Глава 239 - Торги •
— Что ты тут делаешь… босс? — спрашиваю я, игнорируя взгляды, которые на меня бросают за это слово.
На моих коленях бесцеремонно устроилась внучка Матриарха линтари. Она представилась как Эрис, так её называла Матриарх, и я, похоже, должен звать её так же.
— Бабушка велела пойти сюда и купить что-нибудь крутое, если захочу. Она даже дала мне свою карту, — Эрис показывает прозрачную белую кристаллическую карту с тонкими голубыми схемами, изображающими панораму города.
В отличие от моей карты, на ней нет номера. Неужели это безлимитка? Глядя на эту наивную девчонку-линтари, я на миг задумываюсь: не использовать ли её, чтобы скупить всё, что захочу? Но её счастливая улыбка быстро отгоняет эту мысль. Даже я не настолько подлый.
— Подчинённый, ня, я куплю тебе одну вещь, которая тебе понравится, так что выбирай, ладно? — говорит Эрис.
— Серьёзно? Тогда я тоже хочу купить что-то для босса, так что выбирай, — отвечаю я почти машинально, слегка подвинув её, чтобы ей было удобнее сидеть.
Как ни стараюсь, не могу быть с ней слишком суровым. Если бы на кону стояла моя жизнь или жизнь кого-то из группы 4, я бы смог, но в такой ситуации? Нет смысла.
Эрис продолжает щебетать, рассказывая о своём дне, пока аукционист выставляет один лот за другим и продаёт их. Я размышляю о настоящей Эрис. Её мир уничтожили [Бедствия]? Она состарилась, завела семью и умерла в окружении внуков? Узнав, что линтари — захватчики, люди вроде Обелии сражались с ними и либо были стёрты Матриархом, либо победили? А Мирра, кандидат в Чемпионы? Достигла ли она этого уровня или погибла? Скопировала ли система их мир миллионы лет назад, и от него ничего не осталось, возможно, даже планета разрушена, и в туториале существуют лишь тени этих мёртвых людей? Их жизни, борьба, надежды и печали делают это место реальнее для тех, кого сюда забрали.
Чем больше думаю, тем противнее становится. Это омерзительно.
— Подчинённый, у тебя страшное лицо, живот болит? — спрашивает Эрис с лёгким беспокойством.
Теперь даже дети волнуются за меня.
— Всё нормально, босс, но ты рассказывала, как обманула одного из слуг. Что он сделал, когда узнал?
— Да! Он так удивился, ня… — продолжает Эрис, а я слушаю, одновременно следя за аукционистом, ожидая лоты под номерами 113 и 189.
— Раз, два… продано за пять Камней Сердца! — выкрикивает аукционист.
Один Камень Сердца стоит около пяти тысяч долларов, так что цены постепенно растут, лоты идут от дешёвых к дорогим.
— Первый подчинённый! — Эрис хватает меня за плечи и слегка встряхивает.
— Да, босс? — спрашиваю я, рассеянно глядя на странную книгу, которую выставили на торги.
— Кто эти люди с тобой? Твои подчинённые?
Я же мастер гильдии, так? Наверное.
— Пожалуй, да, — отвечаю я.
— Поняла! Значит, они и мои подчинённые, раз я твой босс! — гордо заявляет она.
Логика железная, и я киваю, от чего она весело хихикает и спрыгивает с моих колен, чтобы изучить новых «жертв». Несколько минут она донимает Тесс, которая реагирует так же, как я, затем переключается на Лили и Хэдвина, которые справляются хуже. Перед возвращением она садится на пол и гладит Бисквита, который терпеливо позволяет ей это.
В отличие от других линтари, она, похоже, не испытывает к нему неприязни. — Милый, — говорит она.
В этот момент она мне нравится чуть больше. По крайней мере, она признаёт величие божественного зверя Бисквита.
— Я его у тебя куплю, — тут же заявляет она, мгновенно портя мне настроение.
— Бисквит не продаётся, — отвечаю я без колебаний, и на её лице появляется удивление.
— Один Камень Затмения, — предлагает она.
Ха! Думает, Бисквит стоит… я вспоминаю ценность камня… всего миллион долларов? Что?
Она неверно трактует моё выражение: — Десять Камней Затмения!
— Босс, мы с Бисквитом никогда не были так оскорблены, — говорю я, любопытствуя, как далеко она зайдёт.
— Пятьдесят Камней Затмения! — предлагает она сумму, превышающую стоимость двух эпических предметов.
До чего же её избаловала бабушка?
Но она подтвердила, что Бисквит ценнее какого-то барахла, и теперь я могу сказать Тесс «я же говорил», когда шутил об этом.
— Прости, босс, он мой друг и не продаётся, — отказываюсь я.
Это удивляет родственницу сильнейшей личности в городе, но она не настаивает и возвращается ко мне на колени. — Поняла!
Её настроение меняется, голос звучит иначе. Вот оно что.
Я наклоняюсь к её уху: — Я бы и босса не продал ни за какие камни маны.
Она молчит, но, услышав желаемое, начинает болтать ногами и снова смотрит на аукцион.
Ха! С детьми проще простого!
________________________________________
POV Аарон Далтон
Я смотрю на Кима и Майю, затем переворачиваю свою карту.
— Ну давай же! — ворчит Майя, доставая из кошеля ещё камни маны и передавая их мне.
(Легко,) — доносится от Денниса через нашу связь.
— Эй, без жульничества! — каким-то образом замечает Майя.
Чёрт, раньше она не чувствовала наши разговоры. Неужели Натаниэль учит её чему-то ещё более раздражающему?
— Это просто привычка, Майя, — защищается Деннис. — Клянусь, мы не жульничали.
— Лучше бы вам не, — она прищуривается и откидывается на диван. — Это был мой последний раунд.
