Глава 132 - Бал •
От лица Торена Даена
Я забрал Клятву у массивного Тэгена, когда подошёл к границе поместья. Он, казалось, неохотно передавал мне оружие, скорее из обычной настороженности, чем из какой-либо жадности.
«Мне приказано передать вам, что Матрона Денуар желает вам всего наилучшего в ваших будущих начинаниях», — отрывисто сказал он, — «И что она надеется, вы примете её предложение».
Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, о каком «предложении» говорил этот малиноволосый мужчина. Моя рука подсознательно похлопала по запечатанному конверту в кармане жилета, куда я его поспешно сунул. «Непременно», — вежливо ответил я, прежде чем окончательно покинуть пределы стен.
Я посмотрел на пустое небо, вздохнув со смесью облегчения и волнения.
‘Насколько хорошо я справился на той встрече?’ — мысленно спросил я. — ‘Уверен, я где-то оступился, но именно твой вклад позволил мне вообще сталкиваться с подобными вещами’.
Незримый Мир окутал меня, покрыв туманной дымкой яркий свет бессолнечного неба Реликтовых Гробниц. «На встрече с Высокородной Леди Денуар ты вёл себя хорошо для столь неопытного», — сказала она. — «Ты держался уважительно и ровно, не говорил ни слишком много, ни слишком мало, и всё время был сосредоточен на своей конечной цели, вместо того чтобы позволить ей тащить тебя за собой. Хотя было бы выгоднее скрыть от неё свою тревогу и напряжение. Мы оба знаем, что она чувствовала определённую настороженность, говоря с тобой. Это исходило лёгкими струйками поверх её намерения, но это было единственное внешнее проявление её истинных мыслей, которое ты мог расшифровать. Это дало ей рычаг давления на тебя. Власть».
Я вздохнул, плетясь по ухоженным улицам района поместий высшего класса Высококровных в Реликтовых Гробницах. ‘Мне трудно подавлять эмоции’, — признался я. — ‘Особенно сейчас, когда я развил свою музыку, основанную на намерении, и стал более искусным в эмпатии к другим ради исцеления. Носить маску становится трудно’.
Ирония ситуации от меня не ускользнула. Моя личность тяготела к подлинной честности, но само моё присутствие в Алакрии и секреты, которые я хранил, составляли бо́льшую ложь, чем кто-либо мог себе представить.
Тень Авроры промурлыкала. «В конечном счёте, не было простого способа избежать вопиющего вопроса об отсутствии наследника Денуар. И Ленора Денуар относилась к тебе если не как к прямому противнику, то уж точно как к сопернику в состязании воль. То, что ты ответил ей тем же, само по себе не является ошибкой». Призрачный феникс пристально посмотрел на меня. «Хотя я сомневаюсь, что было мудрым решением исцелять запястье второго сына».
‘Я не особо скрывал свои эфирные целительские способности’, — ответил я, сворачивая на почти пустую улицу. То тут, то там дорожки патрулировали стражники, а маги ходили парами. Казалось, я единственный, кто гулял в одиночестве. Я не шёл в каком-то определённом направлении. В конце концов, мне нужно будет пробраться через Реликтовые Гробницы, чтобы снова попасть в Городскую Зону и доставить набор инструментов Севрена, но мне нужно было время, чтобы осмыслить эту последнюю встречу. Некоторые формы заклинаний позволяют исцелять других, хотя они чрезвычайно редки. ‘Подозреваю, реже, чем эмиттеры в Дикатене. Те, кто был свидетелем моих способностей, скорее всего, заподозрят, что причина именно в этом’.
Я задумался об отсутствии мощной исцеляющей магии в Алакрии. Многие формы заклинаний давали слегка усиленную регенерацию, но исцеление других было редким, очень редким даром.
‘Неужели кровь джиннов в жителях Алакрии более разбавлена, чем в Дикатене?’ — задался я вопросом, вспоминая, что позволяло магам-целителям действовать на другом континенте. — ‘Или же наследие Вритры в большинстве людей каким-то образом конфликтует с мирной природой крови джиннов?’
Моя Воля Феникса и бывшая кровь василиска были не просто как «вода и масло», а скорее как «вода и щелочные металлы». Я подумал, не произошла ли похожая реакция, которая помешала развитию эмиттеров в Алакрии.
Эта цепочка мыслей вернула меня к столкновению с Лауденом Денуаром. Внешне он был дерзким и наглым, но его намерение пылало дискомфортом и нежеланием. Ленора умела до некоторой степени подсознательно сдерживать своё влияние на окружающую ману, но её сын не был так натренирован.
«Вероятно, ему поручили втянуть тебя в бой», — сказала Аврора, наблюдая, как кабаноподобный мана-зверь тянет по дороге искусно сделанную карету. На ней яркой синей краской была вытиснена эмблема какого-то Высококровного, которого я не узнал. «Ещё одна тайная политическая уловка».
‘Вот почему я решил прекратить столкновение до того, как оно перерастёт в настоящий спарринг’, — признал я, уступая дорогу кабаноподобному зверю. — ‘Мне удалось достать набор инструментов и уйти, не будучи втянутым в какую-то дуэль’.
«И ты удовлетворил их желание понять твои способности, продемонстрировав своё целительское мастерство», — сказала Аврора с ноткой гордости. — «Чтобы они не стали развивать эту тему дальше».
