Глава 72: Жертвенный танец •
— Сила Неизбежности!
Как только Люмиан произнес эти слова на древнем Гермесе, свет над алтарем зловеще померк. Оранжевое пламя свечи дико затрепетало, словно подгоняемое невидимым ветром, и сжалось до размеров перчинки.
Одновременно с этим в его груди вспыхнул жар, а голова закружилась. В ушах зазвенело, словно он снова готов был услышать этот страшный голос, доносящийся из бесконечной дали, но при этом остающийся нестерпимо близким.
Люмиан успокоился и внезапно понял, что происходит.
Владыка синевато-черного символа запечатал в нем загрязнение. Даже если бы он глубоко погрузился в Когитацию, то смог бы лишь вызвать терновый символ и испустить скудную ауру. Он не мог использовать его истинную силу.
Может ли этот ритуал обойти печать, чтобы я мог воспользоваться этим даром?
Только если владелец синевато-черного символа, то есть великое существо, даст молчаливое разрешение!
Вспомнив самоуверенность загадочной дамы, Люмиан почувствовал прилив уверенности. Он даже подозревал, что в самом ритуале есть часть, позволяющая получить одобрение великого существа.
Он не мог точно определить, какая часть ритуала была ответственна за это, так как его познания в мистике были слишком ограничены.
Во время ритуала Люмиан не смел медлить. Сосредоточившись, он начал читать последующие заклинания на древнем Гермесе.
— Ты — прошлое, настоящее и будущее;
— Ты — причина, следствие и процесс.
Эти слова резонировали внутри запечатанного алтаря. Пол и артефакты словно задрожали, как будто бесчисленные причудливые сущности вот-вот вырвутся наружу и вторгнутся в руины сна.
У-у-у!
Из ниоткуда материализовался черный ветер, окруживший Люмиана. Пламя свечи, до этого уменьшившееся до размеров перчинки, раздулось, приобретя серебристый оттенок и черноту.
Люмиан снова услышал голос, который всегда толкал его на грань смерти. Но в какой-то момент из алтаря вырвался слабый серый туман, который сгустился вокруг него.
Это ощущение напомнило ему нечто среднее между глубокой Когитацией и наблюдением за танцем Человека-лапши. Он не был на краю гибели, но и ничего приятного в этом не было. Ощущения напоминали сильный шум в ушах — голова кружилась, тошнило, он был до предела взбудоражен, в голове царил беспорядок.
С трудом сохраняя контроль над собой, Люмиан продолжил ритуал.
— Я взываю к тебе,
— Я прошу тебя о благословении.
— Я молю тебя даровать мне силу Танцора.
— Тюльпан, трава, принадлежащая неизбежности, я прошу передать твою силу моему заклинанию!
— Серый янтарь, трава, принадлежащая неизбежности, пожалуйста, передай свою силу моему заклинанию!
По мере выполнения ритуала шум в ушах и головокружение Люмиана усиливались. Казалось, что под его кожей копошатся бесчисленные личинки.
Наконец он закончил ритуал.
Почти сразу же, серебристо-черное пламя свечи сконденсировалось, превратившись в столб света, осветивший его левую грудь.
Серебристо-черная призрачная жидкость хлынула наружу, стремительно обволакивая Люмиана, придавая ему зловещий и грозный вид.
Его кожу словно пронзили тысячи иголок, мышцы и связки разорвались на части. Таинственный голос стал оглушительным, отдаваясь в сознании Люмиана.
Он был поглощен мучительной болью, его сознание находилось на грани безумия.
Кровеносные сосуды запеклись, словно сжигаемые изнутри.
Эти мучения намного превосходили состояние, близкое к смерти, вызванное глубокой Когитацией.
Оставалось только стиснуть зубы и терпеть, отчаянно цепляясь за ускользающий рассудок. Что касается всего остального, то это было неважно.
В этом бурном натиске тело оцепенело, а разум затуманился. Он перестал воспринимать время.
Наконец, мучительная боль стихла. Люмиан почувствовал себя так, словно его освободили от бремени или он вынырнул из воды, и на него нахлынуло чувство внезапного облегчения.
Он быстро собрался с мыслями и поднял голову.
Пламя свечи вернулось к прежним размерам, но сохранило серебристо-черный оттенок.
