Глава 43. Собака, что лает, силой хозяина кичится •
Глава 43. Собака, что лает, силой хозяина кичится
Гу Сяоюня не волновало, искренней была реакция Чжан Куана или нет. Даже если это было притворство… слухи разойдутся, и в будущем Чжан Куану, чтобы сохранить лицо, придется признать его своим названым братом. Тогда его жизнь в секте Тайчу станет куда комфортнее.
— Брат Гу, ты знаешь Чжан Яна? Он мой двоюродный брат, с детства во всем меня слушался. Но как только он укоренился, тут же предал меня. Теперь он сам по себе и постоянно строит мне козни…
Не успел Чжан Куан договорить, как Гу Сяоюнь его перебил:
— Младший брат, не волнуйся! Таких непостоянных негодяев я тоже ненавижу больше всего. Я поговорю со своим дядей, попрошу его взять тебя в ученики. С твоим-то фиолетовым семенем ты ему точно понравишься. А потом мы, братья, придумаем, как отвадить его от Чжан Яна. Пусть тот выживает, как хочет!
Чжан Куан изобразил на лице восторг. Достигнув своей цели, он больше не хотел лицемерить перед этим самовлюбленным Гу Сяоюнем. Он почтительно попрощался и ушел.
Гу Сяоюнь, почувствовав, что породнился с обладателем фиолетового семени, тут же воспрял духом. Он подозвал нескольких своих прихлебателей и сказал:
— Сегодня ночью мы пойдем и вырвем все посевы на поле Цинь Хаосюаня!
Подумав, он пробормотал себе под нос:
— Этот пацан только что укоренился. То, что слабое семя смогло это сделать, наверняка привлекло внимание верхушки секты. Сейчас он в центре внимания, так что лучше пока подождать. Через несколько дней, когда шумиха уляжется, мы пойдем и вырвем его урожай!
— Брат Гу, ты мудр и гениален! Обязательно нужно проучить этого мальчишку!
— Еще бы! Наш брат Гу только что с самим Чжан Куаном с фиолетовым семенем породнился! Скоро вся секта Тайчу будет у него в руках!
— Точно-точно, брат Гу все продумал, он гениален и могуч, да здравствует брат Гу…
***
Пока Ли Цзин, Чжан Куан и Чжан Ян строили свои козни против Цинь Хаосюаня, Бессмертный Демон У в Долине Абсолютного Яда тоже не сидел сложа руки. В его мутных глазах то и дело вспыхивали искры. За несколько тысяч лет он никогда не был так взволнован!
Он почувствовал, когда Цинь Хаосюань начал укореняться. Сначала он молча молился, чтобы у того выросло как можно больше идеально подходящих бессмертных корней. Но когда он заметил странную последовательность их появления и то, что одновременно появился сразу сто корней, Демон У весь сник. Он сокрушался, что Семя Небожителя-Демона, которое он так усердно взращивал, может потерпеть неудачу на этом этапе.
Но когда Цинь Хаосюань с помощью божественного сознания нашел идеальное место для каждого корня и идеально укоренил все сто боковых корней, Бессмертный Демон У был ошеломлен. А когда под его руководством и остальные пятьсот боковых корней идеально вросли в Даньтянь — всего шестьсот корней с десятикратной совместимостью, — он наконец не выдержал. Он, не смеявшийся тысячи лет, разразился пустынным, скорбным, пронзительным хохотом, который эхом разносился по Долине Абсолютного Яда, пока у него не кончились силы.
Ни в культивации небожителей, ни в культивации демонов он никогда не слышал, чтобы кто-то смог идеально совместить все боковые корни с Даньтянем. Цинь Хаосюань не просто сделал это, он сделал это с шестьюстами корнями! Сто боковых корней от семени небожителя, пятьсот — от семени демона, один главный корень небожителя и еще не проявившийся главный корень демона. Инь и Ян, такая идеальная комбинация и невиданное количество корней — все это означало, что после захвата тела его ждет великое будущее. Возможно, он даже сможет вознестись и достичь Дао!
