Глава 613.2. Жить ради дома, умереть за дом •
Допрос длился до пяти часов вечера, и, наконец, Гун Цзянь Цинь сказала:
— У меня есть небольшая просьба.
— Хотите увидеть его в последний раз? — спросил Чэнь Ши.
Она кивнула.
Чэнь Ши повернул голову и спросил Линь Цю Пу:
— Это не считается чрезмерной просьбой, верно?
Линь Цю Пу сказал:
— Я подумаю об этом!
Это действительно не было чрезмерной просьбой. Линь Цю Пу на самом деле уже согласился в своём сердце, но он не сказал этого вслух. Когда на следующий день дело было возобновлено, Линь Цю Пу попросил команду сделать крюк в международный жилой район Тяньчэн. Гун Цзянь Цинь была в цепях пленницы и стояла в дверях одна тысяча восемьсот восемнадцатой квартиры. Она сняла обувь и вошла, бродя взад-вперёд по каждой комнате.
Чтобы помешать ей совершить самоубийство, спрыгнув со здания, полиция охраняла балкон и окна, и ей не разрешалось приближаться к этим районам.
Линь Дун Сюэ и Чэнь Ши стояли в дверях, и Линь Дун Сюэ сказала:
— Я прожила долгое время. Теперь я всё повидала. Я слышала, что иностранка вышла замуж за Эйфелеву башню, порвала с башней, а затем влюбилась в строительный кран. Когда я увидела эту новость, я подумала, что это была просто игра.
— Самая большая неразгаданная тайна в мире — это человеческое сердце. Ты никогда не узнаешь, что могут подумать другие люди. Объектофилия — это просто сексуальная ориентация. Она не имеет ничего общего с правильным или неправильным. Иногда я рад, что родился в наше время, когда гомосексуальность не приведёт к тому, что ты сгоришь заживо, а садомазохистская деятельность не приведёт тебя в тюрьму.
— Ты садо или мазо?
— Почему ты вдруг об этом спрашиваешь?
— Я слышал, что садо-мазо — это тоже своего рода ориентация. Пока ты личность, ты будешь таковой, как и гендер.
— Если мне нужно сказать, я мог бы быть садо.
— Правда?
— Почему ты выглядишь немного расстроенной? — Чэнь Ши взял её за руку.
— Действительно планируешь купить это место?
— Какой это замечательный дом. Если отбросить объектофилию, я почти влюбился в него.
— Тогда я предлагаю тебе не покупать его… Мы можем поговорить вечером?
Коренные причины ссоры двух людей так и не были устранены. Прошлое Чэнь Ши и нежелание Чэнь Ши жениться на ней. Чэнь Ши пока не мог дать ответов на эти два вопроса. Он сказал:
— Мы можем поговорить, но нам не следует ссориться.
— Ссора началась из-за тебя, не так ли?
— У кого-то плохая память? Очевидно, ты первой разозлилась.
— Хорошо, хорошо, я признаю это!
— Вечером пойдём есть рыбу на гриле. Я слышал, что в ресторане теперь подают рыбу том ям на гриле в тайском стиле.
— Ладно, ладно, у меня текут слюнки при одной мысли об этом. Если бы у меня была объектофилия, я бы вышла замуж за жареную рыбу.
— Я слышал, что за границей действительно был мужчина, который женился на пицце1.
— Женат на пицце. Тогда как он… — Линь Дун Сюэ внезапно покраснела.
— О чём ты думаешь?! О чем ты думаешь?! Маленький товарищ Линь, твои нынешние мысли очень грязные!
Гун Цзянь Цинь оставалась там полчаса. Она продолжала гладить стены, плача. После исполнения её желания её сопроводили обратно к полицейской машине. Прежде чем сесть в машину, она сказала:
— Мистер Чэнь, пожалуйста, купите его. Будьте добры к нему, пожалуйста! Я умоляю Вас! Таким образом, моё сердце будет спокойно, даже пока я отбываю наказание!
— Хорошо, я обещаю Вам.
Когда полицейская машина отъехала, Чэнь Ши вздохнул с облегчением. Он должен был заплатить в течение этих двух дней. Он должен был продать свой нынешний дом или получить кредит. Оставалось ещё много дел!
Вернувшись вечером домой, Чэнь Ши сказала Тао Юэ Юэ готовиться к переезду в ближайшем будущем, но Тао Юэ Юэ была недовольна. Она спросила:
— Мне обязательно переезжать? Я привыкла жить здесь.