Я кашлянул в кулак. ‘Ага. Именно это я и пытался сделать’.
Моя связь посмотрела на меня, приподняв оранжевую бровь, и почувствовала моё смущение. «Дело было вовсе не в этом», — сказала она, и в её голосе слышалось скорее веселье, чем разочарование.
‘Я вывихнул руку этому парню в его собственном доме после того, как его, вероятно, подставили, чтобы он сразился со мной, и если бы дошло до дела, я бы, наверное, переломал ему гораздо больше костей’, — подумал я, обращаясь к своей связи, внутренне съёжившись. — ‘Я чувствовал себя полным придурком, оставив его в таком виде’.
Тень Авроры раздражённо вздохнула, хотя в её вздохе не было злости. «Я бы не стала твоей связью, если бы ты не был эмпатичным человеком, Торен», — фыркнула она. — «Но… мне нужно кое-что спросить».
Я замедлил шаг и остановился, пристально глядя на свою связь. На её смуглом фиолетовом лице отразилась глубокая сосредоточенность, она явно взвешивала слова.
«Ты говорил, что Каэра Денуар была одной из главных точек зрения Начала После Конца», — медленно произнесла она, её мелодичный голос стал нарочито монотонным и серьёзным. — «Что она была одним из великих наблюдателей за конечным курсом этого мира. Я должна спросить: она такая, какой ты её ожидал? Соответствует ли она твоим знаниям?»
Я долго обдумывал этот вопрос. Аврора всё ещё пыталась смириться с источником моих знаний о будущем. Не столько с тем, что они пришли из новеллы, сколько с экзистенциальными вопросами, вытекающими из того, что кто-то описал её мир пером. Мы оба задавались вопросом, как сложатся наши Судьбы, и есть ли во всём этом смысл. И я не был уверен, как будет воспринят мой ответ.
‘Я не совсем уверен’, — подумал я через мгновение. — ‘Каэру изображали бунтаркой, идущей против приёмных родителей, и я воспользовался её вмешательством, предположив, что она воспротивится схемам Леноры Денуар. Гамбит Бэтмена сработал, как и ожидалось, но…’
Аврора прервала меня, подняв руку. «Я не знаю, что такое „Гамбит Бэтмена“, Контрактор», — сказала она так же серьёзно, как если бы эти слова произнёс сам Тёмный Рыцарь.
Несмотря на мрачные обстоятельства, я тихонько хмыкнул, уловив иронию, понятную только мне. ‘Гамбит Бэтмена — это план, который целиком строится на том, что люди будут действовать так, как ты от них ожидаешь. Например, использовать недостаток или черту характера и позволить кому-то вырыть себе могилу из-за собственной гордыни. Или, в более простых ситуациях, когда ты ожидаешь, что мятежная приёмная дочь пойдёт против власти, и подыгрываешь этому. Я покачал головой. ‘Как бы то ни было, то, что я читал о персонаже на странице, не означает, что я его полностью понимаю’.
Я почувствовал, как мои пальцы теребят пространственное кольцо, а мысли унеслись ко всем комментариям, которые я нацарапал на полях книги «О Мане и Разумах». Слова на странице никогда не смогут по-настоящему отразить всё, о чём думал и что чувствовал человек. Книги показывали мимолётные проблески: важные проблески, это правда, но они не заменяли истинного понимания.
‘Понимание, которое я получил обо всех людях этого мира’, — начал я медленно, произнося слова по мере их появления в голове, — ‘похоже на понимание мира человеком, который видел только тени, отбрасываемые людьми’, — сказал я, думая о знаменитой гипотезе Платоновой пещеры. — ‘У меня есть представление о том, что люди думают и чувствуют, и, возможно, это довольно существенное знание’.
Я посмотрел на свои руки. ‘Намерение Каэры было хорошо скрыто её контролем над силой и маскирующим артефактом, который прятал её рога’, — подумал я, — ‘но те редкие всплески эмоций, что я уловил в паутине окружающей энергии, были намного реальнее любых слов, которые я читал’.
Особенно когда она говорила об отсутствии Севрена. Я почти физически ощутил боль и одиночество, которые она чувствовала, когда он оставил её в поместье Денуар, запертую, как певчую птичку в клетке, которая отчаянно жаждала свободы. Слова на странице просто не могли с этим сравниться.
‘И Севрен’, — подумал я, мои мысли действительно блуждали. — ‘Севрен не может позволить себе держаться в стороне от семьи’.
Я распознал признаки, но только когда Каэра рассказала мне о его отсутствии, я по-настоящему сложил все части головоломки. Севрен эмоционально отстранялся от всего, за что так отчаянно боролся. А теперь, когда он потерял руку, у него было более чем достаточно оснований запереться в Городской Зоне, чтобы исследовать и тестировать, пока он не сожжёт остатки своего тела дотла на погребальном костре прогресса. В конце концов, наследник Денуар, который и так презирал общество Высококровных, был бы гораздо довольнее, проводя свои исследования в безопасности Реликтовых Гробниц.
Мне нужно было заставить его снова встретиться с сестрой. Чтобы он мог вспомнить, что за пределами убежища Гробниц есть вещи, ради которых стоит жить.
