Глава 245 - Загадки на разукрашенных фонариках в ночь поедания юаньсяо. •
Светлый Праздник фонарей, одна прекрасная ночь.
Стояла ранняя весна, но зима ушла ещё недалеко, и ветер по-прежнему приносил бодрящий холод. Се Лянь, взвалив на спину большой мешок, медленно брёл по дороге, и щёки его чуть раскраснелись от ветра.
В мешке лежала гора всякой всячины, которую принц сегодня насобирал, пока не зная, пригодится она ему или нет. Да это и не важно, ведь теперь ему придётся именно этим зарабатывать на пропитание.
Некоторое время спустя он проходил мимо лавки у обочины дороги.
Лавка носила название «Закусочная Хэцзи», и похоже, что вся семья хозяина из трёх человек как раз сидела за маленьким столом, стоящим в самой глубине. Прелестная грациозная девушка всё хлопотала с блюдами на столе, хозяин поторапливал, чтобы прекращала и садилась есть, а она звонким как у ивогли голосом отвечала «сейчас, сейчас». За другими столами сидели несколько посетителей по двое-трое, но было очевидно, что они здесь только из-за молодой прелестницы – пришли просто посидеть и поговорить, а вскоре соберутся по домам. Всё-таки сегодня Праздник фонарей.
Перед лавкой установили небольшой котелок, в котором плавали беленькие, кругленькие, маленькие и горячие шарики, увидев которые, Се Лянь замедлил шаг.
Он подумал: «А, юаньсяо *1».
*1 Юаньсяо – традиционное китайское блюдо, маленькие шарики из клейкой рисовой
муки со сладкой начинкой, варятся в кипящей воде и подаются вместе с бульоном.
В детстве на каждый Праздник фонарей государь и государыня Сяньлэ вместе с принцем непременно садились за стол поесть юаньсяо. Се Лянь тогда был привередлив в еде, не любил юаньсяо, отказывался даже от превосходнейших рисовых шариков, приготовленных известными мастерами и поданных в золотой чашке на нефритовом блюдце. Принц жаловался, что ему слишком сладко, что от рисовой муки щекотно зубам, что такую начинку он не ест, другую тоже не желает, пробовал две ложки и бросал.
Став чуть постарше, принц по своей воле сбежал на гору Тайцан для самосовершенствования, и на Праздник фонарей мог вернуться во дворец, а мог и не вернуться, так что почти не появлялся за семейным столом. Думая об этом сейчас, Се Лянь, к своему удивлению, не смог вспомнить, каковы же на вкус эти самые юаньсяо.
Он осторожно огляделся вокруг лавки, затем осторожно снял свой неприглядный груз со спины, и в конце концов осторожно шагнул в лавку.
Сняв шляпу и держа её в руках, Се Лянь произнёс:
— Хозяин, подайте мне, пожалуйста, чашку юаньсяо. У вас ведь есть юаньсяо?
Хозяин, мужчина уже в возрасте, глянул на принца, но ещё ничего не успел ответить, как первой заговорила стройная улыбчивая девушка:
— Да, прошу, проходите и садитесь! – и тут же занялась приготовлением.
Се Лянь сел, но тут же заметил, как хозяин лавки покачал головой, и такая реакция показалась принцу странной. Он подумал, что, возможно, где-то запачкал одежду, что не понравилось хозяину. Принц даже специально осмотрел свои рукава, а убедившись, что одеяния чистые, немного успокоился и спросил:
— Что-то не так?
Принц подумал было, что если хозяину не по нраву, что он зашёл со своим мешком, то он просто оставит его снаружи, и всё. Но мужчина, бросив на него ещё один взгляд, покачал головой со словами:
— Прискорбно, как же это прискорбно.
— А? О чём вы? – не понял Се Лянь.
— Прискорбно в великий Праздник фонарей поедать юаньсяо одному в забегаловке у дороги, средь холодного ветра и мороза.
Се Лянь, озадаченно помолчав, произнёс:
— Ну зачем же вы так. Разве не хотите заработать…
Но хозяин больше не сказал ему ни слова, а пошёл за чашкой. Посидев немного, Се Лянь почувствовал, что все взгляды вокруг направлены на него. А точнее, на его набитый доверху мешок.
