Глава 274 •
Передо мной стремительно сменялись пейзажи под звук переворачиваемых страниц.
Цветы расцветали, а затем увядали, свежие синие листья окрашивались в красный и падали на землю, из серого неба сыпались снежинки.
Чон Са Ён, стоявший у окна, за которым виднелись голые ветви деревьев, сел на стул. Лежавшая на кровати женщина с трудом открыла рот.
— Это ты, Са Ён…?
— Да.
Всего за один год ребёнок изменился до неузнаваемости.
Он стал немного выше и был одет в хорошую одежду. Но больше всего привлекало внимание тёмное выражение лица, на котором не осталось ни единого проблеска света.
Того мальчика, что бегал по игровой площадке, пытаясь поймать мяч, и клянчил у матери сладости, больше не было.
— …Са Ён-а.
Женщина подняла свою иссохшую руку, и Чон Са Ён осторожно взял её за холодную ладонь.
— Я правда… сожалею.
— Всё в порядке.
— Хоть немного… ещё вместе…
Женщина, запинаясь, внезапно замолчала, словно силы окончательно покинули её.
Чон Са Ён, наблюдавший за ней сложным взглядом, вдруг поднял голову, почувствовав чьё-то присутствие.
За открытой дверью виднелся край одежды постороннего. Чон Са Ён слегка нахмурился и поднялся со своего места.
— Я приду ещё.
— Уже…?
— Да. Пожалуйста, принимай лекарства.
— Не волнуйся.
Женщина молча наблюдала, как Чон Са Ён заботливо укрывает её одеялом, затем подняла руку и погладила его по щеке.
От одного этого простого движения её слишком бледная рука мелко задрожала.
— Мой дорогой мальчик.
— …
— Мама всегда будет любить тебя.
На мгновение лицо Чон Са Ёна исказилось, будто внутри него всколыхнулись эмоции. Он ответил глухим голосом:
— Я тоже.
Наклонившись, он поцеловал впалую щёку женщины, после чего вышел из комнаты.
Закрыв дверь так, чтобы не издать ни звука, ребёнок уверенно направился наружу. Только тогда я понял, что это было небольшое отдельное здание в глубине сада.
— Не приходи сюда больше.
Чон Са Ён громко выкрикнул это другому ребёнку, удаляющемуся от дома. Тот услышал его и резко развернулся. Его лицо исказилось от злости.
— Что?
— Не приходи.
Чон Чже Хон быстро зашагал вперёд и встал перед ним. Разница в росте была настолько велика, что тень от его тела накрыла Чон Са Ёна.
— Ты кто такой, чтобы мне указывать?
— Мама тебя ненавидит.
Даже перед Чон Чже Хоном, который был намного крупнее его, Чон Са Ён не дрогнул и твёрдо повторил:
— Не приходи. Её нельзя волновать.
Чон Чже Хон, молча выслушав его, раздражённо усмехнулся и резко взмахнул рукой.
Шлёп!
От удара ладони, размером почти с его голову, Чон Са Ён отлетел в сторону и покатился по земле.
— Тупой ублюдок.
Он ударился о землю, затем ещё раз, перекатившись, и больше не смог сразу подняться.
Чон Чже Хон, уставившись на Чон Са Ёна, который касался места удара, развернулся и вернулся в особняк.
— Ах…
Чон Са Ён, собираясь подняться, опираясь руками о землю, с удивлением посмотрел на свои ладони. Рядом с ним лежали садовые ножницы, и по его ладони тянулся длинный порез, из которого текла кровь.
— Ах, больно…
Кровь не переставала течь, и Чон Са Ён в замешательстве огляделся. Его взгляд метался между особняком и маленьким флигелем.
Немного поколебавшись, он слегка опустил голову и пробормотал:
— Мне сказали не причинять ей стресс.
Затем, прикрывая окровавленную ладонь другой рукой, он, прихрамывая, направился к особняку.
