Глава 174. Все изменилось (2)

Я встретила главного героя в Тюрьме

— Кстати, вы можете научить меня этой магии? Пожалуйста.

Я нарочито широко улыбнулась. Маршмел, казалось, совершенно не ожидал такого поворота.

— Хотите сказать, вы вдруг заинтересовались магией?

— Сердце человека переменчиво, знаете ли.

Чейзер многому меня научил. Однако от Маршмела, моего учителя, я узнала гораздо больше, чем могла предположить.

Вот только проблема заключалась в том, что у меня, по правде говоря, совершенно не было желания что-либо делать.

К примеру, около двух лет назад я бросила заниматься черной магией, едва начав обучение.

Я бросила это занятие так быстро, потому что не знала, что черная магия способна на большее, чем мне было известно.

— Думаю, я могла бы стать архимагом.

— Леди, хотите, чтобы продолжительность вашей жизни составила порядка 240 лет?

— С чего такой вопрос? Разве возможно прожить столько времени?

— Возможно.

В отличие от общепринятой магии, черная была покрыта тайнами, наполнена секретными ритуалами и изучением жизненных возможностей.

— Ладно, может я и пошутила, и дело вовсе не в том, что во мне проснулась страсть к обучению. Я хочу научиться только из-за друга.

Я подняла кота, который отдыхал у меня на руках. За три года он немного подрос и теперь был довольно тяжелый.

— Это…

Пудинг теперь выглядел иначе, но учитель, казалось, узнал его с первого взгляда.

— Это что, божество-хранитель несчастного преемника дома Розы?

— Именно.

Маршмел также знал о существовании Пудинга. Внешний вид снежного барса был настолько уникальным, что о нем нельзя было не знать.

Кроме того, Маршмел, похоже, знал, кто и как принес сюда Пудинга, хотя я ему об этом ничего и не рассказывала.

Маленький чернокнижник внимательно посмотрел и слегка наклонил голову, словно озадаченный.

— Почему он так выглядит?

— Вы имеете в виду его внешность?

Я взглянула на Пудинга и пожала плечами:

— Я не знаю.

Пудинг спокойно позволял держать его, не издавая ни единого писка, но в заостренных к уголкам глазах отчетливо читалось раздражение.

Кажется, даже маленький колдун это заметил.

— Он такой уже три дня.

Прошло трое суток с тех пор, как мы расстались с Рикдорианом, и с тех пор Пудинг пребывал в таком состоянии.

Тогда он проплакал всю ночь, и я думала, что он вскоре снова станет собой.

Даже когда я спросила, что происходит, я не могла разобрать человеческого голоса, только плач, поэтому я совершенно не знала, что с ним происходит.

Если он хотел спать, то прятался в моих объятиях и только тогда засыпал. Просыпаясь, я обнаруживала его, свернувшегося калачиком возле моих ног или в руках.

Я положила Пудинга на стол и нежно ущипнула его за щечки.

― Хватит уже грустить. Поговори со мной.

Пудинг только уставился на меня.

— Откуда мне знать, что с тобой происходит, если ты все время молчишь?

Сказав это, я немного замешкалась, но все таки спросила:

— Тебе больно?

Я бы ничего не сказала, если бы это длилось день или два, но на третий день я начала слегка беспокоиться.

Пудинг медленно опустил взгляд круглых глаз, но вскоре сильно ударил меня лапкой.

Мне не было больно… Но ощущение было странным.

— Правда, ты волнуешься за меня, мяу? Вот тебе!

— Ай, больно. Ты что же, думаешь, я только притворяюсь, что волнуюсь о тебе?

– Человек, у тебя нет привязанности! В твоем сердце ничего такого не существует!

— Я всегда полна любви и ласки…

— Не сказал бы, — Маршмел вклинился в разговор.

Он, вероятно, не слышал голоса Пудинга и просто решил опровергнуть мои слова.

— Как ты можешь так легко выбросить это тело, мяу! Бессердечная! Безжалостная! Хладнокровная! Безнравственная!

Что я сделала?

Я немного смутилась.

— Если бы я не отказался уходить, ты бы просто… бросила меня, мяу?

Со временем словарный запас Пудинга значительно увеличился. Он все еще говорил детским голосом, и его знания недалеко ушли от уровня ребенка, но ребенка взрослеющего.

Впервые за три года он вел себя так…

И это были не просто слова. В отличии от того, что было в прошлом, теперь Пудинг испытывал настоящие эмоции.

— Ты даже не попрощалась!

Иногда мне казалось, что он даже более чувствителен, чем я.

Точно, как сейчас.

Что касается меня, то я просто следовала словам Пудинга.

Три года назад он сказал мне, что если не вернется, Рикдориан может умереть, а Пудинг исчезнет. Я не хотела, чтобы Рикдориан умер, и не хотела, чтобы исчез мой кот.

Вопреки моим благим намерениям, казалось, Пудинг охладел ко мне.