— Собираешься играть на той скрипке, что купила? — спрашивает Ким, как только она расслабляется.
Она улыбается ему, и Ким слегка краснеет под её взглядом, от чего её улыбка становится шире. — Ну же, Ким, не красней так быстро. Так ты не завоюешь Тесс! — шутливо тычет она.
— Разве он уже не безнадёжен? — подхватывает Деннис. — Кажется, Тесс идёт… совсем другим путём?
— О, ты так думаешь? Но это не так. По-моему, Тесс всё равно, парень или девушка.
(Ого, это горячо, да?) — посылаю я Деннису, и Майя замечает, но ничего не делает.
Ким невинно смотрит на неё, медленно осознавая, краснеет ещё сильнее, глаза расширяются от удивления.
— Чёрт, ты иногда такой милый в своей простоте, Ким, — Майя щипает его за щеку, улыбаясь.
Видя, что Ким молчит, она вздыхает: — Ладно, я хотела спросить другое. Вы тоже заметили, как Натаниэль изменился с первого этажа?
— Ты забыла наши каникулы под старой столицей, — говорю я, и через связь чувствую, как Деннис вздрагивает.
— Не о том речь. Я знаю, что Натаниэль может быть безжалостным, если кто-то переходит черту. Я про общее поведение. Он стал… мягче, что ли.
— Это точно из-за женщины, — заявляю я.
— Думаешь, Лили наконец вцепилась в него? Она же Посвящённая в Похоть, верно? — ухмыляется Деннис, потягивая напиток.
— Опять твоя теория про её подкласс. Нат видит в Лили только ребёнка, как и в Иззи, — вздыхает Майя, крадя закуску из миски перед Кимом. — Он всё ещё пугающий, когда хочет, но его всё труднее назвать сволочью.
— Всё просто, — говорит Ким с мрачной уверенностью. — Натаниэль становится добрее, чем сильнее он.
(Поиздеваться над ним?) — слышу я через связь.
(Погоди, пусть договорит,) — отвечаю.
Не видя нашей реакции, Ким продолжает: — Натаниэль жёсток только в двух случаях: если чувствует угрозу или если угрожают тем, кого он ценит. На первом этаже было страшно, мы не знали, чего ждать, кругом монстры, и Нат не был таким сильным, так что иногда был жесток.
Возле него, как всегда, парят шары из странного металла. Ким постоянно тренируется, даже во время игры.
— Но чем сильнее он становился, тем меньше мы были для него угрозой, и тем увереннее он чувствовал себя со своими силами, так что он стал спокойнее.
(Слушай, это как-то логично.)
(Тише, слушай.)
— Сейчас мы почти не угроза для него, вот он и добрее. Конечно, если мы его предадим, всё изменится, — Ким пожимает плечами. — Я много об этом думал. Сначала я реально боялся Натаниэля, но потом понял, как это работает.
Ким слегка улыбается, глядя на руки: — Натаниэль становится добрее, чем сильнее он. Потому что тогда он уверен, что ты не можешь ему навредить.
________________________________________
Клянусь, когда стану сильнее, я так задираю всех линтари, что они вымрут. Заставлю их говорить «ня» в конце каждого предложения, а навыки невидимости будут под запретом, и за их использование — наказание. Заодно прикажу уничтожить всех монстров с такими способностями. И называть меня «диким» тоже будет нельзя.
Причина? Этот чёртов камень для ставок в моих руках. Я пытался поставить на лот, но, не разобравшись, как он работает, поставил один Камень Затмения. Ага, миллион долларов на вещь, которая, может, стоит пятьдесят тысяч.
— Раз, два… — быстро выкрикивает аукционист, и в его глазах мелькает удивление.
Меня бесят смешки линтари, которые знают, кто сделал ставку, и пялятся на наш балкон, не заботясь, что я сижу с внучкой их Матриарха или что Мирра, кандидат в Чемпионы, обо мне заботится. Нет, они хихикают, улыбаются, прикрывают рты, а их уши и хвосты весело шевелятся. Некоторые даже кричат «Мило!» на мою реакцию.
— Ого, ты реально богатый, подчинённый! — Эрис не помогает, и мне остаётся притвориться, что всё идёт по плану.
— Ага, не хотел затягивать, — говорю я, стараясь сохранить остатки достоинства.
— Продано богатому молодому человеку с чёрными волосами и необычными глазами! — выкрикивает аукционист, ещё и описывая меня.
Ладно, мужик, ты следующий.
— Следующий лот — редчайший расходник в нашем списке… — его голос разносится по залу, последние слова тише шёпота.
Все взгляды снова устремляются к нему.
— Обычно мы выставляем его ближе к концу, но давайте добавим перца? — он улыбается, отступая в сторону, чтобы подвинули большую стеклянную коробку.
Внутри — кусок мяса размером с аукциониста. Клянусь, даже через стекло чувствую его аромат.
— Дамы и господа, это старейший кусок мяса, который нам доводилось продавать!
Некоторые начинают шептаться от возбуждения.
Я не удивлён: старое мясо здесь деликатес, чем старше — тем ценнее. Но не любое мясо сохраняет ценность. Только мясо монстров высокого уровня, устойчивое благодаря высокой конституции или остаточной мане. Такое мясо может быть сотен лет и, если хранить правильно, безопасно для еды. Не говоря уже о его изысканном вкусе и редкости, из-за чего богачи хотят его для понтов.
— Оценочный возраст — двести двадцать девять лет, — говорит аукционист, делая паузу, зная свою публику, и люди шепчутся громче. — Уровень животного — около двухсот пятидесяти! — его голос усиливается. — Это мясо, как считается, от Археоленя, которого лично помогла убить наша Матриарх!
Закладка