Том 2. Глава 69. Общие чувства •
Шун Тенебрис
21 год
«Восьмой»
Прошло достаточно много времени с последнего сколь-нибудь важного сражения. Особенно со дня сражения у Крепости Трёх Границ. С того момента демоны становились всё менее активны. Словно они в один момент потеряли интерес к Ральдии и к попыткам пробить её оборону. Они отступили, прекратив атаки и перебросив значительные силы к Имперскому фронту, ослабив этот.
Сказать честно, вначале меня это очень насторожило. Настолько резкая смена плана действия демонов выглядела странно, даже с учётом того, что я ожидал более осторожных действий с их стороны. В первое время я обратил внимание птиц-ищеек на границу и стал следить, ожидая развёртывания других войск или некой иной стратегии атаки. Но сколько бы я ни ждал, я видел лишь переброску солдат на другой фронт и практически полное сворачивание их сил.
Наблюдение за ними ни к чему не привело, и я не мог с уверенностью сказать, что они действительно готовились к чему-то. Солдаты отправились к другому фронту, а демонические звери шастали по ближайшим лесам в поисках еды. Можно сказать, их граница почти полностью потеряла все силы. Это же, возможно, и стало причиной волнений среди народа, которые были скорее положительными, чем отрицательными.
И пока я наблюдал за всем этим, время шло. И с прекратившимися боями на фронте сменился настрой людей к войне в целом. Я же, как и многие люди, вскоре начал воспринимать освободившееся время как спокойное или даже мирное. Конечно, странно такое говорить, когда военное положение так никуда и не делось, но без постоянных сообщений от птиц о сражении именно такое отношение к этому и складывалось.
Помимо слежки за происходящим в мире я был занят и другими делами, некоторые из которых вызывали у меня особые эмоции. Ведь за два месяца у нас с Наттой было достаточно времени, чтобы освоить ту особенность, которая открылась между нами благодаря одной из способностей печати. В тот первый момент, когда мы открыли это, мы вдвоём пробыли в покоях более дня, полностью погрузившись в сознания и воспоминания друг друга. Этот момент никто из нас никогда не забудет.
Мы обоюдно обменивались мыслями, любой возникшей идеей, объединив наши чувства мира, своих тел, восприятия всего вокруг. Это было настолько невероятно и непривычно, что не поддаться этому влечению было невозможно. Мы оба погрузились в эти смешанные ощущения, окунувшись вместе с этим в воспоминания друг друга.
Всего за несколько часов в голове у меня возникали мимолётные видения, полностью отражающие воспоминания детства Натты, её взросления, всех разговоров, людей и событий, произошедших с ней. Вплоть до встречи со мной, путешествий и до сего момента. Некоторые воспоминания были расплывчаты, в то время как другие — чёткими и ясными, до мельчайших деталей. Вместе с этим те же видения мелькали перед глазами Натты, но показывая моё прошлое, окружение в котором я рос, мой мир. И мы оба, замерев, наблюдали за стремительным течением прошлого.
Когда же это закончилось, всего за день мы уже будто пережили жизни друг друга. Теперь мне не было необходимо объяснять ей, каково было жить в моём мире, а ей — рассказывать о пережитом и увиденном мне. Её волнения, переживания, радости и страсть я понимал как никто другой, и Натта знала о моих стремлениях, беспокойствах и желаниях. За один день, благодаря случайности, открывшейся нам, мы теперь знали друг друга как самих себя. И крепче подобной связи, возникшей между нами, я и представить не мог и не могу до сих пор.
После этого невероятного опыта, связавшего нас, мы уже просто не могли сдержать своих порывов и желания. После того как мы отдались им, прошло немало времени. Когда же мы оба более-менее успокоились, то решили разузнать ещё больше об этой связи и самой способности Взгляда вожака. На что у нас ушла не одна неделя… Нам обоим пришлось привыкать к тому, как проявляла себя эта связь. Ведь каждая мысль и идея, ещё до как она оказывалась произнесена, звучала словно голос в голове у другого, иногда заглушая собой даже голос Шестой. Из-за этого мы часто путались в том, что хотим сказать, и часто перебивали друг друга. Разговоры с другими людьми бывало прерывались незаконченными фразами или вовсе неуместными репликами.
Вместе с этим были общими и наши ощущения, что также вызывало у нас некоторую путаницу. Так Натта как-то почувствовала жжение на руках, когда я обжёгся во время работы, или я ощущал напряжение мышц, когда Натта тренировалась. Это было необычно, и не сразу становилось понятно, что эти ощущения были не твои. А при определённой концентрации мы и вовсе могли поделиться тем, что видим и слышим. И, казалось, даже расстояние не определяло, будет ли эта связь менее заметной или нет. Но эта особенность доставляла куда меньше неудобств…
Однако мы привыкали и достаточно быстро стали использовать это. Наши мысли становились всё более различимы между собой. Ранее несколько прерывистые разговоры сменились на те, в которых мы оба могли говорить друг за друга, оканчивая то, что хотели сказать, не мешая. И постепенно наши привычные разговоры вживую вернулись в полной мере.
Как с другими людьми, так и между собой мы с Наттой говорили вживую. А наш обоюдный обмен мыслями стал более осмысленным и контролируемым, хоть и менее оживлённый. Теперь лишь сконцентрировавшись, мы могли сообщить друг другу большой объём информации. В остальном же наша телепатическая связь походила на ту, какой я общался с Шестой. И если с таким способом общения мы с опытом нашли решение возникших неудобств, то связь наших тел требовала другого подхода.
Мы не ограничивали эту часть связи, и она стала лишь сильнее со временем и была крайне полезна в определённые моменты. Ощущение мира и разделение чувств предоставляли возможности к более быстрому обучению Натты, и вскоре мы оба были способны практически синхронизировать каждое движение. Так что любой наш спарринг превращался в зеркальный бой, оканчивающийся лишь ничьей…
Но помимо общего ощущения тела мы чувствовали и отголоски боли при травмах, а также приятные ощущения вроде обычного наслаждения или вкуса. Удивительно, насколько объединяла нас эта особенность, делая общими даже простое прикосновения друг к другу. И если не контролировать это, а отдаться этому общему ощущению тел сполна, то будут отчётливо ощущаться даже мелочи вроде щекочущего нос дыхания или лежащих на плече прядей волос.
Это было не всегда к месту, так что нам пришлось контролировать это более существенно. И к этому моменту наши общие ощущения тел ограничивались лишь уловимыми отголосками. Но после концентрации на этом контроле мне удалось узнать, что нашу связь с Наттой можно приглушить настолько, что всё стало бы ощущаться как прежде, ещё до третьей печати и её способности.
