Глава 268. Преемник •
Отослав Мончи и Райяна, Лин Юнь вернулся в свою алхимическую лабораторию. Добыча в каньоне Четырех сезонов была ошеломляющей. Он получил восемь видов редких магических материалов, каждый из которых был сокровищем, которое нельзя было найти не только в городе Тысячи парусов, но даже в сердце королевства, Окленде. Их можно было встретить только на крупных аукционах.
В особенности умиротворяющий камень песнь души. Это сокровище появлялось раз в сто лет. Этот умиротворяющий камень был темно-красного цвета, размером с большой палец и сверкал ослепительным светом на солнце. Что важнее, драгоценный камень пел гимны, если активировать его маной!
Песни умиротворяющего камня обладали силой успокаивать души, что делало его немезидой всех призрачных форм жизни. Если бы у Лин Юня была песнь души, когда он пересекал реку десяти тысяч призраков, более тридцати процентов призраков испарилось бы от звука гимна.
Но обращаться с умиротворяющим камнем было очень сложно. Он отличался от других драгоценных камней тем, что его нельзя было огранить или вырезать. Каждый умиротворяющий камень песнь души был единым целым, и при повреждении драгоценного камня его гимн становился неполным.
Но на самом деле, если бы на этом все кончалось, это было бы и не важно.
Проблема заключалась в том, что даже если гимн умиротворяющего камня мог упокоить души, сам по себе он не обладал силой подавлять зло. Его нужно было зачаровать, чтобы можно было добавить массив для увеличения мощности. Только так умиротворяющий камень песнь души мог стать настоящим магическим инструментом.
А это значило, что алхимики должны быть очень осторожны с чарами. Нельзя было поцарапать драгоценный камень, что было очень сложно. Самоцветы были наиболее уязвимы во время зачарования.
Лин Юнь потратил неделю на то, чтобы превратить умиротворяющий камень песнь души в кулон, заменив им камень в повелителе лавы.
Лин Юнь провел неделю в своей лаборатории, работая только над умиротворяющим камнем… Прошло более двадцати дней с его возвращения из каньона Четырех сезонов, но Лин Юнь сделал только треть работы. Кроме песни души, другие редкие магические материалы подверглись всего лишь простой обработке. Ему бы потребовалось гораздо больше времени, если бы он захотел использовать их наилучшим образом.
А еще была золотая эссенция Латура.
Характерной чертой золотой эссенции Латура была ее безграничная всеобъемлющая природа, из-за нее люди стремились завладеть ею, но она же становилась невыносимой, когда дело доходило до зачарования. Лин Юнь истратил кристалл духовной маны, чтобы влить в нее ману, но эффект оставался минимальным. Через двадцать дней зачарование золотой эссенции Латура было закончено лишь наполовину.
Вдобавок ко всему, Лин Юню еще приходилось уделять внимание паразитическому дереву и обсидиановому цветку, а также приготовить состав, для восстановления разрушенного водоворот маны Соломона. А еще нужно было найти способы починить марионетку небесного ранга, и также…
Было слишком много вещей, которым нужно было уделить внимание.
У него совсем не было свободного времени в эти двадцать дней.
Однако ничего не поделаешь, Лин Юня ожидало очень много дел.
И все они были очень важными.
И напротив, чем вообще считалась семья Мончи?
Сначала Лин Юнь хотел отомстить им от имени Мафы Мерлина. Он считал, что, раз уж он занимает это тело, он должен для него сделать хоть что-то, например, узнать правду о кораблекрушении Локка Мерлина.
Сначала Лин Юнь и в самом деле думал, что семья Мончи замышляла заговор против Локка Мерлина, чтобы завладеть всем рынком.
Но со временем, постепенно адаптировавшись к эпохе, Лин Юнь стал лучше понимать основные силы города Тысячи парусов, а также самого Локка Мерлина. Лин Юнь пришел к выводу, что семья Мончи, скорее всего, не могла этого сделать.
Локк Мерлин был намного сильнее всех остальных.
Планарный путь вКостей, факт того, что он являлся потомком семьи Мерлинов, а также сила, которая могла посоперничать с Соланом…
В глазах других Соломон был первейшим высшим магом, Лис был первейшим алхимиком, а Семья Мончи первейшей с точки зрения богатства. Но мало кто знал, что Локк Мерлин, начавший с нуля, уже обладал достаточной силой, чтобы потрясти самые основы города Тысячи парусов, а настоящий Мафа Мерлин совершенно ничего не подозревал.
Подстроить кораблекрушение, чтобы поглотить Локка Мерлина, семья Мончин не могла, по крайней мере, самостоятельно. И не то, что у семьи Мончи, даже у Солана не было такой способности.
Естественно, Лин Юнь не мог не знать, что семья Мончи сыграла свою роль в этом крушении. Очевидно, Мончи был далеко не так невинен, как утверждал.
Лин Юню нужен был кто-то, кто снабдит его информацией.