Придя в себя, Люмиан сделал два поспешных шага вперед и задул свечу, изображавшую его самого, чтобы избежать неприятностей.
Следующей была погашена свеча, символизирующая божество.
Он скрупулезно выполнил все действия, шаг за шагом завершая ритуал. Растворив духовную стену, он почувствовал душевную усталость, а тело болело, как будто он сражался с грозным зверем.
Вскоре обеденный стол был освобожден. Люмиан начал оценивать свое состояние и обнаружил, что в его сознании материализовался огромный объем знаний.
Он состоял из трех основных частей:
Первая — это использование силы танца, ритма и духовности для обращения к силам природы и общения с неизвестными сущностями. В этом и заключалась суть танца. Обладая этими знаниями, Люмиан мог не только взывать к Неизбежности, но и придумывать новые жертвенные танцы, подходящие для различных ситуаций, чтобы «умиротворить» других существ.
Вторая и третья части были дополнениями первой.
Больше всего Люмиану хотелось увидеть загадочный танец, исполняемый Человеком-лапшой. Знания были напрямую вложены в его сознание, что позволило мгновенно постичь их, оставалось только практиковаться.
С помощью этого магического жертвенного танца Люмиан мог активировать черный шипастый символ на своей груди во время исследования руин сновидений, подавляя или ослабляя грозных монстров, обитающих в них.
Третья часть включала в себя еще один причудливый танец. Он не был похож на обычный ритуал жертвоприношения, а скорее представлял собой смесь жертвоприношения и призыва.
Исполняя этот танец, Люмиан мог привлечь к себе ближайшие объекты и ценой собственной крови привязать их к себе, получив таким образом доступ к одной из способностей или черт.
Конечно, сначала Люмиан должен был выдержать такое владение. Некоторые привязанности могут оказывать на человека значительное негативное воздействие, другие могут не захотеть от него отделяться, что приведет к некоторым сложностям.
Люмиан считал, что очень важно полностью понять вызванных сущностей. Экспериментировать, не предвидя возможных проблем, было бы слишком опасно.
В такой ситуации ценность мистических знаний была очевидна. Люмиан отчаянно нуждался в таких вещах, как «Иллюстрации таинственных существ» или «Иллюстрации существ мира духов», но даже Чернокнижник, славящийся своими обширными знаниями, не мог обладать подобной информацией.
Мгновением позже Люмиан потянулся и обнаружил, что его гибкость действительно значительно улучшилась.
Хотя он и не мог равняться с Человеком-лапшой, мутировавшим монстром с воедино собранными органами, но теперь превосходил почти всех обычных людей, что позволяло ему исполнять загадочный жертвенный танец.
Люмиан легко занёс ногу за спину, коснувшись затылка, и удовлетворенно кивнул, пробормотав:
— Точно. Я могу выполнять многие действия, которые раньше были невозможны. Мои боевые навыки Охотника также значительно улучшились.
Люмиан тренировался исполнять таинственный танец, знакомя свое тело с соответствующими движениями, стараясь сократить время, необходимое для завершения танца.
Иногда его движения были сильными и резкими, как в бою, иногда — мягкими и неторопливыми, как будто они несли в себе какое-то послание, но всегда ритмичными.
По мере того как Люмиан танцевал, его духовная энергия распространялась за пределы помещения, сливаясь с окружающими природными силами.
Постепенно его мысли концентрировались, сознание затихало, и он входил в неземное, мистическое состояние.
Это позволило ему воспринимать различные тонкие явления, окружающие его, как будто активизировалось его духовное зрение.
Одновременно с этим он словно соединился с невидимой силой внутри себя.
В груди снова потеплело, и послышался слабый, полный ужаса голос, но без последствий.
Фух… Люмиан прекратил танцевать, расстегнул одежду и осмотрел свою грудь.
Вновь появился шипастый черный символ, сопровождаемый синевато-черным символом печати.
Мысли Люмиана ненадолго разбежались, но быстро пришли в норму. Он добился желаемого эффекта.
Затем он рассчитал точное время от появления до исчезновения шипастого черного символа.
Символ держался одну минуту.
Люмиан застегнул одежду и приготовился попробовать другой причудливый танец.
Этот танец был безумным и искаженным, его трудно было описать словами.
