Глава 230: Скрывающийся дракон возвращается в пучину, одинокий гусь - в гнездо •
Том 1. Глава 230. Скрывающийся дракон возвращается в пучину, одинокий гусь — в гнездо
— Встретим его в следующий раз, он уже точно оправится от ран, — усмехнулся Син. — И вот тогда нам точно придётся удирать без оглядки. О каком убийстве может идти речь?
Пока Лань Янь болтала с Сином, Цинь Хаосюань изучал заклятие на пространственном талисмане.
Ещё во время разговора с Лань Янь он несколько раз пытался проникнуть в него своим духовным сознанием и уже разобрался с несколькими простыми рунами. Заклятие было установлено Юнь Хэ Шаньженем, практиком уровня Дерева Бессмертного, и по сравнению с заклятиями на Талисмане Великого Заклинания, оно было до смешного простым.
Разобравшись с рунами, Цинь Хаосюань, благодаря урокам Сина, уже мог обходиться без его помощи. Он сконцентрировал своё духовное сознание, создал из него руническую формацию и с лёгкостью снял заклятие.
Как только заклятие рассеялось, из талисмана вырвался слабый поток духовной энергии, привлекая внимание болтающих Сина и Лань Янь.
— Давай же, открывай скорее! — заволновался Син. — Он обожал забирать трофеи у поверженных врагов.
Цинь Хаосюань вложил в талисман сто двадцать камней низшего третьего сорта, и перед ним открылось пространство размером пять на пять чи. Внутри лежало несколько предметов, в том числе куча камней низшего третьего сорта (примерно тридцать тысяч), странный предмет, похожий на ключ (он был защищён заклятием, которое, как понял Цинь Хаосюань, было намного сложнее, чем на самом талисмане), и огромный панцирь черепахи с несколькими древними рунами (рядом с ним лежали три медные монеты, не похожие на те, что были в ходу в Сянлун). Судя по всему, панцирь и монеты использовались для гадания.
Судя по размеру панциря, количеству и необычному виду рун, а также исходящей от него древней ауре, это был не простой инструмент для гадания, а нечто особенное, возможно, артефакт для изначальных предсказаний.
Кроме этого, внутри было ещё несколько мелочей, не представляющих особой ценности для практика уровня Юнь Хэ Шаньженя, но очень даже полезных для Цинь Хаосюаня например, пилюли для быстрого восстановления духовной энергии и заживления ран.
Увидев всё это, Син аж задохнулся от восторга:
— Вот это сокровища!
Было непонятно, то ли он говорит о самом пространственном талисмане, то ли о его содержимом.
Цинь Хаосюань понял, что этот талисман нечто вроде портативного хранилища. Правда, для его активации требовалось сто двадцать камней низшего третьего сорта, которых хватало всего на десять-двадцать вдохов.
Он хотел было получше всё рассмотреть, как вдруг талисман мигнул, и пространство исчезло.
— Что это было? — удивлённо спросил он у Сина.
— Этот талисман активируется с помощью духовных камней, — усмехнулся Син. — Одной зарядки хватает ненадолго.
Лань Янь тоже рассмеялась. Похоже, Цинь Хаосюань и правда был неискушённым простаком.
— Чёрт! — ругнулся Цинь Хаосюань. — Да он же целое состояние пожирает!
— Не жалуйся! — сказал Син. — Ты и так сорвал куш! Тридцать тысяч камней низшего третьего сорта! Представляю, как разозлится этот Юнь Хэ Шаньжень, когда узнает, что потерял свой талисман! Он тебя по всему свету искать будет! Ха-ха-ха!
Син был довольно придирчив, и если уж он назвал эти вещи ценными, то так оно и было.
— Ещё бы! — улыбнулся Цинь Хаосюань. — Тридцать тысяч камней! Теперь у меня есть деньги!
Но не успел он договорить, как Лань Янь рассмеялась:
— И ты радуешься этим жалким тридцати тысячам? Да на один талисман-конь нужно сто тысяч камней низшего сорта! А это значит, что твои тридцать тысяч это всего три камня низшего сорта!
— А у тебя есть хоть один камень низшего сорта? — с усмешкой спросил Цинь Хаосюань.
— Нет, — ответила Лань Янь.
— Вот видишь! — воскликнул Цинь Хаосюань. — Для тебя у меня тридцать тысяч, а для меня тридцать тысяч! Так что, я богач!
Ещё несколько дней назад он рисковал жизнью, убивая Хуа Яна и его людей ради десяти тысяч камней второго сорта, а сегодня получил тридцать тысяч камней третьего сорта от Юнь Хэ Шаньженя!
Даже с учётом потраченных на талисман-зверя Бифан и побег камней, у него осталось двадцать тысяч! На какое-то время можно забыть о нехватке денег! Конечно, Цинь Хаосюань был счастлив!
— Кстати, — вдруг вспомнила Лань Янь, желая сменить тему, — в том талисмане был панцирь черепахи и три монеты. Это очень редкие гадальные инструменты. Достань их, я погадаю вам.
— Хм, почему бы и нет? — согласился Цинь Хаосюань. — Мы всё равно не знаем, что делать дальше.
Он снова вложил сто двадцать камней в талисман, и перед ними открылось хранилище.
Цинь Хаосюань потянулся к панцирю, и как только его пальцы коснулись древней поверхности, его пронзило странное чувство, словно он перенёсся на тысячи лет назад. Но как он ни старался, панцирь не двигался с места. Монеты тоже словно приросли к полу.
