Глава 188. Разговор посредством глазных яблок •
Перед Гу Цзюнем все еще стояла тьма. Прошло два дня с тех пор, как он пришел в себя.
Как бы он ни устал, сон не шел. Казалось, Гу Цзюнь утратил эту способность, и он оставался в состоянии изможденности.
Помимо управления глазными яблоками, остальное тело было парализовано. Он по-прежнему не мог разомкнуть веки, которые ранее раскрыли ему зуги.
«Систематическая анатомия, зрение…»
Последние два дня Гу Цзюнь отдыхал и вспоминал, чему научился в прошлом, чтобы оживить свой разум. В то же время он пытался контролировать веки.
«Вспомогательный аппарат глаза используется для защиты, движения и поддержки глазного яблока. Он включает такие структуры, как веки, конъюнктиву, слезный аппарат, экстраокулярные мышцы и фасциальный аппарат орбиты…
Веки расположены перед глазным яблоком и разделяются на верхнее и нижнее, а краями верхнего и нижнего века образуется глазная щель. Свободные края верхнего и нижнего век соединяются друг с другом при помощи латеральной и медиальной спаек, образуя углы глаза – медиальный и латеральный…»
В голове Гу Цзюня всплывали страницы из «Систематической анатомии», посвящённые зрению. Чем больше он вспоминал, тем яснее становились знания.
«Раз уж я не умер, то не собираюсь ждать смерти. Я врач и хочу себя спасти».
Гу Цзюнь пытался тренировать мышцы, поднимающие верхнее веко, и круговые мышцы глаза. Когда они восстановятся, он сможет открывать и закрывать глаза.
За последние два дня тренировки дали небольшой результат…
Возможно, почувствовав движение глазных яблок, на правое веко вдруг надавила мохнатая лапа. Постукивание говорило:
— Будь честным!
Не имея возможности говорить или двигаться, Гу Цзюнь не желал терпеть боль ни секунды. Как можно общаться с этими существами?
Больные с синдромом запертого человека могут передавать сигналы с помощью движения глазных яблок. Раз уж постукивание может быть языком, то почему бы не стать языком движению глазных яблок?
Это мир снов. Если говорящий желал общения, то слушающий понимал смысл.
Размышляя, Гу Цзюнь обратился к своим неглубоким лингвистическим познаниям… На основе китайского языка он постарался создать «метод ввода текста движением глаз»…
Штрихи каждого иероглифа могут быть переведены в различные движения глаз. Один набор действий объединялся бы в слово. Движение слева направо означало бы горизонтальную косую черту. Движение сверху вниз — вертикальная косая черта. Движение справа налево — точка. И так далее…
Когда слово закончено, на мгновение моргнуть глазами в знак завершения.
Моргание левым глазом означало запятую, а моргание правым – точку. Быстрое моргание левым глазом означало вопросительный знак, а правым – восклицательный.
«Этого должно хватить», — Гу Цзюнь держал в голове свод правил примитивного языка. Да, язык был крайне простым, но слова могли передаваться движением глазных яблок.
В темноте время пролетело незаметно. Прошло еще около суток, в течение которых Гу Цзюнь тренировал глазные мышцы и отрабатывал метод ввода текста.
Чувствуя себя готовым, он зашевелил глазными яблоками и медленно сказал:
— Привет.
Как Гу Цзюнь уже знал, за ним присматривал зуг. Тут же раздалось быстрое постукивание:
— Ты говоришь глазами?
Гу Цзюнь вздрогнул от волнения: у него получилось! Словно он много лет просидел в темноте и, наконец, увидел слабый свет. Он быстро успокоился и, двигая глазными яблоками, продолжил:
— Да, мой рассудок ясен. Спасибо, что спасли меня. Мне интересно, кому вы делаете подношения? Что будет со мной?
Вращать глазами в разные стороны было очень утомительно. К тому времени, когда Гу Цзюнь закончил фразу, у него закружилась голова.
— Быстрее, человек заговорил! — воскликнул зуг, и вскоре послышались крадущиеся шаги.
Гу Цзюнь продолжал общение на придуманном языке, чтобы показать свою доброжелательность:
— Привет, я из другого мира. Меня зовут Гу Цзюнь.
— Не обращайте на него внимания! — очевидно, голос принадлежал вожаку зугов, — Люди крайне хитры. И это не зависит от того, из какого мира они прибыли!
Гу Цзюнь торопливо пошевелил глазными яблоками:
— У меня нет злого умысла…
— Он сказал, что у него нет злого умысла.