Однако полностью разорвать эту связь я не пытался, потому как опасался её безвозвратного разрыва или же невозможностью сделать это. Но и попытки создать хотя бы минимальную похожую связь с кем-либо ещё не увенчались успехом, вроде Лизы, обернувшись лишь тратой времени. Понимая, что столь необычная связь, сблизившая нас, возможна только между мной и Наттой, я вновь задался вопросами. Вопросами о той белой нити, что связывала нас и до сих пор связывает, ведь теперь казалось что она имеет к этому непосредственное отношение. Но очевидных ответов я не мог найти и даже предположить хоть что-то у меня не получалось…
Вместе с тем я продолжал экспериментировать со Взглядом вожака. Не став нагружать Натту подобными опытами, я прибегал к приказам страже дворца или прислуге. Используя простые, несильно отвлекающие от работы приказы я закреплял знания о этой способности. И даже более, благодаря ей я наконец смог определить границы того, насколько разнятся возможности способностей со снятой и не снятой печатью.
Паре человек я отдал простые приказы вроде ежедневных пометок или же отчёта легионерам. Другим же — более сложные, требующие времени на исполнение. Части из них я отдал приказы, не снимая печать, вторым же — наоборот… И очень скоро я увидел результат. Те, кто выполняли приказы, отданные со снятой печатью, выполняли их постоянно без изменений и без пререканий. А вот остальные, выполняя приказы разной сложности, прекращали это делать через день или через неделю после самого приказа…
Я подмечал то, что явно влияло на полученный результат, и пришёл к выводу: как и сказала Шестая, приказы Взгляда вожака имеют абсолютный приоритет для живого существа, которым он не может противиться. Человек будет действовать до тех пор, пока суть приказа либо не будет выполнена, либо пока не зациклится. Со снятой печатью не имеет значения, насколько сложен приказ, если он не подразумевает под собой некий итог, человек будет его выполнять. И, похоже, вплоть до своей смерти…
В тот же момент приказы, отданные без снятой печати, многократно теряли в силе. Конечно, их приоритетность никуда не исчезала, однако появлялись ограничения. От сложности выполняемых действий приказа, его полноты описания зависит и то, сколько он продержится. Даже если он совсем прост, приказ может продержаться максимум дней десять или около того. Сложнейшие держались около одного-двух дней и даже если имели итоговую цель, они могли ослабнуть раньше, чем люди достигли бы её.
Со всем этим я теперь чётко понимал, что потеря возможностей без печати не просто условность. Однако влияние на людей Взгляда вожака, да и существ в целом, имело особую силу и выделялось из тех, что я видел. Даже абсолютный контроль энергии Второй печати кажется не столь искусным и опасным. Ловкое использование приказов, а также применение их для корректировки памяти людей позволило бы сделать идеально лояльных подчинённых. Хотя эту же роль исполняют и легионеры… и всё же сила Взгляда вожака поражала.
Впрочем, причин для использования столь сильной способности, за исключием опытов, мне не предоставлялось. К тому же со временем проявлялся и голод — столь неприятный отрицательный эффект этой печати. Я подавлял его как с помощью своей воли, так и изредка пробуя свою кровь. Впрочем сейчас голод не представлял такую проблему, как в первый раз, но он был крайне назойлив и отвлекал, постоянно появляясь вновь. Иногда даже казалось, что он появлялся сразу после использования мною способности третьей печати.
В остальном же время проходило вполне спокойно, без неожиданных известий или возникающих сражений. Освободившегося времени за эти месяцы было более чем достаточно для исследований печати и экспериментов в мастерской. Кроме того, я уже длительное время, практически с момента окончания сражения у Крепости, готовил несколько особых указов. Их проработка отнимала некоторое время, но всё уже постепенно подходило к концу.
Так что вскоре я смогу предоставить их на рассмотрение как Мелфисту, так и действующим министрам. Всё же указы эти действительно крупные и затрагивают не только военную сферу. Да и помощь в организации наёмников понадобится в любом случае. Но чуть позже…
Сейчас мы с Наттой находились в моей мастерской, в одном из крупных помещений дворца. Это раньше было практически пустующим местом, но с моим появлением применение свободному пространству всё же нашлось. Здесь располагались шкафы и полки, заполненные практически всеми образцами материалов, используемых в Империи и Ральдии. Минералы, металлы и даже дорогие слитки чистого лунного серебра или адамантия из страны гномов нашли здесь своё место.
Но помимо материалов здесь были и столы с различными деталями и инструментами, законченными и не очень. Хоть самими инструментами я не часто пользовался и чаще прибегал к более удобному и точному манипулированию туманом. Был даже стенд с предметами, которые я уже успел создать и испытать. Наработки механизмов и множество незаконченных изделий лежали как на столах, так и на стенде: вроде уменьшенной модели артиллерийского орудия или необычного накопителя тепла в придачу к плавящей металл установке. Простых устройств из моего мира, но бесполезных для меня сейчас.
А в данный момент я работал над одним из многих устройств, которые были необходимы для выполнения ещё готовящихся указов. Я сидел за столом, окружённый несколькими слитками особых сплавов и множеством уже запечатанных деревянных шкатулок. Вытянув руки немного вперёд, я был полностью сконцентрирован на изделии, парящим передо мной. Эта была сеть из множества извивающихся волокон, принимающая форму руки. Однако из-за малого их количества волокна лишь принимали очертания кисти руки, походя на капилляры. И не имея всё той же твёрдой основы, эта связка, извиваясь, парила в воздухе, окутанная струями тумана.
Я был сосредоточен на работе над этим устройством. И с предельным вниманием к деталям наблюдал за ювелирными манипуляциями тумана, а также за тем, как он выстраивался в эти волокна, вплетая в них и особый сплав. Внутри казалось бы простых сплетений тумана на самом деле создавались нервные окончания и их прочные связи, делая этот предмет практически живым. Хотя назвать его таковым можно было с большой натяжкой…
Тем временем пока я был занят, Натта находилась в другой части помещения среди шкафов и стеллажей. Находиться здесь ей ничего не запрещало, и, даже более того, она часто здесь практиковалась в таком сложном деле, как запечатывание заклинаний в кристаллы. Она подбирала некоторые компоненты, а после приносила их к свободному столу, где уже располагались некоторые из моих работающих инструментов. Одна часть из них облегчала ей работу, а другая же — делала её более точной.
Взяв пару небольших кристаллов, Натта вернулась за свободный стол, напевая всё это время спокойную мелодию. В такие моменты работа скрашивалась простыми, но приятными слуху мелодиями. Без слов, но в приподнятом настроении она занималась своим делом. И, взяв в руки полупрозрачный кристалл, она направила в него ману, от чего тот сменил цвет на бледно-серый.
После этого Натта положила кристалл в центр сферического устройства и, взяв в руки острейшие резцы, аккуратными движениями приблизилась к кристаллу. В пределах этого сферического устройства её руки словно подхватил сам воздух, смягчая каждое движение и полностью лишая даже самой мельчайшей дрожи. С этим подспорьем Натта принялась вырезать на кристалле узоры и незамысловатую сетку, параллельно вливая в него ману.