«Полагаю, в том свете, что ты представил», — задумчиво сказала Аврора, — «Твои знания о будущем не так уж и глубоки, как я когда-то считала». Невидимый ветерок коснулся её прекрасных рыжих локонов. «Последние несколько месяцев, что я являюсь твоей связью, я регулярно сталкиваюсь с неизвестностью. Учитывая то долголетие, что я знала, это волнующий, хотя порой и некомфортный, опыт».
Я фыркнул, наконец, снова начиная идти, когда мои мысли пришли в порядок. Я сунул руку в карман жилета, вытаскивая письмо, которое дала мне Ленора Денуар. Эмблема Высококровных Денуар зловеще выделялась на восковой печати.
‘Кстати, о новых впечатлениях’, — подумал я, обращаясь к своей связи, когда мои пальцы коснулись воска, — ‘думаю, то, что здесь, определённо станет ещё одним’.
Аврора заглядывала мне через плечо, пока я ломал тёмно-красную печать, открывая конверт. Внутри было простое сложенное письмо, написанное безупречным почерком.
«Торену из Названной Крови Даен», — так оно начиналось, а затем шло формальное вступление и добрые пожелания. Я пробежал глазами слова, пока не дошёл до сути сообщения.
«Приближается ежемесячный Бал Денуар. Хотя эти мероприятия всегда более чем пышные и их посещает высшая алакрийская знать, до нас дошли слухи о ваших фантастических музыкальных талантах.
За договорную сумму мы хотели бы нанять вас для исполнения вашего уникального стиля музыки во время нашего бала. В приложении — предварительные предложения, которые могут вас заинтересовать».
Я пробежался по остальным словам, наконец, добравшись до подписи Корбетта Денуара внизу.
Я нахмурил брови. Денуары хотели, чтобы я играл на одном из их регулярных балов?
Моей первой инстинктивной реакцией было проигнорировать это. В этих размашистых чернилах определённо был скрыт какой-то другой мотив, для понимания которого у меня не было контекста. Я только что умудрился избежать одной политической запутанности. Зачем мне бросаться в другую?
Но чем больше я думал об этом…
…я уловил знакомый аромат, заставивший меня замереть на месте. Цветочные нотки щекотали мне нос. Это был тихий, сладкий полутон с оттенком ядовитой остроты.
«Торен Даен», — сказала Ренея Шорн. Мужчина с волосами цвета мха, Ксандр, плёлся за ней по пятам, как охранник. Темноволосая владелица Эликсиров Кровавого Камня медленно смерила меня взглядом, изучая пронзительным намерением. — «Не ожидала встретить вас здесь. О вас не было слышно с тех пор, как вы внезапно покинули Театр Багрового Бассейна».
Она сказала это наполовину вопросом, наполовину утверждением. Это был прощупывающий, но формальный вопрос о том, как у меня дела.
Я сделал глубокий вдох. Воспоминания о моей последней встрече с Ренеей Шорн, когда я был почти уверен, что она специально подстроила моё выступление со скрипкой в Энсгаре, чтобы сблизить меня с Мардетом, вышли на первый план.
‘Её мотивы могут быть сложнее, чем у большинства эгоистичных политических деятелей, которых я встречал’, — подумал я, — ‘но её методы те же’.
Я улыбнулся почти против своей воли, встретившись взглядом с женщиной, хотя уголки моих губ были напряжены. «Я слонялся по Алакрии в свободное время», — сказал я, пытаясь сдержать боровшиеся во мне настороженность и симпатию. Я украдкой огляделся, заметив, что никого достаточно близко, чтобы услышать, не было. — «И столкнулся с общим врагом».
В последнем предложении моя настороженность проявилась сильнее. Ренея Шорн явно поняла мой не слишком тонкий намёк, если судить по едва заметному движению её бледной челюсти. Мы неловко стояли, и метафорический железный даман* в комнате держал нас в тупике.
#Прим. Пер.: Адаптация идиомы «слон в комнате» (англ. elephant in the room) — очевидная проблема, которую все игнорируют.
Наконец я вздохнул, проведя усталой рукой по лицу. «Мне удалось сбежать с его базы без прямого столкновения». Я вскинул руку, заключая нашу маленькую группу в звуковой барьер. Я посмотрел на Ксандра, который неловко стоял за спиной Ренеи Шорн. Если уж я нервничал, то он, должно быть, испытывал мучительный дискомфорт.
Почувствовав мой молчаливый вопрос, Ренея кивнула. «Он посвящён в этот аспект моей работы», — сказала она, отбрасывая тонкую завесу притворства.
«Меня сопровождали Мавар и Севрен Денуар на его базу. Севрену удалось добыть образец того, что Мардет там стряпает, и он разбирает его на части с помощью своих уникальных талантов», — медленно сказал я, сжимая руку в подавленном гневе. — «Но в процессе он получил необратимое увечье. Я не смог его исцелить».
«Это хороший результат», — сказала Ренея, нахмурив брови, — «разве нет? И всё же ты кажешься раздираемым противоречиями», — прощупала она.
«Мной сманипулировали, как фигурой на доске, Ренея», — прямо сказал я, и мой гнев на Мардета окрасил мой тон. — «Даже если мы оба признаём, что это было мне на пользу, это не меняет того факта, что я был пешкой в Споре Владык. И я даже не знаю, удалось ли мне сделать то, чего ты от меня хотела. Я знаю, что в чём-то наивен, но я думал, что наше соглашение о совместной работе поставит меня выше этого».
