Глава 1429: Внутреннее и внешнее. Часть 1 •
Солус упала на колени, рыдая от унижения. Люди, о встрече с которыми она мечтала всю жизнь, едва знали её имя — и уже осудили, признали недостойной.
Её свет стал фиолетовым, и огни Башни сменили оттенок вместе с ней.
Тиста бросилась к ней, обняла, и Солус прижалась, пряча лицо у неё на плече. Свет этого крошечного создания мерцал с каждым её всхлипом, и семье Верхенов стало стыдно за свою необдуманную вспышку.
[Если она не разлучница, значит мы только что растоптали бедняжку из-за предвзятости], — думала Элина. — [А если она и правда разлучница, то я подыгрываю ей, делая из неё жертву. Я должна сдержаться и довериться сыну.]
[Вот же я дурак], — Рааз переводил взгляд с Лита на Солус. — [Неудивительно, что он не рассказал нам раньше. Он изо всех сил пытался дать понять, как она ему дорога, а мы обращаемся с ней как с мусором.]
[Судя по её слезам, боли в глазах Лита и тревоге Тисты, мне ещё не раз захочется дать себе по голове], — думала Рена. — [Если Лит и Тиста вычеркнут меня из своей жизни из-за моего языка — я себе этого не прощу.]
Они все поняли, что своими словами лишь усилили ту боль, что Лит уже и так нёс.
— Мне очень жаль, что тебе приходится всё это терпеть, Солус, но я ведь предупреждал, что случится, когда другие узнают о тебе, — сказал он, обнимая её и поглаживая по спине. — Наши отношения и правда сбивают с толку.
— Да. Единственный плюс — всё идёт по твоему плану, — прошептала она сквозь слёзы, прижимаясь к друзьям.
Семья ощущала себя не просто неловко — им было стыдно. Казалось, Лит предсказал их реакцию до мелочей, и теперь его решение не знакомить их с Солус раньше выглядело абсолютно оправданным.
И Лит, и Солус прошли через немало страданий. Если он ожидал, что её встретят в штыки, значит он ждал момента, когда удар будет наименее болезненным.
Теперь, когда он был один, Солус больше не казалась угрозой для Камилы. А благодаря почти человеческой внешности, её восприняли как личность, а не как проклятый артефакт, соблазняющий их любимого сына.
— Мам, пап, Рена, сама по себе Башня мага — уже нечто из ряда вон. Но это не просто Башня Менадион. Это дом и тело моей лучшей подруги.
— Я не знакомил вас с ней по множеству причин. И словами не передать ту глубину связи, что между нами, — сказал Лит, помогая Солус подняться.
— Но теперь я умею устанавливать ментальные связи с кем угодно. Я могу показать, а не рассказывать — и вы сами увидите наше прошлое, прежде чем делать выводы.
Он протянул правую руку Раазу, левую — Сентону. Солус взяла Тисту за левую руку, а правую протянула Элине.
Они переглянулись, затем взялись за руки, встав в круг. Лит и Солус заняли противоположные стороны, чтобы уравновесить поток маны.
Нужно было избежать сенсорной перегрузки и отравления маной, которое могла вызвать долгая связь.
К счастью, семья Лита уже знала ключевые события его жизни, даже Сентон — Рена делилась с ним историями ещё до свадьбы, рассказывая о подвигах своего брата.
Литу и Солус оставалось показать лишь скрытые главы — как она помогала ему на охоте, в освоении Пробуждения, в каждом этапе пути, ведущем к тому, кем он стал.
От охоты на кабана до миссии Ларка и битвы с Джакрой — Верхены увидели, как их единение делало невозможное реальным. Именно благодаря ей Лит раз за разом побеждал, вопреки всему.
После рассказа о Лите они показали всё, что знали о прошлом Солус. На этот раз дело было не в том, чтобы Камила приняла её, а в том, чтобы семья поняла — у них много лет была ещё одна, скрытая, родная душа.