— Значит, мы желаем ему зла? — бушевал голос вождя, — Глупые зуги! Он пытается воспользоваться нашей добротой, чтобы мы вылечили его и помогли ему отправиться в родной мир. Неважно, злой он или нет, но именно такие цели он преследует.
— Он нас обманывает? Проклятый человек, давайте мы просто съедим его! Забудьте о пяти тысячах рябчиков, пяти тысячах перепелов и пяти тысячах диких фазанов.
Такую ценность зуги окончательно присвоили Гу Цзюню.
Зуг, предлагавший съесть человека, добавил:
— Я знаю способ приготовления, который гарантированно сделает из него вкусное блюдо! Сначала мы запихнет в него личинки. Когда он весь покроется личинками, мы насадим его на вертел и зажарим до средней степени прожаренности. Так мы сохраним свежесть личинок и сочность мяса. Если приправить его специями и облить лунным вином, ох, вот это будет вкус.
— Ах… — вождь с раздражением сглотнул и пробурчал, — Я подумаю над этим!
«Не надо, не думай об этом», — сердце Гу Цзюня сжалось, его глаза застыли, не зная, что сказать. Зуги не были людьми, их образ мышления еще более непредсказуем, чем у У Шию. Похоже, ему лучше закрыть рот… Нет, закрыть глаза.
Когда вождь зугов сказал, что им следует обсудить ситуацию, Гу Цзюнь не смог их понять. Похоже, зуги не желали, чтобы их слышали.
Гу Цзюнь спокойно продолжил свои тренировки по вызову У Шию и остальных, но ответа не последовало.
Гу Цзюнь не ощущал пространство вокруг себя и мог полагаться только на слух, чтобы различать ту или иную сторону. Однако человеческое тело обладало таинственными свойствами. Когда одно чувство затмевалось, другие обострялись. Он слышал топот, шелест и шум прибоя… как будто зуги везли его по морю на лодке.
Прошло около двух дней, и шум волн перестал быть слышен. Но течение все еще ощущалось, словно лодка завернуло с моря на реку.
Гу Цзюнь не знал, причинили ли ему вред зуги, поскольку не мог определить, откуда именно исходила боль в его теле. Даже если бы зуги отрезали бы ему ногу и съели, он бы ничего не понял.
Но Гу Цзюнь продолжал тренировки, не желая сдаваться. Он развивал глаза и разум.
Хотя постукивание было далеко, и, следовательно, охранники временно покинули его, Гу Цзюнь хотел попробовать открыть глаза еще раз. Он представил, как тело наполняется энергией, и приподнял мышцу, поднимающее верхнее веко!
— Ах… — ослепительный свет хлынул так внезапно, что он почти инстинктивно закрыл свои глаза, которые с таким трудом открыл. Но, к счастью, удержался. Когда глаза постепенно привыкли к свету, Гу Цзюнь увидел чистое и белое небо, бирюзовую реку и черное днище деревянного плота.
Трудно поверить, что покинуть остров и пересечь море он смог на маленьком плоту.
А его самого запихнули в большую деревянную бочку. Гу Цзюнь изо всех переводил взгляд вниз. К счастью, все конечности оставались на месте…
Часть виденной кожи покрывалась пурпурно-красными струпьями… Он вспомнил, что во время произношения заклинания лопнула кожа по всему телу.
«Даже не догадываюсь, какой способ применили зуги, чтобы спасти меня».
Гу Цзюнь огляделся по сторонам и понял, что река протекала у плодородной равнины и леса, вспаханной земли, редких домиков с остроконечными соломенными крышами и зеленой изгородью. Из труб поднимались клубы дыма от приготовления пищи.
Гу Цзюнь заметил фигуры посреди хозяйственных построек, но они были слишком далеко, а его глаза еще не полностью восстановились, поэтому он не мог разглядеть их лиц.
«Помогите… — хотел крикнуть Гу Цзюнь, — Помогите…»
Но не смог издать ни звука.
Вдруг Гу Цзюнь услышал топот. Он поспешно закрыл глаза, притворяясь, что все также не может поднять веки.
Через некоторое время Гу Цзюнь осмелился слегка приоткрыть глаза. Крупный зуг, сидящий рядом с ним, ничего не заметил.