Губы Ренеи сжались в тонкую линию. «Чего вы от меня просите, Лорд Даен?» — формально спросила она. — «Даже мои ближайшие союзники не знают всей глубины моих планов и того, как я надеюсь маневрировать. Вы хотите сказать, что желаете такой близости?»
Я покачал головой. «Я просто хочу честности, Ренея», — сказал я с усталым вздохом. В этом мире никогда ничего не бывает просто, это правда, но так многого можно было бы достичь, если бы люди просто говорили, что чувствуют. «Если ты собираешься снова бросить меня на Мардета, скажи мне точно, что мне нужно сделать. Даже если ты не можешь рассказать мне всё. Мы теоретически работаем над общей целью. Я был бы более чем счастлив отделить голову этого проклятого викария от его плеч, даже если ты поставишь меня в нужную для этого позицию. Просто, чтобы меня предупредили, что это происходит. Можешь мне это обещать?»
Ренея сцепила руки перед собой. Она сделала несколько шагов ко мне, казалось, не уверенная в дистанции. «Ты назвал оружие, которое я для тебя изготовила, Клятва и Обещание», — начала она, — «Утверждая, что сломал по одному из них до их получения». Небо пыталось отбросить тень на её бледное лицо. «Ты ценишь своё слово, не так ли, Торен?»
«Наша способность держать обещания — это то, что отличает нас от зверей», — сказал я, вспоминая жёсткие слова Трельзы. Он был прав на этот счёт. Некоторые монстры умели говорить, но их можно было отличить от людей рядом, когда они нарушали своё слово. «Величайшее, что даёт язык, — это честность между людьми».
Ренея задумчиво хмыкнула. «Я не согласна с тобой, Торен», — сказала она, склонив голову. — «Величайшее, что даёт язык, — это понимание. Но, возможно, честность — это его ответвление». Она заметно колебалась. «Я обещаю тебе, что буду честна в том, как я тобой маневрирую», — тихо сказала она. Она посмотрела на меня, и в её глазах было что-то ужасно неуверенное.
Я сделал ещё один шаг вперёд, наконец, сократив дистанцию. «Спасибо», — тихо сказал я. Глядя на выражение лица Ренеи, я задавался вопросом, что, по её мнению, она только что выдала.
Я вложил письмо, которое дала мне Ленора, в руки Ренеи. Она критически посмотрела на него, затем окинула меня взглядом, приподняв бровь. «Я получил приглашение стать музыкантом на балу Денуар», — сказал я, — «И, учитывая, что ты, по сути, занимаешься моими выступлениями, я решил, что было бы неплохо узнать и твоё мнение на этот счёт».
Ренея медленно кивнула. «Это не те вопросы, что обсуждают на открытой улице», — сказала она. — «Возможно, нам стоит обсудить это за чаем ещё раз?» — подтолкнула она, соблазнительно изогнув алые губы.
«Веди», — сказал я.
Ренея кивнула и целеустремлённо прошла мимо меня. Я смотрел ей вслед с нежностью, растекавшейся по моим венам.
«Она мне не нравится», — сказала Аврора, её эмоции были полной противоположностью моим. — «Умоляю тебя, будь осторожнее. Как и раньше, используй свой разум. А не сердце».
Я нахмурился, встревоженный ядом моей связи. ‘Я знаю, ты и раньше выражала неприязнь к ней из-за её манипуляций’, — подумал я, следуя за Ренеей шагами, которые внезапно стали гораздо более нерешительными. — ‘Но ведь мы только что это разрешили, не так ли?’
Моя связь молчала очень, очень долго. «Ты знаешь, как с тобой разговаривает Агрона?» — прошептала она.
Я почувствовал, как побледнел, едва не оступившись. ‘Что?’
«Я не всегда была пленницей Верховного Владыки», — сказала Аврора с тихим жаром в голосе. — «Он открыто говорит о том, кто он. Он манипулятор. Игрок. Вершина доски. Но когда ты говоришь с ним, ты чувствуешь, будто он на твоей стороне. Что благодаря его действиям всё сложится в твою пользу. Ты можешь не видеть, как, но это так. Ты живёшь в этой вечной фантазии, что он сам всё уладит. И если будет пересечена черта, с которой ты не можешь мириться, он сплетёт свои слова так, чтобы показать, что в следующий раз всё будет иначе. Ты ему веришь, конечно. Как можно не верить? А потом наступает следующий раз».
Я сразу уловил намёк, но моя связь продолжала, высвобождая узел напряжения, который она носила в себе с тех пор, как я её встретил. «И когда ты протестуешь ещё раз, его слова убеждают тебя, что виноват ты сам. Он не мог поступить с тобой неправильно. Это просто твоё неверное, ограниченное восприятие. А когда ты протестуешь снова, и ты ему больше не нужен, тогда притворство заканчивается. Тебя запирают там, где никто тебя не видит, и он скажет всем, кто по тебе скучает, что это всё результат твоей собственной гордыни».
Тень асуры повернулась, чтобы посмотреть прямо на меня. Зияющая пустота над её сердцем снова кровоточила, пропитывая её боевые одежды. Её глаза потускнели до света мёртвой звезды. «Ренея Шорн действует, как Агрона».