По мере того как он танцевал, его духовность снова распространялась, сливаясь с окружающими его природными силами.
В последней трети танца он почувствовал приближение чего-то странного.
В окне первого этажа появились три фигуры, но они были размыты и прозрачны. Люмиан узнал в них монстра без кожи, монстра с ружьём и монстра с ротовым отверстием на месте шеи и чёрной меткой.
Он весело пробормотал:
— Это что, пострадавшие пришли выразить свои жалобы?
Вынув ритуальный серебряный кинжал и сделав надрез на своем теле, чтобы выпустить кровь, Люмиан мог заставить одного из монстров привязаться к нему и позаимствовать его способности.
Люмиану очень хотелось, чтобы «невидимость» монстра с ротовым отверстием стала его неотъемлемой частью, но он поборол неразумное желание. Неразумно проверять, что произойдёт, если он привяжет к себе убитого им же монстра, поэтому Люмиан закончил танец.
Когда Люмиан заканчивал последнею часть танца, он услышал слабые и тихие голоса.
Похоже, что это разговор большой толпы, но непонятно было, откуда доносятся голоса.
Люмиан прислушался и понял, что голоса, похоже, исходят из его тела, из запечатанной в нём порчи.
Что я услышал? После последнего движения Люмиан замер на месте и пробормотал про себя.
Люмиан был слабо образован в области мистики и не мог определить источник тихих звуков, которые он слышал. Ему ничего не оставалось, кроме как сдаться, поскольку это не было страшнее самой порчи.
После того как звуки стихли и он закончил два таинственных танца, Люмиан убедился, что Танцор усилил его духовность. Хотя он знал, что, скорее всего, уступает обладателям 9-й Последовательности, специализирующимся на духовности, он избавился от недостатка Охотника. По его мнению, духовности было выше среднего.
Мои слабости были компенсированы. Люмиан был очень рад этому.
Люмиан не задумывался о том, что произойдет с его телом после воздействия силы Танцора и соответствующего загрязнения. Он не мог предотвратить это, поэтому решил отложить проблему. Потерев уставшую голову, он решил отдохнуть и вернуться в реальный мир, чтобы дождаться сову!
Как только Люмиан произнес эти слова на древнем Гермесе, свет над алтарем зловеще померк. Оранжевое пламя свечи дико затрепетало, словно подгоняемое невидимым ветром, и сжалось до размеров перчинки.
Одновременно с этим в его груди вспыхнул жар, а голова закружилась. В ушах зазвенело, словно он снова готов был услышать этот страшный голос, доносящийся из бесконечной дали, но при этом остающийся нестерпимо близким.
Люмиан успокоился и внезапно понял, что происходит.
Владыка синевато-черного символа запечатал в нем загрязнение. Даже если бы он глубоко погрузился в Когитацию, то смог бы лишь вызвать терновый символ и испустить скудную ауру. Он не мог использовать его истинную силу.
Может ли этот ритуал обойти печать, чтобы я мог воспользоваться этим даром?
Только если владелец синевато-черного символа, то есть великое существо, даст молчаливое разрешение!
Вспомнив самоуверенность загадочной дамы, Люмиан почувствовал прилив уверенности. Он даже подозревал, что в самом ритуале есть часть, позволяющая получить одобрение великого существа.
Он не мог точно определить, какая часть ритуала была ответственна за это, так как его познания в мистике были слишком ограничены.
Во время ритуала Люмиан не смел медлить. Сосредоточившись, он начал читать последующие заклинания на древнем Гермесе.
— Ты — прошлое, настоящее и будущее;
— Ты — причина, следствие и процесс.
Эти слова резонировали внутри запечатанного алтаря. Пол и артефакты словно задрожали, как будто бесчисленные причудливые сущности вот-вот вырвутся наружу и вторгнутся в руины сна.
У-у-у!
Из ниоткуда материализовался черный ветер, окруживший Люмиана. Пламя свечи, до этого уменьшившееся до размеров перчинки, раздулось, приобретя серебристый оттенок и черноту.
Люмиан снова услышал голос, который всегда толкал его на грань смерти. Но в какой-то момент из алтаря вырвался слабый серый туман, который сгустился вокруг него.
