Глава 772 - Церемония инаугурации •
— Госпожа Розмайн, пройдёмте со мной, пожалуйста.
Я сидела в зале ожидания, когда нас окликнул служащий Центра, бывший нашим проводником. Мы с Фердинандом тут же направились к нему. Количество последователей на церемонии инаугурации было ограничено: четыре рыцаря сопровождения, один служащий и один слуга от каждого герцогства, поэтому мы выбрали Экхарта, Корнелиуса, Леонору и Ангелику в качестве рыцарей, Хартмута в качестве служащего и Лизелетту в качестве слуги.
— Пожалуйста, подождите здесь, — попросил служащий.
Мы остановились и увидели несколько фигур, выстроившихся перед широко распахнутыми дверьми в зал. Я узнала в них Трауквала и Магдалену с их свитой.
— Представители нового герцогства Блюмефельд, входите, — позвала Эглантина.
Два бывших члена королевской семьи вошли в зал под одобрительные возгласы собравшихся дворян. Я почувствовала облегчение, узнав, что Трауквала приветствовали как ауба, несмотря на его отказ от трона. Дверь за ними закрылась.
«С господином Трауквалом ведь была именно госпожа Магдалена, я не ошиблась?»
Магдалена была его третьей женой — было немыслимо, чтобы она присутствовала с ним на таком мероприятии, как герцогское собрание. Даже если первая жена заболевала, её место занимала вторая.
— Господин Фердинанд, что случилось с госпожой Ральфридой? — спросила я.
— Кто знает? Возможно, её постигла ответственность за предложение Раоблута на пост командира рыцарей, и после развода она отправилась обратно в Глессенмейер. Такие дела редко становятся достоянием общественности.
— Если вы говорите о матушке, то да, она взяла на себя ответственность и была низведена до третьей жены, — подсказал голос позади нас. — Её место заняла госпожа Магдалена. Похоже, для отца общественное мнение оказалось важнее женщины, которая долгие годы поддерживала его.
Мы обернулись и увидели Сигизвальда с его женой Наэлахе. Он был явно недоволен понижением статуса своей матери, но Фердинанд не согласился.
— Это естественное решение для правителя. Сложность управления новым герцогством во многом зависит от его первой леди.
Герцогство, которое досталось Трауквалу, включало в себя половину бывшего Веркштока. Эти земли были практически лишены магической силы, а населявшие их дворяне ненавидели королевскую семью из-за того, с каким пренебрежением к ним относились после гражданской войны. Магдалене, участвовавшей в захвате Раоблута, наверняка будет гораздо легче заручиться поддержкой и симпатией подданных герцогства, чем Ральфриде, выдвинувшей его на пост командира рыцарей. К тому же Магдалена была родом из Дункельфельгера.
«Похоже, господин Трауквал умеет принимать мудрые решения, когда ему это нужно», — пробормотал Фердинанд.
«Просто притворюсь, что не услышала этого», — решила я.
— Кроме того, — продолжал Фердинанд, — это соглашение на пользу госпоже Ральфриде. Будучи первой женой, она столкнулась бы с бурей критики, но в качестве третьей жены она может спокойно поддерживать господина Трауквала из тени.
Трауквал мог легко развестись с Ральфридой и отправить её обратно домой. Вместо этого он с остальными жёнами дал ей возможность жить в мире. Можно сказать, что с Ральфридой обошлись исключительно хорошо.
— Вам не стоит беспокоиться о своей матери, — заключил Фердинанд. Я кивнула в знак согласия.
— Прошу простить нас, госпожа Розмайн, но принц Сигизвальд должен войти в зал раньше вас, — проинформировал служащий Центра, направлявший его и Наэлахе; его тон был искренне извиняющимся. — Мы можем пройти?
До инаугурации Сигизвальда они с Наэлахе формально всё ещё считались членами королевской семьи. Должно быть, они пришли из зала ожидания для королевских особ, который находится дальше зала для герцогских пар. Вот почему мы появились в зале раньше них.