Я забрал Клятву у массивного Тэгена, когда подошёл к границе поместья. Он, казалось, неохотно передавал мне оружие, скорее из обычной настороженности, чем из какой-либо жадности.
«Мне приказано передать вам, что Матрона Денуар желает вам всего наилучшего в ваших будущих начинаниях», — отрывисто сказал он, — «И что она надеется, вы примете её предложение».
Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, о каком «предложении» говорил этот малиноволосый мужчина. Моя рука подсознательно похлопала по запечатанному конверту в кармане жилета, куда я его поспешно сунул. «Непременно», — вежливо ответил я, прежде чем окончательно покинуть пределы стен.
Я посмотрел на пустое небо, вздохнув со смесью облегчения и волнения.
‘Насколько хорошо я справился на той встрече?’ — мысленно спросил я. — ‘Уверен, я где-то оступился, но именно твой вклад позволил мне вообще сталкиваться с подобными вещами’.
Незримый Мир окутал меня, покрыв туманной дымкой яркий свет бессолнечного неба Реликтовых Гробниц. «На встрече с Высокородной Леди Денуар ты вёл себя хорошо для столь неопытного», — сказала она. — «Ты держался уважительно и ровно, не говорил ни слишком много, ни слишком мало, и всё время был сосредоточен на своей конечной цели, вместо того чтобы позволить ей тащить тебя за собой. Хотя было бы выгоднее скрыть от неё свою тревогу и напряжение. Мы оба знаем, что она чувствовала определённую настороженность, говоря с тобой. Это исходило лёгкими струйками поверх её намерения, но это было единственное внешнее проявление её истинных мыслей, которое ты мог расшифровать. Это дало ей рычаг давления на тебя. Власть».
Я вздохнул, плетясь по ухоженным улицам района поместий высшего класса Высококровных в Реликтовых Гробницах. ‘Мне трудно подавлять эмоции’, — признался я. — ‘Особенно сейчас, когда я развил свою музыку, основанную на намерении, и стал более искусным в эмпатии к другим ради исцеления. Носить маску становится трудно’.
Ирония ситуации от меня не ускользнула. Моя личность тяготела к подлинной честности, но само моё присутствие в Алакрии и секреты, которые я хранил, составляли бо́льшую ложь, чем кто-либо мог себе представить.
Тень Авроры промурлыкала. «В конечном счёте, не было простого способа избежать вопиющего вопроса об отсутствии наследника Денуар. И Ленора Денуар относилась к тебе если не как к прямому противнику, то уж точно как к сопернику в состязании воль. То, что ты ответил ей тем же, само по себе не является ошибкой». Призрачный феникс пристально посмотрел на меня. «Хотя я сомневаюсь, что было мудрым решением исцелять запястье второго сына».
‘Я не особо скрывал свои эфирные целительские способности’, — ответил я, сворачивая на почти пустую улицу. То тут, то там дорожки патрулировали стражники, а маги ходили парами. Казалось, я единственный, кто гулял в одиночестве. Я не шёл в каком-то определённом направлении. В конце концов, мне нужно будет пробраться через Реликтовые Гробницы, чтобы снова попасть в Городскую Зону и доставить набор инструментов Севрена, но мне нужно было время, чтобы осмыслить эту последнюю встречу. Некоторые формы заклинаний позволяют исцелять других, хотя они чрезвычайно редки. ‘Подозреваю, реже, чем эмиттеры в Дикатене. Те, кто был свидетелем моих способностей, скорее всего, заподозрят, что причина именно в этом’.
Я задумался об отсутствии мощной исцеляющей магии в Алакрии. Многие формы заклинаний давали слегка усиленную регенерацию, но исцеление других было редким, очень редким даром.
‘Неужели кровь джиннов в жителях Алакрии более разбавлена, чем в Дикатене?’ — задался я вопросом, вспоминая, что позволяло магам-целителям действовать на другом континенте. — ‘Или же наследие Вритры в большинстве людей каким-то образом конфликтует с мирной природой крови джиннов?’
Моя Воля Феникса и бывшая кровь василиска были не просто как «вода и масло», а скорее как «вода и щелочные металлы». Я подумал, не произошла ли похожая реакция, которая помешала развитию эмиттеров в Алакрии.
Эта цепочка мыслей вернула меня к столкновению с Лауденом Денуаром. Внешне он был дерзким и наглым, но его намерение пылало дискомфортом и нежеланием. Ленора умела до некоторой степени подсознательно сдерживать своё влияние на окружающую ману, но её сын не был так натренирован.
«Вероятно, ему поручили втянуть тебя в бой», — сказала Аврора, наблюдая, как кабаноподобный мана-зверь тянет по дороге искусно сделанную карету. На ней яркой синей краской была вытиснена эмблема какого-то Высококровного, которого я не узнал. «Ещё одна тайная политическая уловка».
‘Вот почему я решил прекратить столкновение до того, как оно перерастёт в настоящий спарринг’, — признал я, уступая дорогу кабаноподобному зверю. — ‘Мне удалось достать набор инструментов и уйти, не будучи втянутым в какую-то дуэль’.
