубоко дыша, чтобы найти силы признать свои ошибки.
— Последние дни, пока я спал в пере Лита, я снова и снова проживал самые счастливые и самые ужасные моменты своей жизни. Это напомнило мне, кто я, что я сделал и почему не могу просто исчезнуть, как жил — как трус.
— Сколько бы раз я ни видел свою жизнь, итог всегда один.
— Все хорошие воспоминания, всё, что даёт мне силы сражаться, связано с тем временем, когда я ещё был частью нашей семьи.
— Даже моя карьера в армии стала возможной только потому, что вы меня кормили и заботились обо мне.
Закладка