Такое она проделывала не один раз, и иногда кристаллы даже взрывались от переполнения маной Натты. Но устройство потоком воздуха останавливало все осколки, аннулируя опасность такого взрыва. Однако по большей части Натта заканчивала работу, создавая кристалл с заклинанием барьера. Такой кристалл мог использовать практически каждый, но лишь раз, после чего кристалл попросту трескался и рассыпался.
Таким образом, мы провели несколько часов, заканчивая работу. Натта справлялась куда быстрее и довольно скоро стала просто гулять по мастерской, рассматривая и иногда пытаясь активировать лежащие то тут, то там приборы. Имея моё представление о назначении приборов, она заведомо избегала активации опасных и интересовалась необычными устройствами вроде малого источника щита, похожего на тот, что я подарил правителю гномов.
Но через какое-то время ей это несколько наскучило, и она с улыбкой подошла ко мне из-за спины. Прильнув сзади, она приобняла меня, нисколько этим не мешая мне. Обменявшись ощущениями тел и мыслей, она держалась так, чтобы не отвлекать меня и не мешать. Натта также внимательно наблюдала за тем, что происходило передо мной и чётко понимала, что я делаю. Всё же обмен мыслями и воспоминаниями не прошёл бесследно…
— Заканчиваешь? — Натта тихо прошептала мне на ухо.
— Да, эта последняя… — коротко ответив, я не отвёл взгляда от последних штрихов.
Струи тумана вращались возле последнего сплетения волокон, заканчивая их создание, и уже через пару секунд последняя крупица встала на своё место, завершив весь процесс. Лёгким движением руки я отправил парящее устройство в деревянную шкатулку, которых здесь было достаточно много.
Обернувшись к Натте, я встретился с её тёплым взглядом и ласковым прикосновением. Даже в такое ответственное время работы она могла показать свою добрую сторону. И я совсем не хотел вырываться из её объятий… И пока я смотрел на Натту, на глаза мне сразу попадался кулон с драгоценным камнем на её шее.
Это был мой подарок ей, когда после пережитых воспоминаний её жизни я узнал о дате её рождения. Хоть среди её сородичей и не приняты празднования по таким поводам. Конечно, кроме особо важных событий, например, обрядов совершеннолетия, особого подвига или брака. В любом случае подарок оказался ей очень приятен, пусть он и был спонтанным решением.
— Ты прекрасна… — засмотревшись, я озвучил первые мысли, что пришли в голову.
— Хи-хи, спасибо, — Натта только больше прижалась ко мне. — Комплименты всегда приятны.
— Хах, вот уж точно, — ответив на улыбку Натты, я кивнул. — Раз уж мы закончили с работой, и у нас есть время, может, отправимся в какое-нибудь красочное место? Или богатый город больше тебе подходит?
— Даже не знаю, оба варианта хороши, — Натта повернулась ко мне, не дав однозначного ответа. — Под богатым городом ты подразумеваешь Внутренний город?
— Прогуляться по Внутреннему городу также хорошая идея. Вдруг захочешь прикупить что-нибудь? — мне хотелось побаловать её, но чтобы она сама выбирала где и как.
— Купить что-то… Не думаю, что в чём-то нуждаюсь. Нынешняя обстановка меня вполне устраивает и даже сверх того, — встав напротив меня, Натта смотрела на меня спокойным взглядом. — К тому же и тем, что имею, я обязана тебе.
— Это не так, и большего добиваешься ты сама, я лишь создаю подходящую ситуацию. А остальное не так уж и важно…
— Вечно у тебя на такое есть ответ, — засмеявшись, она облокотилась на стол, а я встал напротив неё.
— Итак, что решила? — буквально засматриваясь на Натту, я ожидал ответа.
(Какое-нибудь живописное место было бы идеально, не нужно шумных городов,) — у меня в голове прозвучал её игривый голос, в то время как сама Натта широко улыбалась.
— Так тому и быть, — я потянулся и прильнул к ней. Я был готов перенести нас в любое место страны, континента, но не хотелось сейчас обрывать этот момент.
Медленное чувство нашего обоюдного наслаждения казалось общим. Это было ощущение необычного поцелуя, а проявление связи наших тел, которые с приятным млением реагировали друг на друга. Но от этого момента нас отвлёк стук в дверь, на который мы среагировали не сразу. Не отводя взгляда от глаз Натты, я громко обратился к стучащему:
— Что-то нужно? — после этого последовал незамедлительный ответ девушки из прислуги.
— Ваше Величество, говоря про одного легионера, в библиотеке он опять беспорядок устраивает. И господин Мелфист посчитал, что об этом стоит сообщить вам, — девушка, не заходя, чётко объяснила причину. Да и я сам понял, о чём она, ведь это было не впервые.
— Хорошо, я скоро разберусь! — за дверью раздались шаги, и девушка ушла, а я так и не отводил взгляда. — Думаешь, успеем побывать в паре мест, пока Мелфист ждёт?
— Нам некуда торопиться, так что можешь пойти и снова приструнить того легионера, — Натта покачала головой, смутившись из-за прерванного поцелуя.
Я с улыбкой кивнул, понимая, что моя отговорка слабовата. Отпустив Натту, я развернулся и направился к выходу из мастерской, а после и к библиотеке. Натта вскоре догнала меня и тоже направилась туда же. Когда мы зашли в здание придворной библиотеки, то практически сразу столкнулись с Мелфистом. Он занял один из столов и тщательно вчитывался в какие-то документы и книги, даже не сразу заметив нас.
— О! Сэр Шун и мисс Натта… — обратив на нас внимание, когда мы подошли ближе, Мелфист поднял в нашу сторону уставший взгляд.
— Ну и где он? — окинув взглядом ряды стеллажей с книгами, я обратился к старику.
— Где-то в секции историй… Эх, опять пропускает все указания мимо ушей и не подпускает никого слишком близко, — Мелфист опустил взор на книгу в руках.
— Я быстро, — сразу направившись к тому легионеру, я оставил Натту и Мелфиста.
Старик продолжил читать и записывать, а Натта неспешно следила за мной, наблюдая издалека за моими действиями. Я же, подойдя к книжным стеллажам в секциях истории, сразу заметил крупный беспорядок. Везде лежали открытые книги, преграждая дорогу, а на полках оставалась лишь пара свитков. Всё было примерно так же, как и когда я изучал содержание библиотек. Но тогда я изучал всё быстро и не один, и так же быстро ставил всё на свои места. Однако он так не делал…
В центре этого беспорядка находился тот самый легионер, которому я когда-то посоветовал посетить библиотеку. Тем не менее, теперь сам легионер выглядел по-другому. Зная о его особенностях, я не так давно решил, что его нужно выделить из общей массы легионеров. И изменил его внешний вид, сменив его броню. Прежний доспех, который являлся практически частью тела и был тесно связан с мышцами и плотью легионера, теперь полностью отсутствовал. Вместо доспехов на всё тело он был облачён в простой костюм, похожий на мундир, но без опознавательных символов. Однако шлем остался до сих пор, и менять его я не собирался.