«И ты удовлетворил их желание понять твои способности, продемонстрировав своё целительское мастерство», — сказала Аврора с ноткой гордости. — «Чтобы они не стали развивать эту тему дальше».
Я кашлянул в кулак. ‘Ага. Именно это я и пытался сделать’.
Моя связь посмотрела на меня, приподняв оранжевую бровь, и почувствовала моё смущение. «Дело было вовсе не в этом», — сказала она, и в её голосе слышалось скорее веселье, чем разочарование.
‘Я вывихнул руку этому парню в его собственном доме после того, как его, вероятно, подставили, чтобы он сразился со мной, и если бы дошло до дела, я бы, наверное, переломал ему гораздо больше костей’, — подумал я, обращаясь к своей связи, внутренне съёжившись. — ‘Я чувствовал себя полным придурком, оставив его в таком виде’.
Тень Авроры раздражённо вздохнула, хотя в её вздохе не было злости. «Я бы не стала твоей связью, если бы ты не был эмпатичным человеком, Торен», — фыркнула она. — «Но… мне нужно кое-что спросить».
Я замедлил шаг и остановился, пристально глядя на свою связь. На её смуглом фиолетовом лице отразилась глубокая сосредоточенность, она явно взвешивала слова.
«Ты говорил, что Каэра Денуар была одной из главных точек зрения Начала После Конца», — медленно произнесла она, её мелодичный голос стал нарочито монотонным и серьёзным. — «Что она была одним из великих наблюдателей за конечным курсом этого мира. Я должна спросить: она такая, какой ты её ожидал? Соответствует ли она твоим знаниям?»
Я долго обдумывал этот вопрос. Аврора всё ещё пыталась смириться с источником моих знаний о будущем. Не столько с тем, что они пришли из новеллы, сколько с экзистенциальными вопросами, вытекающими из того, что кто-то описал её мир пером. Мы оба задавались вопросом, как сложатся наши Судьбы, и есть ли во всём этом смысл. И я не был уверен, как будет воспринят мой ответ.
‘Я не совсем уверен’, — подумал я через мгновение. — ‘Каэру изображали бунтаркой, идущей против приёмных родителей, и я воспользовался её вмешательством, предположив, что она воспротивится схемам Леноры Денуар. Гамбит Бэтмена сработал, как и ожидалось, но…’
Аврора прервала меня, подняв руку. «Я не знаю, что такое „Гамбит Бэтмена“, Контрактор», — сказала она так же серьёзно, как если бы эти слова произнёс сам Тёмный Рыцарь.
Несмотря на мрачные обстоятельства, я тихонько хмыкнул, уловив иронию, понятную только мне. ‘Гамбит Бэтмена — это план, который целиком строится на том, что люди будут действовать так, как ты от них ожидаешь. Например, использовать недостаток или черту характера и позволить кому-то вырыть себе могилу из-за собственной гордыни. Или, в более простых ситуациях, когда ты ожидаешь, что мятежная приёмная дочь пойдёт против власти, и подыгрываешь этому. Я покачал головой. ‘Как бы то ни было, то, что я читал о персонаже на странице, не означает, что я его полностью понимаю’.
Я почувствовал, как мои пальцы теребят пространственное кольцо, а мысли унеслись ко всем комментариям, которые я нацарапал на полях книги «О Мане и Разумах». Слова на странице никогда не смогут по-настоящему отразить всё, о чём думал и что чувствовал человек. Книги показывали мимолётные проблески: важные проблески, это правда, но они не заменяли истинного понимания.
‘Понимание, которое я получил обо всех людях этого мира’, — начал я медленно, произнося слова по мере их появления в голове, — ‘похоже на понимание мира человеком, который видел только тени, отбрасываемые людьми’, — сказал я, думая о знаменитой гипотезе Платоновой пещеры. — ‘У меня есть представление о том, что люди думают и чувствуют, и, возможно, это довольно существенное знание’.
Я посмотрел на свои руки. ‘Намерение Каэры было хорошо скрыто её контролем над силой и маскирующим артефактом, который прятал её рога’, — подумал я, — ‘но те редкие всплески эмоций, что я уловил в паутине окружающей энергии, были намного реальнее любых слов, которые я читал’.
Особенно когда она говорила об отсутствии Севрена. Я почти физически ощутил боль и одиночество, которые она чувствовала, когда он оставил её в поместье Денуар, запертую, как певчую птичку в клетке, которая отчаянно жаждала свободы. Слова на странице просто не могли с этим сравниться.
‘И Севрен’, — подумал я, мои мысли действительно блуждали. — ‘Севрен не может позволить себе держаться в стороне от семьи’.
Я распознал признаки, но только когда Каэра рассказала мне о его отсутствии, я по-настоящему сложил все части головоломки. Севрен эмоционально отстранялся от всего, за что так отчаянно боролся. А теперь, когда он потерял руку, у него было более чем достаточно оснований запереться в Городской Зоне, чтобы исследовать и тестировать, пока он не сожжёт остатки своего тела дотла на погребальном костре прогресса. В конце концов, наследник Денуар, который и так презирал общество Высококровных, был бы гораздо довольнее, проводя свои исследования в безопасности Реликтовых Гробниц.
Мне нужно было заставить его снова встретиться с сестрой. Чтобы он мог вспомнить, что за пределами убежища Гробниц есть вещи, ради которых стоит жить.
