Глава 51. Пожертвовать семьей ради справедливости — не значит быть хорошим человеком •
Глава 51. Пожертвовать семьей ради справедливости — не значит быть хорошим человеком
Еще до того, как у Сюй Юй появились признаки появления ростка, у ее комнаты уже собралась толпа. Когда она вышла, они восторженно закричали:
— Поздравляем старшую сестру Сюй с появлением ростка! Поздравляем!
— Старшая сестра, это так взбесило, когда Чжан Куан появился с таким высокомерным видом! А вы сразу после него! Это просто бальзам на душу!
— Точно! Чжан Куан, каким бы сильным он ни был, в лучшем случае сможет сразиться со старшей сестрой Сюй на равных. Но у нас ведь есть еще старший брат Мужун! Правда, старший брат Мужун?
Один ученик с несколько заискивающим видом посмотрел на Мужун Чао, затем на Сюй Юй, и его осенило. Он тут же начал льстить:
— Старшая сестра Сюй — героиня среди женщин, а старший брат Мужун — дракон среди людей! Когда они объединят усилия, как идеальная пара, всяким там Чжан Куанам и Ли Цзинам останется только стоять в сторонке!
Услышав эту лесть, Мужун Чао расцвел в улыбке, но на лице Сюй Юй промелькнуло отвращение.
Только сейчас Цинь Хаосюань заметил в толпе элегантную фигуру Мужун Чао. Тот улыбался, и его радость была такой искренней, будто это у него самого появился росток.
— Поздравляю, младшая сестра! — сказал он Сюй Юй. — Только что люди Чжан Куана тут хвастались, и ты тут же прорвалась! Это так подняло боевой дух нашего лагеря!
«Нашего лагеря? Неужели за те двадцать дней, что меня не было, Сюй Юй и Мужун Чао примкнули к Ли Цзину или создали свою фракцию?» — подумал Цинь Хаосюань. Его чувства, обостренные шаманской культивацией, позволили ему расслышать эти слова издалека. С этим вопросом в голове он ускорил шаг.
Сюй Юй, окруженная льстецами, выглядела отстраненной. Было очевидно, что ей все это не по душе, и на ее лице читалось нетерпение. Но как только она увидела вдалеке Цинь Хаосюаня, ее лицо озарила сияющая улыбка. Казалось, она была рада видеть его, освободившегося с Горы Заключения, больше, чем собственному прорыву.
— Братец Хаосюань! Братец Хаосюань! — Сюй Юй, больше не обращая внимания на толпу подхалимов, крикнула и протиснулась сквозь них навстречу Цинь Хаосюаню.
Увидев, что Сюй Юй по-прежнему так тепло к нему относится, Цинь Хаосюань почувствовал, как камень упал с его души.
— Младшая сестра, поздравляю с появлением ростка! — Цинь Хаосюань с той же легкой улыбкой посмотрел в ее глаза, сияющие, как звезды. В его искреннем поздравлении звучали нотки нежности.
— Спасибо, братец Хаосюань! — Сюй Юй виновато посмотрела на него. — Прости, братец Хаосюань. Я эти десять с лишним дней была в уединении и пропустила время, не смогла тебя встретить.
Цинь Хаосюань рассмеялся и нежно щелкнул ее по лбу.
— Глупышка, я уже постоянный гость на Горе Заключения, это же не в первый раз. Мое освобождение — не такое уж большое событие, чтобы меня встречать. Хорошо еще, что ты сегодня прорвалась. А то глава секты подумал бы, что ты из-за меня забросила культивацию, и запер бы меня еще на годик-другой!
Сюй Юй, только что чувствовавшая себя виноватой, услышав его шутку, не удержалась и прыснула со смеху.
— Кстати, братец Хаосюань, я все-таки пожаловалась на Гу Сяоюня в Зал Правосудия! — говоря о Гу Сяоюне, она улыбалась еще счастливее, чем от собственного прорыва.
Сердце Цинь Хаосюаня екнуло. У Гу Сяоюня, в отличие от других, была поддержка. Он-то не боялся Гуюня, потому что тот сам замышлял против него недоброе и мог стерпеть его выходку, считая его «трупом». Но Сюй Юй — другое дело. Пусть она и фиолетовое семя… тот был все-таки главой зала.
— Но знаешь, что самое неожиданное… Когда я пришла в Зал Правосудия, мастер Гуюнь уже был там, — продолжила Сюй Юй. — И он пришел не для того, чтобы заступиться за своего родственника, а чтобы потребовать для него самого сурового наказания! Я и не думала, что у мастера Гуюня есть и такая, хорошая, сторона.
Цинь Хаосюань согласно улыбнулся, но в душе его настороженность и холод росли. «Какой же этот Гуюнь безжалостный! И как быстро соображает! Теперь, если высшее начальство начнет разбираться, он сможет сказать, что пожертвовал семьей ради справедливости, да еще и заработает себе доброе имя».
— В итоге Гу Сяоюня приговорили к трем годам каторги в Ущелье Растворяющей Горы, а урожай с его поля за следующие два сезона пойдет тебе в качестве компенсации, — Сюй Юй улыбалась так, что ее глаза превратились в полумесяцы. — Так что, хоть тебя и заперли, ты все равно в выигрыше. Я разузнала: хоть поле у Гу Сяоюня и похуже твоего, он выращивал духовную пшеницу, а она намного ценнее духовной кукурузы. Можно сказать, не было бы счастья, да несчастье помогло, верно?