Такой вид, походивший на офицерский, делал его более заметным среди остальных легионеров. Но вместе с этим за столько времени изменилась и его манера поведения, а также разговора. Казалось бы, его плавность движений и манера держаться без особых эмоций не изменились, но теперь они давали совсем другое впечатление. Этот легионер стал более вежливым и сдержанным, но вёл себя величественно.
— И снова ты устроил здесь невесть что, — аккуратно ступая между книг на полу, я подходил к легионеру. Он же в этот момент повернулся ко мне, прикрыв книгу в руках. — Даже не прислушиваясь ни к кому, кроме меня.
— Рад вас видеть, — поклонившись, он вновь встал ровно. — Я всего-то делал, что продолжал изучать. И как-то получилось, что не заметил, как устроил такой беспорядок… Приношу свои извинения.
— Не стоит, просто постарайся в следующий раз не делать так… опять, — повторяя это уже в который раз, я взмахнул рукой. Все книги, разбросанные и нет, воспарили и поочерёдно встали на свои места на полках.
Его интерес ко многим вещам подогрелся как раз тогда, когда он попал в библиотеку. Он без конца читал и читал, закрепляя различные знания, и позднее, путём рационального анализа нередко мог найти ошибки или ложные истины во многих книгах. А общаясь с прислугой, он перенял уважительный тон речи и даже приобрёл свою манеру поведения. Без сомнения, этот легионер стремительно развивался, всё больше закрепляя собственную личность.
— Позвольте оставить несколько книг… Истории государства, описанные в них, меня поразили. И мне бы хотелось поподробнее изучить детали, — легионер взял пару книг с полки и вновь опустил взгляд.
— Без проблем… — мне не хотелось его прерывать, но с каждым разом его поведение вызывало у меня неуёмный интерес. Хотя некоторые его действия доставляли проблемы как мне, так и окружающим. — Скажи, почему ты слушаешься лишь меня и не воспринимаешь упрёки или даже просьбы окружающих?
— А разве это не очевидно? — с малым удивлением он посмотрел на меня своими синими огоньками вместо глаз. — Вы создали меня, и Вы же можете меня стереть. А подчинение вам для такого существа, как легионера, одновременно и беспрекословная обязанность, и честь. Не подчиниться Вам не может ни один легионер. А подчинение другим, нет… исключение — лишь госпожа у вас за спиной.
(Значит, он бы послушал то, что я бы ему сказала? Значит ли это, что и мой голос для него важен, как и твой?) — Натта, стоя позади, задалась мысленными вопросами, на которые я мог бы ответить лишь одним…
— Да… но ты ведь другой. Ты мыслишь и осознаёшь себя, а значит, можешь принять решение сам, прислушавшись даже к словам других людей, — за долгое время от подражания всем подряд он незаметно перешёл к такому состоянию, когда практически не обращал внимания на мнения других людей. Кроме тех, кто пытался его чему-то научить.
— Я подумаю… над этим. Потому как ответа на ваши слова у меня нет, — он показывал сомнение, отводя взгляд и задумываясь.
Но несмотря на его слова, мне всё ещё было интересно состояние этого легионера, а главное, его понимание собственной уникальности среди своих собратьев. Он проявлял много качеств и также быстро терял их, оставляя лишь те, которые и сформировали его личность. Так что сейчас он походил на дворецкого, увлечённого историей стран и озадаченного собственным обучением. Но осознавал ли он это сам?
— Ты говорил, что подчинение мне — это обязанность, которой легионеры не могут противиться. Откуда ты это знаешь и почему так уверен, что это правдиво для всех? — я пытался задать ему вопросы, над которыми стоило бы поразмышлять, и я сам не мог ответить на них с уверенностью, но он отвечал сразу.
— Потому что это известно с самого создания. Как бы изложить это на словах… Понятие и знание того, что выше вашего приказа не может стоять даже наше существование, заложено в нас с самого первого взгляда на мир. Вы создали меня, других легионеров, других существ, и я уверен, что это справедливо для всех. Наша связь с вами объединяет всех существ, — он сказал это, не сомневаясь в сказанном.
— Даже твоё понимание себя не меняет это? — словно пытаясь вытянуть ответ, я задавал неудобные вопросы.
— Не знаю, и сказать, что сильно отличаюсь от остальных легионеров, не могу. Единственное отличие это то… что именно я проснулся? — его голос дрогнул, а сам он с трудом подбирал слова, чтобы описать желаемое.
— Ты хочешь этим сказать, что другие легионеры спят? — я переспросил, не совсем поняв сказанного им.
— Не знаю… не понимаю, как сказать… мне нужно… поразмыслить над этим… — видя, как он колеблется и в смятении отводит взгляд, я решил прекратить.
— Ладно, оставлю тебя.
— Спасибо, я продолжу изучение… и подумаю над тем, как ответить на ваш вопрос, — поклонившись, он вернулся к чтению и размышлению.
Развернувшись, я вернулся к Натте, стоящей у стола. Всё это время она наблюдала и слушала, и даже когда я подошёл к ней, она не отводила пристального взгляда от легионера. Похоже, что он может мне многое рассказать о существах, созданных с помощью чёрного тумана. Но пока он не в состоянии этого сделать, возможно, из-за собственного формирования личности. Всё же, я уверен, что это ещё не конец.
— Ну что, идём? — я обратился к Натте, отведя её внимание от легионера.
— Конечно! — с яркой улыбкой она прильнула ко мне.
— Погодите секунду, — Мелфист прервал нас, встав из-за стола и подойдя к нам. — Раз уж мне удалось выловить вас здесь, не хотелось бы упускать момент.
— И в чём же дело? — я несколько холодно отнёсся к очередному отвлекающему делу. Натта отреагировала так же, косо посмотрев на старика.
— Понимаю, что вам не очень приятно, когда вас прерывают. Но мне нужно вас поставить в известность о обязательно намечающейся встрече, банкете, — Мелфист был абсолютно серьёзен по виду.
— И с кем же? — такое настораживало меня.
— С дворянами, министрами… Существующая традиция обязывает короля проводить встречи раз в два-три года для обеспечения связей между ними и заключением соглашений. Прошлый король из-за своего мягкого характера очень беспокоился по этому поводу и устраивал подобные банкеты раз в год с целью налаживания связей и положительного отношения к нему.
— И этот банкет нельзя ни отменить, ни перенести? — я вспомнил некоторые упоминания из исторических записей о этой традиции или даже правиле. Но всё равно решил переспросить.
— Нет, нельзя… В вашем положении большинство знатных людей страшатся вас, и это упрощало контроль до какой-то степени. Но и полностью отрешаться от связей с ними вы не можете. Взаимодействие важно, и не стоит вам этим слишком пренебрегать… Всё же, это обязанность Короля.
