Глава 138: Возвращение в Пекин •
«Учитель, я должен уходить. Когда я состарюсь, то вернусь и буду руководить храмом. И тогда я буду составлять вам компанию…» — Е Тян сидел перед могилой старого даоса.
Он зажег 3 ароматные свечи и потер надгробные иероглифы. Затем он медленно сел, положил жаренную курицу и водку маотай. Водку он открыл, отчего аромат алкоголя стал расходиться в воздухе.
Хоть старый даос последние года пил только гаоляновую водку горы Маошань, но Е Тян знал, что учитель любил хорошую водку. Только он был ограничен в средствах, поэтому все это время пил обычную водку.
«Учитель, не беспокойся. Те книги я хорошо храню у себя. И когда найду хорошего ученика, то передам ему наши знания учения Ма И.»
Е Тян взял бутылку и вылил водку на переднюю часть надгробья учителя. И пока три свечи не догорели до конца, Е Тян сидел там и разговаривал сам с собой, постоянно вспоминания прошлые их дела.
Он со старым даосом пережил много интересных моментов. Еще когда Е Тян ходил голопопый, старый даос уже знал о нем. И благодаря старому даосу Е Тян узнал много о мире.
Старый даос, можно сказать, открыл дверь Е Тяну в мир. Из-за того, что в детстве у Е Тяна не было матери, находясь рядом со старым даосом, он словно чувствовал так не хватавшую ему материнскую заботу.
Хоть в магии и заклинаниях он превзошел учителя, но учитель все равно был выдающимся человеком. И когда старый даос отошел в иной мир, у Е Тяна на сердце стало пусто. Он стал более молчаливым.
«Па, вы пришли? Я с учителем разговариваю. Как уеду, скорее всего только в следующем году смогу приехать…»
Услышав сзади звуки шагов, Е Тян повернул голову. Он знал, что сюда мог прийти только отец.
«Е Тян, пошли. Я все уже уладил. Здесь все будет хорошо. Не беспокойся…» — Е Дун Пин похлопал сына по плечу. Он знал, о чем тот переживает.
За это время Е Дун Пин решил немало дел. Он смог разрешить вопрос о праве собственности на даосский храм. Оказывается, этот храм не принадлежал бюро по религиозным делам или отделу туризма, а был частной собственностью старого даоса.
Тогда старый даос Ли Шань Юань накопил немало средств и удостоверений, чтобы получить этот храм и не отдать его в руки бюро по религиозным делам.
Однако государство поставило одно условие — храмом должен управлять монах.
К счастью, Ли Шань Юань предвидел все и уже снабдил Е Тяна грамотой монаха и надлежащим свидетельством. А Е Дун Пин только прошел все эти формальности.
Теперь храм являлся частной собственностью Е Тяна. Однако все расходы храма также падают на плечи Е Тяна, но и пожертвования на разжигание свеч идут также Е Тяну.
«Па, второй дед Ли хочет жить в храме?» — Е Тян встал и спросил отца. Он спрашивал про одного старика старше 50-ти лет. Е Тян думал попросить его пожить в храме. Иначе без людей за несколько лет храм может разрушиться.
«Почему бы ему не хотеть? В таком большом храме жить, да еще когда тебе платят 600 юаней в месяц, кто не захочет? Не то, что второй дядя, супруги Ар готовы будут жить там…» — Е Дун Пин, услышав вопрос Е Тяна, улыбнулся.
Однако он говорил верно. Хоть в селе многие работают, но для села 600 юаней в месяц — до сих пор огромная сумма.
«Хе-хе. Тогда если дед Ли не захочет, то попросим супругов.» — Е Тян тоже улыбнулся. И теперь атмосфера стала немного расслабленной.
Как только они вернулись в храм, Е Тян увидел, как отец не выдержал и начал рассматривать вещи в храме старого даоса. Он улыбнулся и сказал: «Пап, эти вещи учитель оставил мне. Не нужно зариться на них…»
Вещи, которые были нужны, Е Тян уже давно забрал. Кроме компаса, который старый даос передал ему и книг, которые они вместе исписали за год, Е Тян больше ничего не забирал.
А Е Дун Пин, будучи антикваром, только поверхностно посмотрел на эти старинные вещи. Среди вещей в храме были предметы искусства и каллиграфии династии Цин. Даже были картины, выписанные на шелку династии Мин. И хоть эти вещи не стоили нескольких городов, но также были дорогостоящими.
Услышав слова сына, Е Дун Пин покраснел и обижено сказал: «Это разве не старье? Они мне и не нравятся.»
«Тогда пойдем…» — Е Тян улыбнулся. Он взял эти старинные вещи и положил в ящик. Затем взяв ящик, он вышел из храма. Е Тян посмотрел в сторону могилы учителя, остановился ненадолго и потом начал спускаться с горы.
***
«Пап, эти двери покрыли лаком?»