Цинь Хаосюань с улыбкой кивал, хотя в душе ему все еще было жаль свою кукурузу. Ведь он сам ее посадил, и ее уничтожили прямо перед сбором урожая.
***
Когда Сюй Юй подошла поговорить с Цинь Хаосюанем, остальные ученики во главе с Мужун Чао тоже последовали за ней.
Один из них, видя, как тепло они общаются, тут же подлизался:
— Точно-точно! Старший брат Цинь — пример для всех нас, обладателей слабых семян! Вдохновленный вами, я стал усерднее тренироваться и уже чувствую признаки укоренения! Все благодаря вам!
— Старший брат Цинь, вам, наверное, было тяжело в заключении. Этот Гу Сяоюнь такой негодяй! Жаль, у меня силенок маловато, а то я бы ему как следует врезал за вас!
На ничего не подозревающего Цинь Хаосюаня обрушился шквал лести. Даже он, обычно невозмутимый, почувствовал себя неловко и вопросительно посмотрел на Сюй Юй и Мужун Чао.
Сюй Юй подошла к нему и прошептала на ухо так, чтобы слышал только он:
— Это люди, которых набрал старший брат Мужун, пока тебя не было. Он сказал, что мы слишком слабы, и в решающий момент нам некому будет помочь, поэтому он принял всех, кто хотел ко мне присоединиться!
Хотя Цинь Хаосюань и не любил создавать группировки, он не был против. В секте Тайчу, где фракций было больше, чем волос на быке, было бы странно, если бы у ученицы с фиолетовым семенем не было своих людей.
Окинув взглядом эту свиту, Цинь Хаосюань обратился к Мужун Чао:
— Эти двадцать дней, пока я был в заключении, я доставил вам много хлопот, старший брат Мужун.
Мужун Чао слегка поклонился:
— Что вы, старший брат Цинь. Служить младшей сестре Сюй — мой долг.
После двадцатидневной разлуки они, казалось, отдалились друг от друга и говорили очень официально. Но Цинь Хаосюань не придал этому значения. Обменявшись парой любезностей с Мужун Чао, он снова повернулся к Сюй Юй.
С появлением Цинь Хаосюаня на лице Сюй Юй было больше улыбок, чем за все предыдущие двадцать дней. После прорыва ее красота стала еще более утонченной, и каждая ее улыбка была очаровательна. Но казалось, что улыбалась она только для Цинь Хаосюаня. Это вызывало зависть не только у ее последователей, но и у Мужун Чао. В его взгляде, обращенном на Цинь Хаосюаня, читалась ревность.
В те двадцать дней, что Цинь Хаосюаня не было, Мужун Чао и Сюй Юй вместе ходили на занятия, вместе работали в поле. Они хорошо ладили, и постепенно он понял, что эта спокойная девушка ему очень нравится. Он даже начал мечтать о том, чтобы они стали партнерами по парной культивации, и он бы всегда ее защищал!
Но появление Цинь Хаосюаня разрушило эту гармонию. Сюй Юй теперь говорила только с ним. Он ждал ее у двери больше часа, пока она совершала прорыв, а после появления Цинь Хаосюаня она не сказала ему и пары слов. Отношение к нему было ненамного лучше, чем к этим подхалимам.
«Нет, я должен их разлучить!»
Цинь Хаосюань — всего лишь слабое семя. Хоть они и хорошо общались, и он, сильный и крепкий, даже помогал ему рыхлить землю и носить воду, но культивация — это великая наука, требующая таланта и проницательности. Одной лишь силой Дао не постичь. Если Сюй Юй будет с ним, это повредит ее культивации.
Так что, и ради себя, и ради Сюй Юй, их нужно разлучить! В этом одни плюсы!
Мужун Чао мысленно решил использовать все свои ресурсы, чтобы их разлучить. А когда они с Сюй Юй станут партнерами по парной культивации, они втроем все равно смогут быть хорошими друзьями. И когда они станут сильными, то смогут защитить Цинь Хаосюаня, чтобы его, обладателя слабого семени, никто не обижал в секте.
***
Пока Сюй Юй и Цинь Хаосюань тихо беседовали, а Мужун Чао принимал свое решение, новость о прорыве Сюй Юй разнеслась, и поздравить ее приходило все больше людей. В отличие от прошлого раза, когда почти никто не пришел, на этот раз ее окружила толпа старших братьев и сестер с подарками.
Они обступили их плотным кольцом, наперебой льстя и вручая подарки.
Вскоре прибыл и Ли Цзин.
Тот факт, что Чжан Куан и Сюй Юй прорвались одновременно, был для Ли Цзина, считавшего себя лучшим из трех гениев, неприемлем. Но он хотел переманить Сюй Юй на свою сторону, особенно теперь, когда она начала собирать своих людей. Поэтому он удвоил свои усилия.
— Младшая сестра Сюй, поздравляю с успешным прорывом! Ты оставила своего непутевого старшего брата далеко позади!
Издалека, с искренней улыбкой, подошел Ли Цзин и вручил Сюй Юй нефритовую бутылочку с пилюлями. Хотя и было непонятно, что это за пилюли, но сама драгоценная бутылочка, сохраняющая их духовную энергию, говорила о том, что это нечто ценное.
Передавая бутылочку, Ли Цзин увидел Цинь Хаосюаня.
«Что такое? — Ли Цзин на мгновение застыл. — Как Цинь Хаосюань еще жив? Я ведь для верности послал пять групп убийц, и в каждой были мастера шестой ступени! А он — простой смертный! Как он мог выйти живым с Горы Заключения? Да на нем даже синяка нет! Как он увернулся от убийц?»