— Я понимаю…
Мелфист не собирался делать никаких уступок, и, по-видимому, я попросту не мог отказаться. Значит, обязанность Короля? Что ж, мне опять не хотят оставлять выбора, и мне придётся вновь встретиться с многими из дворян…
21 год
«Восьмой»
Прошло достаточно много времени с последнего сколь-нибудь важного сражения. Особенно со дня сражения у Крепости Трёх Границ. С того момента демоны становились всё менее активны. Словно они в один момент потеряли интерес к Ральдии и к попыткам пробить её оборону. Они отступили, прекратив атаки и перебросив значительные силы к Имперскому фронту, ослабив этот.
Сказать честно, вначале меня это очень насторожило. Настолько резкая смена плана действия демонов выглядела странно, даже с учётом того, что я ожидал более осторожных действий с их стороны. В первое время я обратил внимание птиц-ищеек на границу и стал следить, ожидая развёртывания других войск или некой иной стратегии атаки. Но сколько бы я ни ждал, я видел лишь переброску солдат на другой фронт и практически полное сворачивание их сил.
Наблюдение за ними ни к чему не привело, и я не мог с уверенностью сказать, что они действительно готовились к чему-то. Солдаты отправились к другому фронту, а демонические звери шастали по ближайшим лесам в поисках еды. Можно сказать, их граница почти полностью потеряла все силы. Это же, возможно, и стало причиной волнений среди народа, которые были скорее положительными, чем отрицательными.
И пока я наблюдал за всем этим, время шло. И с прекратившимися боями на фронте сменился настрой людей к войне в целом. Я же, как и многие люди, вскоре начал воспринимать освободившееся время как спокойное или даже мирное. Конечно, странно такое говорить, когда военное положение так никуда и не делось, но без постоянных сообщений от птиц о сражении именно такое отношение к этому и складывалось.
Помимо слежки за происходящим в мире я был занят и другими делами, некоторые из которых вызывали у меня особые эмоции. Ведь за два месяца у нас с Наттой было достаточно времени, чтобы освоить ту особенность, которая открылась между нами благодаря одной из способностей печати. В тот первый момент, когда мы открыли это, мы вдвоём пробыли в покоях более дня, полностью погрузившись в сознания и воспоминания друг друга. Этот момент никто из нас никогда не забудет.
Мы обоюдно обменивались мыслями, любой возникшей идеей, объединив наши чувства мира, своих тел, восприятия всего вокруг. Это было настолько невероятно и непривычно, что не поддаться этому влечению было невозможно. Мы оба погрузились в эти смешанные ощущения, окунувшись вместе с этим в воспоминания друг друга.
Всего за несколько часов в голове у меня возникали мимолётные видения, полностью отражающие воспоминания детства Натты, её взросления, всех разговоров, людей и событий, произошедших с ней. Вплоть до встречи со мной, путешествий и до сего момента. Некоторые воспоминания были расплывчаты, в то время как другие — чёткими и ясными, до мельчайших деталей. Вместе с этим те же видения мелькали перед глазами Натты, но показывая моё прошлое, окружение в котором я рос, мой мир. И мы оба, замерев, наблюдали за стремительным течением прошлого.
Когда же это закончилось, всего за день мы уже будто пережили жизни друг друга. Теперь мне не было необходимо объяснять ей, каково было жить в моём мире, а ей — рассказывать о пережитом и увиденном мне. Её волнения, переживания, радости и страсть я понимал как никто другой, и Натта знала о моих стремлениях, беспокойствах и желаниях. За один день, благодаря случайности, открывшейся нам, мы теперь знали друг друга как самих себя. И крепче подобной связи, возникшей между нами, я и представить не мог и не могу до сих пор.
После этого невероятного опыта, связавшего нас, мы уже просто не могли сдержать своих порывов и желания. После того как мы отдались им, прошло немало времени. Когда же мы оба более-менее успокоились, то решили разузнать ещё больше об этой связи и самой способности Взгляда вожака. На что у нас ушла не одна неделя… Нам обоим пришлось привыкать к тому, как проявляла себя эта связь. Ведь каждая мысль и идея, ещё до как она оказывалась произнесена, звучала словно голос в голове у другого, иногда заглушая собой даже голос Шестой. Из-за этого мы часто путались в том, что хотим сказать, и часто перебивали друг друга. Разговоры с другими людьми бывало прерывались незаконченными фразами или вовсе неуместными репликами.
Вместе с этим были общими и наши ощущения, что также вызывало у нас некоторую путаницу. Так Натта как-то почувствовала жжение на руках, когда я обжёгся во время работы, или я ощущал напряжение мышц, когда Натта тренировалась. Это было необычно, и не сразу становилось понятно, что эти ощущения были не твои. А при определённой концентрации мы и вовсе могли поделиться тем, что видим и слышим. И, казалось, даже расстояние не определяло, будет ли эта связь менее заметной или нет. Но эта особенность доставляла куда меньше неудобств…
Однако мы привыкали и достаточно быстро стали использовать это. Наши мысли становились всё более различимы между собой. Ранее несколько прерывистые разговоры сменились на те, в которых мы оба могли говорить друг за друга, оканчивая то, что хотели сказать, не мешая. И постепенно наши привычные разговоры вживую вернулись в полной мере.
Как с другими людьми, так и между собой мы с Наттой говорили вживую. А наш обоюдный обмен мыслями стал более осмысленным и контролируемым, хоть и менее оживлённый. Теперь лишь сконцентрировавшись, мы могли сообщить друг другу большой объём информации. В остальном же наша телепатическая связь походила на ту, какой я общался с Шестой. И если с таким способом общения мы с опытом нашли решение возникших неудобств, то связь наших тел требовала другого подхода.
Мы не ограничивали эту часть связи, и она стала лишь сильнее со временем и была крайне полезна в определённые моменты. Ощущение мира и разделение чувств предоставляли возможности к более быстрому обучению Натты, и вскоре мы оба были способны практически синхронизировать каждое движение. Так что любой наш спарринг превращался в зеркальный бой, оканчивающийся лишь ничьей…
Но помимо общего ощущения тела мы чувствовали и отголоски боли при травмах, а также приятные ощущения вроде обычного наслаждения или вкуса. Удивительно, насколько объединяла нас эта особенность, делая общими даже простое прикосновения друг к другу. И если не контролировать это, а отдаться этому общему ощущению тел сполна, то будут отчётливо ощущаться даже мелочи вроде щекочущего нос дыхания или лежащих на плече прядей волос.
Это было не всегда к месту, так что нам пришлось контролировать это более существенно. И к этому моменту наши общие ощущения тел ограничивались лишь уловимыми отголосками. Но после концентрации на этом контроле мне удалось узнать, что нашу связь с Наттой можно приглушить настолько, что всё стало бы ощущаться как прежде, ещё до третьей печати и её способности.
