Глава 824 •
Рэндидли отыскал Лукрецию перед надгробием.
Городок вокруг первого Обелиска бурлил активностью. Его обитатели почти сразу приняли единогласное решение использовать очищенные от тумана земли вокруг второго Обелиска в качестве кладбища, чтобы почтить память всех погибших в этом и старом мире за последние года. Все, от принцев до нищих, потеряли кого-то.
Возросший спрос стал причиной появления некоторых предпринимателей, что за медную монету вырезали затейливые надгробия, но обычные обыватели просто рубили деревья и царапали имена своих близких на деревянных дощечках. С каждой минутой неровные ряды кладбища удлинялись и переплетались между собой в необычные и сложные узоры горя.
Рэндидли тихо стал возле Лукреции и также посмотрел на надгробие. Небольшое, но каменное надгробие. Его каменная поверхность перекрывалась целою россыпью светящихся рун, что, как осознал Рэндидли, укрепляли прочность камня и усложняли его разрушение. На лицевой стороне находилось единственное имя из простых букв. Альта Баунти.
— Ты решила жить дальше, — нарушил тишину Рэндидли. Ему не удалось скрыть радость в своём голосе.
— По правде, это не стало трудным решением, — кивнула Лукреция, не отводя глаз от могилы. — Меня привела сюда вина и жажда исправить всё. Случившееся с Альтой… Сомневаюсь, что услышу от кого-то слова, что я преуспела и исправила свои ошибки… Если уж на то пошло, именно мой эгоизм отравил весь твой Навык Души. Не оставь я Альту без надзора…
— Все мы совершаем ошибки. И в этом месте у нас есть возможность исправить их, — вмешался Рэндидли, чтобы Лукреция не продолжала разговор в том направлении. Он понимал, как вредно такое зацикливание на одном, ведь и он сам слишком долго спрашивал себя, мог бы он сделать всё как-то лучше и по-другому.
— Я… — добавил он после долгих раздумий, — сожалею о твоей потере. Я понимаю, насколько вы близки.
— Я помню, какой яркой и красивой она была когда-то, — прошептала Лукреция. — Но потом она стала медленно умирать и оставлять после себя… нечто, носившее её кожу. Но и в таком виде она оставалась собой. Никто не состоит исключительно из черт героев, ведь у нас таится такое же количество взятого от злодея…
Рэндидли с грустью кивнул. Он чересчур хорошо понимал эту истину.
Лукреция также кивнула. По её щеке скатилась слеза, которую она не стала вытирать.
— Знаешь… — повернулась она к Рэндидли. — Я наблюдаю за реальным миром. Другие здесь не способны на это, но наша связь позволяет мне ощутить кое-что из Теллуса. Первый Распространитель пришёл в движение и нацелился помешать Автократу достичь своих целей. Полагаю… у меня есть некоторое понимание, что случится дальше.
Рэндидли жестом сказал ей продолжать.
— Когда я была Упырём, Автократ совершал всю свою работу создателя в комнате, в центре которой стояла вешалка для одежды. Это стальной столб, воткнутый в пол с такой силой, что он проделал дыру в фундаменте. Это не просто вешалка для плаща, а источник силы, что позволяет ему переделывать Упырей. Исходя из этого… у меня есть теория, чем это может быть на самом деле.
— Если это не вешалка для плаща… — медленно произнёс Рэндидли. — То зачем туда вешать плащ?
— Могу быть уверена лишь в одном: Копейщик ненавидит атрибуты власти, — блекло улыбнулась Лукреция. — Он любил настаивать, что ни один Упырь не сможет влиять на другого. Только он организовывал всех их.
— Он не кажется тем, кто избегает власти, — подметил Рэндидли. — Скорее тем, кто хочет сосредоточить всю власть в своих руках.
