Глава 100: Интериоризация •
— Ну конечно же, мы в городе Каторрем. Хотя он и не может сравниться с могучими шпилями нашей родины, но все же его художественное оформление поражает воображение…
— Не играй со мной в дурака, брат! Это должно быть Бюро пропусков.
— Действительно, миледи, и, как было условлено, беженцы в настоящее время находятся в посольстве Лизиума. Однако, насколько мне удалось выяснить, ни вы, ни ваши друзья не ищут убежища. Вы здесь, чтобы сопровождать Энбоса, который прибыл сюда, чтобы предоставить свой счет* в безопасном месте. А что может быть лучше, чем присутствие нашего Повелителя?
*Здесь I__-cy и далее счет имеется в виду аргументы за и против, каких больше…
— Я возражаю против твоих намерений, брат! Ты привел его сюда, где твои судебные полномочия наиболее сильны. И что же ты собираешься с ним сделать?
— Так, так, Лили, я не собираюсь ничего с ним делать. Я поклялся, что буду относиться к Энбосу гостеприимно, и так оно и будет, как человек Пути. Правда, в его присутствии я наделен определенными «привилегиями», но я уверен, что у героя Кассеуса нет причин для страха. Не так ли, Энбос?
Черт возьми, он нас здорово отделал. Несмотря на его легкий тон и возражения Лили, Максимиллиан, похоже, перешел в «серьезный режим». Я стою на вражеской территории, и жгучая боль от всей этой освященной земли не способствует моей концентрации. Сен и остальные, похоже, уловили подтекст и смотрят на окружающих клириков, как на круг надзирателей. Максимиллиан стоит передо мной, как шериф, ожидающий моей капитуляции, и смотрит в сторону Лили.
— Итак, Энбос. Если позволите?
Я поднимаюсь со скамьи, Максимиллиан одобрительно кивает и направляется к двери. Однако он быстро останавливается на полушаге и поворачивается, чтобы увидеть, что я не следую за ним. Вместо этого я показываю ему раскрытую ладонь, жестом предлагая остановиться… и послушать.
— Сэр Максимиллиан.
— Да, Энбос?
— Вы сказали, что выслушаете меня в безопасном месте?
— Да, это так.
— А под безопасностью вы подразумеваете свободу от внешнего воздействия или наблюдения, верно?
— … К чему ты клонишь, Энбос?
— Тогда, к сожалению, я должен сообщить вам, сэр… но это место уже скомпрометировано.
— … Может быть, объясните?
— Я буду, но боюсь, что то, чем я хочу поделиться, может оказаться… тревожным.
Несмотря на пронзительный взгляд Максимиллиана, я молчу и смотрю в сторону клириков и магов, наблюдающих за нашим напряженным противостоянием. После некоторого раздумья он жестом велит всем, кроме своего лейтенанта и моих спутников, покинуть комнату.
— Ну?
— В собор Телиса проникли люди Таскуса. Среди ваших братьев в Каторреме есть шпионы.
— … Энбос, я не отношусь легкомысленно к обвинениям в ереси, особенно к тем, которые направлены против других на Пути.
— Это не просто утверждение, а установленный факт. Когда мы с Лили связались с вами с помощью маяка, мы не знали, кто принял наш сигнал. Однако Таскусу было хорошо известно, что он не достиг Каторрема. Сэр, есть агент, который информирует его о каждом нашем шаге.
— Хм, здравое предположение, но я не могу действовать в соответствии с ним. Если вы не сможете обосновать свое утверждение…
— Простите, сэр Иудико, — вмешался Сен. — Но мы все слышали, как Таск сам признался в этом. Когда мы были во власти этого ублюдка, он прямо сказал, что у него есть кто-то в этом самом соборе. И хотя он не говорил о клирике как таковом, это определенно кто-то, кто может быть здесь постоянно.
— Я могу подтвердить слова моего спутника, сэр Иудико, — добавляет Минна. — Ибо все, кто был в плену на равнине Тиль, тоже слышали его. Хотя, признаюсь, мы неравнодушны к нашему другу Энбосу, вы можете проверить наши слова у любого из тех, кто выжил после этого испытания.
— …
Хотя Норф ничего не говорит, его непоколебимое выражение лица говорит о том же, что и слова Сена и Минны. Инквизитор смотрит между лицами моих друзей, но, заметив шок Лили от такого откровения, тихонько кивает головой.
— Я приму ваше слово. Расследование нужно будет провести позже, но сейчас я вынужден признать, что собор Телиса действительно может оказаться неподходящим. Сестра Агнес, можем ли мы в кратчайшие сроки подготовить другое место?
— Боюсь, что на окраинах города есть только небольшие церкви, которые вряд ли можно оборонять.
‘Или сдерживать…’
— Хммм… Тогда, может быть, мы подготовим запечатанную часовню на территории и продолжим работу в условиях строжайшей секретности?
— Нельзя, брат, — прерывает его Лили. — В пренебрежении подлесок уступит тебе Путь. Что есть дорога и что есть камни среди зелени? Это не Путь в Эдем, и не Путь к Нему… Если ты хочешь идти дальше, заведомо зная, что на освященной земле находится культист, ты не можешь пригласить Бога на свой Путь. Я полагаю, есть прецедент, сестра Агнес?
— … Действительно, есть, сестра Лилиана. «Повесть об инквизиторе Маррисе и Дориане Ки», том 84 «Лисийских записей праведности», пятый год правления папы Михаила Третьего. Инквизитор Маррис был признан неспособным представлять Бога, зная, что сельская церковь, которая была его базой в то время, включила в себя языческие практики, которые ставили под угрозу её святость. По этой логике, пока в соборе Святого Телиса существует еретический элемент, он больше не является домом, приветствующим Бога.
