Глава 2281. Она волновалась только потому, что заботилась о нём •
Глава 2281. Она волновалась только потому, что заботилась о нём
.
– В любом случае, припухлость скоро спадет сама собой. – Ши Сяоя быстро приняла своё поражение и честно признала это тихим голосом.
– Правда? – Хан Чжолинь мгновенно притворился, что совсем ей не верит.
Но Ши Сяоя не поддалась на его уловку.
Потому что его игра была действительно не очень хороша.
– Правда, – только и кивнула Ши Сяоя в ответ.
Она опустила голову, все еще лёжа, уткнувшись лицом ему в грудь.
В таком положении Хан Чжолинь не мог видеть выражения ее лица.
Но по тому, как она кивала, был очевиден намек на уныние.
Сердце Хан Чжолинь растаяло, превратившись в лужицу.
– Тогда я обязательно проверю это еще раз сегодня вечером, – лукаво сказал Хан Чжолинь, сдерживая смех.
Ши Сяоя мгновенно вскинула голову.
– В этом нет необходимости! – Однако, когда она увидела, что Хан Чжолинь сдерживает смех, она тут же сердито воскликнула: – Ты такой невыносимый! Ты снова дразнишь меня!
– Кто сказал, что я тебя дразню? – пряча улыбку, спросил Хан Чжолинь.
Он уже открыто смеялся; разве он не дразнил ее?
– Хотя я и смеюсь, я говорю совершенно серьёзно, – продолжал Хан Чжолинь. – Я сегодня вечером просто обязан проверить тебя ещё раз.
Сказав это, он опустил голову, склонившись над ухом Ши Сяоя, и прошептал:
– Если отёк не спадет, мне придется нанести немного мази. Если припухлость пройдёт, сама то беспокоиться не о чем. Мы можем с удовольствием пройти еще один раунд.
Ши Сяоя вздрогнула от неожиданности и с ошеломленным видом уставилась на Хан Чжолиня.
Был… был ли он все еще человеком?
Ши Сяоя знала, что ей не нужно наносить мазь.
Хан Чжолинь тоже это знал.
Таким образом, вообще не было необходимости наносить мазь. Ши Сяоя также не стала бы спрашивать, где достать мазь.
Она знала, что Хан Чжолинь тоже всерьёз не рассматривал такую возможность.
Хан Чжолинь громко рассмеялся из-за забавной реакции Ши Сяоя и наклонил голову, чтобы обнять девушку, осыпая её поцелуями.
– Ты после одного раза… обычно не чувствуешь удовлетворения?
Кто знает, видел ли Хан Чжолинь ее мысли насквозь, но он сказал:
– Я такой ненасытный только потому, что это ты. Только потому, что это ты, я не буду чувствовать себя удовлетворенным, несмотря ни на что. Я буду продолжать желать тебя снова и снова после каждого раза.
Обнимать ее было так приятно, что ему захотелось нежно ее погладить.
– Если бы не ты, у меня вообще не было бы никаких сексуальных потребностей.
У Ши Сяоя уже покраснели даже кончики ушей. Когда она услышала слова Хан Чжолиня, её уши затопило жаром.
– Тогда всё прекрасно. – Ши Сяоя смущённо рисовала круги на его груди указательным пальцем. – Но предупреждаю, если ты не удовлетворен, то ты можешь справиться с этим только сам. Я запрещаю тебе...
Когда Ши Сяоя подумала об этом, то поняла, что он не пойдет искать другую женщину, поэтому она не закончила предложение.
Она крепко обняла его и сказала:
– В любом случае, я постараюсь... постараюсь стать выносливее, потерпеть еще немного, чтобы ты остался доволен.
– Договорились. – Хан Чжолинь не винил ее за ее невысказанную мысль.
Она волновалась именно потому, что ей было не все равно.
Но она не сказала этого вслух, потому что доверяла ему.
Она знала, что он не сделает ее опасения реальностью и не изменит ей с другой.
Она чувствовала, что если бы сказала это вслух, это зацепило бы его.
Поэтому она ничего не сказала.
Но чтобы полностью удовлетворить его, она изо всех сил постарается измениться.
Если бы её родные увидели бы это, они, вероятно, обругали бы её.
Они сказали бы, что её самооценка стала слишком низкой, и что Ши Сяоя слишком заискивает и угождает.
Когда дело касалось Хан Чжолиня, она действительно могла опуститься до праха под его ногами.
Но Хан Чжолинь знал, что, кроме глубокой любви, ничто другое не могло заставить её быть такой покладистой.
Хан Чжолинь обнял девушку и приподнял её немного повыше, чтобы её лицо оказалось на одном уровне с его лицом.
Он обхватил ладонью её затылок и поцеловал прямо в губы, сказав:
– Тогда в следующий раз пойдём в спортзал вместе.
Ши Сяоя: «…»
Она, как человек, который не потрудился бы сесть, если бы мог лечь, и не стоял бы, если бы мог сидеть…
.