В саду ходило несколько слуг, но никто не помог Чон Са Ёну. Маленький ребёнок, в одиночестве распахивающий массивные двери особняка, раненный и дрожащий, выглядел так, словно его вот-вот поглотит чудовище.
***
Роль Чон Са Ёна в этом доме заключалась в том, чтобы проходить через всё то, что не должен был делать Чон Чже Хон — наследник компании.
Его мать, вынужденно приведённая в этот особняк, была насильно выдана замуж и родила Чон Чже Хона.
А спустя четыре года, как только на свет появился второй сын, Чон Са Ён, она сбежала из особняка, унося с собой новорождённого. Так прошло семь лет.
На окраине Сеула мужчина вновь появился перед женщиной, которая всё это время жила в уединении, видя лишь семейного врача. Ему был нужен ребёнок для Чон Чже Хона.
После её ухода он тут же женился вновь, рассчитывая получить от новой жены ещё одного ребёнка, который мог бы стать жертвой вместо наследника.
Однако его вторая жена оказалась куда более амбициозной, чем он ожидал. Она была совсем не похожа на ту, что когда-то покорно подчинилась. Стоило ей увидеть ещё одного ребёнка, в доме непременно начались бы скандалы.
Поэтому, готовясь к подобному исходу, он воспользовался Чон Са Ёном, которого оставил себе на всякий случай. Разумеется, чтобы удерживать его, он также забрал умирающую женщину и заточил её во флигеле.
Чон Са Ён был брошенным ребёнком, чьё рождение даже не было зарегистрировано.
Он был запертым в особняке мальчиком, тенью Чон Чже Хона, одиноким ребёнком, которому не на кого было опереться.
Таким был Чон Са Ён.
Восьмилетний мальчик, войдя в свою комнату, неуклюже обработал рану и заклеил её пластырем. Узкое, пыльное помещение ничем не отличалось от складского помещения.
Чон Са Ён с облегчением выдохнул, заметив, что кровь наконец перестала течь. В любом случае, он был нужен Чон Чже Хону. Если бы он сообщил о своей травме, слуги вызвали бы врача, но он не хотел этого.
Ребёнок знал: даже если рану тщательно обработают, это не будет означать заботу.
— …Я хочу домой.
Слова, сорвавшиеся с его уст слабым, уставшим голосом, растворились в пустоте.
А затем всё снова заволокло туманом.
Прошёл ещё год.
Чон Са Ён, которому исполнилось девять, оставался в тех же условиях.
В тот холодный зимний день его дыхание превращалось в белые облачка пара.
Где-то в доме доносились звуки рождественских песен, которые его мачеха включила по капризу.
А за окном кружились в воздухе крупные снежинки. Именно в этот день умерла женщина, родившая Чон Са Ёна.
Но в этот самый момент Чон Са Ён отбывал наказание вместо Чон Чже Хона.
Казалось бы, всего лишь три дня заточения в комнате — пустяк, но для мальчика, который знал, что его мать при смерти, это было пыткой.
— Пожалуйста, выпустите меня!
Он отчаянно кричал и дёргал ручку двери, но силы девятилетнего ребёнка было недостаточно. Однако он не сдавался, продолжая стучать, кричать и умолять.
Скрип.
Спустя некоторое время дверь чудесным образом открылась, и перед ним появился мужчина.
Красивый мужчина с холодным выражением лица и идеально сидящим костюмом, без единой складки. Он был хозяином особняка.
— Хочешь увидеть свою мать?
Он был существом, которого Чон Са Ён боялся больше всего. В его руках находилось то, что Чон Са Ён дорожил больше всего.
Чон Са Ён посмотрел на него и кивнул.
— Да.
— Ты пожалеешь.
— Пожалуйста, позвольте мне её увидеть.
Мужчина с непонятной улыбкой сделал жест, словно приглашая его следовать за собой. Когда слуга открыл дверь особняка, зимний ветер пронёсся по коже.