— Понятно…
— …
— Очень хорошо. В целях безопасности, полагаю, у нас нет другого выбора, кроме как задействовать возможности городского гарнизона.
ДА! Получи, инквизитор недоделанный!
— Ты хочешь что-то сказать, Энбос?
— Нет, ничего, сэр Иудико.
— Хорошо. Давайте выезжать немедленно. Как бы это ни было хамски, но нам придется снять подходящую комнату на месте. Пожалуйста, следуйте за нами, Энбос, леди Лилиана. Остальные свободны.
Хлоп.
— … И вот они идут.
— Клянусь духами, этот инквизитор действительно зациклился на Энбосе. Он даже не захотел больше слушать мой рассказ.
— Я уверен, что он был бы рад, но присутствие Лили, должно быть, установило некоторые сдержки и противовесы. К сожалению, Энбос слишком заметен, чтобы на него можно было не обращать внимания. Теперь все зависит от Лили.
— Мне бы очень хотелось, чтобы мы могли сделать больше. Кстати, Хатиру, что это был за жест, который Энбос сделал за спиной, когда уходил?
— А, ты имеешь в виду, когда он сжал кулак и высунул большой палец? Я не уверен, что это одно и то же, но в моем клане это знак «хорошо» или «хорошая работа».
— Ты серьезно? Он благодарил нас за то, что мы его прикрыли? Когда инквизитор пытался отправить его на гильотину, он все равно… Черт возьми, это неправильно! Он сражался сильнее, чем любой из нас, дольше, чем любой из нас, а в итоге он удостоился аудиенции у очередного хладнокровного фанатика.
— Я понимаю, о чем ты, Сен, но легко забыть, что для тех, кто его не знает, он выглядит как чудовище в черном плаще.
— Я не могу отрицать твои слова, Минна, и, к сожалению, Энбос мало что сделал для того, чтобы исправить свой неудачный имидж. Его [титулы] клеймят его, а его [искусство] изолирует его. Хотелось бы, чтобы было больше людей, способных видеть не только его устрашающий облик, но и всех вас.
— Мы тоже, Хатиру, но не этот инквизитор, и я боюсь, что его впечатление об Энбосе только ухудшится. После битвы с Таскусом многие теперь боятся свирепости и мощи Энбоса, а он, в свою очередь, не желает с ними встречаться. Я боюсь, что еще меньше людей узнают настоящего Энбоса.
— …
— Сен?
— Минна, Норф, Хатиру… Я хочу подготовить кое-что для Энбоса, как только его выпустят из-под стражи. А до тех пор мы будем заняты погоней за людьми. Норф, ты еще помнишь имена…
— Подожди, что ты задумал, Сен?
— Честно говоря, я не совсем уверен, Хатиру. Однако Энбосу давно пора заслужить настоящую награду.
— … А. Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь, но не могу сказать, что это будет легко. Как мы вырвем его из рук Святых Рыцарей? Даже если Лили удастся защитить его, я сомневаюсь, что Максимиллиан так быстро выпустит Энбоса из виду.
Четыре каменные стены и гладкий плиточный пол. Чугунная дверь, запертая на засов с другой стороны. Тяжелый дубовый стол между мной и единственным выходом. Окон нет, за исключением небольшой щели в верхней части левой стены для вентиляции или, возможно, для обзора из соседней комнаты. Оставшись один, я сажусь на испачканный стул и жду допроса со всей уверенностью главаря мафии… колени трясутся, как маракасы.
Черт, никак не могу успокоиться. Прошло уже полчаса с тех пор, как Максимиллиан привел меня сюда, а напряжение все нарастает. Вот я сижу в запертой комнате, а эти святые рыцари замышляют какую-то хитроумную ловушку. Все, что у меня есть, — это три совета и псевдоадвокат Лили, которую я даже не могу увидеть до поры до времени. Достаточно одного из нескольких порочащих меня фактов, чтобы я мгновенно отправился в Мировой Поток, и я беспокоюсь, что у него уже есть все необходимые доказательства, — все выжившие в той битве слышали, как Таск называл меня «братом», и, кроме того, они все смертельно меня боятся.
Должен ли я вырваться отсюда и сбежать? Нет, это невозможно. Максимиллиан и его рыцари захватили все это крыло у городской стражи. Мне остается только ждать в неуютной компании себя… и его.
— …
— …
Ради всего святого, это присутствие все еще здесь, и я думаю, что оно становится только сильнее. Конечно, я прекрасно понимаю, что у него нет ни физического, ни духовного тела, и что оно морочит мне голову. Однако этого не должно быть. Благодаря [Правителю Единого] я должен быть невосприимчив ко всем воздействиям, изменяющим сознание, а между тем мне кажется, что призрак смерти сидит прямо за столом. Невидимый, ждущий, наблюдающий…
Проходит несколько мгновений, прежде чем дверь снова распахивается, и я почти благодарен за новую компанию. Первым вошел Максимиллиан, затем Лили и, наконец, Агнес. По ту сторону двери раздается гулкий щелчок, за которым следует громкий лязг. Инквизитор занимает место напротив и ставит на стол две небольшие коробочки. Одна из них сделана из полированного металла с небольшим магическим замком, а другая — из темного древнего дерева, на крышке которой выгравирован символ Пути Эдема. Ни то, ни другое, судя по напряженному взгляду, не сулит ничего хорошего.
— Энбос, ты здоров?
— Я в порядке, Лили. Ничего не случилось с тех пор, как они оставили меня здесь.