Это ощущение напомнило ему нечто среднее между глубокой Когитацией и наблюдением за танцем Человека-лапши. Он не был на краю гибели, но и ничего приятного в этом не было. Ощущения напоминали сильный шум в ушах — голова кружилась, тошнило, он был до предела взбудоражен, в голове царил беспорядок.
С трудом сохраняя контроль над собой, Люмиан продолжил ритуал.
— Я взываю к тебе,
— Я прошу тебя о благословении.
— Я молю тебя даровать мне силу Танцора.
— Тюльпан, трава, принадлежащая неизбежности, я прошу передать твою силу моему заклинанию!
— Серый янтарь, трава, принадлежащая неизбежности, пожалуйста, передай свою силу моему заклинанию!
По мере выполнения ритуала шум в ушах и головокружение Люмиана усиливались. Казалось, что под его кожей копошатся бесчисленные личинки.
Наконец он закончил ритуал.
Почти сразу же, серебристо-черное пламя свечи сконденсировалось, превратившись в столб света, осветивший его левую грудь.
Серебристо-черная призрачная жидкость хлынула наружу, стремительно обволакивая Люмиана, придавая ему зловещий и грозный вид.
Его кожу словно пронзили тысячи иголок, мышцы и связки разорвались на части. Таинственный голос стал оглушительным, отдаваясь в сознании Люмиана.
Он был поглощен мучительной болью, его сознание находилось на грани безумия.
Кровеносные сосуды запеклись, словно сжигаемые изнутри.
Эти мучения намного превосходили состояние, близкое к смерти, вызванное глубокой Когитацией.
Оставалось только стиснуть зубы и терпеть, отчаянно цепляясь за ускользающий рассудок. Что касается всего остального, то это было неважно.
В этом бурном натиске тело оцепенело, а разум затуманился. Он перестал воспринимать время.
Наконец, мучительная боль стихла. Люмиан почувствовал себя так, словно его освободили от бремени или он вынырнул из воды, и на него нахлынуло чувство внезапного облегчения.
Он быстро собрался с мыслями и поднял голову.
Пламя свечи вернулось к прежним размерам, но сохранило серебристо-черный оттенок.
Придя в себя, Люмиан сделал два поспешных шага вперед и задул свечу, изображавшую его самого, чтобы избежать неприятностей.
Следующей была погашена свеча, символизирующая божество.
Он скрупулезно выполнил все действия, шаг за шагом завершая ритуал. Растворив духовную стену, он почувствовал душевную усталость, а тело болело, как будто он сражался с грозным зверем.
Вскоре обеденный стол был освобожден. Люмиан начал оценивать свое состояние и обнаружил, что в его сознании материализовался огромный объем знаний.
Он состоял из трех основных частей:
Первая — это использование силы танца, ритма и духовности для обращения к силам природы и общения с неизвестными сущностями. В этом и заключалась суть танца. Обладая этими знаниями, Люмиан мог не только взывать к Неизбежности, но и придумывать новые жертвенные танцы, подходящие для различных ситуаций, чтобы «умиротворить» других существ.
Вторая и третья части были дополнениями первой.
Больше всего Люмиану хотелось увидеть загадочный танец, исполняемый Человеком-лапшой. Знания были напрямую вложены в его сознание, что позволило мгновенно постичь их, оставалось только практиковаться.
С помощью этого магического жертвенного танца Люмиан мог активировать черный шипастый символ на своей груди во время исследования руин сновидений, подавляя или ослабляя грозных монстров, обитающих в них.
Третья часть включала в себя еще один причудливый танец. Он не был похож на обычный ритуал жертвоприношения, а скорее представлял собой смесь жертвоприношения и призыва.
Исполняя этот танец, Люмиан мог привлечь к себе ближайшие объекты и ценой собственной крови привязать их к себе, получив таким образом доступ к одной из способностей или черт.
Конечно, сначала Люмиан должен был выдержать такое владение. Некоторые привязанности могут оказывать на человека значительное негативное воздействие, другие могут не захотеть от него отделяться, что приведет к некоторым сложностям.
Люмиан считал, что очень важно полностью понять вызванных сущностей. Экспериментировать, не предвидя возможных проблем, было бы слишком опасно.