Осталось только дождаться, когда появятся ростки!
Устав смеяться, Бессмертный Демон У медленно закрыл глаза, но волнение в глубине его души еще долго не утихало.
***
Цинь Хаосюань, поразивший всех своим двадцатидневным укоренением, не знал, что Бессмертный Демон У строит против него коварные планы. Измученный силой Однолистного Золотого Лотоса, он вдруг загорелся странной идеей — снова отправиться на несколько дней в заключение на Гору Заключения.
Во-первых, в последнее время он был слишком на виду, что мешало его закалке сердца и развитию. К тому же, это наверняка вызвало зависть и ненависть многих. Во-вторых, так он сможет лучше усвоить остатки силы Золотого Лотоса. Время шло, и сила этого сокровища, которое было редкостью даже для Древних Предков, постепенно рассеивалась. Нужно было использовать его как можно эффективнее.
Решено — сделано. Но прежде чем уйти, он решил позаботиться об урожае кукурузы и наполнить несколько больших чанов водой.
На каждом поле стояло по три больших железных чана, каждый вместимостью в двести даней воды. Они были нужны на случай, если духовный источник пересохнет, что случалось раз в год на целый месяц. Так урожай не погибал от засухи.
В последующие несколько дней, пока другие носили воду только для полива, Цинь Хаосюань, помимо этого, каждый день таскал еще по сто с лишним даней воды, чтобы наполнить чаны для себя, Сюй Юй и Мужун Чао. Никто не мог понять его действий. За его спиной смеялись, не сошел ли он с ума после укоренения. Ведь сейчас не засуха, зачем запасать воду? Разве он не знает, что железные чаны не удерживают духовную энергию, и вода в них теряет свою силу?
— Смотри на этого дурака. Наверное, умом тронулся после укоренения. Неужели не знает, что в железных чанах духовная энергия не держится?
— Может, просто силу тренирует? Вот дурень, лучше бы купил несколько нефритовых чанов. Говорят, они удерживают духовную энергию.
— Это ты дурень! Думаешь, нефритовые чаны легко купить? Я посчитал, за год тяжелой работы на поле, если повезет с урожаем, можно накопить взносов в секту максимум на один такой чан. А он здесь меньше месяца, еще ничего не заработал, на что ему покупать?
***
Хоть за его спиной и шептались, Цинь Хаосюань, благодаря своей шаманской культивации, обладал острым слухом и все прекрасно слышал. Но он лишь улыбался в ответ.
Не только посторонние не понимали его, но даже Сюй Юй и Мужун Чао были в недоумении. Сюй Юй, наслушавшись слухов, даже начала беспокоиться, а не повредился ли он умом во время укоренения.
— Братец Хаосюань, зачем ты носишь столько воды? — однажды на закате, видя, как Цинь Хаосюань молча таскает воду для них троих, Сюй Юй, полная благодарности, не выдержала. Вместе с Мужун Чао она позвала измотанного Цинь Хаосюаня в свою комнату. — С тобой ничего не случилось? Это нормально, если укоренение прошло не идеально. То, что ты вообще смог это сделать за двадцать дней, уже всех поразило!
— Да, старший брат Цинь, — подхватил Мужун Чао, — путь культивации долог. Хоть и говорят, что несовершенное укоренение влияет на будущее, и это трудно исправить, но это не значит, что это невозможно.
Слушая их добрые расспросы и утешения, Цинь Хаосюань горько усмехнулся. Значит, и они думают, что он повредился умом! Он не считал нужным объясняться перед другими, но от друзей у него секретов не было. Он глубоко вздохнул, подбирая слова, чтобы не напугать их.
— В последнее время, особенно после укоренения, я оказался в центре всеобщего внимания. Это очень мешает закалке сердца. Поэтому я хочу наполнить наши чаны водой, а потом попросить вас присмотреть за моим полем. Я собираюсь намеренно нарушить правила, чтобы меня отправили на Гору Заключения. Мне нужно уединение, чтобы спокойно все обдумать и разобраться с некоторыми проблемами в культивации.
