Глава 1040. Прогноз - это лишь часть анализа •
Лу Чжоу даже не подозревал, что действия одного из его друзей могут принести ему массу хлопот.
Однако, даже если бы он знал об этом, то не стал бы винить своего друга.
В конце концов, он сам поступал точно так же.
Даже если бы не он изобрел эту технологию, то через десять-двадцать лет её обязательно представил бы кто-то другой. Особенно учитывая космическую гонку — технология криогенного анабиоза играла огромную роль в аэрокосмических проектах двух сверхдержав.
С другой стороны, даже если бы профессор Кругман не написал свою статью, кто-то другой обязательно создал бы нечто подобное.
Лу Чжоу заранее предвидел такой поворот событий. Закончив лекцию в Медицинском центре университета, он сел на скоростной поезд и отправился в родной город.
Практически сразу после его возвращения больница №301 и Цзиньлинский институт перспективных исследований наконец опубликовали новость о том, что лауреат Филдсовской премии прошел процедуру криогенного анабиоза.
И снова заголовки пестрели именем профессора Лу...
...
Принстон.
Кафе при Институте перспективных исследований.
Профессор Фефферман сидел у окна, а напротив него расположился его старый друг профессор Ангус Дитон. Фефферман вздохнул и заговорил:
— Я не ожидал, что он пойдет на такое.
Криогенный анабиоз.
Весь Принстон только и говорил об этом.
Хотя в глубине души он понимал, что это, возможно, был лучший выбор, далеко не все были к нему готовы — особенно студенты мисс Веры Пулюй. Новость о том, что их любимую и уважаемую преподавательницу диагностировали с терминальной стадией рака легких и "заморозили", вызвала бурные споры.
Однако сам Лу Чжоу, казалось, сохранял полное спокойствие. Казалось, он вовсе исчез из интернета. Ни на arXiv, ни на MathOverflow он не проявлял никакой активности. Фефферман даже проверил Weibo, который популярен в Китае, — и там не было ни следа Лу Чжоу.
— Вообще-то... я ожидал этого.
Профессор Ангус Дитон помешал ложечкой кофе в своей чашке. Глядя на закручивающуюся молочную пену, он произнес:
— Я как-то уговаривал его быть осторожнее с криогенным анабиозом. Но потом подумал — это совершенно бессмысленно, ведь он всё равно не изменит своего решения. Даже если бы мне удалось его переубедить, эта технология рано или поздно всё равно появилась бы. Стремление к выживанию заложено в каждом живом существе. Все наши поступки так или иначе направлены на продление жизни.
Фефферман взглянул на него и спросил:
— Это что, часть экономической теории?
Ангус:
— Нет, это эволюционная биология... Это человеческая природа.
В коридоре за пределами кафе раздались шаги.
Вскоре в зал вошел пожилой мужчина в простой рубашке.
— Прости, я немного задержался... Фефферман? Ты тоже здесь?
Кругман посмотрел на Феффермана, сидящего напротив Ангуса. Он не ожидал встретить его здесь.
— Когда я не занят, я прихожу сюда почти каждое воскресенье... хотя бывают исключения, — профессор Фефферман учтиво улыбнулся и добавил. — Профессор Ангус пригласил меня.
Профессор Кругман сказал:
— Ну что ж... Тогда нас двое.
Профессор Ангус:
— Неважно, сколько людей я пригласил. Меня больше интересует твоё исследование... Я заметил, что ты недавно опубликовал статью? О влиянии технологии криогенного анабиоза на макроэкономику.
Услышав, что старый профессор заговорил о его последней работе, Кругман сразу оживился. Он придвинул стул и сел рядом с ними.
— Конечно, это моя статья. Не ожидал, что ты её читал... Я буду мокко, спасибо.
Официант кивнул и удалился.
Откашлявшись, Кругман продолжил:
— Вы даже не представляете, какие социальные изменения повлечет за собой эта технология. Честно говоря, я осознал это только в самолете. Возможно, это звучит несколько абсурдно, но не беда. Я могу вам всё объяснить.
Затем Кругман потратил около десяти минут, рассказывая о своем исследовании. Долгое время он рассуждал о том, как из-за появления этой технологии будет разрушено достигнутое обществом хрупкое равенство, и как это будет похоже на Великую французскую революцию.
Профессор Ангус терпеливо слушал своего старого друга. Кругман говорил, пока у него не пересохло в горле, и тогда он сделал глоток кофе. Профессор Ангус улыбнулся и сказал:
— У меня есть неопубликованная рукопись... Вам интересно?
Профессор Кругман, всё ещё держа в руке чашку, замер на секунду и спросил:
— Ты уверен, что это уместно?
Обычно ученые в одной области стараются избегать обсуждения неопубликованных работ. Но Ангус, казалось, не придавал этому значения. Он небрежно махнул рукой.
— Всё в порядке, мы знакомы много лет, я вам доверяю. Даже профессор Фефферман уже её прочитал.
Фефферман улыбнулся:
— Интересная статья, хотя мне потребуется время, чтобы её осмыслить.
— ...Раз ты так говоришь, я с удовольствием ознакомлюсь.
— Без проблем, вот она.
Взяв рукопись из рук профессора Ангуса, Кругман прочитал заголовок — и остолбенел. Его лицо выражало недоверие и потрясение.
"Социология будущего"!
Кругман потратил около десяти минут, пробегая глазами текст. Затем он вернул рукопись Ангусу и сказал:
— ...Ты уже закончил это? Когда... когда ты успел? Не говори, что написал это за несколько дней.