— Я прошу прощения за долгое ожидание, но получение этих артефактов оказалось более сложным, чем я предполагал.
— А эти артефакты?
— Вы скоро узнаете. Леди Лилиана, пожалуйста, займите место вон там. Лейтенант Грегория, будьте добры.
По приказу Максимиллиана Лили действительно занимает кресло рядом с ним, только отодвигает его в самый дальний угол комнаты. Агнесса тем временем садится в конец стола и достает чистый свиток и волшебное перо. Судя по всему, она — стенографистка, что объясняет наличие у нее [Дара языков]. Надеюсь, это означает, что все, о чем мне нужно беспокоиться, — это инквизитор, который смотрит на меня прямо сейчас.
— Десятый час, двадцать седьмой день, пятый месяц, шестнадцатый год Папы Отниэля. Я, инквизитор Максимиллиан Иудико, сижу перед субъектом, который представился как Энбос Новусеев. Наше местонахождение: гарнизон города Каторрем. Наше намерение: расспросить о событиях в деревне Кассеус и на равнинах Тиля, а также о культе под названием «Орден Нового Рассвета», и ничего более.
Лили кивает в знак одобрения этой заключительной части, и у меня закрадывается подозрение, что она ответственна за ограничение сферы его деятельности. Конечно, это не помешает ему спрашивать, пока это хоть как-то связано. Я достаточно насмотрелся многосерийных криминальных драм, чтобы понять, как это работает. Хуже того, согласно второму совету Лили, я не имею права хранить молчание, поэтому мне нужно не поддаваться на его уговоры.
— Энбос Новусеев, в ходе этого слушания вам не разрешается ни говорить, ни спрашивать без моей просьбы. Единственный человек, которому разрешены такие привилегии, — это уважаемая Лилиана Асклесон, которая решила говорить от вашего имени. Вы готовы?
— Да, сэр.
— Клянетесь ли вы нашему Господу, что будете отвечать правдиво и сотрудничать в меру своих возможностей?
— Да, сэр.
— Хорошо. Тогда давайте начнем с того, что вы покажете свое лицо.
Забудьте о рассуждениях, он идет прямо к моему чертову горлу!
— Брат Максимиллиан, разве мы не договорились, что ты будешь интересоваться только вопросами, связанными с этим инцидентом?
— Пожалуйста, не смотри на меня так, сестра. Если отбросить этикет, я не могу работать с человеком, которого едва ли можно опознать по его вещам. По крайней мере, нам нужно базовое описание его лица для записей.
— Мне очень жаль, сэр, но я не могу выполнить вашу просьбу. По медицинским показаниям я не должен снимать эту маску.
— Хох. И какова, скажите на милость, природа вашего недуга? У вас начинается крапивница при контакте с другими людьми?
— Моя кожа сильно и надолго повреждена. Она легко ломается, чувствительна к свету и температуре, — говорю я, снимая первый слой перчатки, чтобы показать свою гротескную «плоть». — Именно по этой причине я покрываю себя темной маной. Если хотите подтверждения, то можете спросить у Лили. Я уже показывал ей свое состояние.
— Прискорбный случай, но я не прошу диагноза и не приму идентификацию третьих лиц. Все, что мне нужно, — это мельком взглянуть на ваше лицо, как вы только что сделали с рукой. Кроме того, Агнес и я — квалифицированные целители, а эта комната закрыта от посторонних глаз. Если вы желаете, мы можем подготовить…
— Я благодарен вам за внимание, сэр, но я должен отказаться. Никто, кроме Лили, не будет осматривать мою форму.
— Почему? Потому что она «единственная, кому вы можете доверять»? Послушайте, Энбос, я вижу, что для вас это очень деликатный вопрос, и я сочувствую вашей беде, — говорит он ровным голосом. — Однако это не вопрос расследования, а вопрос протокола. Были случаи, например, в «Повести об инквизиторе Джерве и Ларри Хэнсоне», когда даже простой платок, накинутый на лицо, подрывал ход расследования. Оставив эту двусмысленность, вы только поставите под угрозу честность всего вашего рассказа… особенно учитывая, что вы используете магию для разговора.
Черт возьми, это ни к чему не приведет. Я могу придумать еще сотню отговорок, но он на них не купится. Если я в ближайшее время не придумаю лазейку, Максимиллиан может попытаться сделать что-то прямое. Если подумать, Лили в последнее время ужасно тихая.
Что она…
А? Она готовит заклинание? Подождите, не говорите мне…
Сохраняя молчание, я с тревогой наблюдаю за тем, как Лили накладывает свое заклинание на ничего не подозревающий дуэт за столом. Ошибки быть не может: она использует [Магию призраков], предположительно для создания иллюзии моего лица. Через мгновение она встречает мой взгляд и решительно кивает.
Ты шутишь, это сработало!? Более того, ты всерьез предлагаешь мне снять перед ними маску!? Нет, нет, нет, это невозможно! Есть миллион вариантов, как это может пойти не так. Да, я знаю, что они не видят твоих острых ушей, но мы же говорим о целой голове!
— Ну что, Энбос?
Черт возьми, ничего не получается…
Я медленно тянусь к маске и с каждым дюймом открываю свое бледное лицо всем присутствующим в комнате. Руки непрерывно дрожат во время этого простого движения, но молчаливая поддержка Лили толкает меня на последний, мучительный шаг. Наконец, мой деревянный фасад выскальзывает из пальцев, и впервые глаза Максимиллиана становятся широкими, а Агнес, кажется, забыла, как дышать. Я чувствую, как каждый сантиметр моего черепа, как внутри, так и снаружи, содрогается от предвкушения.