Вскоре Гу Цзюнь проследил, как плот причалил к берегу, ведущему в лес. Дюжина зугов подхватила деревянную бочку и выпрыгнула на землю. Как бы малы они не были, их сила поражала. Даже неся его, они быстро двигались по лесу, переговариваясь между собой.
Зуги долго бродили по темному и густому лесу, как вдруг Гу Цзюнь увидел, что на поляне перед ним собрались тысячи зугов.
Лес на острове со старым поместьем являлся лишь простой айфри дом деревней для зугов, здесь же находился настоящий лагерь зугов…
Зуги забирались на ветви деревьев, прятались среди густой травы, зарывались в норы под трухлявыми деревьями. В его сторону смотрело множество светящихся глаз-бусинок.
В центре поляны стоял старый зуг с белым мехом. Возможно, он был тем, кого считали вождем или старейшиной племени.
Деревянную бочку опустили на землю, и отовсюду раздалось бешеное постукивание. Гу Цзюнь наконец-то ясно увидел, что зуги издавали звуки, хлопая себя по различным частям тела. Это составляло основу их языка.
Дюжина зугов, принесших в бочке Гу Цзюня, постукивали себя по разным частям тела, чтобы поведать племени про появление человека. Остальные зуги при прослушивании также похлопывали себя, потрясённо восклицая.
— Пусть послушает. Это не имеет значения, — сказал старый зуг. Он поглаживал белую бороду и выглядел довольно добродушно.
Гу Цзюнь снова стал понимать их язык и услышал, как «главный зуг» излагает свой план:
— Таким образом, нам не придется делать никаких подношений в течение следующих пяти лет!
— Ох, — вздохнул старый зуг. Все радостные зуги притихли и прислушались. Старый зуг оценивающе осмотрел Гу Цзюня и сказал, — Так вот как поступает племя зугов? Как глупо! Этот человек поглотил дом кошмаров. Так с ним обращаться нельзя!
При этих словах сердце Гу Цзюня радостно забилось. Он уже собирался поблагодарить старого зуга на языке глазных яблок, как тот сказал:
— Если мы отдадим подношение жадным и злым котам, то это будет стоит не больше пяти тысяч рябчиков, пяти тысяч перепелов и пяти тысяч диких фазанов. Но если мы продадим его черному торговцу, то получим не меньше десяти тысяч рябчиков, десяти тысяч перепелов и десяти тысяч диких фазанов!
Осознание этого поразило молодых зугов, и они разразились радостными криками и воплями.
— Даже если мы преподнесём в подношение по пять тысяч от каждых из трех птиц, — сказал старый зуг, — У нас все равно останется по пять тысяч для нашего племени.
В один миг зуги от радости перепрыгнули с дерева на дерево. Постукивание и возгласы восторженного ликования разнеслись по густому лесу.
***
Окрестности Ултара являли приятное глазу зрелище: зелёные коттеджики и обнесённые аккуратными заборами фермерские угодья, — а ещё приятнее был вид тихого городка со старинными островерхими крышами и тяжёлыми вторыми этажами с массивными балконами и бесчисленными печными трубами и узкими улочками, где меж спинами отдыхающих кошек виднелись тёмные камни брусчатки.
«Сомнамбулический поиск Неведомого Кадата»
За рекой Скай, на её берегу, находится одно из самых известных поселений Мира снов. Хоть городок и невелик, сюда стекаются слухи, торговцы и путешественники. Впервые Лавкрафт описал его в рассказе «Кошки Ултара» (1920): оказывается, в Ултаре закон запрещает причинять вред кошкам. Некогда жители убили котёнка, принадлежавшего мальчику из заезжего египетского каравана. Мальчик воззвал к богам, все кошки города устроили церемониальное собрание — и виновников нашли съеденными. Учитывая, что в Мире грёз кошки умеют говорить и даже летать, такому исходу вряд ли стоит удивляться! В итоге кошачье племя облюбовало городок и живёт с людьми душа в душу, хотя, конечно, коты попадаются и в других краях.
На самом высоком холме Ултара стоит скромный каменный храм, увитый плющом. Возможно, он посвящён Старцам, но куда вероятнее, что земным богам. Жрецом храма уже триста лет бессменно служит Атал, герой рассказа «Иные боги» (1921). Учителем Атала был старик по имени Барзай Мудрый, который решил взглянуть на пляшущих на горе Хатег-Кла богов и жестоко за это поплатился, столкнувшись с Йог-Сототом и Ньярлатхотепом. Но сам Ултар безопасен и очень уютен — возможно, вам даже захочется остаться там навсегда!