Профессор Ангус ответил:
— Примерно полгода назад я опубликовал первую статью. Ту часть, которую вы прочитали в начале — о том, что будущее является перспективным предметом для социологии. Затем я выпустил ещё несколько работ, а эта рукопись представляет собой краткое изложение всех моих исследований на эту тему.
— Ещё недавно... несколько лет назад это даже не обсуждалось. Какие бы действия ни предпринимало общество, у него не было средств напрямую влиять на будущее. Никто не строит планы на сто лет вперед, когда его уже не будет в живых. Хотим мы того или нет, но мы принимаем решения, исходя из настоящего.
— Но теперь всё изменилось. Когда люди начинают задумываться о том, как проложить путь в будущее, всё становится гораздо сложнее. Возможно, уже через несколько лет соевые бобы и кукуруза перестанут быть единственными товарами, торгуемыми через фьючерсы. Возможно, весь финансовый рынок будет состоять из фьючерсов.
— Наша работа может казаться незначительной, но кто-то же должен заниматься теоретическими исследованиями. По крайней мере, когда проблемы возникнут, мы сможем предоставить лицам, принимающим решения, необходимые данные.
Кругман открыл рот и произнес:
— ...Не могу поверить, что ты уже этим занялся. Я думал, что буду первым, кто займется этой темой.
Профессор Ангус улыбнулся:
— Удивлен, что ты только сейчас узнал об анабиозе. Я думал, такие люди, как ты, проявят к этому больше интереса. В конце концов, я бы никогда не написал что-то вроде "Теории межзвездной торговли"... Звучит, как что-то из голливудского фильма.
Профессор Кругман сказал:
— Если бы ты действительно читал мою статью, то знал бы, что это не научная фантастика.
Профессор Ангус:
— Конечно, я читал твою статью, более того, я давно слежу за твоими исследованиями. В конце концов, очень немногие экономисты интересуются отдаленным будущим, а, как часто говорят, будущее непредсказуемо.
Кругман:
— ...Что? Я не знал, что профессор Ангус интересуется моими работами.
— Здесь нет ничего удивительного. Направление твоих исследований пересекается с моим. У нас общие интересы.
— ...Социология будущего?
— Именно так, — профессор Ангус кивнул. — Прогнозирование — лишь часть анализа. Что скажешь? Хочешь сотрудничать?
Столкнувшись с неожиданным предложением, профессор Кругман на секунду замер и заморгал.
Он должен был признать — предложение было заманчивым.
Более того, оно его крайне заинтриговало.
— ...Я не могу дать ответ сразу, мне нужно посоветоваться с моим партнером. Хотя, думаю, он вряд ли будет против. Обычно мы сходимся во мнениях относительно развития проекта.
— Это нормально, в конце концов, этот проект нельзя завершить за день или два. Я могу подождать... Главное, чтобы это было не слишком долго.
Помолчав, профессор Ангус посмотрел на Феффермана и сказал:
— Тогда я хочу услышать, что профессор Фефферман думает о моей статье.
Фефферман не ожидал, что разговор повернется к нему. Он спросил:
— Я? Какое это имеет ко мне отношение?
— Самое прямое, — профессор Ангус кивнул. — У нас есть всё необходимое, кроме... отличного математика.
Профессор Фефферман открыл рот и сказал:
— Полагаю... мне нужно подумать и дать ответ позже. Вообще-то профессор Фальтингс пригласил меня к сотрудничеству. Не уверен, что у меня будет время работать с вами.
Кругман воодушевленно сказал:
— Что может быть увлекательнее, чем предсказание будущего?
— Много чего. Вместо того чтобы гадать о будущем, я считаю более продуктивным улучшать настоящее, — Фефферман взглянул на часы, допил кофе и поставил чашку на стол. — Господа, мне нужно на встречу.
На самом деле, хотя его и заинтересовала обсуждаемая тема, он не испытывал... особого энтузиазма по поводу участия в этом проекте.
Такова была позиция многих математиков Принстона.
Когда дело касалось математики, даже такой скромный человек, как он, временами не мог не проявлять некоторого высокомерия. Это происходило из-за убеждения, что математик должен посвящать свою жизнь только математике.
Профессор Ангус с легкой грустью наблюдал, как профессор Фефферман уходит. Он думал, что сможет его убедить, но потерпел неудачу.
Однако тут профессор Кругман неожиданно сказал:
— Профессор Лу говорил, что после решения гипотезы Римана он рассмотрит возможность участия в нашем исследовании.
Это сработало.
Профессор Фефферман резко остановился.
Он вернулся на свое место и обратился к профессору Кругману:
— ...Лу Чжоу? Он это сказал?
— Клянусь Богом, — ответил Кругман. — Если я лгу, пусть Сатана заберет мою душу.
Фефферман:
— ...Когда он это сказал?
Кругман ответил честно:
— Накануне конференции ICM. Мы случайно встретились в доме Перельмана, когда я сделал ему предложение...
Тогда Кругман и Альберт подумали, что Лу Чжоу вежливо отказывает.
В конце концов, если кто-то говорит, что "подумает об этом после решения гипотезы Римана...", это равносильно отказу.
Однако...
Кто мог подумать, что всего через несколько дней он действительно решит эту проблему?!
Если бы не несчастный случай с Верой, Кругман сейчас не сидел бы здесь с профессором Ангусом. Вместо этого он мог бы уже работать над исследовательским проектом вместе с Лу Чжоу.
Продолжительно помолчав, профессор Фефферман посмотрел на профессора Ангуса.
— ...Я передумал.
Он улыбнулся и сказал:
— То, о чем вы говорите, кажется мне крайне интересным.
— Если возможно, я хотел бы присоединиться.