Глава 176.2. Заносчивый и жестокий гений секты •
Некоторые уже начали шепотом злословить под сценой.
Далеко не все поддерживали первого принца, и не всем нравилось наблюдать за бесчинством ученика секты.
Хотя большинство людей знали, что ученики сект, в большинстве своем, отличались высокомерием, и потому с безразличием относились к поведению Хань Сянькэ, однако были и другие люди, которым не нравилось наблюдать подобное поведение.
В этот момент, стоя на сцене, Хань Сянькэ чувствовал себя довольно неловко.
Все потому, что он уже использовал все свои знания и умения, но так и не обнаружил, что было не так с этим Драконофениксом.
Даже если предположить, что зверь болен, то оказалось, что в организме зверя не было никаких отклонений от нормы.
Если же предположить, что зверь не болен, то выяснилось, что у него действительно присутствовала некая вялость, зверь отказывался есть и пить. К тому же он начал терять вес.
Даже если сказать, что он стал вялым из-за недостатка энергии, то это легко опровергалось тем, что аура в его теле была необыкновенно сильна. Так что это явно не болезнь.
И потому Хань Сянькэ был по-настоящему растерян.
Он лишь недавно обругал другого человека, назвав его бесполезным мусором, а теперь уже сам, провозившись целых два часа, так ничего и не нашел. Неужели ему тоже придется сказать: "У этого духовного зверя нет никаких проблем"?
Если он так сделает, то какой вообще смысл в его приходе сюда?
К тому же выводу, что проблем нет, пришел толстый старейшина из Долины Цинъян, но Хань Сянькэ собственноручно выбросил того со сцены за такой диагноз.
Каким бы ни было толстокожим его лицо, разве мог он теперь повторить эти слова? И если он скажет их, то не скинет ли его со сцены сам наставник Е?
– Гений Хань, недавно ты назвал меня мусором, но сам уже два часа обследуешь духовного зверя. Так в чем же проблема? Поведай нам поскорее, чтобы мы могли чему-нибудь научиться! – неопределенным тоном спросил толстый старейшина.
Толстяки были из тех людей, которые не терпели оскорблений в свой адрес. Даже если они не были лучшими в драке и не обладали такой же властью и влиянием, как некий дерзкий юноша, они все равно запомнят обиду и потому не упустят возможности отомстить.
И этот толстый старейшина во всей красе проиллюстрировал этот закон толстяков.
Хотя Хань Сянькэ был одет в плащ с капюшоном, все люди под сценой чувствовали, что он явно пребывал в затруднительном положении. Это и есть ученик секты? Талантливый и гениальный?
А что в итоге?
До сих пор стоит с вытаращенными глазами!
– Господин Хань, каков же ваш диагноз? – тихо спросила Дань Фэй.
Услышав вопрос Дань Фэй, Хань Сянькэ тут же принялся изворачиваться:
– Это... довольно сложная проблема. Возможно, что этот духовный зверь может жить лишь в дикой природе и не приспособлен для жизни с людьми?
Когда все зашло настолько далеко, Хань Сянькэ мог дать лишь такой топорный ответ.
Когда Дань Фэй услышала эти слова, в ее очаровательных глазах промелькнула тень разочарования. Как она могла не понять, что эти слова Хань Сянькэ являлись лишь отговоркой? Этот Хань Сянькэ был учеником секты с кучей отвратительных пороков, и она думала, что он действительно обладает поразительными навыками и знаниями, но в итоге оказалась полностью разочарована.
– Мисс Дань Фэй, возможно, мы могли бы рассмотреть возможность возвращения этого зверя в его обычную среду обитания. Если он вернется к истокам, то может быть...
– Господин Хань, вы объявите точный диагноз или нет? – Дань Фэй уже начинала злиться от его увиливаний.
– По моему мнению, этого зверя не удалось приручить, и его дикая природа дает о себе знать, поэтому жизнь в неволе для него не подходит.
Дань Фэй холодно произнесла:
– Простите уж, что не могу с вами согласиться. Этот духовный зверь служит дедушке уже долгие годы, и он всегда вел себя нормально. Если бы он не был приручен должным образом, то это бы обязательно всплыло после стольких лет!
Хань Сянькэ лишился дара речи, а после, запинаясь, продолжил гадать:
– Тогда, возможно, местный климат ему не подходит?
После этих слов Цзян Чэнь больше не мог сдерживаться и издал громкий смешок.
Этот смешок тут же пронзил уши Хань Сянькэ. Его лицо потемнело, когда он закричал в толпу:
– Кто посмел?! Кто тут у нас такой смелый?! Какое право есть у муравьев шуметь, когда говорит ученик секты?!
Этой вспышкой ярости он собирался скрыть свое смущение.
Лу Уцзи уже долгое время наблюдал за Цзян Чэнем, поэтому сразу же закричал:
– Цзян Чэнь, да ты хоть знаешь, кто такой господин Хань и каково его происхождение? Что означает этот твой смешок? Смотришь свысока на господина Ханя? Пфф! Какое у тебя есть право вести себя так?
Казалось, что Лу Уцзи вступился за честь ученика, отстаивая правосудие, но его намерения были довольно очевидными. Он собирался разжечь пламя гнева Хань Сянькэ к Цзян Чэню, чтобы его руками уничтожить этого парня.
И действительно, Хань Сянькэ как раз чувствовал себя сильно подавленным, и ему было некуда деть свой гнев, а после слов Лу Уцзи он тут же бросил зловещий взгляд на Цзян Чэня.
Цзян Чэня же уже давно раздражал этот Хань Сянькэ, и, встретив пристальный взгляд последнего, он недовольно сказал:
– Хватит пыхтеть и таращиться на меня. Называешь других мусором, хотя сначала следовало бы узнать, не мусор ли ты сам. Ты так сильно бахвалился, а теперь угодил в неловкое положение и начал неуклюже сочинять ерунду, разве тебе самому не кажется это смешным?
– Мусор? Цзян Чэнь, да ты берега попутал! Как ты посмел назвать гения секты мусором?! Да ты точно смерти ищешь! – подлил масла в огонь Лу Уцзи.
Е Дай тоже добавил, нахмурив брови:
– Четвертый младший, твой последователь такой невоспитанный. Да кто он такой, чтобы наговаривать на ученика секты? Просто невоспитанная деревенщина, или ты тоже столь же невоспитанный?
После слов Е Дая Е Жун лишился дара речи.
Цзян Чэнь же лишь рассмеялся от души, сказав:
– Первый принц, вы продолжаете называть меня деревенщиной, потому я хотел бы спросить вас, как жителя большого города, что же не так с Пятикрылым Драконофениксом? Ведь вы не из захолустья, так ответьте же мне, просветите меня! Я буду преклоняться перед вами, если сможете ответить на этот вопрос, но если нечего сказать, то не надо строить из себя невесть что, договорились?
После этих слов вокруг наступила благоговейная тишина. Этот парень оказался настолько бесстрашным, что даже посмел перечить первому принцу?