Глава 840 •
Копейщик настороженно наблюдал за происходящим перед собой. Из своего опыта он знал, что Система обязана блокировать любые сторонние вмешательства в процесс Восхождения, но тогда почему она позволила Шалу получить копьё?
Получив копьё, Шал едва ли не засветился от радости. Он возбуждённо сделал им несколько взмахов для проверки, и его движение создало красивое гудение. В то же время Копейщик покрепче сжал собственное копьё, что было настоящим оружием убийства, а не этим тонким оружием Шала.
Казалось, его копьё испытает настоящее наслаждение, когда разрушит непрошенное копьё, что появилось посреди дуэли.
— Ты слаб… — начал Копейщик, но Шал бросился в атаку со своим новым копьём, поэтому пришлось прерваться. Копейщик заметил, что левая рука Шала больше не могла интенсивно использоваться в сражении, и этот факт ослабит удары Шала. Поэтому лучше всего вступить с ним в прямое противостояние.
И нужно действовать быстрее, пока давление Системы не уравняло их навыки и характеристики, ведь вскоре они окажутся на одном уровне, разве что с разными образами. Копейщик жил в Теллусе уже как семьсот лет, поэтому он был хорошо знаком с глубокой тьмой этого места. Даже сейчас он чувствовал, как тьма дышала в его затылок и требовала новых жертв.
Неужели глупый мальчишка считал, что Копейщику нужен такой мир? Теллус был настоящим адом. Но даже такой ад лучше забвения, особенно когда вкалывание в этом аду не станет напрасным. Такова реальность.
Копейщик поднял копьё для блока атаки и не поверил своим глазам, ведь копьё Шала ушло в сторону и вонзилось в его плечо.
«И это всё? Тогда будет даже проще», — свирепо подумал Копейщик и выбросил вперёд левую руку, чтобы схватить проклятое копьё, пока оно не создало ему больше проблем.
Простым поворотом запястья Шал мгновенно выпрямил копьё и отвёл его назад, покинув область близкой дистанции. Такой манёвр застал Копейщика врасплох, ведь он уже наполовину вытянул руку, чтобы поймать копьё, и не смог сделать этого. Так что он ругнулся и положил руки обратно на своё копьё, которое он опустил для выпада в направлении Шала.
Но Шал ускорился и ударил ногой по разорванной ране на бедре Копейщика.
— Шал! — взревел Копейщик и взорвался волной энергии, что дали ему образы Теллуса. Вокруг него сгустилась ликующая тьма, что стремилась поразить и сокрушить всё поблизости.
Его тело источало насилие и кровожадность. Копейщику очень помогало то, что в прошлом, когда он предал Первого Распространителя, он уже сражался с подобными образами, поэтому сейчас он использовал те чувства для контроля образов, демонстрируя своё превосходство над ними. По его сигналу тёмные образы захихикали как шакалы и сорвались с цепи.
Образы врезались в Шала… и распались на крошечные частицы света, что закружились вокруг него подобно ореолу. Копейщик мог удивляться лишь до момента, пока Шал не совершил следующее движение, атаковав его обычным выпадом.
Быстрым движением оружие Копейщика отправилось перехватить удар, но его глаза были прикованы к копью Шала на случай, если оно опять соберётся обогнуть его блок и…
ЛЯЯЯЯЗГ!
Шал не обошёл блок, а просто продолжил атаку. И пусть напрасные опасения немного отвлекли Копейщика, его поразило количество силы, которой обладало тонкое копьё в руках Шала.
К своему сожалению, ему пришлось отступить на шаг и перенести вес на израненную ногу. Нужен ещё шаг назад, чтобы не упасть из-за дрожащей ноги, рана на которой опять начала кровоточить.
— Шал… — вновь начал Копейщик, но Шал опять произвёл выпад своим копьём. Обычный выпад.
«Это обманка, — мгновенно определил Копейщик, смотря свысока на Шала и его копьё. — Тебе ещё пятьсот лет расти, чтобы одурачить меня такой простой уловкой, как…»
Но угол атаки опять не изменился, поэтому Копейщику пришлось перенапрягаться, чтобы заблокировать удар в свою грудь.
ЛЯЯЯЯЯЗГГГГ!
К слову, этот удар оказался сильнее предыдущего. Копейщик не позволит Шалу и дальше обладать инициативой. Он проигнорировал резкий всплеск боли в бедре и смог выдержать удар.
Приступ боли только помог Копейщику, ведь она была лучшим топливом для насилия. Тьма вокруг него стала горячей и влажной, и на его спину навалилась тяжесть мертвецов или людей при смерти, что царапали и хватали его своими руками. Но сейчас он не поддался этим рукам, ведь иначе они бы утащили его за собой. Сейчас он мог только продолжать бой.
— Умри, — прошипел Копейщик, замахнувшись копьём. Это был короткий и быстрый горизонтальный разрез, направленный на левую часть живота Шала. Настало время проверить, насколько ослабла левая рука Шала.
Наглая усмешка не исчезла с лица Шала. Казалось, крупицы света вокруг него становились только ярче. Но перед жестокой реальностью…
Шал тряхнул копьём, создав некую волну, что прошла через его древко, а затем вновь крутнул запястьем, выпрямив копьё. С невероятной точностью наконечник копья Шала скользнул в сторону и встретил разрез Копейщика.
Доннннн.
Атака Копейщика была остановлена. Огоньки вокруг Шала вращались всё быстрее.
— Знаешь, что ты никогда не поймёшь?
Копейщик моргнул и встретился взглядом с заговорившим Шалом. А затем он зашипел, когда копьё Шала изогнулось подобно лассо и поймало наконечник тяжёлого железного копья Копейщика. Резкий рывок потянул спотыкающегося Копейщика вперёд, и Шал выпустил копьё из своих рук.