Глядя на панцирь, Цинь Хаосюань почувствовал необъяснимый страх и трепет.
Лань Янь, не веря своим глазам, тоже попыталась сдвинуть панцирь с места.
Она коснулась панциря, и её лицо исказилось от удивления.
Сконцентрировав духовную энергию в руке, она попыталась поднять панцирь.
Но он не сдвинулся ни на миллиметр, даже когда лицо Лань Янь покраснело от напряжения. Тогда она попыталась взять монеты, но они тоже не поддавались.
— Как странно… — пробормотала Лань Янь, убирая руку. Она вспомнила то чувство, которое испытала, прикоснувшись к панцирю и монетам.
Это был страх! Благоговейный страх, который она испытывала в детстве, наблюдая за тем, как старейшины её клана проводили священные гадания, обращаясь к Небесам.
— Дайте-ка я! — не выдержал Син и тоже попробовал сдвинуть панцирь.
Но и у него ничего не вышло. Они переглянулись. Панцирь и монеты словно стали частью пространства и не хотели его покидать.
— Ладно, не беда, — махнула рукой Лань Янь. — Я и без них могу погадать.
— Ты серьёзно? — удивился Цинь Хаосюань. — Если бы ты умела гадать, то не попала бы в беду!
— А кто сказал, что я не умею? — возмутилась Лань Янь. — Да, у меня были небольшие неприятности, но разве я не стою перед вами целая и невредимая?
— Погадай нам, — предложил Син. — Хуже не будет. Если нам понравится предсказание, мы его послушаем, а если нет просто забудем.
Цинь Хаосюань кивнул. Он и сам не знал, что им делать дальше, так что послушать предсказание не мешало.
— Ну, я не знаю… — протянула Лань Янь, бросая на Сина недовольный взгляд. — Некоторые относятся к гаданиям без должного уважения… Многие умоляют меня погадать им, но я не всем оказываю такую честь!
— Гадай уже! — нетерпеливо сказал Цинь Хаосюань.
Лань Янь достала свой собственный панцирь черепахи, намного меньше того, что лежал в пространственном талисмане, и три медные монеты.
На панцире было много рун, и он тоже выглядел довольно древним, но ему недоставало той ауры, что исходила от панциря Юнь Хэ Шаньженя.
Лань Янь положила монеты в панцирь, зажала его с двух сторон своими маленькими белыми ручками, закрыла глаза и начала трясти, бормоча что-то себе под нос.
Цинь Хаосюань заметил, что, когда она гадает, её лицо меняется. Дерзость и хитрость исчезают, уступая место благочестию. На смену капризной девчонке приходит серьёзная и сосредоточенная девушка.
Панцирь издавал странный звук, словно входил в резонанс с чем-то в воздухе. Под воздействием духовной энергии Лань Янь он трясся всё сильнее, монеты звенели, а Цинь Хаосюань охватило странное чувство.
Он не мог объяснить, что это было, но чувствовал, что это как-то связано с панцирем и гаданием Лань Янь.
Он с удивлением смотрел на неё. Он согласился на гадание просто из вежливости, не веря, что эта девчонка действительно умеет гадать. Ведь гадание это не просто игра с панцирем и монетами. Оно требовало глубоких познаний в Небесных Писаниях, восьми триграммах, судьбах людей и законах Небес. Даже Ся Юнь Цзы, который изучал гадания более ста лет, не считал себя мастером.
— Посмотрим, что у неё получится, — сказал Син, заметив удивление на лице Цинь Хаосюаня. — Хуже не будет.
Хотя Син и был родом из Подземного Мира, где не придавали значения подобным вещам, в глубине души он относился к гаданиям с уважением.
Для простых людей и обычных практиков гадания были способом узнать свою судьбу, избежать опасностей и привлечь удачу. Но могущественные практики могли использовать гадания, чтобы менять судьбы других людей, отводить беды и даже менять смерть на жизнь. А те, кто использовал свои знания во зло, превращали гадания в смертельное оружие!
Наконец Лань Янь перестала трясти панцирь, но монеты внутри продолжали подпрыгивать и сталкиваться друг с другом, издавая мелодичный звон.
Лань Янь убрала руку, и три монеты упали на землю.
Она посмотрела на них, затем на панцирь, задумалась и сказала:
— Гексаграмма гласит: «Скрывающийся дракон возвращается в пучину, одинокий гусь в гнездо».
— Вернуться? — нахмурился Цинь Хаосюань. Вспомнив о Чи Лянь Цзы, который жаждал мести, он покачал головой.
— Нет, давай ещё раз. Я не могу возвращаться!
— Так нечестно! — надула губки Лань Янь. — Если вы будете говорить, какое предсказание хотите услышать, то зачем тогда гадать?
— Если я сейчас вернусь, то мне конец! воскликнул Цинь Хаосюань. Неужели ты хочешь моей смерти? Что ты будешь делать без меня?
— Точно! — поддержал его Син. — Погадай ещё раз!
Он тоже понимал, что если они вернутся сейчас, то Чи Лянь Цзы немедленно схватит Цинь Хаосюаня и жестоко отомстит ему.
— У вас нет никакого уважения к священным ритуалам! — нахмурилась Лань Янь, но всё же согласилась погадать ещё раз. — Теперь гексаграмма гласит: «Найди убежище и совершенствуй свою силу, а затем возвращайся».