Дочка хозяина даже подкралась и присела рядом, чтобы потыкать мешок пальцем, словно ей было ужасно любопытно, что же находится внутри. Матери пришлось позвать девочку несколько раз, прежде чем та вернулась к ним за стол. Се Лянь тогда ещё не натренировал свою легендарную толстокожесть, и не удержался от того, чтобы запинать мешок подальше под стол, где его никто не увидит. Жаль только, что столы и стулья, как и вся лавка, были слишком маленькими, чтобы под ними что-то спрятать. Се Ляню оставалось только непрерывно покашливать и изо всех сил стараться не замечать направленные на него взгляды.
Привыкну. Ничего ужасного в этом нет.
Неожиданно принц вспомнил кое о чём и второпях засунул руку за пазуху, пошарил немного и переменился в лице. В его мыслях пронеслось: «Теперь моё положение ещё прискорбнее! Я не только в великий Праздник фонарей поедаю юаньсяо один в забегаловке у дороги средь холодного ветра и мороза, мне ещё и денег на них не хватает!!!»
Принц собрался было поскорее ускользнуть, да только как назло, именно в тот момент хозяин принёс ему большую фарфоровую чашку и поставил на стол.
— Пять монет.
Се Лянь почувствовал, что у него сбивается дыхание.
— Э… я… — Он принялся покашливать, прикрыв рот кулаком.
Раздался голос хозяина:
— Что, нету?
Се Лянь был готов, позабыв о стыде, просто подняться с места и выкатиться прочь, но вдруг большая чашка со стуком опустилась на стол перед ним.
Принц застыл, а хозяин сказал:
— Ладно, жалко тебя, пусть будет подарком, так уж и быть. После ужина мне надо закрывать лавку, так что поторапливайся. Сегодня Праздник фонарей, надобно всей семьёй собраться, иначе никак!
Се Лянь, помолчав, сел обратно. В душе он посетовал, что вообще-то после того, как он доест эту чашку юаньсяо, ему некуда будет пойти, но вслух тихо произнёс:
— Спасибо.
Хозяин, поставив чашку, отошёл. Затем перенёс котёл перед лавкой с оставшимися юаньсяо на маленький столик. Маленькая девочка, держа во рту ложку, наклонила голову и спросила:
— Когда вернётся старший брат? Я хочу подождать его, потом есть.
Хозяин посетовал:
— Он опаздывает. Разве можно в Праздник фонарей так поздно возвращаться домой? Это никуда не годится!
Его жена вмешалась:
— Ему ведь тоже нелегко приходится. Скоро он вернётся, а ты не брани его. Мяо-эр, Мяо-эр, бросай уже все хлопоты. Мы и так всё время просим тебя о помощи, нам уже так неловко, давайте вместе поужинаем.
Юная девушка ответила:
— Уже всё! – Затем убрала ещё с одного стола и подошла, чтобы сесть вместе с ними.
Похоже, они вчетвером дожидались ещё одного члена своей семьи, болтая и смеясь. Глядя на них, Се Лянь взял свою чашку, выловил ложкой один юаньсяо и отправил в рот, затем выпил глоток сладкого бульона.
Но так и не смог понять, каков этот праздник на вкус.
***
— Гэгэ, гэгэ?
Се Лянь наконец вернулся из воспоминаний, обнаружив рядом Хуа Чэна который внимательно смотрел на принца. Облик демона, оттенённый красным одеянием, выглядел ещё более ярким и прекрасным, а свет огней добавлял нежности бледному до безжизненной белизны лицу. Се Лянь, посмотрев на него, немного растерялся и спросил:
— Что?
— Гэгэ, ты устал? Или тебе тяжело ходить?
Се Лянь невпопад покивал, тогда Хуа Чэн добавил:
— Прости. Вчера ночью я был не сдержан.
Только спустя какое-то время до Се Ляня дошёл смысл сказанного Хуа Чэном, и принц замахал руками:
— Что ты такое говоришь, дело совершенно не в этом! Сущие пустяки!
Хуа Чэн приподнял бровь:
— Правда? Если даже такое для тебя – сущие пустяки, хочешь сказать, я вовсе не был не сдержан прошлой ночью? И значит, я могу…?
Се Лянь внезапно вспомнил, что они находятся прямо посреди главной улицы Призрачного города! Запоздало оглядевшись, принц и правда обнаружил, что в какой-то момент вокруг собралась целая толпа из всевозможных тварей разнообразных форм и размеров. Те из них, что с длинными ушами, навострили уши, с короткими – вытянули шеи; почти каждый вытаращил глаза размером с бронзовые колокольчики и уставился на двоих как в последний раз. В этот миг зеваки выглядели потрясёнными до такой степени, что просто не знали, что сказать. В конце концов принц воскликнул:
— Сань Ла-а-ан!