Однако полностью разорвать эту связь я не пытался, потому как опасался её безвозвратного разрыва или же невозможностью сделать это. Но и попытки создать хотя бы минимальную похожую связь с кем-либо ещё не увенчались успехом, вроде Лизы, обернувшись лишь тратой времени. Понимая, что столь необычная связь, сблизившая нас, возможна только между мной и Наттой, я вновь задался вопросами. Вопросами о той белой нити, что связывала нас и до сих пор связывает, ведь теперь казалось что она имеет к этому непосредственное отношение. Но очевидных ответов я не мог найти и даже предположить хоть что-то у меня не получалось…
Вместе с тем я продолжал экспериментировать со Взглядом вожака. Не став нагружать Натту подобными опытами, я прибегал к приказам страже дворца или прислуге. Используя простые, несильно отвлекающие от работы приказы я закреплял знания о этой способности. И даже более, благодаря ей я наконец смог определить границы того, насколько разнятся возможности способностей со снятой и не снятой печатью.
Паре человек я отдал простые приказы вроде ежедневных пометок или же отчёта легионерам. Другим же — более сложные, требующие времени на исполнение. Части из них я отдал приказы, не снимая печать, вторым же — наоборот… И очень скоро я увидел результат. Те, кто выполняли приказы, отданные со снятой печатью, выполняли их постоянно без изменений и без пререканий. А вот остальные, выполняя приказы разной сложности, прекращали это делать через день или через неделю после самого приказа…
Я подмечал то, что явно влияло на полученный результат, и пришёл к выводу: как и сказала Шестая, приказы Взгляда вожака имеют абсолютный приоритет для живого существа, которым он не может противиться. Человек будет действовать до тех пор, пока суть приказа либо не будет выполнена, либо пока не зациклится. Со снятой печатью не имеет значения, насколько сложен приказ, если он не подразумевает под собой некий итог, человек будет его выполнять. И, похоже, вплоть до своей смерти…
В тот же момент приказы, отданные без снятой печати, многократно теряли в силе. Конечно, их приоритетность никуда не исчезала, однако появлялись ограничения. От сложности выполняемых действий приказа, его полноты описания зависит и то, сколько он продержится. Даже если он совсем прост, приказ может продержаться максимум дней десять или около того. Сложнейшие держались около одного-двух дней и даже если имели итоговую цель, они могли ослабнуть раньше, чем люди достигли бы её.
Со всем этим я теперь чётко понимал, что потеря возможностей без печати не просто условность. Однако влияние на людей Взгляда вожака, да и существ в целом, имело особую силу и выделялось из тех, что я видел. Даже абсолютный контроль энергии Второй печати кажется не столь искусным и опасным. Ловкое использование приказов, а также применение их для корректировки памяти людей позволило бы сделать идеально лояльных подчинённых. Хотя эту же роль исполняют и легионеры… и всё же сила Взгляда вожака поражала.
Впрочем, причин для использования столь сильной способности, за исключием опытов, мне не предоставлялось. К тому же со временем проявлялся и голод — столь неприятный отрицательный эффект этой печати. Я подавлял его как с помощью своей воли, так и изредка пробуя свою кровь. Впрочем сейчас голод не представлял такую проблему, как в первый раз, но он был крайне назойлив и отвлекал, постоянно появляясь вновь. Иногда даже казалось, что он появлялся сразу после использования мною способности третьей печати.
В остальном же время проходило вполне спокойно, без неожиданных известий или возникающих сражений. Освободившегося времени за эти месяцы было более чем достаточно для исследований печати и экспериментов в мастерской. Кроме того, я уже длительное время, практически с момента окончания сражения у Крепости, готовил несколько особых указов. Их проработка отнимала некоторое время, но всё уже постепенно подходило к концу.
Так что вскоре я смогу предоставить их на рассмотрение как Мелфисту, так и действующим министрам. Всё же указы эти действительно крупные и затрагивают не только военную сферу. Да и помощь в организации наёмников понадобится в любом случае. Но чуть позже…
Сейчас мы с Наттой находились в моей мастерской, в одном из крупных помещений дворца. Это раньше было практически пустующим местом, но с моим появлением применение свободному пространству всё же нашлось. Здесь располагались шкафы и полки, заполненные практически всеми образцами материалов, используемых в Империи и Ральдии. Минералы, металлы и даже дорогие слитки чистого лунного серебра или адамантия из страны гномов нашли здесь своё место.
Но помимо материалов здесь были и столы с различными деталями и инструментами, законченными и не очень. Хоть самими инструментами я не часто пользовался и чаще прибегал к более удобному и точному манипулированию туманом. Был даже стенд с предметами, которые я уже успел создать и испытать. Наработки механизмов и множество незаконченных изделий лежали как на столах, так и на стенде: вроде уменьшенной модели артиллерийского орудия или необычного накопителя тепла в придачу к плавящей металл установке. Простых устройств из моего мира, но бесполезных для меня сейчас.
А в данный момент я работал над одним из многих устройств, которые были необходимы для выполнения ещё готовящихся указов. Я сидел за столом, окружённый несколькими слитками особых сплавов и множеством уже запечатанных деревянных шкатулок. Вытянув руки немного вперёд, я был полностью сконцентрирован на изделии, парящим передо мной. Эта была сеть из множества извивающихся волокон, принимающая форму руки. Однако из-за малого их количества волокна лишь принимали очертания кисти руки, походя на капилляры. И не имея всё той же твёрдой основы, эта связка, извиваясь, парила в воздухе, окутанная струями тумана.
Я был сосредоточен на работе над этим устройством. И с предельным вниманием к деталям наблюдал за ювелирными манипуляциями тумана, а также за тем, как он выстраивался в эти волокна, вплетая в них и особый сплав. Внутри казалось бы простых сплетений тумана на самом деле создавались нервные окончания и их прочные связи, делая этот предмет практически живым. Хотя назвать его таковым можно было с большой натяжкой…
Тем временем пока я был занят, Натта находилась в другой части помещения среди шкафов и стеллажей. Находиться здесь ей ничего не запрещало, и, даже более того, она часто здесь практиковалась в таком сложном деле, как запечатывание заклинаний в кристаллы. Она подбирала некоторые компоненты, а после приносила их к свободному столу, где уже располагались некоторые из моих работающих инструментов. Одна часть из них облегчала ей работу, а другая же — делала её более точной.
Взяв пару небольших кристаллов, Натта вернулась за свободный стол, напевая всё это время спокойную мелодию. В такие моменты работа скрашивалась простыми, но приятными слуху мелодиями. Без слов, но в приподнятом настроении она занималась своим делом. И, взяв в руки полупрозрачный кристалл, она направила в него ману, от чего тот сменил цвет на бледно-серый.
После этого Натта положила кристалл в центр сферического устройства и, взяв в руки острейшие резцы, аккуратными движениями приблизилась к кристаллу. В пределах этого сферического устройства её руки словно подхватил сам воздух, смягчая каждое движение и полностью лишая даже самой мельчайшей дрожи. С этим подспорьем Натта принялась вырезать на кристалле узоры и незамысловатую сетку, параллельно вливая в него ману.
