Глава 236. Причины. Часть 2 •
Ишакан уважал Лию так же сильно, как и любил ее. Он всегда будет поддерживать ее и пытаться помочь ей получить то, что она хочет. Но хотя он видел холодную рациональность в ее решении, его эмоции были в таком смятении, что он едва мог их контролировать.
Что ему делать? Ишакан закрыл лицо руками и глубоко вздохнул. Он был так зол. Он убедил себя, что даже если Лия скажет вслух, что любит Блэра, это не оставит следа в его сердце. Но он был так неправ. Наблюдать, как она уходит с другим мужчиной, было пыткой.
Каждый раз, когда она оглядывалась назад, его мучили мрачные мысли. Конечно, он не мог опуститься ниже этого.
Лия была права. Ишакан не мог вынести мысли, что в ее сердце может быть кто-то другой.
Все, чего он хотел — это сделать ее счастливой. Он надеялся, что ей будет весело, что она будет больше смеяться и что он сможет освободить ее, чтобы она следовала голосу в своем сердце. Но теперь она потеряла все это. Каким же высокомерным он был. Он обещал защитить ее, а потом ее украли у него прямо на его глазах.
Может быть, это было наказание. Возможно, он расплачивался за то, что не разыскал ее раньше и так долго оставлял во дворце на произвол судьбы. Если бы только они встретились раньше, или если бы он понял свои чувства к ней с того момента, как они встретились…Но он не мог повернуть время вспять. Не было смысла оглядываться назад.
А пока им нужно было покинуть это место.
Ишакан повернулся к курканам, молча ожидающим его решения.
— “Мы вернемся в столицу”, — тихо сказал он.
— “Да», — быстро сказала Дженин. — “Что мы теперь будем делать?”
— “Все, что мы сможем”.
Они преподали Сердине и Блэру урок. Конечно, это заставило бы их испугаться, по крайней мере, на какое-то время. Сердина, в частности, была связана страхом, что Ишакан наложит лапы на ее сына.
Они будут ждать свадьбы, как и планировали. Он сделает все возможное, чтобы помочь Лии вернуть ее воспоминания. Ишакан посмотрел на горящий сад.
«Я позволил ей уйти…Но это не значит, что я оставил ее в покое”.
***
Грязная, с растрепанными волосами и в одной тонкой ночной рубашке, трудно было поверить, что она королева-мать. Ее щеки были так напряжены и опухли от синяков, что она даже не могла пошевелить ртом, чтобы заговорить без боли.
Всю обратную дорогу до дворца королевы она шла по коридорам, вонявшим кровью. Каждый шаг казался липким, из-за залитого кров пола.
Когда она шла через трупы своих кровных братьев, из нее вырвался смех, а затем рыдание, ее плечи затряслись. Смех и рыдания, звуки, эхом разносящиеся по коридору, звуки сумасшедшей.
Ее кровные братья разделяли ее мечту о завоевании мира, и все они были убиты зверями. Сердина не понимала, почему ее заклинания не подействовали на короля варваров.
Она была колдуньей, унаследовавшей первобытную силу, силу, которой обладала волшебница, создавшая Курканов. Эта сила была чрезвычайно важна для томарис. Ее неудача была их неудачей.
Все ее заклинания были бесполезны. Сердина перестала смеяться при этой мысли.
— “…Он мутант”, — прошептала она в жуткой тишине. Так и должно быть. Появление такой мутации и стало причиной падения Томарис. Не было никакого заклинания, которое она могла бы использовать против такого существа.
Она думала, что была богом. Но она ошибалась.
Сердина закричала, ее пальцы дергали ее за волосы, она глубоко вдохнула, пытаясь сдержать ярость. Ей нужно было больше энергии. Силы достаточно, чтобы уничтожить даже короля зверей-мутантов.
Сердина присела рядом с ближайшим трупом и подняла кинжал, ее лицо ничего не выражало. Черный дым окутал лезвие, и она вонзила его в грудь трупа.
Она ловко разрезала плоть, чтобы вырезать сердце, и съела его, сжимая окровавленный кинжал в другой руке. Как только она проглотила все это, она перешла к следующему телу. Звук рвущейся и пережевываемой влажной, сырой плоти эхом разнесся по коридорам.
Черный дым поднимался вокруг ее ног, гуще, чем когда-либо, извиваясь, как живой.
— “Я убью его”, — снова и снова бормотала она, пожирая сердца своих кровных братьев.
— “Я убью его…Я убью его…Я убью его…”
И она улыбнулась кровавой улыбкой.