Зайдя в переулок, в который он когда-то заходил с Цинь Я, Е Тян заметил, что вывеску уличного комитета уже содрали, и вороты Сыхэюаня уже стали намного красивее.
Услышав сына, Е Дун Пин довольно улыбнулся и толкнул дверь: «Здесь сяо Тян, старое жилище отца. И этот Сэхаюнь никому не отдавали…»
Этот Сэхэюань теперь полностью принадлежал им. В Китае мало таких осталось. Этот Сыхэюань словно был сам по себе. В нем было много сооружений и комнат. Он был подобен малому государству.
К тому же, как только выйдешь из него, то через несколько проулков можешь дойти до запретного города. Когда Е Дун Пин приводил сюда друзей, то все сразу поднимали большой палец, одобряя его жилище.
В эти года мало осталось таких Сэхэюаней. Теперь, как правило, в одном Сыхэюане жило 4-5 семей.
«Кто? Брат, ты вернулся? Сяо Тян, ты…что с твоими волосами?» — услышав, как дверь открылась, из здания донесся женский голос. Затем высунулась женская голова, и на улицу выбежала тетя Е Тяна. Однако увидев наполовину седого Е Тяна, она не выдержала и выронила одежду из рук.
«Е Тян, ты…ты, ребенок. Что же ты делал на горе? Так и думала, почему ты не приезжаешь повидать тетю?»
Хоть она знала, что Е Тян наполовину поседел, но когда увидела это собственными глазами, то Е Дун Мэй не выдержала и расплакалась. Она обхватила Е Тяна и не отпускала.
Е Тян знал, что тетя удачно перенесла операцию, и новая почка хорошо прижилась к ней. Однако ей нельзя было беспокоиться и надо было восстанавливать здоровье. Он сказал, держа тетю за руку: «Тетя, ничего. Вы не беспокойтесь. Иначе папа меня побьет…»
«Он посмеет? Пусть хоть пальцем тебя тронет, я тогда старшей сестре расскажу!» — услышав Е Тяна, Е Дун Мэй недовольно посмотрела на Е Дун Пина. А Е Дун Пин горько улыбнулся. Он вообще ничего не сказал и ничего не сделал, а уже стал виновником?
Е Дун Пин за всю жизнь боялся больше всего только одного человека. Он даже смел спорить с отцом, но старшей сестре, которая воспитывала его, он не смел перечить. Поэтому столько лет он не возвращался в Пекин.
«Сяо Тян, у меня есть один рецепт китайской народной медицины. Завтра я приготовлю тебе его…» — Е Дун Мэй не знала причину появления седины Е Тяна. Она думала, что это было от горя.
«Тетя, ничего. Волосы побелели и что? Не нужно переживать…» — Е Тян улыбнулся и перевел тему разговора: «Кстати, тетя, а где старшая тетя? Еще дяди и Лан Лан? Почему дома только вы одни?»
Отец рассказал Е Тяну, что как только он переехал обратно, то отремонтировал Сыхэюань. Кроме Е Дун Пина, сюда же переехала Е Дун Мэй с семьей, а потом и старшая тетя. Ведь так ей будет удобнее следить за младшей тетей.
Услышав слова Е Тяна, Е Дун Мэй действительно отвлеклась: «Сестра зная, что вы сегодня вернетесь, пошла в магазин за продуктами. Лан Лан сейчас в 11-м классе и в последнее время упорно учится, а твой дядя в магазине. Я позвоню ему, пусть возвращается…»
«Сестра, не нужно звонить. Вечером они вернутся. Все свои, к чему так суетиться?»
Как только Е Дун Пин вернулся в Пекин, то на деньги сына купил антикварный магазин в парке Пан. В обычное время он ходил и искал какой-либо товар, а великодушный Лю Вэй Ан конечно лучше всех подходил на должность директора магазина.
Е Дун Мэй как услышала брата, сразу же закричала: «Что за чушь? Сяо Тян вернулся, с чего бы дяде не возвращаться? Ты посмотри, какой Е Тян стал! Это все твоя безответственность!»
«Ладно, ладно, зови. Всех зови и вторую сестру зови. Вечером как раз всей семьей и соберемся. Будет как раз оживленно.
Е Тян, пошли. Я провожу тебя в твою комнату. Если что-то не понравится, я помогу тебе…» — отчитанный Е Дун Пин вовсе не думал спорить в ответ, а сразу же взял Е Тяна, чтобы обратиться в бегство.
Комната Е Тяна находилась во внутреннем дворе. Как говорила Е Дун Мэй, потом когда Е Тян женится, пусть молодожены живут в спокойствии. Они еще хорошо отремонтировали их комнату и установили там уборную, ванну.
Лю Вэй Ан и второй дядя Е Тяна с семьями быстро приехали в Сыхэюань. При виде Е Тяна они сразу же рыдали.
А вечером приехала и Цинь Я с университета. В итоге, в сыхэюане снова стало радостно, словно праздновали новый год. Семья Е после падения словно снова стала подниматься.