Они увидели младенца Солус, смерть её отца, потом и её собственную, а затем — вечное одиночество, в котором она жила после гибели Менадион, пока Лит не нашёл её.
Некоторые моменты были не воспоминаниями, а реконструкциями, но от этого не менее болезненными.
Когда всё закончилось, члены семьи Лита плакали. Даже Тиста — хоть и знала эту историю, но никогда не проживала её так.
Они плакали от радости, скорби, сострадания и благодарности, пережив эмоциональные американские горки. Гнев ещё боролся в их душах, но всё сильнее уступал.
После окончания связи понадобилось несколько минут тишины, чтобы каждый смог разобраться в чувствах. Как это часто бывало, сердце Элины первым нашло дорогу.
— Спасибо тебе, Солус, — сказала она, обнимая светящуюся фигурку. — Спасибо, что посвятила жизнь защите моего сына — от этого мира и от него самого. Без тебя он, возможно, давно бы потерял путь — и мы его.
— Прости за мои слова. Я думала, ты угроза для счастья Лита, а ты — причина, по которой оно у него вообще возможно. Мы все в неоплатном долгу перед тобой.
Она поцеловала Солус в лоб, потом в глаза, стирая её слёзы, и повернулась к Литу.
— А ты, молодой человек, как мог позволить этой бедной девочке столько лет жить в тени? Ты должен был сказать — хотя бы мне. Солус — сломанная душа, как и ты.
— Она потеряла свою семью, и ей нужна была мать так же сильно, как и тебе.
— Я думал об этом бесчисленное количество раз, — ответил Лит. — Но говорящий камень вызывает больше страха, чем сочувствия. А без ментальной связи мои слова звучали бы пусто, как сказки барда.
— Мне больно это слышать, но ты прав, — Элина низко поклонилась Солус в знак извинения.
— Без этой связи, после всех этих ужасов — Чёрной Звезды, Тезки, Зари — я бы, наверное, вызвала Мирим, как только ты отвернулся, считая, что тебя нужно спасать.
— Не переживай, Элина, я понимаю, почему ты так подумала…
— А вот это как раз не делает всё лучше. Скорее наоборот, — перебила Элина, стиснув Солус в объятиях.
Её свет стал фиолетовым, и огни Башни сменили оттенок вместе с ней.
Тиста бросилась к ней, обняла, и Солус прижалась, пряча лицо у неё на плече. Свет этого крошечного создания мерцал с каждым её всхлипом, и семье Верхенов стало стыдно за свою необдуманную вспышку.
[Если она не разлучница, значит мы только что растоптали бедняжку из-за предвзятости], — думала Элина. — [А если она и правда разлучница, то я подыгрываю ей, делая из неё жертву. Я должна сдержаться и довериться сыну.]
[Вот же я дурак], — Рааз переводил взгляд с Лита на Солус. — [Неудивительно, что он не рассказал нам раньше. Он изо всех сил пытался дать понять, как она ему дорога, а мы обращаемся с ней как с мусором.]
[Судя по её слезам, боли в глазах Лита и тревоге Тисты, мне ещё не раз захочется дать себе по голове], — думала Рена. — [Если Лит и Тиста вычеркнут меня из своей жизни из-за моего языка — я себе этого не прощу.]
Они все поняли, что своими словами лишь усилили ту боль, что Лит уже и так нёс.
— Мне очень жаль, что тебе приходится всё это терпеть, Солус, но я ведь предупреждал, что случится, когда другие узнают о тебе, — сказал он, обнимая её и поглаживая по спине. — Наши отношения и правда сбивают с толку.
— Да. Единственный плюс — всё идёт по твоему плану, — прошептала она сквозь слёзы, прижимаясь к друзьям.
Семья ощущала себя не просто неловко — им было стыдно. Казалось, Лит предсказал их реакцию до мелочей, и теперь его решение не знакомить их с Солус раньше выглядело абсолютно оправданным.
И Лит, и Солус прошли через немало страданий. Если он ожидал, что её встретят в штыки, значит он ждал момента, когда удар будет наименее болезненным.