Боже мой, неужели Лили провалилась? Нет, они не тянутся за оружием, так что я могу предположить, что заклинание действует. Я понятия не имею, что они видят, но, похоже, Лили создала какой-то шедевр неприглядного дизайна. Только посмотрите на их реакцию! Что ты сделала такого, что могло бы смутить даже инквизитора? Подожди, а почему ты тоже выглядишь готовая к рвоте? Это ты сделала мне такое лицо!
— Э-э-э… Спасибо, что согласились, Энбос. Пожалуйста, прикройте… Кхм, вы можете снова надеть маску. Клянусь нашим Господом, мы будем соблюдать вашу конфиденциальность.
— Спасибо, сэр Иудико.
— Хм? Вы в порядке, миледи? Вы выглядите довольно… изможденной.
— Н-нет, просто… Даже зная, я все равно нахожу его внешний вид гротескным. Прости, Энбос.
Эй, это было про меня или про чудовище, которое ты создала!?
Тем не менее, я не могу поверить, насколько сильна [Магия фантазмов] Лили. Помимо того, что она обманула двух высокоуровневых рыцарей, она еще и замаскировала активацию своего заклинания и сейчас скрывает уровень маны. Неудивительно, что она так удивилась, когда я сказал, что вижу её способности насквозь. Я серьезно обязан ей жизнью за это, и мне кажется ироничным, что клирик, который когда-то так стремился разоблачить меня, теперь изо всех сил пытается меня замаскировать.
Когда я натягиваю маску обратно на череп, Максимиллиан выглядит искренне извиняющимся. Он кивает в сторону Агнессы, и тут я замечаю, что она использует перо своего волшебного пера, чтобы стереть что-то на пергаменте. Любопытно, что рядом с её стенограммой лежит еще один лист, на котором изображен только столбик из трех кружков. Через первый круг была проведена горизонтальная линия, но, похоже, она сейчас стирает эту линию. У меня плохое предчувствие.
— Брат Максимиллиан, какова цель этого второго документа? — спрашивает Лили, явно заметив предмет моего беспокойства.
— О, эти? Ничего важного, миледи. Просто бессмысленные каракули.
— Я очень сомневаюсь в этом, брат. В конце концов, на этом документе все еще стоит знак ордена. Энбос имеет право быть проинформированным о любой процедуре, с которой он не знаком, во время допроса.
— Мой ответ остается в силе, миледи. Эти метки не являются частью какой-либо процедуры, и если в итоге они будут переданы в орден, то так тому и быть.
Это никак не может быть правдой. Если бы это было так, он не стал бы из кожи вон лезть, чтобы заставить Агнессу стереть одну из строк. Это похоже на пустой контрольный лист или счетчик. Если мне придется гадать, то это, вероятно, какая-то система ударов, которая отслеживает, сколько раз объект ослушался инквизитора. Это единственное объяснение, почему она отметила первый круг за то короткое время, что прошло с начала допроса. Нормальна ли такая сомнительная система в этом мире? Что произойдет, когда все круги будут помечены? Вероятно, это не приведет к мгновенному осуждению, но я не намерен это выяснять.
— Теперь, когда с этим разобрались, я полагаю, что мы можем приступить к работе с вашим отчетом.
— Действительно.
— Хорошо. Теперь, прежде чем я попрошу вас рассказать о себе, мы должны обсудить несколько деталей. Хотя я понимаю, что должен заниматься только текущей угрозой, но, прочитав все записи жителей деревни и авантюристов, я должен сказать, что их рассказы рисуют захватывающую картину. Ну, не о вашей внешности, конечно, но…
— *Кхм*
— Спасибо, Агнес. Как бы то ни было, почти в каждом отчете о вас подробно упоминается, хотя эти подробности имеют разные аспекты. В одних вы — авантюрист, друг и спаситель. В других — чужак, берсеркер и угроза…
— …
— … но только культистам и злодеям, насколько я могу судить. Поверьте, Энбос, мне лучше знать, чем судить о других по путаным воспоминаниям страдающих и уязвимых. Страх может затуманить разум и заставить самых праведных спасителей показаться демонами. Тем не менее, ни одна история не лишена доли правды, и я собрал достаточно, чтобы выковать стрелу из стекла. По всем правилам, я должен был бы запереть вас на длительное расследование, если бы верил только их словам. Надеюсь, вы понимаете, насколько ценна эта возможность очистить ваше имя.
— Спасибо, сэр Иудико. Вы очень милосердны.
Постоянно помня о Лили, он на мгновение отворачивается, чтобы улыбнуться ей, но встречает еще более холодный взгляд, чем прежде. Нет, подождите. Выражение лица Лили кажется довольно… серьезным. Наблюдая со стороны, уголок рта Максимиллиана, кажется, опускается, но он быстро возвращает себе притворную веселость.
— Боюсь, что в таких случаях, как сейчас, когда большинство выдвигает осуждающие доказательства, обвиняемому очень трудно одержать победу. К счастью, у меня есть то, что может вам «помочь».
Произнося эти слова, он берет небольшую металлическую коробочку и материализует из маны ключ, которым отпирает её. Затем он подталкивает контейнер к центру стола, и я, после секундного колебания, беру его. Открыв крышку, я обнаруживаю тонкую посеребренную цепочку, покрытую высококачественными магическими ядрами. Хотя она не зачарована святой магией, я не решаюсь прикоснуться к ней.
— Это… ?
— Вы говорите не по делу, Энбос, хотя я все равно собирался вам сказать. Это называется «Цепь Искренности», и с её помощью я придам вашим словам в тысячу раз большую ценность. Она зачарована мощным заклинанием, которое заставляет её обладателя говорить только правду.