«Полагаю, в том свете, что ты представил», — задумчиво сказала Аврора, — «Твои знания о будущем не так уж и глубоки, как я когда-то считала». Невидимый ветерок коснулся её прекрасных рыжих локонов. «Последние несколько месяцев, что я являюсь твоей связью, я регулярно сталкиваюсь с неизвестностью. Учитывая то долголетие, что я знала, это волнующий, хотя порой и некомфортный, опыт».
Я фыркнул, наконец, снова начиная идти, когда мои мысли пришли в порядок. Я сунул руку в карман жилета, вытаскивая письмо, которое дала мне Ленора Денуар. Эмблема Высококровных Денуар зловеще выделялась на восковой печати.
‘Кстати, о новых впечатлениях’, — подумал я, обращаясь к своей связи, когда мои пальцы коснулись воска, — ‘думаю, то, что здесь, определённо станет ещё одним’.
«Торену из Названной Крови Даен», — так оно начиналось, а затем шло формальное вступление и добрые пожелания. Я пробежал глазами слова, пока не дошёл до сути сообщения.
«Приближается ежемесячный Бал Денуар. Хотя эти мероприятия всегда более чем пышные и их посещает высшая алакрийская знать, до нас дошли слухи о ваших фантастических музыкальных талантах.
За договорную сумму мы хотели бы нанять вас для исполнения вашего уникального стиля музыки во время нашего бала. В приложении — предварительные предложения, которые могут вас заинтересовать».
Я пробежался по остальным словам, наконец, добравшись до подписи Корбетта Денуара внизу.
Я нахмурил брови. Денуары хотели, чтобы я играл на одном из их регулярных балов?
Моей первой инстинктивной реакцией было проигнорировать это. В этих размашистых чернилах определённо был скрыт какой-то другой мотив, для понимания которого у меня не было контекста. Я только что умудрился избежать одной политической запутанности. Зачем мне бросаться в другую?
Но чем больше я думал об этом…
…я уловил знакомый аромат, заставивший меня замереть на месте. Цветочные нотки щекотали мне нос. Это был тихий, сладкий полутон с оттенком ядовитой остроты.
«Торен Даен», — сказала Ренея Шорн. Мужчина с волосами цвета мха, Ксандр, плёлся за ней по пятам, как охранник. Темноволосая владелица Эликсиров Кровавого Камня медленно смерила меня взглядом, изучая пронзительным намерением. — «Не ожидала встретить вас здесь. О вас не было слышно с тех пор, как вы внезапно покинули Театр Багрового Бассейна».
Она сказала это наполовину вопросом, наполовину утверждением. Это был прощупывающий, но формальный вопрос о том, как у меня дела.
Я сделал глубокий вдох. Воспоминания о моей последней встрече с Ренеей Шорн, когда я был почти уверен, что она специально подстроила моё выступление со скрипкой в Энсгаре, чтобы сблизить меня с Мардетом, вышли на первый план.
‘Её мотивы могут быть сложнее, чем у большинства эгоистичных политических деятелей, которых я встречал’, — подумал я, — ‘но её методы те же’.
Я улыбнулся почти против своей воли, встретившись взглядом с женщиной, хотя уголки моих губ были напряжены. «Я слонялся по Алакрии в свободное время», — сказал я, пытаясь сдержать боровшиеся во мне настороженность и симпатию. Я украдкой огляделся, заметив, что никого достаточно близко, чтобы услышать, не было. — «И столкнулся с общим врагом».
В последнем предложении моя настороженность проявилась сильнее. Ренея Шорн явно поняла мой не слишком тонкий намёк, если судить по едва заметному движению её бледной челюсти. Мы неловко стояли, и метафорический железный даман* в комнате держал нас в тупике.
#Прим. Пер.: Адаптация идиомы «слон в комнате» (англ. elephant in the room) — очевидная проблема, которую все игнорируют.
Наконец я вздохнул, проведя усталой рукой по лицу. «Мне удалось сбежать с его базы без прямого столкновения». Я вскинул руку, заключая нашу маленькую группу в звуковой барьер. Я посмотрел на Ксандра, который неловко стоял за спиной Ренеи Шорн. Если уж я нервничал, то он, должно быть, испытывал мучительный дискомфорт.
Почувствовав мой молчаливый вопрос, Ренея кивнула. «Он посвящён в этот аспект моей работы», — сказала она, отбрасывая тонкую завесу притворства.
«Меня сопровождали Мавар и Севрен Денуар на его базу. Севрену удалось добыть образец того, что Мардет там стряпает, и он разбирает его на части с помощью своих уникальных талантов», — медленно сказал я, сжимая руку в подавленном гневе. — «Но в процессе он получил необратимое увечье. Я не смог его исцелить».
«Это хороший результат», — сказала Ренея, нахмурив брови, — «разве нет? И всё же ты кажешься раздираемым противоречиями», — прощупала она.
«Мной сманипулировали, как фигурой на доске, Ренея», — прямо сказал я, и мой гнев на Мардета окрасил мой тон. — «Даже если мы оба признаём, что это было мне на пользу, это не меняет того факта, что я был пешкой в Споре Владык. И я даже не знаю, удалось ли мне сделать то, чего ты от меня хотела. Я знаю, что в чём-то наивен, но я думал, что наше соглашение о совместной работе поставит меня выше этого».