Теперь, когда он был один, Солус больше не казалась угрозой для Камилы. А благодаря почти человеческой внешности, её восприняли как личность, а не как проклятый артефакт, соблазняющий их любимого сына.
— Мам, пап, Рена, сама по себе Башня мага — уже нечто из ряда вон. Но это не просто Башня Менадион. Это дом и тело моей лучшей подруги.
— Я не знакомил вас с ней по множеству причин. И словами не передать ту глубину связи, что между нами, — сказал Лит, помогая Солус подняться.
— Но теперь я умею устанавливать ментальные связи с кем угодно. Я могу показать, а не рассказывать — и вы сами увидите наше прошлое, прежде чем делать выводы.
Он протянул правую руку Раазу, левую — Сентону. Солус взяла Тисту за левую руку, а правую протянула Элине.
Они переглянулись, затем взялись за руки, встав в круг. Лит и Солус заняли противоположные стороны, чтобы уравновесить поток маны.
Нужно было избежать сенсорной перегрузки и отравления маной, которое могла вызвать долгая связь.
К счастью, семья Лита уже знала ключевые события его жизни, даже Сентон — Рена делилась с ним историями ещё до свадьбы, рассказывая о подвигах своего брата.
Литу и Солус оставалось показать лишь скрытые главы — как она помогала ему на охоте, в освоении Пробуждения, в каждом этапе пути, ведущем к тому, кем он стал.
От охоты на кабана до миссии Ларка и битвы с Джакрой — Верхены увидели, как их единение делало невозможное реальным. Именно благодаря ей Лит раз за разом побеждал, вопреки всему.
После рассказа о Лите они показали всё, что знали о прошлом Солус. На этот раз дело было не в том, чтобы Камила приняла её, а в том, чтобы семья поняла — у них много лет была ещё одна, скрытая, родная душа.
Они увидели младенца Солус, смерть её отца, потом и её собственную, а затем — вечное одиночество, в котором она жила после гибели Менадион, пока Лит не нашёл её.
Некоторые моменты были не воспоминаниями, а реконструкциями, но от этого не менее болезненными.
Когда всё закончилось, члены семьи Лита плакали. Даже Тиста — хоть и знала эту историю, но никогда не проживала её так.
Они плакали от радости, скорби, сострадания и благодарности, пережив эмоциональные американские горки. Гнев ещё боролся в их душах, но всё сильнее уступал.
После окончания связи понадобилось несколько минут тишины, чтобы каждый смог разобраться в чувствах. Как это часто бывало, сердце Элины первым нашло дорогу.
— Спасибо тебе, Солус, — сказала она, обнимая светящуюся фигурку. — Спасибо, что посвятила жизнь защите моего сына — от этого мира и от него самого. Без тебя он, возможно, давно бы потерял путь — и мы его.
— Прости за мои слова. Я думала, ты угроза для счастья Лита, а ты — причина, по которой оно у него вообще возможно. Мы все в неоплатном долгу перед тобой.
Она поцеловала Солус в лоб, потом в глаза, стирая её слёзы, и повернулась к Литу.
— А ты, молодой человек, как мог позволить этой бедной девочке столько лет жить в тени? Ты должен был сказать — хотя бы мне. Солус — сломанная душа, как и ты.
— Она потеряла свою семью, и ей нужна была мать так же сильно, как и тебе.
— Я думал об этом бесчисленное количество раз, — ответил Лит. — Но говорящий камень вызывает больше страха, чем сочувствия. А без ментальной связи мои слова звучали бы пусто, как сказки барда.
— Мне больно это слышать, но ты прав, — Элина низко поклонилась Солус в знак извинения.
— Без этой связи, после всех этих ужасов — Чёрной Звезды, Тезки, Зари — я бы, наверное, вызвала Мирим, как только ты отвернулся, считая, что тебя нужно спасать.
— Не переживай, Элина, я понимаю, почему ты так подумала…
— А вот это как раз не делает всё лучше. Скорее наоборот, — перебила Элина, стиснув Солус в объятиях.
Закладка