Хуа Чэн с лёгкой улыбкой завёл руки за спину и повинился:
— Ладно, ладно. Виноват. Умолкаю.
Се Лянь же давно отвёл взгляд от лавки на обочине, где демоны продавали юаньсяо. По обеим сторонам главной улицы Призрачного города были развешаны ярко-красные фонарики, исписанные загадками *2.
*2 В Китае на Праздник фонарей существует традиция
разгадывать загадки, написанные на фонариках.
Демоны зазывали:
— Разгадываем загадки! Разгадываем загадки! Кто отгадает, получит подарок! Множество подарков!!!
Хуа Чэн предложил Се Ляню:
— Гэгэ, попробуем? За это дают награду!
— Попробуем, — Се Лянь подошёл к фонарикам.
Демоны принялись взволнованно толкать друг друга:
— Тсс! Тсс! Старший дядюшка будет разгадывать загадку! Старший дядюшка будет разгадывать загадку!!!
Вокруг поднялся такой шум, будто бы принц намеревался исполнять танец призыва божества*3.
*3 В древности в Китае существовало поверье, что мастер-шаман,
у которого люди просили об исцелении болезней или изгнании нечистой силы.
Се Лянь, чувствуя себя ужасно неловко, как раз собирался выбрать первый попавшийся фонарик, но тут неизвестно откуда появилось чьё-то щупальце, которое услужливо протянуло принцу разукрашенный фонарик.
— Прошу вас, прошу вас!
Для Се Ляня все загадки были одинаково просты. Поэтому он взял фонарик и прочёл загадку, которая гласила: «Искать до седой головы».
Се Лянь, не задумываясь, дал ответ:
— «Я» *4.
*4 Здесь стоит пояснить, что загадки чаще всего иероглифические.
Сама загадка в оригинале выглядит так: 找 – искать, 到 – до,
白 – белый/седой, 头 – голова. Смысл загадки в том, чтобы добавить
к иероглифу «искать» верхнюю часть или «голову» от слова «седой» - 丿,
и тогда получается иероглиф 我, который обозначает «я». Сравните: 找 => 我.
Хуа Чэн похлопал в ладоши и похвалил:
— Гэгэ, потрясающе.
Толпа подхватила громоподобными аплодисментами и демоническими завываниями. Нечто чёрное неясного происхождения принялось кувыркаться в воздухе, издавая восторженные возгласы, неизбежно прибавляя обстановке гротеска.
Се Лянь, уже потеющий от неловкости, произнёс:
— Вообще-то это… правда очень легко.
Тогда щупальце протянуло ему второй фонарик:
— Прошу вас! Прошу вас!
Принц взял фонарик и на этот раз прочёл на нём загадку «Один день Праздника весны».
Как и в первый раз, Се Ляню не понадобилось даже думать над ответом:
— «Супруг *5».
*5 Оригинал загадки: 春 – весна, 节 – праздник, 一 – один, 日 – день. Замысел в том, что второй иероглиф 节 переводится также «урезать, убрать». То есть, если из большого иероглифа 春 убрать части 一 и 日, останется夫, которое и означает «супруг».
Хуа Чэн вновь вознамерился захлопать в ладоши, но Се Лянь остановил:
— Не стоит, это тоже очень простая загадка.
— Правда? – Хуа Чэн сощурился в улыбке. – Но я совершенно искренне считаю, что гэгэ потрясающе справляется.
Се Лянь подумал: «Ну что ты, что ты. Вот если бы загадку на фонарике написал лично ты, и я по-прежнему смог бы её разгадать, это было бы и впрямь потрясающе…»
Тем временем щупальце протянуло принцу третий фонарик и пропело:
— Прошу вас! Прошу вас!
Но стоило Се Ляню взять фонарик и прочесть загадку, его брови чуть нахмурились. Кругом тоже послышалось:
— Ого! На этот раз загадка трудная!
Принц согласно кивнул. И впрямь, на сей раз с первого взгляда разгадать не вышло: «Стыдливо опускаю голову, выражая искренность».
Впрочем, не так уж сложна эта загадка. Вскоре Се Лянь произнёс:
— «Стыдливо» здесь указывает на «мимозу стыдливую», от которой мы берём верхнюю часть. «Опускаю голову» — забираем «голову» от иероглифа «опускать». «Выражая искренность сердца» — здесь нам понадобится «сердце» иероглифа «склоняться» из фразы «искренность *6». Соединив три части, мы получим… «цветок». Разгадка — «цветок *7».