— Что… ! Вы зашли слишком далеко, сэр Иудико! — восклицает Лили в редком для нее порыве гнева. — Цепь Искренности достаточно могущественна, чтобы принудить даже тебя, и по указу Эдемской Церкви она должна использоваться только для инаугурации архиепископа! Это явное злоупотребление божественной собственностью и оскорбление характера Энбоса.
— Обычно это было бы верно, сестра Лилиана, но этот предмет еще не благословлен Его Святейшеством Папой Отниэлем. Это всего лишь еще один магический артефакт, находящийся в распоряжении Церкви, и я намерен использовать его, чтобы очистить доброе имя нашего друга.
— Максимиллиан, ты… !
— Я подчинюсь. Спасибо за внимание.
— А?
Лили с ошарашенным выражением лица смотрит, как я наматываю цепочку на ладонь. Магические ядра загораются белым светом, и я поднимаю глаза, чтобы увидеть, как Максимиллиан улыбается в ответ.
— Спасибо, Энбос. Давайте продолжим работу с вашим счетом. Но сначала, может быть, вы представитесь?
— Я Энбос Новусеев, официальный маг из рода Новусеев. Я авантюрист ранга C и странствующий маг.
… О, это будет просто.
… А потом он отступил, узнав о нашей атаке?
— Верно. Как только он узнал, что его войска атакуют ваши Святые Рыцари, он создал портал и ушел со своими людьми, чтобы подготовить эвакуацию…
Прошло полчаса с тех пор, как я снарядил Цепь Искренности, а пара так ничего и не узнала. От Вивианского леса до Тиэльской равнины я плавно вписал свое алиби в его коллекцию событий, подправляя все детали, которые могут вызвать разногласия. Не могу не поблагодарить его за то, что он дал мне этот артефакт, и это лишний раз доказывает, что доверие и безоговорочная вера — две совершенно разные вещи.
— Тебе пришлось пережить немало испытаний, Энбос Черный. Невероятно, что тебе и твоим друзьям удалось пробраться в логово дракона и выйти оттуда живыми.
— Нам очень повезло, сэр Иудико.
— Возможно… но я не преувеличивал. Ваше повествование легко можно принять за героическую басню. Итак, давайте обсудим самую невероятную часть этой эпопеи: ту, где вы выходите победителем. Честно говоря, если бы этот «Таскус» был действительно таким могущественным, как Вы предполагаете, то Вас вообще не должно было бы здесь быть. Простите за откровенность, но как вы до сих пор живы?
— Как я уже говорил, он отступил, когда узнал, что вы напали на его заставы.
— Да, да, но битва была недолгой, и мои братья отметили огромные участки опустошенной земли. Такие разрушения и затянувшуюся магию можно найти после нападения дракона. Хотя я признаю, что это, скорее всего, дело рук Таскуса, другие авантюристы в равной степени описывают вашу силу как чудовищную, даже нечестивую. Что вы думаете?
— Я думаю, что это грубое преувеличение моих способностей, сэр Юдико. Их оценка, очевидно, была испорчена их бедой.
— Вы так говорите, но они также утверждают, что вы сражались один на один с лидером культистов. Независимо от мнения, это не меняет того факта, что вы сражались с человеком, равным авантюристу ранга S. Как маг ранга C смог одолеть…
— Лучший? У меня вообще не было шансов…
— …
— Ах, прошу простить меня за то, что я говорю не по правилам, сэр.
— Я не возражаю, но вы намекаете, что все ваши усилия были направлены на самооборону? Что вы выжили только благодаря приоритету защиты?
— Нет, я хочу сказать, что он вообще никогда не показывал свою истинную силу. Что бы я ни пытался сделать, сколько бы раз ни наносил ему удары… он принимал мои выпады, принижал мои усилия и демонстрировал пропасть между нашими силами. Я жив только потому, что сумел произвести на него впечатление своими ничтожными способностями. Настолько, что он захотел, чтобы я присоединился к нему.
— Хм, так вот почему в нескольких рассказах говорится, что он называл вас «братом»?
— Действительно. Всякий раз, когда я оказывался в его власти, он пытался обратить меня в свою веру своими бредовыми измышлениями, вместо того чтобы нанести завершающий удар. В итоге нас спасла его самоуверенность…
Когда я отвечаю на его вопросы, во всех моих словах сквозит нотка горечи. Несмотря на то, что я веду себя сдержанно, мое разочарование и бессилие очевидны для всех.
… А может быть, и нет. Хотя многое из того, что я сказал, правда, я намеренно драматизирую свою беду, чтобы преуменьшить свои возможности. Максимиллиан кивает в знак понимания, хотя его бледные глаза говорят об обратном.
— Понятно. Вы хорошо сделали, что устояли перед их еретическими учениями на грани гибели. Не многие за пределами нашей веры смогли бы проявить такую решимость. Жители деревни и авантюристы воистину обязаны вам своими жизнями.
— …
— Что-то случилось, Энбос?
— Вы не собираетесь спросить, почему я подверг опасности своих сверстников?
— … Нет, я прекрасно понимаю, что вы не могли позволить себе потерять концентрацию перед таким еретическим врагом. Сопутствующий ущерб вполне ожидаем, и вам повезло, что вы избежали гибели невинных людей. Однако я хочу спросить: знаете ли вы, почему Таскус был там?
— Насколько я помню, он искал руины Тиэля.
— Возможно, но я считаю, что это еще не все. Знаете ли вы историю падения Тиэля?
— Да, сэр. Все знают.