В такой ситуации ценность мистических знаний была очевидна. Люмиан отчаянно нуждался в таких вещах, как «Иллюстрации таинственных существ» или «Иллюстрации существ мира духов», но даже Чернокнижник, славящийся своими обширными знаниями, не мог обладать подобной информацией.
Мгновением позже Люмиан потянулся и обнаружил, что его гибкость действительно значительно улучшилась.
Хотя он и не мог равняться с Человеком-лапшой, мутировавшим монстром с воедино собранными органами, но теперь превосходил почти всех обычных людей, что позволяло ему исполнять загадочный жертвенный танец.
Люмиан легко занёс ногу за спину, коснувшись затылка, и удовлетворенно кивнул, пробормотав:
— Точно. Я могу выполнять многие действия, которые раньше были невозможны. Мои боевые навыки Охотника также значительно улучшились.
Люмиан тренировался исполнять таинственный танец, знакомя свое тело с соответствующими движениями, стараясь сократить время, необходимое для завершения танца.
Иногда его движения были сильными и резкими, как в бою, иногда — мягкими и неторопливыми, как будто они несли в себе какое-то послание, но всегда ритмичными.
По мере того как Люмиан танцевал, его духовная энергия распространялась за пределы помещения, сливаясь с окружающими природными силами.
Постепенно его мысли концентрировались, сознание затихало, и он входил в неземное, мистическое состояние.
Это позволило ему воспринимать различные тонкие явления, окружающие его, как будто активизировалось его духовное зрение.
Одновременно с этим он словно соединился с невидимой силой внутри себя.
В груди снова потеплело, и послышался слабый, полный ужаса голос, но без последствий.
Фух… Люмиан прекратил танцевать, расстегнул одежду и осмотрел свою грудь.
Вновь появился шипастый черный символ, сопровождаемый синевато-черным символом печати.
Мысли Люмиана ненадолго разбежались, но быстро пришли в норму. Он добился желаемого эффекта.
Затем он рассчитал точное время от появления до исчезновения шипастого черного символа.
Символ держался одну минуту.
Люмиан застегнул одежду и приготовился попробовать другой причудливый танец.
Этот танец был безумным и искаженным, его трудно было описать словами.
По мере того как он танцевал, его духовность снова распространялась, сливаясь с окружающими его природными силами.
В последней трети танца он почувствовал приближение чего-то странного.
В окне первого этажа появились три фигуры, но они были размыты и прозрачны. Люмиан узнал в них монстра без кожи, монстра с ружьём и монстра с ротовым отверстием на месте шеи и чёрной меткой.
Он весело пробормотал:
— Это что, пострадавшие пришли выразить свои жалобы?
Вынув ритуальный серебряный кинжал и сделав надрез на своем теле, чтобы выпустить кровь, Люмиан мог заставить одного из монстров привязаться к нему и позаимствовать его способности.
Люмиану очень хотелось, чтобы «невидимость» монстра с ротовым отверстием стала его неотъемлемой частью, но он поборол неразумное желание. Неразумно проверять, что произойдёт, если он привяжет к себе убитого им же монстра, поэтому Люмиан закончил танец.
Когда Люмиан заканчивал последнею часть танца, он услышал слабые и тихие голоса.
Похоже, что это разговор большой толпы, но непонятно было, откуда доносятся голоса.
Люмиан прислушался и понял, что голоса, похоже, исходят из его тела, из запечатанной в нём порчи.
Что я услышал? После последнего движения Люмиан замер на месте и пробормотал про себя.
Люмиан был слабо образован в области мистики и не мог определить источник тихих звуков, которые он слышал. Ему ничего не оставалось, кроме как сдаться, поскольку это не было страшнее самой порчи.
После того как звуки стихли и он закончил два таинственных танца, Люмиан убедился, что Танцор усилил его духовность. Хотя он знал, что, скорее всего, уступает обладателям 9-й Последовательности, специализирующимся на духовности, он избавился от недостатка Охотника. По его мнению, духовности было выше среднего.
Мои слабости были компенсированы. Люмиан был очень рад этому.
Люмиан не задумывался о том, что произойдет с его телом после воздействия силы Танцора и соответствующего загрязнения. Он не мог предотвратить это, поэтому решил отложить проблему. Потерев уставшую голову, он решил отдохнуть и вернуться в реальный мир, чтобы дождаться сову!
Закладка
Комментариев 16