Такое она проделывала не один раз, и иногда кристаллы даже взрывались от переполнения маной Натты. Но устройство потоком воздуха останавливало все осколки, аннулируя опасность такого взрыва. Однако по большей части Натта заканчивала работу, создавая кристалл с заклинанием барьера. Такой кристалл мог использовать практически каждый, но лишь раз, после чего кристалл попросту трескался и рассыпался.
Таким образом, мы провели несколько часов, заканчивая работу. Натта справлялась куда быстрее и довольно скоро стала просто гулять по мастерской, рассматривая и иногда пытаясь активировать лежащие то тут, то там приборы. Имея моё представление о назначении приборов, она заведомо избегала активации опасных и интересовалась необычными устройствами вроде малого источника щита, похожего на тот, что я подарил правителю гномов.
Но через какое-то время ей это несколько наскучило, и она с улыбкой подошла ко мне из-за спины. Прильнув сзади, она приобняла меня, нисколько этим не мешая мне. Обменявшись ощущениями тел и мыслей, она держалась так, чтобы не отвлекать меня и не мешать. Натта также внимательно наблюдала за тем, что происходило передо мной и чётко понимала, что я делаю. Всё же обмен мыслями и воспоминаниями не прошёл бесследно…
— Заканчиваешь? — Натта тихо прошептала мне на ухо.
— Да, эта последняя… — коротко ответив, я не отвёл взгляда от последних штрихов.
Струи тумана вращались возле последнего сплетения волокон, заканчивая их создание, и уже через пару секунд последняя крупица встала на своё место, завершив весь процесс. Лёгким движением руки я отправил парящее устройство в деревянную шкатулку, которых здесь было достаточно много.
Обернувшись к Натте, я встретился с её тёплым взглядом и ласковым прикосновением. Даже в такое ответственное время работы она могла показать свою добрую сторону. И я совсем не хотел вырываться из её объятий… И пока я смотрел на Натту, на глаза мне сразу попадался кулон с драгоценным камнем на её шее.
Это был мой подарок ей, когда после пережитых воспоминаний её жизни я узнал о дате её рождения. Хоть среди её сородичей и не приняты празднования по таким поводам. Конечно, кроме особо важных событий, например, обрядов совершеннолетия, особого подвига или брака. В любом случае подарок оказался ей очень приятен, пусть он и был спонтанным решением.
— Ты прекрасна… — засмотревшись, я озвучил первые мысли, что пришли в голову.
— Хи-хи, спасибо, — Натта только больше прижалась ко мне. — Комплименты всегда приятны.
— Хах, вот уж точно, — ответив на улыбку Натты, я кивнул. — Раз уж мы закончили с работой, и у нас есть время, может, отправимся в какое-нибудь красочное место? Или богатый город больше тебе подходит?
— Даже не знаю, оба варианта хороши, — Натта повернулась ко мне, не дав однозначного ответа. — Под богатым городом ты подразумеваешь Внутренний город?
— Прогуляться по Внутреннему городу также хорошая идея. Вдруг захочешь прикупить что-нибудь? — мне хотелось побаловать её, но чтобы она сама выбирала где и как.
— Купить что-то… Не думаю, что в чём-то нуждаюсь. Нынешняя обстановка меня вполне устраивает и даже сверх того, — встав напротив меня, Натта смотрела на меня спокойным взглядом. — К тому же и тем, что имею, я обязана тебе.
— Это не так, и большего добиваешься ты сама, я лишь создаю подходящую ситуацию. А остальное не так уж и важно…
— Итак, что решила? — буквально засматриваясь на Натту, я ожидал ответа.
(Какое-нибудь живописное место было бы идеально, не нужно шумных городов,) — у меня в голове прозвучал её игривый голос, в то время как сама Натта широко улыбалась.
— Так тому и быть, — я потянулся и прильнул к ней. Я был готов перенести нас в любое место страны, континента, но не хотелось сейчас обрывать этот момент.
Медленное чувство нашего обоюдного наслаждения казалось общим. Это было ощущение необычного поцелуя, а проявление связи наших тел, которые с приятным млением реагировали друг на друга. Но от этого момента нас отвлёк стук в дверь, на который мы среагировали не сразу. Не отводя взгляда от глаз Натты, я громко обратился к стучащему:
— Что-то нужно? — после этого последовал незамедлительный ответ девушки из прислуги.
— Ваше Величество, говоря про одного легионера, в библиотеке он опять беспорядок устраивает. И господин Мелфист посчитал, что об этом стоит сообщить вам, — девушка, не заходя, чётко объяснила причину. Да и я сам понял, о чём она, ведь это было не впервые.
— Хорошо, я скоро разберусь! — за дверью раздались шаги, и девушка ушла, а я так и не отводил взгляда. — Думаешь, успеем побывать в паре мест, пока Мелфист ждёт?
— Нам некуда торопиться, так что можешь пойти и снова приструнить того легионера, — Натта покачала головой, смутившись из-за прерванного поцелуя.
Я с улыбкой кивнул, понимая, что моя отговорка слабовата. Отпустив Натту, я развернулся и направился к выходу из мастерской, а после и к библиотеке. Натта вскоре догнала меня и тоже направилась туда же. Когда мы зашли в здание придворной библиотеки, то практически сразу столкнулись с Мелфистом. Он занял один из столов и тщательно вчитывался в какие-то документы и книги, даже не сразу заметив нас.
— О! Сэр Шун и мисс Натта… — обратив на нас внимание, когда мы подошли ближе, Мелфист поднял в нашу сторону уставший взгляд.
— Ну и где он? — окинув взглядом ряды стеллажей с книгами, я обратился к старику.
— Где-то в секции историй… Эх, опять пропускает все указания мимо ушей и не подпускает никого слишком близко, — Мелфист опустил взор на книгу в руках.
— Я быстро, — сразу направившись к тому легионеру, я оставил Натту и Мелфиста.
Старик продолжил читать и записывать, а Натта неспешно следила за мной, наблюдая издалека за моими действиями. Я же, подойдя к книжным стеллажам в секциях истории, сразу заметил крупный беспорядок. Везде лежали открытые книги, преграждая дорогу, а на полках оставалась лишь пара свитков. Всё было примерно так же, как и когда я изучал содержание библиотек. Но тогда я изучал всё быстро и не один, и так же быстро ставил всё на свои места. Однако он так не делал…
В центре этого беспорядка находился тот самый легионер, которому я когда-то посоветовал посетить библиотеку. Тем не менее, теперь сам легионер выглядел по-другому. Зная о его особенностях, я не так давно решил, что его нужно выделить из общей массы легионеров. И изменил его внешний вид, сменив его броню. Прежний доспех, который являлся практически частью тела и был тесно связан с мышцами и плотью легионера, теперь полностью отсутствовал. Вместо доспехов на всё тело он был облачён в простой костюм, похожий на мундир, но без опознавательных символов. Однако шлем остался до сих пор, и менять его я не собирался.