— Вернёмся к моей теории, — отмахнулась Лукреция. — Все знают, что далеко в прошлом Копейщик победил Первого Распространителя. Даже Упыри знали об этом. Ходят слухи, что для ай_ победы Копейщик уничтожил сердце Первого Распространителя, что и стало причиной, почему Упыри всегда стремятся отомстить копейщикам. Моя теория такова… та металлическая вешалка — это копьё Копейщика, что пронзает «сердце» Первого Распространителя. Это объясняет причину, почему для своих опытов Копейщик должен находиться в той комнате, ведь именно туда проникает сила из сердца.
— Будь я воскреснувшим Первым Распространителем… — неторопливо начал Рэндидли. — Я бы спешил в столицу Упырей, чтобы попытаться вернуть своё сердце.
— Не стоит забывать, что Копейщик разорвал свои образы, чтобы помешать Вознесению закончиться. Со временем его образы копья стали Источником Копья, — говорила Лукреция и осматривала хаотичные ряды могил, наполненных глубочайшей печалью. — Но в той комнате может храниться и какой-то образ Распространителя в разрушенном состоянии. Не будь этих двоих компонентов, Копейщик никогда бы не смог управлять Упырями, как Первый Распространитель.
Несколько минут Рэндидли молча размышлял над словами Лукреции. Копейщик горд, но ещё сильнее его одержимость идеей спастисвой любимой. Ради этой цели он целые столетия проводил свой невероятно сложный эксперимент.
И всё же Рэндидли немного сдал назад. Он решил поставить себя на место Копейщика, ведь нечто во всём этом выбивалось из общей картины. Вот Копейщик победил Первого Распространителя, разрушил его образ и запечатал его силу. После этого он начал вознесение и столкнулся с ужасной правдой, что он не способен вознестись и этим спастисвоей любимой.
Если он действительно захватил образы Первого Распространителя… то почему не использовал их для вознесения?
Из всего сказанного ему получалось, что Копейщик был неким всемогущим кукловодом, что дёргал за ниточки. К примеру, сейчас Копейщик полагался на Упырей, чем демонстрировал, насколько далеко готов зайти ради спасения мира своей любимой. И всё же… что-то здесь не сходилось, не так ли?
Копейщик не испытывал никаких мук совести, когда использовал Упырей. Тогда почему он не воспользовался ими для вознесения?
Единственное логичное объяснение этого было в том, что он просто не мог. Как и образ Немезиды, образ Второго Великого Бедствия обречёт на погибель мир, который он стремился спасти. Что было величайшим страхом Копейщика и причиной, почему он не мог позволить этому образу преуспеть, ведь тогда он пожертвует всем остальным.
— Думаю, стоит поговорить с Копейщиком, — вздохнул Рэндидли.
— Не помешает сделать это, — кивнула Лукреция. — Ввиду того, что он исказил мир… нет, именно потому, что он исказил мир. Его помощь необходима. Однако у меня есть одна мысль.
Рэндидли наклонил голову набок, косо посмотрев на Лукрецию.
— Есть кое-что, что стоит учитывать, — просто пожала плечами она. — Что будешь делать, если Первый Распространитель хочет помешать планам Копейщика, но в то же время он поможет Теллусу вознестись ценой победы Немезид? Будешь ли ты мешать ему сделать это и заставишь Теллус оставаться в текущем подвешенном состоянии?
***
Иклид оказался таким, как и рассказывали Азриэль. Весьма скучное место, даже по меркам Теллуса. В его залах было ничтожное количество украшений, ведь всё пространство было использовано для практических целей. Здесь не до веселья. Здесь всё задумано с определённой целью.
— Вы сделали такое? — спросила Азриэль у своего учителя.
— Я был молод и не понимал мир, — щёлкнул клешнёй учитель. — Если описывать, что значит быть Великим Бедствием… то было неоднозначным опытом. Но теперь всё кончено. Скоро мы закончим.