Без верхней одежды было бы холодно, но Чон Са Ён шёл уверенно, не дрожа ни на секунду, пока пересекал сад к отдельному дому.
Лицо Чон Са Ёна побледнело от тревоги. Дверь в отдельный дом открылась, и из комнаты женщины раздался знакомый голос.
— Не волнуйся.
Это был Чон Чеэ Хон. Он уже был там. Он пришёл раньше него.
Когда Чон Са Ён понял это, его глаза дрогнули, дыхание стало тяжелее. Его шаги к комнате ускорились.
— Да. Я знаю.
Чон Са Ён едва удерживал равновесие, когда ноги запутались, и он чуть не упал. Через широко открытую дверь он увидел доктора, стоящего рядом с кроватью, и Чон Чже Хона.
Тот держал сухую руку женщины. Словно стал Чон Са Ёном.
— Я сделаю это. Тебе не о чем беспокоиться.
Чон Чже Хон, склонившись и приложив ухо к женщине, после её слов глубоко улыбнулся.
— Я тоже тебя люблю.
Бииип. В этот момент раздался резкий механический звук, оповещающий, что сердце женщины остановилось. Когда Чон Чже Хон отпустил её руку и отступил назад, доктор накрыл её лицо белой простынёй.
Чон Са Ён, наблюдавший за этим, дрожащим голосом спросил:
— Что… что ты сделал?
— Что я сделал?
Чон Чже Хон, беззастенчиво улыбаясь, встал перед Чон Са Ёном, преграждая путь в комнату.
— Она почти ушла, даже не попрощавшись, потому что ты был таким глупым. Так что я сделал это за тебя, и ты должен поблагодарить меня.
— Ма, мама ждала меня… Зачем ты это сделал…
— Эй.
Его большая рука схватила ребёнка за воротник. Притянув Чон Са Ёна к себе, Чон Чже Хон посмотрел на него, сверля взглядом.
— Всё здесь принадлежит мне, тупица. Так что, естественно, я делаю, что хочу.
— …
Чон Чже Хон грубо толкнул Чон Са Ёна и с ухмылкой пошёл прочь. Чон Са Ён, стоя неподвижно, словно обдумывая что-то, медленно открыл рот.
— В конце… что сказала мама?
— Хочешь, чтобы я тебе сказал?
Отвечая игриво, Чон Чже Хон насмешливо усмехнулся.
Чон Са Ён сжал кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. В его чёрных глазах, следящих за удаляющейся спиной Чон Чже Хона, разгорелось пламя.
Не раздумывая, Чон Са Ён бросился вперёд.
Грохот.
Чон Са Ён и Чон Чже Хон сцепились у входа в отдельный дом.
Когда слуги бросились разнимать дерущихся детей, мужчина остановил их движением руки. Затем с интересом наблюдал за ними.
— Ёбанный ублюдок!
Чон Чже Хон с трудом оттолкнул обезумевшего Чон Са Ёна и размахнулся кулаком.
Физически он был сильнее. Его удары были быстрее, тяжелее. Чон Са Ён, отставая и в росте, и в силе, даже не успевал защищаться, получая удар за ударом.
Лишь когда Чон Са Ён перестал двигаться, Чон Чже Хон, наконец, прекратил избиение и поднялся на ноги.
— Дерьмовый выродок.
Плюнув на распростёртое на земле тело Чон Са Ёна, Чон Чже Хон покинул дом.
Мужчина, наблюдавший за происходящим, подошёл к Чон Са Ёну.
Он смотрел сверху вниз на мальчика, чьё лицо было покрыто кровью, глаза заплыли, а из носа текла кровь.
— Слабак.
— …
— Тебя нужно наказать. Окажите ему первую помощь и бросьте в комнату.
— Да.
По приказу мужчины слуги подняли Чон Са Ёна. С его подбородка на землю капала кровь.