В любом случае, узнать больше от Мончи он не мог. Если он хочет узнать правду о кораблекрушении, ему придется подождать, пока он окажется в Окленде и не встретится с гениальным Соланом.
Что же до семьи Мончи…
Такой способ решения проблемы был очень зловещим.
Все в городе Тысячи парусов знали, что за человек Мейсон. С ||таким человеком у власти эта семья с тысячелетней историей придет в упадок за десяток лет, им потребуются десятилетия или даже столетия, чтобы оправиться от такого…
Конечно, Лин Юнь поступил так зловеще не только для того, чтобы отомстить семье Мончи. Он сделал это ради Позолоченной розы.
Можно сказать, что Позолоченная роза была солнцем в городе Тысячи парусов, но ей не хватало времени, чтобы нарастить запасы, и, поскольку запасы зависели только от него, он не мог сравниться с другими пиковыми силами. Позолоченная роза могла полагаться только на его выдающиеся личные результаты, в стремлении не отстать от собственного сумасшедшего темпа расширения. Но нехватка времени для наращивания запасов была огромной слабостью, и в какой-то момент она должна будет назреть.
И тогда у Позолоченной розы не будет другого выбора, кроме как прекратить расширение и начать постепенно строить достойный фундамент.
Лин Юнь не хотел, чтобы семья Мончи вдруг восстала, в то время, когда Позолоченная роза перестанет расти.
Поэтому Лин Юнь воспользовался покладистостью семьи Мончи, чтобы поставить Мейсона во главе их семьи.
А также он, между прочим, продемонстрировал взрыв пламени в качестве предупреждения Райяну.
Этот взрыв пламени должен был показать парню, что ему лучше не выступать против их договоренностей. В противном случае в следующий раз он не остановится просто на огненном взрыве.
Всякий раз, когда Лин Юнь работал в лаборатории, он позволял только Фало приходить в качестве помощника. И сегодня так же. Лин Юнь подождал, пока Фало закончит настройку излучающего ману устройства, затем положил золотую эссенцию Латура на очищающий стол и продолжил нанесение чар, над которыми он работал.
– О, точно, Фало, в прошлый раз я подготовил для тебя несколько формул, как прошла практика?
Лин Юнь был очень им доволен.
Когда Кадгар прислал Фало, Лин Юнь уже тогда планировал оставить под его ответственность техническую работу Позолоченной розы и в конечном итоге сделать его настоящим главным алхимиком Розы. В конце концов, Лин Юнь всегда считал себя магом, а не алхимиком. С нынешним ростом Позолоченной розы Лин Юнь все еще мог справиться со своими выдающимися способностями с технической работой, но в будущем…
Позолоченная роза будет постоянно расширяться, в то время как он пойдет все дальше и дальше по пути магии. Останутся ли у него тогда время и силы, чтобы позаботиться о Позолоченной розе?
Поэтому он должен был найти себе замену.
В глазах Лин Юня на эту роль подходил Фало.
Честно говоря, Фало не считался гением в области алхимии. По сравнению с гениями, которых видел Лин Юнь, его талант был далеко не самым выдающимся, скорее средним.
Но у Фало было две сильных черты, он был трудолюбив и энергичен.
Среди множества алхимиков, которых встречал Лин Юнь, Фало был самым трудолюбивым. Он часто видел, как Фало проводит ночи в лаборатории. Хотя парень решал сложные проблемы, оставаясь на ночь, эти проблемы были совсем не сложными в глазах Лин Юня. Однако такое усердие было одной из важнейших черт для алхимика.
Можно сказать, что Лин Юнь наблюдал как Фало переходит из царства алхимиков в царство великих алхимиков, перед тем как он принялся исследовать это царство. Он наблюдал, как Фало пробирается через царство великих алхимиков со скоростью, которую нельзя было назвать быстрой, но которая была невероятно стабильной. Если проанализировать скорость продвижения Фало, ее можно было отчетливо увидеть в виде диагональной линии.
Его продвижение нельзя было назвать резким, но оно было постоянным.
Что означало, что Фало не сталкивался с узкими местами и редко застревал на своем пути вперед.
А это было совсем не шуточно…
Кто из многочисленных алхимиков Носцента не застревал в какой-то момент? Даже Нолан, хозяин башни Меркурия, и Осул, будущий святой алхимик, сталкивались с такими проблемами.
Конечно, сравнивать их с Фало было немного несправедливо, в конце концов, они были совершенно на разных уровнях.
Но что, если его сравнить с молодыми гениальными алхимиками?
Башня Меркурия собрала почти всех гениев королевства. Существовало несколько двадцатилетних мастеров алхимиков. Кэрон говорил, что был даже ремесленник лет двадцати. Но даже эти гении сталкивались с различными трудными местами в развитии и могли затратить на решение проблемы год или два. И конечно, на это время их прогресс в алхимии тупо останавливался!