— Конечно, — ответила я, освобождая им дорогу. — Господин Трауквал уже вошёл. Вы, должно быть, очень торопитесь.
Служащий призывал Сигизвальда и Наэлахе действовать быстрее, но всё было бесполезно: они двигались медленно и элегантно, несмотря на риск не успеть вовремя.
— Вам следовало бы ускориться, — заметила я. — Не мы с господином Фердинандом пришли рано, это вы двое задержались.
— Разве это имеет значение? — отмахнулся Сигизвальд. — Сколько бы времени мы ни потратили, без меня церемония не состоится.
По какой-то странной причине он всё ещё искренне верил, что мир вращается вокруг него. Возможно, это было бы уместным поведением для члена королевской семьи, но времена изменились. На нём уже не было чёрного плаща: он собирался получить плащ цвета своего герцогства.
— Темп сегодняшней инаугурации определяет зент Эглантина, а не вы. Двери откроются независимо от вашей готовности, так что вы просто выставите себя перед всей страной глупцом, не способным подготовиться к церемонии должным образом.
Сигизвальд встретил моё предупреждение удивлённым взглядом. Неужели никто больше не мог без обиняков объяснить всё бывшему члену королевской семьи, или они просто не ожидали, что человек его статуса окажется совершенно слеп к чему-то столь очевидному?
— Быстрее, — торопил служащий Центра. — Дверь вот-вот откроется.
Сигизвальд, Наэлахе и их последователи поспешили встать перед дверью. Их расположение оказалось неидеальным, но оно было достаточно удачным, чтобы дворяне в зале не поняли, что они едва успели вовремя.
— Представители нового герцогства Коринцдаум, входите.
Услышав призыв Эглантины, Сигизвальд и Наэлахе выступили вперёд, вокруг выстроился строй их последователей. Дворяне радостно приветствовали новую герцогскую пару при входе. Двери вскоре закрылись, после чего отвечавший за бывших королевских особ служащий поблагодарил меня за помощь и ушёл.
— Его высокомерие принесёт ему большие неприятности в качестве ауба, — заметил Фердинанд, слегка опешив. — Ауб Древанхель должен похвалить госпожу Адольфину за то, что она так ловко добилась скорейшего развода.
Действительно, будет проблематично, если Сигизвальд продолжит вести себя по-королевски после того, как станет герцогом. Его перевоспитание может оказаться весьма непростой задачей. Меня удивило, как решительно Адольфина настаивала на разводе, но теперь я не могла её ни в чём винить.
— Мне потребовалось увидеть принца Сигизвальда с госпожой Наэлахе, чтобы понять, насколько холоден и отстранён он был с госпожой Адольфиной, — отметила я. — Проницательный наблюдатель может определить прочность отношений пары только по тому, насколько близко они стоят друг к другу.
Я бы не назвала это слишком очевидным, но люди всегда неосознанно показывали так свои чувства.
— Ох?.. — пробормотал Фердинанд.
«Хм? Судя по лицу, он что-то замышляет…» — тут же напряглась я.
— А какое расстояние, по твоему мнению, указывает на прочную пару? — уточнил Фердинанд со сложным выражением лица.
— Хм? Ну… Если взять приёмных отца и матушку или принца Анастасия и зента Эглантину за эталон, то, может быть, как-то… так? — я сделала маленький шажок ближе к нему, пытаясь представить себе знакомые пары.
— Понятно. В таком случае держись от меня на этом расстоянии, пока не закончится собрание герцогов.
— Я узнаю это выражение лица, господин Фердинанд, — я ткнула в него пальцем. — Я вижу вас насквозь, и ваши подлые замыслы ни к чему не приведут!
Фердинанд ослепительно улыбнулся, завершив своё превращение в непобедимого Повелителя Зла, и взял меня за плечи:
— Думаю, мы должны оставаться так близко, по крайней мере, на время собрания герцогов. Что думаешь?
«Ииик! „Разве ты не попадёшь в беду, если не будешь сотрудничать?“ Это он хочет сказать? Я отчётливо слышу угрозу!».