— Да, и, согласно легенде, Тиэль был уничтожен первым зафиксированным в истории Неживым Налетчиком. Чудовище почти катаклизмической силы, отбитое нашими древними предшественниками, но так и не найденное… до сих пор. По имеющимся сведениям, на месте гибели нежити был обнаружен каменный выступ, напоминающий гигантскую скелетную руку. Более того, иерарх культа, неуловимая фигура на протяжении почти десяти лет, вдруг объявился собственной персоной. Что-то зловещее происходит, и все это приближается к какому-то невыразимому крещендо… и все это в то время, когда вы и ваши друзья находились именно в этом месте и именно в это время.
— Как тревожно.
— Действительно. В этих деталях есть много следствий, но самое тревожное заключается в том, что в чудовищной каменной руке… находился небольшой драгоценный камень. Хотя говорить об этом еще рано, у меня есть все основания полагать, что это ядро того самого пресловутого монстра. Однако, когда мои люди обыскали окрестности, ничего не нашли.
— …
— Энбос, не думаю, что мне нужно объяснять, насколько важно обеспечить безопасность этого артефакта, поэтому я спрошу: ты знаешь, где он находится?
— … Мои извинения, но я ничего не знаю о ядре старшего лича. Боюсь, что, возможно, культисты уже нашли его.
— Неужели…
О, черт. Мне показалось, или глаза Максимиллиана сузились на несколько миллиметров? Может, стоило придумать более двусмысленную ложь?
— Простите, Энбос, но могу ли я осмотреть ваше имущество?
Ах, черт…
— Я все еще проклят, сэр. Есть шанс…
— Не стоит беспокоиться. У меня высокая сопротивляемость к проклятиям, тем более к вторичной порче. А теперь, пожалуйста.
Передав ему сумку и меч, он высыпает содержимое на стол… и ничего не находит. Точнее, ничего сомнительного. Только набор для резьбы по дереву, мой магический расширитель, книгу заклинаний Лили и еще несколько безобидных предметов.
Что, вы думали, что найдете ядро старшего лича или какой-нибудь другой некромантический предмет? Подумайте еще раз! Я уже забрал все свои самые сомнительные предметы и засунул их в свой желудочный мешок!
Тем не менее, его действия подтверждают, что он раскусил мою уловку или, по крайней мере, начал её подозревать. Черт возьми, я понятия не имею, что его выдало, но если я не найду способ развеять его подозрения, весь мой счет будет… Нет, подождите! Так не бывает. У него нет доказательств того, что я обхожу Цепь Искренности, иначе Агнес проверила бы один из этих кругов. Все, что мне нужно сделать, это продолжать противостоять его критике, пока у него не останется выбора, кроме как проглотить мою историю.
— Хм, для странника вы путешествуете налегке. И если я не ошибаюсь, эта книга принадлежит Церкви Эдема.
— Лили одолжила мне её по доброй воле.
— Ах, да. Воистину, она доброжелательная душа. Очень удачно, что вам удалось заслужить её доверие, не так ли?
— Извините, сэр, но я не знаю, как понимать ваш вопрос.
— Я говорю, что это нехарактерно для вас. Честно говоря, Энбос, я слышал ваше имя до того, как произошел этот инцидент. Вы печально известны как авантюрист-одиночка, и тем не менее, в своем первом сотрудничестве вы работали с хозяйкой дома Асклезон.
— Я знал её только как Лили Иранор, а не как Лилиану Асклесон. Это была чистая случайность или, возможно, божественное провидение, что наши пути пересеклись.
— Иранор? А, понятно. Вы использовали имя своих предков…
— Кроме того, можно сказать, что её внешность вызвала у меня интерес.
— Мне кажется, вы слишком откровенны, хотя я с вами полностью согласен. Тем не менее, это означает, что у вас нет собственной книги заклинаний. Довольно заметное отсутствие для мага, согласитесь?
— К сожалению, она была повреждена до неузнаваемости во время моих испытаний в Вивианском лесу. В будущем я намерен её заменить.
— Как неудобно. Идем дальше, я вижу, что у вас есть герб семьи Новусеев. Он также изображен на рукояти вашего меча.
— Естественно, сэр Иудико.
— Хм, как странно. Эмблема выглядит почти новой. Удивительно, что так мало износа…
О, черт возьми.
— … Тем не менее, они кажутся подлинными, но я не эксперт, а подделки в наше время могут быть очень хорошо сделаны. Вы согласны, Энбос?
— Кто знает? Я не имею ни малейшего представления.
— Это не редкость, особенно для такой большой и известной семьи, как род Новусеев. Искусные архитекторы. Мастера чтения течения Мирового потока. Они умеют создавать магические конструкции и мана-сети, способные распределять энергию между целыми городами, как в Каторреме. Многие нелегальные маги использовали их доброе имя, чтобы получить свободный вход и продавать дешевые товары.
— Брат Максимиллиан, ты смеешь обвинять Энбоса в самозванстве?
— Нет, нет, я бы не стал обвинять Энбоса, миледи. Уверен, он скажет, что его недавно заменили и что я слишком глубоко в это вникаю. Но если бы он действительно был магом Новусеев… тогда, конечно, он бы знал, что его семья получила контракт на строительство в Порт-Профлиго?
Ах, ты, хитрый сын тролля!
— Но, сэр, я установил свою личность, когда носил Цепь Искренности. Разве этот вопрос, кроме проверки моей родословной, не имеет отношения к рассматриваемому вопросу?