Такой вид, походивший на офицерский, делал его более заметным среди остальных легионеров. Но вместе с этим за столько времени изменилась и его манера поведения, а также разговора. Казалось бы, его плавность движений и манера держаться без особых эмоций не изменились, но теперь они давали совсем другое впечатление. Этот легионер стал более вежливым и сдержанным, но вёл себя величественно.
— И снова ты устроил здесь невесть что, — аккуратно ступая между книг на полу, я подходил к легионеру. Он же в этот момент повернулся ко мне, прикрыв книгу в руках. — Даже не прислушиваясь ни к кому, кроме меня.
— Рад вас видеть, — поклонившись, он вновь встал ровно. — Я всего-то делал, что продолжал изучать. И как-то получилось, что не заметил, как устроил такой беспорядок… Приношу свои извинения.
— Не стоит, просто постарайся в следующий раз не делать так… опять, — повторяя это уже в который раз, я взмахнул рукой. Все книги, разбросанные и нет, воспарили и поочерёдно встали на свои места на полках.
Его интерес ко многим вещам подогрелся как раз тогда, когда он попал в библиотеку. Он без конца читал и читал, закрепляя различные знания, и позднее, путём рационального анализа нередко мог найти ошибки или ложные истины во многих книгах. А общаясь с прислугой, он перенял уважительный тон речи и даже приобрёл свою манеру поведения. Без сомнения, этот легионер стремительно развивался, всё больше закрепляя собственную личность.
— Позвольте оставить несколько книг… Истории государства, описанные в них, меня поразили. И мне бы хотелось поподробнее изучить детали, — легионер взял пару книг с полки и вновь опустил взгляд.
— Без проблем… — мне не хотелось его прерывать, но с каждым разом его поведение вызывало у меня неуёмный интерес. Хотя некоторые его действия доставляли проблемы как мне, так и окружающим. — Скажи, почему ты слушаешься лишь меня и не воспринимаешь упрёки или даже просьбы окружающих?
— А разве это не очевидно? — с малым удивлением он посмотрел на меня своими синими огоньками вместо глаз. — Вы создали меня, и Вы же можете меня стереть. А подчинение вам для такого существа, как легионера, одновременно и беспрекословная обязанность, и честь. Не подчиниться Вам не может ни один легионер. А подчинение другим, нет… исключение — лишь госпожа у вас за спиной.
(Значит, он бы послушал то, что я бы ему сказала? Значит ли это, что и мой голос для него важен, как и твой?) — Натта, стоя позади, задалась мысленными вопросами, на которые я мог бы ответить лишь одним…
— Да… но ты ведь другой. Ты мыслишь и осознаёшь себя, а значит, можешь принять решение сам, прислушавшись даже к словам других людей, — за долгое время от подражания всем подряд он незаметно перешёл к такому состоянию, когда практически не обращал внимания на мнения других людей. Кроме тех, кто пытался его чему-то научить.
— Я подумаю… над этим. Потому как ответа на ваши слова у меня нет, — он показывал сомнение, отводя взгляд и задумываясь.
Но несмотря на его слова, мне всё ещё было интересно состояние этого легионера, а главное, его понимание собственной уникальности среди своих собратьев. Он проявлял много качеств и также быстро терял их, оставляя лишь те, которые и сформировали его личность. Так что сейчас он походил на дворецкого, увлечённого историей стран и озадаченного собственным обучением. Но осознавал ли он это сам?
— Ты говорил, что подчинение мне — это обязанность, которой легионеры не могут противиться. Откуда ты это знаешь и почему так уверен, что это правдиво для всех? — я пытался задать ему вопросы, над которыми стоило бы поразмышлять, и я сам не мог ответить на них с уверенностью, но он отвечал сразу.
— Потому что это известно с самого создания. Как бы изложить это на словах… Понятие и знание того, что выше вашего приказа не может стоять даже наше существование, заложено в нас с самого первого взгляда на мир. Вы создали меня, других легионеров, других существ, и я уверен, что это справедливо для всех. Наша связь с вами объединяет всех существ, — он сказал это, не сомневаясь в сказанном.
— Даже твоё понимание себя не меняет это? — словно пытаясь вытянуть ответ, я задавал неудобные вопросы.
— Не знаю, и сказать, что сильно отличаюсь от остальных легионеров, не могу. Единственное отличие это то… что именно я проснулся? — его голос дрогнул, а сам он с трудом подбирал слова, чтобы описать желаемое.
— Ты хочешь этим сказать, что другие легионеры спят? — я переспросил, не совсем поняв сказанного им.
— Не знаю… не понимаю, как сказать… мне нужно… поразмыслить над этим… — видя, как он колеблется и в смятении отводит взгляд, я решил прекратить.
— Ладно, оставлю тебя.
— Спасибо, я продолжу изучение… и подумаю над тем, как ответить на ваш вопрос, — поклонившись, он вернулся к чтению и размышлению.
Развернувшись, я вернулся к Натте, стоящей у стола. Всё это время она наблюдала и слушала, и даже когда я подошёл к ней, она не отводила пристального взгляда от легионера. Похоже, что он может мне многое рассказать о существах, созданных с помощью чёрного тумана. Но пока он не в состоянии этого сделать, возможно, из-за собственного формирования личности. Всё же, я уверен, что это ещё не конец.
— Ну что, идём? — я обратился к Натте, отведя её внимание от легионера.
— Конечно! — с яркой улыбкой она прильнула ко мне.
— Погодите секунду, — Мелфист прервал нас, встав из-за стола и подойдя к нам. — Раз уж мне удалось выловить вас здесь, не хотелось бы упускать момент.
— И в чём же дело? — я несколько холодно отнёсся к очередному отвлекающему делу. Натта отреагировала так же, косо посмотрев на старика.
— Понимаю, что вам не очень приятно, когда вас прерывают. Но мне нужно вас поставить в известность о обязательно намечающейся встрече, банкете, — Мелфист был абсолютно серьёзен по виду.
— И с кем же? — такое настораживало меня.
— С дворянами, министрами… Существующая традиция обязывает короля проводить встречи раз в два-три года для обеспечения связей между ними и заключением соглашений. Прошлый король из-за своего мягкого характера очень беспокоился по этому поводу и устраивал подобные банкеты раз в год с целью налаживания связей и положительного отношения к нему.
— И этот банкет нельзя ни отменить, ни перенести? — я вспомнил некоторые упоминания из исторических записей о этой традиции или даже правиле. Но всё равно решил переспросить.
— Нет, нельзя… В вашем положении большинство знатных людей страшатся вас, и это упрощало контроль до какой-то степени. Но и полностью отрешаться от связей с ними вы не можете. Взаимодействие важно, и не стоит вам этим слишком пренебрегать… Всё же, это обязанность Короля.
— Я понимаю…
Мелфист не собирался делать никаких уступок, и, по-видимому, я попросту не мог отказаться. Значит, обязанность Короля? Что ж, мне опять не хотят оставлять выбора, и мне придётся вновь встретиться с многими из дворян…
Закладка