— Тебе тоже не очень нравится эта квартира?
— Но…
— Что ты хочешь сказать?
— Этот дом действительно хорош, но я не хочу большой дом или что-то в этом роде. Мне нравится здесь жить. Я не совсем понимаю, почему взрослые так заботятся о домах. Что важно, так это люди, которые живут с тобой! Я хочу продолжать жить здесь с тобой и Мао Цю… Дядя Чэнь, я немного перебарщиваю? Ты уже подписал контракт. Ты можешь купить его, если хочешь. Не беспокойся обо мне.
Чэнь Ши криво улыбнулся, присел на корточки и потрогал переносицу:
— Действительно не хочешь переезжать?
Тао Юэ Юэ покачала головой.
— На этот раз ты спасла мне жизнь. Последнее слово за тобой. Если ты не хочешь переезжать, тогда мы не будем переезжать. Штраф в десять тысяч юаней — это не так уж много. Это также избавило бы от многих неприятностей.
— Отлично, не нужно двигаться! — Тао Юэ Юэ радостно подняла кота высоко в воздух.
После тщательного обдумывания казалось, что изначально не было причин переезжать. Это было исключительно потому, что он увидел, что одна тысяча восемьсот восемнадцатая квартира была слишком хороша, и поддался искушению. Так было в эпоху товаров. Торговцы всегда побуждают людей искать то, что им не нужно.
Кошельки, одежда, платные игры, товары ограниченного выпуска, роскошные автомобили, дизайнерские часы. Если бы вы спросили себя честно, действительно ли эти вещи незаменимы?
Неправильное решение, принятое в минуту слабости, привело к тому, что одна тысяча восемьсот восемнадцатая квартира снова стала домом без владельца. Когда рынок откроется в следующий раз, кто знает, сколько людей снова будут бороться за неё? Дома, о дома, сколько людей отдают за них всю свою молодость и жизни, желая быть рабами?
В две тысячи пятнадцатом году томичянин двадцати двух лет женился на пицце. Конечно, в местном ЗАГСе не оформили подобный «брак», но свадьбу он сыграл настоящую. Видимо, эта новость докатилась и до Китая.
— У меня есть небольшая просьба.
— Хотите увидеть его в последний раз? — спросил Чэнь Ши.
Она кивнула.
Чэнь Ши повернул голову и спросил Линь Цю Пу:
— Это не считается чрезмерной просьбой, верно?
Линь Цю Пу сказал:
— Я подумаю об этом!
Это действительно не было чрезмерной просьбой. Линь Цю Пу на самом деле уже согласился в своём сердце, но он не сказал этого вслух. Когда на следующий день дело было возобновлено, Линь Цю Пу попросил команду сделать крюк в международный жилой район Тяньчэн. Гун Цзянь Цинь была в цепях пленницы и стояла в дверях одна тысяча восемьсот восемнадцатой квартиры. Она сняла обувь и вошла, бродя взад-вперёд по каждой комнате.
Чтобы помешать ей совершить самоубийство, спрыгнув со здания, полиция охраняла балкон и окна, и ей не разрешалось приближаться к этим районам.
Линь Дун Сюэ и Чэнь Ши стояли в дверях, и Линь Дун Сюэ сказала:
— Я прожила долгое время. Теперь я всё повидала. Я слышала, что иностранка вышла замуж за Эйфелеву башню, порвала с башней, а затем влюбилась в строительный кран. Когда я увидела эту новость, я подумала, что это была просто игра.
— Самая большая неразгаданная тайна в мире — это человеческое сердце. Ты никогда не узнаешь, что могут подумать другие люди. Объектофилия — это просто сексуальная ориентация. Она не имеет ничего общего с правильным или неправильным. Иногда я рад, что родился в наше время, когда гомосексуальность не приведёт к тому, что ты сгоришь заживо, а садомазохистская деятельность не приведёт тебя в тюрьму.
— Ты садо или мазо?
— Почему ты вдруг об этом спрашиваешь?
— Я слышал, что садо-мазо — это тоже своего рода ориентация. Пока ты личность, ты будешь таковой, как и гендер.
— Если мне нужно сказать, я мог бы быть садо.
— Правда?
— Почему ты выглядишь немного расстроенной? — Чэнь Ши взял её за руку.