*6 Слово «искренность», которое также имеет значения «преданный всей душой», «испытывать тягу», «испытывать симпатию», состоит из частей «склоняться» и «сердце», то есть – склоняться сердцем.
*7 Верхняя часть из слова «草 — трава» в названии растения «мимоза стыдливая», первая часть из слова «低 — опускать» и середина слова «倾 — склоняться» составят вместе иероглиф «花», цветок.
Договорив, принц закрыл уши руками, ведь как и ожидалось, стоило ему объявить разгадку, вокруг снова начались бешеные демонические пляски, грянула безграничная похвала, преувеличенная до предела, отчего Се Ляню сделалось не по себе. Хуа Чэн, посмеиваясь, посмотрел на него.
— Гэгэ, в этот раз было на самом деле потрясающе.
Щупальце тем временем тихонько протянуло следующий фонарик, и Се Лянь, тоже посмеиваясь, ответил:
— Сейчас я потрясу тебя ещё сильнее. В этот раз я отгадаю загадку, даже не читая её, веришь?
Хуа Чэн округлил глаза:
— Оу, правда? Оказывается, гэгэ владеет ещё и таким мастерством?
Принц взял фонарик и сказал:
— Конечно. Предполагаю, что теперь разгадкой будет слово «город». Тот, что в твоём имени *8, я
прав?
*8 Напоминаем, что иероглиф «чэн» в имени Хуа Чэн переводится «город».
Подняв фонарик и взглянув на загадку, принц действительно прочёл следующее: «Перевернётся копьё войны, и в южных краях установится мир».
Се Лянь объяснил:
— Перевернётся копьё войны, то есть, повернётся против своих — переворачиваем первый иероглиф, получается «земля», а «копьё» оставляем. «В южных краях установится мир» — берём «южную» часть иероглифа «край», устанавливаем между «землёй» и «копьём», получается «город». Это должна была быть самая сложная загадка, но к сожалению…
К сожалению, принц раньше разгадал закономерность. Что же получится, если соединить четыре отгадки вместе *9?
*9 Получится фраза «Мой супруг Хуа Чэн».
Демоны, замысел которых оказался разгадан, не решились даже выкрикивать одобрения, напротив – все хором закашлялись, глядя куда-то в небо. Хуа Чэн обвёл толпу неторопливым взглядом, и все кругом, испуганные до смерти, то попрятались внутри фонариков, то юркнули под землю, то заголосили, хватаясь за головы:
— Градоначальник, не гневайтесь!!! Это не моя идея!!!
— И не моя, кря!
— Чушь! Ты-то как раз и соглашался громче всех!!!
Хуа Чэн спокойно бросил:
— Прочь.
В один миг всех человеческих и нечеловеческих существ с улицы словно ураганом сдуло, не осталось почти никого. Се Лянь повесил фонарик на место и, улыбаясь, сказал:
— Давай вернёмся.
Ступая плечом к плечу, они вместе направились к храму Тысячи фонарей. По пути Хуа Чэн со всей серьёзностью произнёс:
— Гэгэ, не смотри на меня так. Это не я приказал им, правда.
Се Лянь, посмеявшись, ответил:
— Знаю. Будь это ты, не стал бы загадывать именно такую фразу.
— Оу? И какую фразу, по мнению гэгэ, я бы загадал?
Се Лянь, ничего не подозревая, сказал вслух:
— Разумеется, «мой супруг Сань Лан»…
Только тут принц осознал значение фразы «язык мой – враг мой», и поспешно замолчал. Однако было уже поздно. Хуа Чэн рассмеялся:
— Гэгэ, ты попался! Прекрасно!
— Хитрец, каков хитрец…
Как раз к тому моменту они подошли к храму Тысячи фонарей. Войдя в главный зал, Се Лянь не без удивления обнаружил, что на нефритовом столе для подношений что-то есть. Принц застыл, затем подошёл ближе, и понял, что это две чашки юаньсяо.
Принц обернулся, Хуа Чэн тоже приблизился к столу со словами:
— Гэгэ, ты ведь на них смотрел только что, на улице?
Се Лянь кивнул.
— Давай сядем и поедим вместе, гэгэ, — предложил Хуа Чэн.
Но Се Лянь вместо этого вдруг бросился к Хуа Чэну в объятия, зарылся лицом в грудь и крепко-крепко прижался.
Хуа Чэн обнял принца в ответ.
Спустя неизвестно сколько лет Се Лянь наконец вспомнил, каков на вкус Праздник юаньсяо.
Комментариев 15