Глава 270. Определить эпоху (ч.2) •
Пройдя вслед за сыном в комнату, Е Дунпин посетовал: «Старина Тан — пожилой человек. Тебе не хватает воспитания, почему ты так не вежливо с ним разговариваешь?»
Даже если не учитывать социальный статус и богатство старика, следует уважать возраст. Даже те, кто знаком с характером Е Тяня, теряются, замечая его поведение, а незнакомые люди и вовсе могут подумать, что в семье Е нет достойного наставника, чтобы воспитать почтительную молодежь.
«Отец, уважение надо заслужить. Когда этот старик только начинал свой бизнес, его руки были по локоть в крови. Почему я должен его уважать?»
Е Тянь криво улыбнулся. Подробности истории жизни Тан Вэньюаня и его семьи он не знал. Но ему достаточно было посмотреть на лицо человека, чтобы понять: в молодости он был неоправданно жесток.
Разбогатев и став знаменитым, Тан Вэньюань изменил свой образ жизни, стал набожным, покровительствовал буддистским храмам и занимался благотворительностью. За последние годы он совершил много добрых дел, но зло, поселившееся в его душе и теле в молодые годы, никуда не делось.
«Хорошо, я не буду спорить с тобой. О чем ты хотел поговорить?» Е Дунпин знал, что не сможет изменить мнение сына, но считал, что тот возомнил о себе невесть что.
«Между прочим, я нанял человека в помощь тебе для работы в магазине. Его зовут Чжоу Сяотянь, тот самый, что продал мне светильник Чжу цюэ на рынке Цзи Жаня.»
Е Тянь решил не начинать разговор с оценки Луннгого Клинка, а сначала рассказал о Чжоу Сяотяне. Конечно, не он управлял магазином, но это дело семьи Е, и он должен помогать.
«Как ты нашел его?»
Услышав об этом, Е Дунпин удивился: «Многие не прочь заниматься антикварным бизнесом, здесь можно и связями хорошими обзавестись, и доход неплохой. Этот человек грабит могилы. Ты уверен, что ему можно доверять?»
Хотя в их магазине нет особо ценного антиквариата, но сотрудники, работающие с покупателями, должны уметь держать язык за зубами. Конкуренция среди антикваров очень серьезная, и из-за болтливости сотрудника хозяин может упустить хорошую вещь или еще что похуже. Такие в антикварном бизнесе не нужны.
«Папа, он не такой человек. Тебе лишь показалось, что он — опытный грабитель. На самом деле он младше меня и, главное, почтительный сын. Он ввязался в это дело, чтобы собрать деньги на лечение матери.»
Чтобы развеять сомнения отца, Е Тянь подробно рассказал историю жизни Чжоу Сяотяня. И под конце уточнил, что в этот раз он лишь просил о помощи его, как мастера фэн-шуй, чтобы исправить ошибку, но ничего не взял в гробнице.
«Что ж, ты прав, он — хороший молодой человек, обделенный судьбой. Но Е Тянь, в наши дни очень много таких. Я могу помочь лишь одному. Надеюсь, ты не станешь постоянно заниматься благотворительностью?»
Е Дунпину было приятно видеть желание сына помогать другим. Но вокруг есть много людей, кому повезло еще меньше, чем Чжоу Сяотяню. Если его сын хочет стать благотворителем за счет семейного бизнеса, Е Дунпин с этим категорически не согласен.
«Папа, посмотри на меня. Я похож на человека, который последнюю рубашку снимет ради всех страждущих в мире?»
Е Тянь криво усмехнулся и объяснил: «Наставники семьи Чжоу, родом из которой Сяотянь, раньше имели некоторые связи с моим учителем. Они были очень влиятельны среди людей рек и озер. Это серьезная причина помочь ему, я обязан это сделать. Он остался один, без наставника, потому и сбился с пути. Разве я могу пройти мимо?»
Е Тянь говорил правду. Когда Ли Шаньюань бродил по рекам и озерам, ему случалось встречаться с предками Сяотяня из семьи Чжоу, и своему ученику он рассказывал о них.
«Ладно, пусть поживет с матерью у нас. Если у него действительно есть способности, мы с ним поладим!»
Выслушав объяснения сына, Е Дунпин успокоился. Достав из кармана три банковские карты, он протянул их Е Тяню: «Здесь на каждой лежит миллион. Ты можешь ими пользоваться. Остальные я положил на счет в банке. Если они понадобятся тебе, только скажи.»
Дети часто бывают расточительны, даже когда речь идет о деньгах родителей. Но немногие отцы со спокойной душой станут тратить деньги своих детей. Е Дунпин ни за чтобы не поступил так. Он согласился взять себе деньги от Тан Вэньюаня лишь потому, что опасался, что Е Тянь сразу их потратит.
«Я возьму только одну, мне хватит одного миллиона.»
Е Тянь, качая головой, отдал обратно две карты: «Папа, оставь себе одну для покупки антикварного товара в магазин, а другую — на машину. Дай своему сыну возможность проявить почтительность к тебе!»