— Действительно планируешь купить это место?
— Какой это замечательный дом. Если отбросить объектофилию, я почти влюбился в него.
— Тогда я предлагаю тебе не покупать его… Мы можем поговорить вечером?
Коренные причины ссоры двух людей так и не были устранены. Прошлое Чэнь Ши и нежелание Чэнь Ши жениться на ней. Чэнь Ши пока не мог дать ответов на эти два вопроса. Он сказал:
— Мы можем поговорить, но нам не следует ссориться.
— Ссора началась из-за тебя, не так ли?
— У кого-то плохая память? Очевидно, ты первой разозлилась.
— Хорошо, хорошо, я признаю это!
— Вечером пойдём есть рыбу на гриле. Я слышал, что в ресторане теперь подают рыбу том ям на гриле в тайском стиле.
— Ладно, ладно, у меня текут слюнки при одной мысли об этом. Если бы у меня была объектофилия, я бы вышла замуж за жареную рыбу.
— Я слышал, что за границей действительно был мужчина, который женился на пицце1.
— Женат на пицце. Тогда как он… — Линь Дун Сюэ внезапно покраснела.
— О чём ты думаешь?! О чем ты думаешь?! Маленький товарищ Линь, твои нынешние мысли очень грязные!
Гун Цзянь Цинь оставалась там полчаса. Она продолжала гладить стены, плача. После исполнения её желания её сопроводили обратно к полицейской машине. Прежде чем сесть в машину, она сказала:
— Мистер Чэнь, пожалуйста, купите его. Будьте добры к нему, пожалуйста! Я умоляю Вас! Таким образом, моё сердце будет спокойно, даже пока я отбываю наказание!
— Хорошо, я обещаю Вам.
Когда полицейская машина отъехала, Чэнь Ши вздохнул с облегчением. Он должен был заплатить в течение этих двух дней. Он должен был продать свой нынешний дом или получить кредит. Оставалось ещё много дел!
Вернувшись вечером домой, Чэнь Ши сказала Тао Юэ Юэ готовиться к переезду в ближайшем будущем, но Тао Юэ Юэ была недовольна. Она спросила:
— Мне обязательно переезжать? Я привыкла жить здесь.
— Тебе тоже не очень нравится эта квартира?
— Но…
— Что ты хочешь сказать?
— Этот дом действительно хорош, но я не хочу большой дом или что-то в этом роде. Мне нравится здесь жить. Я не совсем понимаю, почему взрослые так заботятся о домах. Что важно, так это люди, которые живут с тобой! Я хочу продолжать жить здесь с тобой и Мао Цю… Дядя Чэнь, я немного перебарщиваю? Ты уже подписал контракт. Ты можешь купить его, если хочешь. Не беспокойся обо мне.
Чэнь Ши криво улыбнулся, присел на корточки и потрогал переносицу:
— Действительно не хочешь переезжать?
Тао Юэ Юэ покачала головой.
— На этот раз ты спасла мне жизнь. Последнее слово за тобой. Если ты не хочешь переезжать, тогда мы не будем переезжать. Штраф в десять тысяч юаней — это не так уж много. Это также избавило бы от многих неприятностей.
— Отлично, не нужно двигаться! — Тао Юэ Юэ радостно подняла кота высоко в воздух.
После тщательного обдумывания казалось, что изначально не было причин переезжать. Это было исключительно потому, что он увидел, что одна тысяча восемьсот восемнадцатая квартира была слишком хороша, и поддался искушению. Так было в эпоху товаров. Торговцы всегда побуждают людей искать то, что им не нужно.
Кошельки, одежда, платные игры, товары ограниченного выпуска, роскошные автомобили, дизайнерские часы. Если бы вы спросили себя честно, действительно ли эти вещи незаменимы?
Неправильное решение, принятое в минуту слабости, привело к тому, что одна тысяча восемьсот восемнадцатая квартира снова стала домом без владельца. Когда рынок откроется в следующий раз, кто знает, сколько людей снова будут бороться за неё? Дома, о дома, сколько людей отдают за них всю свою молодость и жизни, желая быть рабами?
В две тысячи пятнадцатом году томичянин двадцати двух лет женился на пицце. Конечно, в местном ЗАГСе не оформили подобный «брак», но свадьбу он сыграл настоящую. Видимо, эта новость докатилась и до Китая.
Закладка