Губы Ренеи сжались в тонкую линию. «Чего вы от меня просите, Лорд Даен?» — формально спросила она. — «Даже мои ближайшие союзники не знают всей глубины моих планов и того, как я надеюсь маневрировать. Вы хотите сказать, что желаете такой близости?»
Я покачал головой. «Я просто хочу честности, Ренея», — сказал я с усталым вздохом. В этом мире никогда ничего не бывает просто, это правда, но так многого можно было бы достичь, если бы люди просто говорили, что чувствуют. «Если ты собираешься снова бросить меня на Мардета, скажи мне точно, что мне нужно сделать. Даже если ты не можешь рассказать мне всё. Мы теоретически работаем над общей целью. Я был бы более чем счастлив отделить голову этого проклятого викария от его плеч, даже если ты поставишь меня в нужную для этого позицию. Просто, чтобы меня предупредили, что это происходит. Можешь мне это обещать?»
Ренея сцепила руки перед собой. Она сделала несколько шагов ко мне, казалось, не уверенная в дистанции. «Ты назвал оружие, которое я для тебя изготовила, Клятва и Обещание», — начала она, — «Утверждая, что сломал по одному из них до их получения». Небо пыталось отбросить тень на её бледное лицо. «Ты ценишь своё слово, не так ли, Торен?»
«Наша способность держать обещания — это то, что отличает нас от зверей», — сказал я, вспоминая жёсткие слова Трельзы. Он был прав на этот счёт. Некоторые монстры умели говорить, но их можно было отличить от людей рядом, когда они нарушали своё слово. «Величайшее, что даёт язык, — это честность между людьми».
Ренея задумчиво хмыкнула. «Я не согласна с тобой, Торен», — сказала она, склонив голову. — «Величайшее, что даёт язык, — это понимание. Но, возможно, честность — это его ответвление». Она заметно колебалась. «Я обещаю тебе, что буду честна в том, как я тобой маневрирую», — тихо сказала она. Она посмотрела на меня, и в её глазах было что-то ужасно неуверенное.
Я сделал ещё один шаг вперёд, наконец, сократив дистанцию. «Спасибо», — тихо сказал я. Глядя на выражение лица Ренеи, я задавался вопросом, что, по её мнению, она только что выдала.
Я вложил письмо, которое дала мне Ленора, в руки Ренеи. Она критически посмотрела на него, затем окинула меня взглядом, приподняв бровь. «Я получил приглашение стать музыкантом на балу Денуар», — сказал я, — «И, учитывая, что ты, по сути, занимаешься моими выступлениями, я решил, что было бы неплохо узнать и твоё мнение на этот счёт».
Ренея медленно кивнула. «Это не те вопросы, что обсуждают на открытой улице», — сказала она. — «Возможно, нам стоит обсудить это за чаем ещё раз?» — подтолкнула она, соблазнительно изогнув алые губы.
«Веди», — сказал я.
Ренея кивнула и целеустремлённо прошла мимо меня. Я смотрел ей вслед с нежностью, растекавшейся по моим венам.
«Она мне не нравится», — сказала Аврора, её эмоции были полной противоположностью моим. — «Умоляю тебя, будь осторожнее. Как и раньше, используй свой разум. А не сердце».
Я нахмурился, встревоженный ядом моей связи. ‘Я знаю, ты и раньше выражала неприязнь к ней из-за её манипуляций’, — подумал я, следуя за Ренеей шагами, которые внезапно стали гораздо более нерешительными. — ‘Но ведь мы только что это разрешили, не так ли?’
Моя связь молчала очень, очень долго. «Ты знаешь, как с тобой разговаривает Агрона?» — прошептала она.
Я почувствовал, как побледнел, едва не оступившись. ‘Что?’
«Я не всегда была пленницей Верховного Владыки», — сказала Аврора с тихим жаром в голосе. — «Он открыто говорит о том, кто он. Он манипулятор. Игрок. Вершина доски. Но когда ты говоришь с ним, ты чувствуешь, будто он на твоей стороне. Что благодаря его действиям всё сложится в твою пользу. Ты можешь не видеть, как, но это так. Ты живёшь в этой вечной фантазии, что он сам всё уладит. И если будет пересечена черта, с которой ты не можешь мириться, он сплетёт свои слова так, чтобы показать, что в следующий раз всё будет иначе. Ты ему веришь, конечно. Как можно не верить? А потом наступает следующий раз».
Я сразу уловил намёк, но моя связь продолжала, высвобождая узел напряжения, который она носила в себе с тех пор, как я её встретил. «И когда ты протестуешь ещё раз, его слова убеждают тебя, что виноват ты сам. Он не мог поступить с тобой неправильно. Это просто твоё неверное, ограниченное восприятие. А когда ты протестуешь снова, и ты ему больше не нужен, тогда притворство заканчивается. Тебя запирают там, где никто тебя не видит, и он скажет всем, кто по тебе скучает, что это всё результат твоей собственной гордыни».
Тень асуры повернулась, чтобы посмотреть прямо на меня. Зияющая пустота над её сердцем снова кровоточила, пропитывая её боевые одежды. Её глаза потускнели до света мёртвой звезды. «Ренея Шорн действует, как Агрона».
Закладка