Том 4: Пролог

Герб заклеймённого

Апта, приграничная цитадель на пять тысяч человек на юго-западе Мефиуса, была с трёх сторон окружена мощными крепостными валами. С четвёртой, западной, её прикрывали высящиеся скалы, у подножья которых с юга на север протекала река Юнос.

Свет дня постепенно угасал, забравшаяся на крышу казармы Вилина Оуэлл молча смотрела, как окружающий её пейзаж скрывает тьма. Дул прохладный ветер, в нём чувствовалась сырость: как она слышала из разговоров местных жителей, это признак грядущих проливных дождей.

Вилине четырнадцать лет, совсем недавно она прибыла из Гарберы, чтобы выйти замуж за мефийского кронпринца, Гила Мефиуса. Хоть в её облике и оставались детские черты, её взгляд впечатлял: кто угодно почувствовал бы направленную на себя враждебность принцессы.

Она то и дело замечала загорающиеся вокруг лампы: в Апте вовсю велись восстановительные работы, они не прекращались даже ночью. Вдруг Вилина обратила внимание на цепочку мерцающих огней на востоке.

Сперва принцесса подумала о ночном рейде Акса Базгана, но раз крепостные ворота оставались открытыми, она ошиблась. Судя по всему, это войска генерала Оубэри. Вилина слышала, что он должен был прибыть со дня на день.

Наконец вся вереница огней прошла в цитадель, и принцесса взглянула на небо, плотно затянутое низко висящими облаками, через которые не пробивался свет ни одной звезды. Уже который раз за день Вилина тяжело вздохнула.

— Так вот вы где, госпожа Вилина, — подошла к ней сзади Терезия. Она служит старшей горничной принцессы с самого её рождения, и хоть в её волосах и мелькала седина, сердцем и душой она всё ещё оставалась молодой. — Похоже в зале сегодня проводят очередной утомительный банкет. Хотя вы и принцесса, но каким-то образом смогли отказаться от приглашения, верно?

— Ага, — кивнула Вилина. — Скажи, Терезия.

— Да?

— Что может заставить мужчину плакать?

— Ну… — озадачилась горничная неожиданным вопросом. Вилина же так и не отвела взгляд от ночного неба.

— И не просто плакать, а рыдать подобно ребёнку, будто бы его тело и разум рвутся на части… Я впервые увидела, чтобы мужчина так себя вёл.

Терезия — мудрая женщина, она никогда не спросит «И кто же это был?». Вместо этого она спокойным голосом поинтересовалась:

— Он повёл себя так перед вами?

— Нет, — заколыхались длинные платиновые волосы принцессы, когда она покачала головой. — Случайно вышло… Да, я увидела это совершенно случайно.

— На самом деле, мужчины не так уж и отличаются от женщин, — после недолгой паузы ответила Терезия. — Да, на публике они всегда стойкие, но даже у них нежные и хрупкие сердца.

— Как же много ты знаешь, Терезия.

— Это только так кажется, просто мне в два с лишним раза больше, чем вам, госпожа Вилина.

В два раза? Скорее больше, чем в три, — подумала принцесса, но не сказала вслух и просто похихикала.

— Потому я считаю, что причина мужчины рыдать вдали от чужих глаз не будет сильно отличаться от вашей, — продолжила Терезия с серьёзным лицом.

— От моей?

Вилина рефлекторно согласилась, но такая мысль никогда не приходила к ней в голову. Она вспомнила собственное прошлое, как в далёком детстве плакала после нравоучений деда. Она очень его любила, ей было обидно, что её не понимают, и она ужасно боялась, что дед возненавидит её. Конечно же, сейчас она понимает, что тот, без сомнений, тоже любил её.

Также в детстве она плакала, когда Зенон, её старший брат, вернулся с войны раненым. Хоть он и на тринадцать лет старше, Вилина просто обожала своего доброго и сильного брата, а он, в ответ, очень любил свою младшую сестру.

Совсем недавно, меньше года назад, она заняла второе место в гарберской воздушной гонке. На открытой церемонии она улыбалась, но вернувшись в комнату, она прогнала всех слуг, легла на кровать и плакала в одиночестве. Она была очень уверена в своём мастерстве и рыдала от досадного проигрыша. Ей казалось, что этот позор будет преследовать её всю жизнь.

А затем… тот случай в крепости Заим.

Гарберский генерал Рюкон поднял знамя революции и захватил Заим. В прошлом он был женихом Вилины; хоть они и виделись всего несколько раз, но он произвёл впечатление мужественного и искреннего человека. Этим он напоминал её брата, Зенона, и из-за этого Вилина чувствовала к нему симпатию. У неё не было ни знаний, ни интереса к любви между мужчиной и женщиной, но она смутно ощущала , что смогла бы полюбить Рюкона на всю оставшуюся жизнь.

И спустя год с последней встречи они вновь пересеклись в крепости Заим. Вилина верила, что сможет переубедить Рюкона при встрече лицом к лицу. Телом и душой он — рыцарь, прежде всего любящий свою страну, Гарберу. Но во время разговора принцесса поняла, что свои идеалы Рюкон ценит больше страны, потому-то он и начал мятеж. А ещё она поняла, что он уже не повернёт назад. Более того, Рюкон обнажил меч против неё, дочери его сюзерена.

В тот момент Вилина зарыдала. Не от страха. Решимость Рюкона была достойна лишь сожаления, но она не смогла остановить его и плакала от собственного бессилия.

— Госпожа Вилина?

— Оу… — качала головой принцесса, вспоминая тот случай.

Принц тогда только-только вернулся из Таурии. Вилина хорошо запомнила сцену: комната, вечерний свет, пробивающийся сквозь обвалившийся потолок, и убитый горем Гил, рыдающий на коленях. Он выглядел совершенно иным человеком, не тем принцем, что командовал войсками в битве и организовал в крепости беспрецедентную, точно выверенную ловушку.

Почему?

Глядя на него со спины, Вилина даже прекратила дышать. Разве конфликт с Таурией не исчерпан, как сам он того и хотел? Или, быть может, во время столь тепло принятых мирных переговоров произошла ужасная заминка?

Вилина не могла спросить его, её не покидало чувство, что видеть больше, чем она успела — ужасно неправильно, потому она развернулась и убежала.

Возможно, кто-то близкий для него погиб в битве?

Хоть победа в сражении и досталась Гилу, бескровной её не назовёшь. В гвардии есть несколько людей вроде Шику и Хоу Ран, связанных с принцем очень сильными узами доверия.

Быть может, кто-то из них?

Если причина в этом, то как она могла помочь ему? Гил, без сомнений, мужчина, наверняка он не хотел, чтобы девушка видела его рыдающим, потому Вилина и боялась спросить его напрямую.

Вилина никогда не могла игнорировать проблемы. Она сеяла в своём разуме семена тревоги, не осознавая собственной беспокойной натуры. Вилина громко вздохнула...

И тишина...

Внезапно постоянно доносившийся до Вилины с Терезией гул праздника исчез. Принцесса и горничная переглянулись. Через некоторое время прозвучал женский крик, а вместе с ним вернулся и шум банкета, но он явно отличался от прошлой весёлой шумихи. А затем...

— К-кто-нибудь, остановите его!

— Принц! Пожалуйста, хватит! Принц!

...Вилина отчётливо услышала доносившиеся из зала крики.