В поездке в Хэбэй он практически опустошил банковский счет отца, покупая лекарства для себя, и Е Дунпин не возражал. Е Тянь знал, что отцовская любовь незыблема, как гора.
«Договорились. Тогда я поменяю пару колес на машине!» Е Дунпин был растроган ответом сына и согласно кивнул.
«Скажи, папа, к какому периоду может относиться гробница, где нашли этот Лунный Клинок?»
Решив проблему Чжоу Сяотяня с работой, Е Тянь перешел к волнующему его вопросу. Его разрывало любопытство: кто хозяин гробницы, и что же там произошло тысячи лет назад?
«Кирпичную кладку при возведении гробниц стали использовать в конце династии Тан и при династии Сун. Выкапывали большой котлован, строили там здание в соответствии с принятыми тогда архитектурными традициями, а затем засыпали землей, возводя погребальный холм.»
Занявшись торговлей антиквариатом, Е Дунпин подошел к делу с душой и не просто зарабатывал. Он изучал историю, хорошо знал социальные
отличия разных династий. Для определения возраста гробницы ему было достаточно словесного описания, тем более, что Е Тянь рассказал все очень подробно.
Е Дунпин, не видя планировку гробницы своими глазами, не мог точно определить, кому она принадлежит. Но, по описанию сына, тоже предположил, что строительство проводилось по заказу императорской семьи. Это привело его в некоторое замешательство.
«Папа, ведь именно в Хэбэе начался мятеж Ань Лушаня, верно? Он же провозгласил себя императором. Может быть, это его гробница?» (прим. Ань Лушань — военачальник династии Тан, под началом которого находились три пограничные провинции. Пользовался благосклонностью императора Сюань-цзуна и его жены Ян Гуй-фэй, а также первого министра Ли Линьфу. После смерти первого министра начались распри за его место между Ань Лушанем и родственником Ян Гуй-фэй, в результате которых погиб сын военачальника. Именно это и послужило причиной мятежа. Захватив Лоян, он объявил себя первым императором династии Янь).
Слушая объяснения отца, Е Тянь вспомнил, что между правлением династий Тан и Сун в Хэбэе существовала еще и династия Янь. Императорами, которые могли возвести такую гробницу, тогда были только Ань Лушань и Ши Сымин. (на самом деле императоров в династии Янь было четыре. Первый — Ань Лушань, которого убил его евнух при поддержке слабоумного сына Ань Цинсюя. Долго на троне он не просидел и был свергнут генералом Ши Сымином — третьим императором Янь. Последний император — цареубийца, сын Ши Сымина, Ши Чаои, правил всего три года, доведя государство до полного развала. Теоретически настоящими императорами Янь действительно были только Лушать и Сымин, два других просто занимали какое-то время трон и серьезного влияния не имели).
Е Дунпин покачал головой: «Невозможно. Ань Лушана убил собственный сын. К тому времени император был настолько слаб, что его смерти даже не заметили. Какое-то время его тело хранили в яме, вырытой в спальне под кроватью, и лишь потом сообщили эксгумировали и прилюдно подвергли бичеванию.» (прим. Не уверена в достоверности этого. В учебниках говорится, что убили Ань Лушана советник Янь Чжуан и евнух Ли Чжу-эр, заручившись поддержкой Ань Цинсюя. Смерть императора долго скрывали, подтвердив права уже убитого на императорский трон, а Ань Цинсюя объявив наследником. А позже, в надежде остановить нападение Тан, объявили о скоропостижной кончине Лушаня, номинально посадив на трон Цинсюя. Власть же держал в своих руках Янь Чжуан. Ни о какой прилюдной порке трупа первого императора я не слышала. Но и гробницу при такой ситуации построить не могли. )
Е Дунпин очень хорошо знал эту историю. У Ань Лушана с детства было плохое зрение. Возглавив армию, он быстро начал слепнуть. К тому моменту, когда он провозгласил себя императором, был слеп на оба глаза.
Из-за слепоты характер Ань Лушаня испортился. Он стал раздражительным и подозрительным, не доверял даже тем охранникам, которые день и ночь были при нем. За малейшую ошибку или оговорку мог избить и убить придворных. Больше всего доставалось советнику Янь Чжуану и евнуху Ли Чжу-эру, которые всегда хорошо прислуживали императору, но не смогли избежать его жестокости.
Среди приближенных императора была семья Дуань, наследнику которой, молодому человеку по имени Цинэнь Благоволил Ань Лушань. Он даже подумывал передать ему свой трон, сделав своим наследником. Ань Цинсюй, родной сын императора, опасался, что его не просто лишать наследования трона, но и убьют.
Пользуясь опасениями сына императора, Янь Чжуан и Ли Чжу-эр вступили в сговор с ним, убили Ань Лушаня и похоронили его под кроватью в спальне. В то время земли Янь были окружены армией династии Тан, времени на строительство гробницы просто не было.