Стук кристальных ног и кожаной обуви Азриэль создавали звонкое эхо, блуждающее по пустому городу. И хоть её Учитель лишился части, что контролировала Упырей, он продолжал печальным взглядом осматривать неподвижные и сгорбленные тела Упырей, что как мусор лежали возле зданий и на углах улиц. Заклинание Рэндидли, укравшее их жизненную энергию, дотянулось даже… даже сюда.
«За ним действительно нужен присмотр, — подумала Азриэль, борясь с пульсирующей головной болью. — Недооценивать его равноценно призыву гибели».
— Учитель, — неспешно заговорила Азриэль. — Мне любопытно, разумен ли наш план действий?
— Ты о чём?
Они прошли внешние залы и сейчас пересекали внутреннюю часть. Вскоре они достигнут апартаментов Автократа, что когда-то занимал Первый Распространитель в расцвете своих сил.
— Действительно ли я… — начала Азриэль и с удивлением обнаружила, каким тяжёлым стал язык в её рту. Она взволнованно облизнула губы и упрекнула себя. Её не принуждали к этому, как было со всем связанным с её Учителем. Он просто попросил её об этом, и она согласилась. Поэтому она решила изложить свои мысли иначе.
— Действительно ли моё тело необходимо? Чтобы принять ваши образы и вознестись?
— Ммм, — произнёс её учитель после недолгого раздумья. — Совсем нет. В тебе нет ничего особенного, что сделало бы тебя единственным решением этого. И всё же Копейщик не должен помешать ритуалу. Я больше уверен в том, что смогу остановить его, на что ты вряд ли способна. Поэтому ты лучший выбор. Нам больше некому доверять.
Азриэль подняла руку и коснулась пряди своих волос, потирая её между пальцами. Они всё так же оставались мягкими, но изменили свой цвет. После поглощения образов насилия Сило её волосы стали чёрными. Теперь её волосы цвета вороного крыла. Такое изменение было наименее тревожным среди остальных. Вероятно, к другим изменениям можно приписать недавний всплеск эмоций и неверия в своего Учителя, чему причиной были находящиеся в ней образы.
Те образы уподоблялись диким быкам, что неустанно сопротивлялись её попыткам загнать и обуздать их. Именно они врезались в бока её головы и вызывали тупую боль, с которой Азриэль боролась последние несколько часов.
Чуть спустя она набралась смелости и вновь заговорила:
— Я и так держу образ Копейщика. Неужели мне нужно заполучить оба образа, чтобы вознестись? Уже сейчас мой разум…
— Да, без этого не обойтись, — ответил её Учитель, когда они вошли в последнюю комнату. В центре помещения стоял высокий стальной столб, покрытый плащом. Азриэль присмотрелась и увидела крошечные трещины в полу, что образовались, когда этот столб вбили в землю с ужасающей силой.
-Для этого есть две причины. Во-первых, это единственный способ продолжить прерванное семьсот лет назад Вознесение. Должны присутствовать оба изначальных образа. В противном случае нам бы пришлось начинать сначала, как того желает Копейщик. А во-вторых… — учитель приблизился к копью, торчащему из пола и легонько ударил его хвостом. Копьё запело колокольчиком, вибрируя в мраморном полу.
— Вторая причина заключается в том, что Второе Великое Бедствие весьма особенное. Это скорее не испытание… а предложение Системы. Я пришёл с миром и втайне предложил закончить вознесение без лишнего насилия. Конечно, тогда я даже не подозревал, что мирное предложение само по себе было испытанием. Нам требовалось вознестись. Вместе. И меня предали. «Слишком высока цена», — сказал он, ударил меня в спину и пригвоздил моё сердце в этом месте.
Её Учитель провёл хвостом по полу, оставив на нём большую отметину и создав скрипящий звук.
— Меня предал Авто Реч. Предала Система, породившая меня. И я заставлю их обоих заплатить за это.
Азриэль испытывала тревогу, но она склонила голову и сосредоточилась на том, чтобы совладать с усиливающейся и всепоглощающей головной болью. Ей хотелось надеяться, что всё скоро закончится.