— К сожалению, Энбос, хотя эти рассуждения и здравы, а Цепь Искренности, несомненно, работает, это все же неортодоксальная мера, которая не может заменить устоявшуюся процедуру. Поэтому я имею полное право инициировать проверку подтверждения, если Вы не сможете предоставить достаточных доказательств. Если хотите, я могу подготовить экспресс-письмо в главный дом?
— Н-нет, в этом нет необходимости.
Если он отправит это письмо, то дом Новусеев обязательно вынесет смертный приговор, как только сверится с их семейным реестром. Это только отсрочит решение вопроса, и Максимиллиан, безусловно, будет держать меня в городе до тех пор.
— Ну что, Энбос?
— Хммм, посмотрим…
Давай, думай, Энбос, думай! Я должен ответить быстро, но на данный момент это полный провал. Черт возьми, я даже не знаю, где находится порт Профлиго.
А? Что сейчас делает Лили? Это не похоже на очередное заклинание. Вместо этого она качает головой и произносит какие-то слова.
Это… бродяга? Нет…
— Как странно. Я не припоминаю, чтобы семья объявляла что-нибудь для Порт-Профлиго…
Пока я произношу эти слова, Лили продолжает жестикулировать за спинами инквизитора и лейтенанта. Подождите, я знаю эти знаки. Это те самые, которым нас учил мистер Келл, когда мы шли через Вивианский лес. Налево? Нет, на запад…
— … и, во-первых, мы работаем в основном в королевстве Рейнсол и вдоль восточной границы Теократии Лизиум. Для нас необычно вести строительство на западе вашей страны.
— Полагаю. Это широко известный факт среди дворян и магов… но не больше.
У меня мороз по коже пробежал, когда он с пронзительным взглядом раскрыл это проклятое откровение. Лили смертельно бледнеет, явно не осознавая этого факта и испытывая глубокий стыд за свое предположение. Взмахнув пером, Агнесса ставит черную точку в первом круге. Однако последствия этого гораздо серьезнее.
— Семья Новусеев, действительно, работает над проектом в Порт-Профлиго: новым маяком, о котором было объявлено не один сезон назад. Это беспрецедентное начинание в их длинном списке достижений, о чем они с гордостью объявили всем своим сородичам… так почему же ты не знаешь, когда даже я знаю?
— Б-брат Максимиллиан, я уверен, что новость просто не дошла до Энбоса. Как известно, он странствующий маг, поэтому редко встречается с другими представителями своего дома. П-пожалуйста, будьте…
Вжих.
Я чуть не вскрикиваю от шока, когда поворачиваюсь и вижу, что Агнес перечеркнула еще один круг. Проклятье, я должен был знать, что слова Лили были так же незащищены, как и мои собственные, и, похоже, Максимиллиану надоело слушать наши оправдания. Лили потеряла всю силу своего голоса вместе с уверенностью в себе. Однако больше, чем отчаяние, я чувствую сильный прилив гнева, когда полностью осознаю свое положение.
Что за чертовщина с этой системой трех ударов? Неудивительно, что у них такая ужасная репутация. Максимиллиан мог задавать любое количество вопросов в течение неопределенного времени, а значит, по сути, мог сделать жертвой любого, кого только заподозрит. Теперь, когда моя ложь раскрыта, я нахожусь в полной власти этого антагонистичного палача… если я ему это позволю.
— Сэр Иудико.
В отрывистом и явно конфронтационном тоне я обращаюсь к инквизитору со скрещенными руками и ровным взглядом.
— Моя семья не строит маяк в Порт-Профлиго. Боюсь, что вы сильно ошибаетесь.
— …
Лили, ошеломленная, смотрит на меня с полузакрытым ртом. Даже Агнесса перестала писать, чтобы посмотреть на мою непоколебимую позицию. Суровое выражение лица Максимиллиана не изменилось, но он, похоже, не решается опровергнуть мои слова.
— … Это ваш окончательный ответ?
— Это не мой, а от имени всего моего славного дома. Повторю еще раз: такого маяка нет.
— Я доверяю своим источникам, Энбос. Вы все еще отказываетесь признаться?
— Единственное, в чем я признаюсь, так это в раздражении по поводу вашего упрямства. Меня оскорбляет ваш намек на то, что я — не кто иной, как гордый маг дома Новусеев. И поэтому я могу сказать с полной уверенностью… Вы. Ошибаетесь. Ошибаетесь.
— …
В течение, кажется, целого часа мы продолжаем смотреть друг на друга в напряженном молчании. Это уже не вопрос истины, а битва абсолютного упрямства. Едва слышно дышат зрители, над столом бушует невидимое столкновение воль.
— … *вздох* Если это ваша «правда», то так тому и быть. Не будем больше расстраивать дам.
— … Спасибо.
И слава богу…
Я почти падаю в кресло от изнеможения, когда все напряжение спадает. Точно так же Лили испускает долгий и затяжной вздох облегчения. Я не могу поверить, что мой блеф сработал. Были все шансы, что он мог бы односложно заявить, что я лгу, но в итоге моя уверенность подорвала его аргументы. Тем не менее, он не попросил Агнессу очистить эти два круга. Максимиллиан, похоже, настроен на третий, и, хотя я еще не знаю, каковы будут последствия, я не могу позволить себе оплошать.
Однако, пока я наслаждаюсь успехом своего опасного гамбита, Максимиллиан вынимает проклятый клинок и поднимает бровь, глядя на его коварное острие.
— Если я не сильно ошибаюсь, на этом оружии лежит довольно сильное проклятие. Совсем другое, чем то, что сейчас лежит на вашей форме. Не могли бы вы объяснить, зачем оно вам?