Е Дунпин задумался, а затем предложил: «Кажется, огромный яньюэдао выковали в конце династии Тан. И, как я понимаю, им пользовались в бою. Потерпи немного. Я вернусь домой и поищу информацию об этом!»
Коллекционеры антиквариата больше всего внимания уделяют принадлежности коллекционных предметов, поэтому составляют подробные списки династий, кланов и схемы наследования. Е Дунпин не может знать все, но, изучив необходимые материалы, может найти нужный ответ.
«Человек, способный пользоваться таким тяжелым оружием в бою — может быть очень опытным полководцем, верно?» Е Дунпин собирался уходить, а Е Тянь, качая головой, взглянул на деревянную шкатулку, стоящую на столе.
На старом поврежденном шелке, лежавшем внутри, есть текст. Е Тянь
предпочитал не действовать опрометчиво. Но если его отец не сможет найти ответы, вся надежда только на этот старый шелк.
Подумав немного, Е Тянь поднял Маотоу, все еще лежавшего на рукояти, и выдворил его во двор со словами: «Играй там. В течение получаса тебе запрещено входить в комнату!»
«Ци-ци… Ци-ци!!!» Маотоу встал столбиком и замахал передними лапками, истошно крича, словно упрекая Е Тяня в невероятной грубости.
«Посмеешь ослушаться, на несколько дней отправлю тебя в старый дом!» Е Тянь строго посмотрел на зверька. Маотоу обиженно прикрыл глаза лапками, а затем быстро убежал. Он уже привык к балансу жизненной силы, циркулирующей в сыхэюане, и не хотел возвращаться в старый дом даже под угрозой смерти.
«Вот сукин сын, знает, когда надо отступить…»
Е Тянь рассмеялся. Внешность Маотоу забавная и трогательная. Этот зверек иногда кажется маленьким человеком, переодевшимся в звериную шкурку, он каждое слово понимает. Во время трехмесячного ретрита Е Тяня он очень помогал скрасить вынужденное одиночество.
Убрав волосы, Е Тянь перенес Лунный Клинок на край стола, затем достал Ухэнь и положил его параллельно на другой край. Деревянную шкатулку он поместил между двумя магическими клинками.
Встав перед столом, Е Тянь сжал пальцы, вызывая злых духов, обитавших в Ухэне и Лунном Клинке.В комнате сразу резко похолодало, энергия инь, хлынувшая наружу, быстро вытеснила из помещения живительную ци сыхэюаня.
«Шоу!» — выкрикнул Е Тянь, сложил ладони, и энергия инь, заполнившая каждый угол комнаты, повинуясь его команде, начала стекаться в одно место за квадратным столом. (прим. Шоу, 收, «собраться в одном месте» . Именно это значение иероглифа использует Е Тянь. Поскольку по-русски одним словом перевести нельзя, оставляю китайский короткий вариант.)
Создав это миниатюрное построение инь, Е Тянь открыл деревянную шкатулку, оказавшуюся в самом центре, осторожно двумя пальцами ухватил край шелка и поднял его.
«О! Получилось! Техника, которой научил меня мастер, действительно работает!»
Увидев, что шелк не меняет цвет, Е Тянь был вне себя от радости. Но все равно был осторожен, бережно раскладывая ткань на столе, окутанном энергией инь.
Кусок старой ткани был размером с две ладони и полностью покрыт иероглифами. Приглядевшись, Е Тянь удивленно вздохнул: «Это… это же написано кровью!»
Хотя записи на шелке давно потемнели и казались черными, Е Тянь отлично чувствовал энергию человеческой крови. Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться — кровью написан весь текст.
“Я, Ли Тайсюй, унаследовал учение достигшего прозрения Чуньфэна, с детства изучал Чжоу-и, сделав это целью своей жизни. от настоящих людей Чуньфэн, и я изучал «Чжоуи» с детства. Я храню множество тайн, которые не дадут мне умереть своей смертью. Коварный человек нанес мне много обид, с которым не могу смириться. Теперь род Лю будет прерван, у него не будет внуков, никаких потомков не будет…»
(прим. достигший прозрения — высшее звание в даосизме; Чуньфэн — китайский математик, астроном, историк, выдающийся комментатор математических книг времен династий Суй и Тан, автро трактата по астрологии«И си Чжань» («Гадание по циклическим знакам «и» и «си»); Чжоу-и — не только Ицзин и комментарии к нему, но и все конфуцианское Пятикнижие)
При династии Тан обычно использовали кайшу, однако, этот текст был написан стилем чжуаньшу. Е Тянь не в первый раз видел такие образцы каллиграфии, но, чем больше смотрел, тем сильнее чувствовал гнездящийся внутри страх. (прим. кайшу — каллиграфический стиль, возникший в период династии Хань, чжуаньшу — архаичный стиль каллиграфии, появившийся в царстве Цинь, где его использовали только для официальных документов и государственных указов.)