Участвовать в этом собрании без Фердинанда было совершенно невозможно. Мне оставалось только покорно отдаться в его злые, коварные руки.
— Господин Фердинанд, госпожа Розмайн — пожалуйста, выстройтесь перед дверями, — попросил служащий Центра. — Впереди должны стоять два ваших рыцаря, за ними вы сами, а далее два других рыцаря. Служащему и слуге следует расположиться сзади.
Убедившись, что все мы заняли свои места, причём гораздо более организованно, чем Сигизвальд, Наэлахе и их последователи, наш проводник бодро удалился. Вероятно, ему нужно было подготовиться к предстоящей церемонии звёздного сплетения. Я как раз размышляла о том, как трудно приходится служащим за кулисами, когда два брата из нашей группы начали спорить.
— Корнелиус, а не пойти ли вам с Леонорой вперёд? — предложил Экхарт.
— Учитывая наш возраст и статус, эта честь должна достаться вам с Ангеликой.
— Дело не в статусе. Если мы выйдем вперёд, Розмайн не сможет за нами угнаться, и наш строй распадётся на середине зала.
«А? Почему все с ним соглашаются?! Я выросла! Мои ноги теперь длиннее! Хмф!»
В итоге впереди оказались Леонора и Корнелиус, за ними — Фердинанд и я, за нами — Экхарт и Ангелика, Хартмут и Лизелетта замыкали строй. Мой верный служащий ворчал, что был бы впереди, если бы от слуги и служащего не требовалось идти последними. Они с Лизелеттой взяли в руки по шкатулке, исполняя свою важную обязанность.
— Двери вот-вот откроются, — напомнил Экхарт, наблюдая за рыцарями.
Мы все повернулись лицом вперёд и выпрямили спины. Двери как раз начали движение, позволяя нам заглянуть внутрь зала. Длинный ковер, указывая путь, простирался от двери до сцены, где нас ждала Эглантина в одеяниях главы храма. Вероятно, она была одета так из-за церемонии звёздного сплетения, которая последует за инаугурацией.
«Госпожа Эглантина очень старается».
Когда я только вступила в храм, я неустанно училась, запоминая молитвы, процедуры и участников церемоний. Не меньше мне пришлось запоминать и на посту главы храма Эренфеста. Я могла только представить, насколько напряжённее должна была быть работа Эглантины, которая проводила эти церемонии на своём первом собрании герцогов в качестве зента и главы храма одновременно. От одной этой мысли у меня по спине пробежала дрожь.
— Розмайн, может хватит витать в облаках? — предупредил Фердинанд тихим голосом. — Сосредоточься.
Через усиливающий звук магический инструмент голос Эглантины разносился по залу:
— Представители нового герцогства Александрия, входите.
— Пойдёмте, — позвала я достаточно громко, чтобы Леонора и Корнелиус меня услышали.
Как только мы вошли в зал, на нас обрушился океан взглядов настолько резких, что я почти чувствовала, как они пронзают меня насквозь. Все приветствовали Трауквала и Сигизвальда, но моё появление было встречено тихим шёпотом и настороженными замечаниями. Всем своим существом я чувствовала, что мне не рады как аубу.
«Это совсем не похоже на церемонию вручения».
Я всё ещё стояла лицом вперед, когда за нами захлопнулись двери: должно быть, Хартмут и Лизелетта, замыкающие наш строй, вошли в зал. Пути назад больше нет, как нет и возможности сбежать.
«Я заранее понимала, что другие дворяне не примут несовершеннолетнего ауба с распростёртыми объятиями».
Но даже так чувство неприятия было гораздо сильнее, чем я ожидала. На меня смотрело так много критикующих глаз, что мысль о том, что мне придётся терпеть их на протяжении всего собрания герцогов, всё больше и больше меня тревожила. Фердинанд, должно быть, заметил это — а может, просто почувствовал, что я замедлила шаг — и слегка подтолкнул меня.
— Александрия — твоя мечта, не так ли? — прошёптал он так тихо, что только я могла его услышать. — Ты бы хотела, чтобы она досталась другому?