— Т-так это…
— Брат Максимиллиан, — вмешалась Лили. — Хотя в Лисийской Теократии владение проклятыми предметами запрещено, я должна напомнить вам, что в Королевстве Рейнсол это не так. Ведь единственные функциональные магические предметы, найденные в древности, — это те, в которые вложена часть души. Официальным магам разрешено владеть проклятыми предметами в исследовательских целях.
— Правда? Вы искренне верите, что Энбос использует этот меч для «исследований»?
— Я бы сказал, но боюсь, что это секретная информация, — отвечаю я.
— Это говорит настоящий маг Рейнсол. Однако это все равно вызывает вопрос, — говорит он, убирая меч в ножны и перебрасывая его обратно мне в руку.
— Как ты можешь быть незатронутым? Может быть, мое [Спектральное чувство] и является базовым, но я отчетливо ощущаю его влияние на каждом сантиметре этого оружия, включая рукоять и эфес. И если не забывать, что на вас сейчас лежит еще одно, гораздо более сильное проклятие, а вы ведете себя с видимым изяществом. Даже самый святой рыцарь или самый мерзкий некромант не смог бы совершить такой невероятный подвиг.
А, блин, как мне на это ответить? Похоже, мне придется ответить на этот вопрос…
— На самом деле все очень просто. Если никто другой не может этого сделать, значит, я обладаю чем-то таким, чего нет ни у кого другого.
— … Нет. Может быть… Вы хотите сказать, что обладаете уникальным навыком?
— Действительно. Это умение называется…
Хм, надо придумать другое название для [Правитель единого]. Иначе в будущем оно может быть использовано в качестве идентификатора…
— … [Чистота воли]. Этот навык делает меня неуязвимым для любых проклятий.
— …
А? Неожиданно. Хотя я и не представлял, что даст раскрытие моего уникального навыка, я не думал, что это вызовет еще один раунд молчания. Неужели обладатели уникальных навыков действительно так редки? Только не говорите мне, что это одна из тех вещей, которые встречаются раз в столетие.
— Д-действительно ли ты обладаешь уникальным навыком, Энбос?
— Да, Лили. Почему ты так удивлена?
— Это потому что… Нет, лучше нам жить дальше. Ты согласен, брат?
— Вы совершенно правы, леди Лилиана. Если мы продолжим заниматься этой темой, нам придется расширить расследование и привлечь к нему дом Новусеев, что отодвинет на второй план нашу истинную цель. На самом деле, я думаю, что нам пора положить этому конец…
Максимилиан предвкушающими движениями берет второй загадочный предмет и кладет его передо мной. Видно, что, несмотря на малый размер, он напичкан десятками и десятками магических защит. Этого достаточно, чтобы сравниться с ядром лича, если не считать того, что оно полностью зачаровано святой маной. Я медленно подношу руку к контейнеру и, быстро щелкнув пальцами, открываю обжигающую крышку…
— … Ничего. Пусто.
— Конечно. Это потому, что футляр — это и есть реликвия. Он специально предназначен для безопасного хранения самых опасных и нечестивых реликвий.
— Подожди, что ты…
— Энбос… Пожалуйста, положите ядро неживого опустошителя в коробку.
Черт возьми, значит, он все-таки убежден, что оно у меня есть.
— Я д…
Не успев произнести ни слова, не успев даже закончить последний слог, я замираю, увидев холодный блеск в его платиновых глазах. Это не глаза подозревающего человека, а гончей, нашедшей свою добычу. Холодная волна нахлынула на меня, я вспомнил начало сеанса и пришел к ужасающему выводу.
Иначе зачем бы он прибегал к такой крайней мере, как «Цепь искренности»? Зачем еще ему брать с собой контейнер идеального размера?
Это потому, что он знает. С самого начала он уже знал…
— Не стоит так расстраиваться. Проанализировав всю имеющуюся информацию, я наконец-то выяснил истинную причину случившегося. Вы извлекли ядро, не зная о его истинной природе, а благодаря вашему уникальному навыку вы вообще не подозревали об этом. Очень удачно, что оно попало в руки того, кто смог доставить его в целости и сохранности в Каторрем.
Черта с два вы в это верите. Вы, по сути, просите меня передать ядро в обмен на это алиби. В конце концов, Цепь Искренности достигла своей цели — принудила меня. Черт, неужели он с самого начала планировал все это, зная, что я невосприимчив к действию реликвии? Нет, это невозможно. Его истинной целью было не осудить меня, а завладеть ядром старшего лича, что ему и удалось, как только он каким-то образом разглядел мою ложь. Все последующее было лишь бонусом к осуждению. Однако он не мог ослабить защиту, обеспечиваемую Лили и именем Новусеев, поэтому он и предлагает этот компромисс…
Проходит несколько мгновений, пока я молча смотрю на дубовую шкатулку, но в конце концов я достаю из-под халата древний артефакт. Выражение лица Максимиллиана мрачнеет при виде непритязательного драгоценного камня, он смотрит на него так, словно это непростительное существование. Агнесса, похоже, тоже зациклилась на нечестивом ядре, хотя по её бесстрастному лицу трудно определить её эмоции. Лили, однако, смотрит не на ядро, а на меня. К её удивлению примешивается разочарование, и я чуть не отворачиваюсь из-за этого. С тяжелым сердцем я пристально смотрю на эту капсулу с секретами, стараясь укрепить свою решимость.
— …
— Энбос, чтобы не быть голословным, я снимаю с тебя все обвинения, включая владение запрещенным предметом высокого уровня. Все, о чем я прошу, — это отказаться от владения ядром опустошителя нежити.
— …
— Энбос?
— Я… отказываюсь.