Копейщик взял себя в руки и поднял перед собой копьё, тогда как копьё Шала прыгнуло с земли опять в его руку.
— Думаешь, это игра? Такой образ не позволит Теллусу вознестись. Копьё — это не игра для детей!
— Ты прав, и этого ты не понимаешь, — бросил Шал, взмахнув копьём. — Вот в каком суровом мире мы живём. В мире, где царит насилие и смута. Но ты чувствуешь это? Слышишь ли песню рун вокруг нас и… голос самого Теллуса?
Но был слышен только шёпот толпы тел, что давила на плечи Копейщика. Слышно только то, что они сделают, когда он наконец падёт перед ними. Их безумные слова искажала ненависть, и саму их речь не могли понять живые. Они хватали его ноги, чтобы он упал и присоединился к ним.
(п.п. Образ очень напоминают «Сагу о Винланде»).
«Я не проиграю здесь. Эсе… я сокрушу всех. Я раздавлю всех…»
— И ТЕЛЛУС — ЭТО НАСИЛИЕ! — прорычал Копейщик, скрипя зубами. — Ты жил этим, Шал. Не отрицай собственный мир…
Шал ударил вновь, но теперь диагональным ударом. Сияние Шала больше не ограничивалось крупицами света, теперь всё его тело светилось, и Копейщик ощутил нечто, чего не чувствовал годами. Нечто, что не чувствовал со смерти Эсе.
Он ощутил дрожь страха. Посаженное в его сердце семя начало медленно прорастать. Хватка рук на его запястьях и лодыжках становилась всё крепче. Копейщик видел лица убитых собой, что возбуждённо кружились вокруг него в ожидании, когда он присоединится к ним.
Взревев, Копейщик ударил лица этих мелких паразитов, но именно они позволяли ему прекрасно контролировать густое облако тьмы, что вытесняло собой воздух. Но Шал прорубил это облако своим копьём.
Пусть Копейщик заблокировал первый удар Шала, его гибкое копьё отскочило назад и молниеносно метнулось к здоровой ноге Копейщика. Зарычав, Копейщик изменил стойку и отразил удар, но Шал вновь ударил с такой же скоростью.
Вновь и вновь взбешённое копьё Шала ускорялось и кусало Копейщика. Пусть эффект его укусов небольшой, но каждый из них ронял ядовитую каплю страха прямо в сердце Копейщика. Всякий раз, когда Копейщик атаковал Шала морем насилия, а Шал не реагировал, его сердце наполнялось сомнением. Шал перестал просто хорошо владеть копьём, теперь он…
— НЕВОЗМОЖНО! — проревел Копейщик. Земля загрохотала, когда он ударил копьём по месту, где мгновение назад был Шал. Но именно что был, ведь Шал уже находился в другом месте, откуда он смог оставить рану на лбу Копейщика. Его глаза стали заплывать кровью. На его спине собиралась всё большая груда тел. Тел, что смеялись и стучали зубами как аплодисменты. Такая цена семисотлетнего насилия.
— Авто. Мы сражаемся за образ, — заговорил Шал, ненадолго остановив свои атаки. Копейщик посмотрел в его глаза и пришёл в ярость, ведь увидел там жалость.
— Первый образ, неподдельный образ, созданный всеми на Теллусе, это вовсе не жестокое насилие. Это Герой, которым все жаждали стать.
Кружащиеся вокруг руны стонали. Копейщик дрожал и крепко сжимал копьё, пытаясь осознать, что же пошло не так. Он видел, как сияние окутывало руки Шала, но не мог понять этого.
— Отказываюсь верить, что проиграю детским фантазиям!
— Со временем дети вырастают, а их мечты теряют свою чистоту. Но они никогда не забывают о них, — голос Шала исходил из целого моря света. Копейщик в недоумении смотрел на него, и его тьма начала отступать.
— Ты хоть понимаешь, что лежит в сути твоего образа жестокости? Это истерика разочарованных детей со всего мира.
Копейщик невольно отступил назад. Его образ дрогнул и померк. Тёмные руки взяли его конечности в тиски.
«Ты умрёшь здесь», — говорила гора мертвецов на плечах Копейщика.
Умерщвляющая Гадюка обвилась вокруг тела Шала, подняла свою треугольную голову и зашипела. Но к удивлению Копейщика… гадюка даже не взглянула на него. Она угрожающим взглядом смотрела на море тел, что он нёс на себе.
— Ты ведь тоже мечтал об этом, Авто? — тихо сказал Шал.
«Он сражался не со мной», — внезапно осознал Копейщик, чувствуя, как море тьмы в его груди дрожит от страха. Кричащее море мертвецов, тянущиеся холодные пальцы, пустые глазницы, что искали спасения.
«Это никогда не было… мной. Не я был твоим противником. Всё время ты сражался с этой тьмой, не так ли…?»
Даже Копейщик не мог отрицать того… как он сам ненавидел всё это. Ненавидел мир, что настолько обезумел. Он не мог отрицать, что и сам мечтал об уничтожении этой тьмы.
«Я ведь говорил тебе вновь и вновь, Эсе, — думал Авто, смотря в глаза Умерщвляющей Гадюки. — Я не принесу тебе добра, а только зло. Ведь я всегда носил в себе этот смертельный яд. Поэтому хотя бы сейчас…»
В конце своего пути Копейщик не дрогнул, а просто закрыл глаза. Его пальцы разжались, и копьё упало на землю.
«Я иду к тебе, Эсе».
Набравший силу образ, что должен Вознести Теллус, пронзил лезвием шею Копейщика. Море мертвецов, что крепко цеплялись за свои обиды, завыло в негодовании, когда пылающая и сотканная _ из света гадюка укусила и потопила их ядом.