Несмотря на его искренний тон, Сюй Юй и Мужун Чао были в шоке. В секте Тайчу все бледнели при одном упоминании о заключении, а Цинь Хаосюань хотел отправиться туда добровольно, чтобы найти «уединение»! Не зная о том, как его мучает сила Золотого Лотоса, они никогда бы не смогли понять его мотивов.
Сюй Юй посмотрела на его серьезное лицо, хотела что-то сказать, но передумала и лишь тихо вздохнула:
— Мы с Мужун Чао позаботимся о твоей кукурузе, не волнуйся.
Мужун Чао, видя, что даже Сюй Юй не стала его отговаривать, тоже промолчал. За это время он понял, что Цинь Хаосюань — не из тех, кто действует опрометчиво. Наверняка у него были на то свои причины. Возможно, в суровых условиях Горы Заключения и правда было спокойнее, чем в этой Долине Духовных Полей, полной интриг и предательства.
Глядя на его волевое лицо, Сюй Юй и Мужун Чао почувствовали, как их сердца наполняются теплом.
Чтобы не обременять их поливом своего поля, пока он будет в заключении, Цинь Хаосюань заранее наполнил свои чаны. Он даже беспокоился, что им двоим не хватит воды, и наполнил и их чаны тоже.
Протаскав несколько дней воду, измотанный Цинь Хаосюань уснул прямо на кровати Сюй Юй. Он спал, пока в дверь не постучал Ли Цзин.
При виде Ли Цзина Мужун Чао напрягся и, найдя предлог, ушел в свою комнату. Сюй Юй посмотрела на Ли Цзина, потом на спящего Цинь Хаосюаня и сказала:
— Старший брат Ли, вы, наверное, к братцу Хаосюаню?
— Да! — Ли Цзин улыбнулся и даже кивнул уходящему Мужун Чао, демонстрируя прекрасные манеры, словно ему было все равно, что тот перешел на другую сторону. — Собственно, ничего особенного. Просто давно не болтал с младшим братом Цинем, вот и зашел поговорить.
— Братец Хаосюань очень устал и заснул, — за это время Сюй Юй перестала испытывать к Ли Цзину неприязнь, он даже помог им, но и лицемерить она не хотела. Поэтому она вежливо сказала: — Если у старшего брата Ли нет других дел, то, пожалуйста, возвращайтесь. Когда братец Хаосюань проснется, мы сами вас навестим.
Его выставили за дверь, едва он вошел, но Ли Цзин не только не рассердился, но и улыбнулся еще шире. Он слегка поклонился:
— Благодарю младшую сестру за заботу. Когда младший брат Цинь проснется, будьте добры, сообщите мне. Спасибо! А я пока пойду.
Его уверенная улыбка идеально скрывала высокомерие. Он совсем не походил на того надменного юношу, каким был вначале. Даже получив от ворот поворот, он был предельно вежлив. Когда он уже развернулся, чтобы уйти, Цинь Хаосюань, до этого тихо посапывавший, проснулся и окликнул его:
— Старший брат Ли, ты искал меня? Что-то случилось?
— Прошу прощения, что прервал сладкий сон младшего брата, — Ли Цзин сложил руки в приветствии с самой дружелюбной улыбкой. — Собственно, ничего особенного. Несколько дней назад ты успешно укоренился, а я был в решающей фазе своей культивации, поэтому лишь наспех поздравил тебя и ушел. Сегодня я пришел специально, чтобы извиниться. Прими этот скромный подарок в знак моего уважения.
Цинь Хаосюань одним движением спрыгнул с кровати. Как говорится, в храм без дела не ходят. Видя, как Ли Цзин ходит вокруг да около, так смиренно улыбается, да еще и принес подарок, он понял — добром это не кончится.