Сначала я не могла его понять: мой мозг был переполнен напряжёнными и тревожными мыслями. Только когда я мысленно повторила его слова, всё встало на свои места.
«Ах, да. Это моя мечта — иметь город-библиотеку».
Я вспомнила только что построенный город Александрию, библиотеку, которая ещё не открылась, ящики, ожидающие своего часа, потайную комнату в моих библиотечных покоях и круг перемещения в ней. Всё это были вещи, которых я желала и которые могла получить только как ауб. Что бы кто ни говорил, я не желала их отпускать.
«Я захватила основание, и это делает меня аубом. Ничто не изменит этого».
По мере того как в моей голове множились мысли обо всём, что имело для меня значение, я всё меньше обращала внимание на наблюдающих за мной дворян. Как только эта дурацкая церемония инаугурации останется позади, я вернусь в свою библиотеку и примусь за работу. Я хотела научить служащих моей десятичной системе и завалить полки книгами — теми, что я взяла из Эренфеста, и теми, что мы нашли в замке Аренсбаха. Я также планировала получить копии всех книг, которые будут напечатаны в будущем.
«Наконец-то я смогу читать столько, сколько захочу! Я помню времена, когда я не могла найти даже строчку текста, не говоря уже о книгах!»
Оглядываясь назад, я действительно проделала долгий путь. Я провела большую часть времени в нижнем городе, вынужденная выживать без книг, так что даже простая грифельная дощечка от Отто стала для меня настоящим спасением. Я не могла забыть восторг от письма на японском, а изучение алфавита Юргеншмидта заставило меня наконец почувствовать, что я двигаюсь вперёд.
«Если книг нет, значит, мне придётся их создать!» — это мысль всё время поддерживала меня.
Конечно, легче было сказать, чем сделать: я начинала без бумаги, чернил, денег и ресурсов, необходимых для создания собственных книг. Я была слишком молода, слишком слаба и слишком болезнена, и у меня почти ничего не было. Мы с Лутцем пробовали делать различные замены для книг, но наши попытки постоянно заканчивались неудачей. Только когда мы встретили Бенно, мы смогли достигнуть настоящего прогресса.
«Взрослые, обладающие экономической властью, — это совсем другое дело».
При поддержке компании «Гилберта» работа над бумагой началась полным ходом, но пожирание едва не убило меня. Я действительно думала, что могу умереть, так и не закончив свою первую книгу. Если бы не помощь Фриды, я бы, наверное, даже не дожила до церемонии крещения.
«Было очень важно научиться выживать, несмотря на пожирание».
Что касается моего крещения, то именно тогда я случайно наткнулась на библиотеку храма — первую, которую я когда-либо видела в этом мире. Я встречалась с предыдущим главой храма, пытаясь получить доступ к долгожданным книгам, и хотя последовавшие за этим события причинили мне много страданий, я не пожалела, что стала священницей-ученицей. Так я не только смогла войти в книжный зал храма, но и нашла способ выживать с магической силой, не становясь рабыней какого-нибудь дворянина.
«Жаль, что мне так и не удалось провести там столько времени, сколько хотелось бы».
На пути встало больше дел, чем я ожидала: от установления отношений со служителями храма до преображения приюта. Несмотря на это, нам всё же удалось сделать приют филиалом мастерской Майн и завершить работу над нашей первой настоящей книгой, положив начало печатной индустрии. Это было очень приятно.
«Между прочим, я до сих пор считаю, что господин Фердинанд был жесток, когда не давал мне читать те книги о магии!»
Только мой запас магической силы убедил предыдущего главу храма позволить мне стать священницей-ученицей, так что не было ничего удивительного в том, что я стала участвовать во множестве религиозных церемоний. Несмотря на всю головную боль, которую они мне доставляли, я всё равно считала изучение молитв и песнопений крайне важным делом — особенно в свете всего случившегося в дальнейшем.
Ещё одно значимое событие, которое я запомнила, — просмотр Фердинандом моих воспоминаний о жизни как Урано. Этот опыт помог ему понять моё странное поведение и принёс много пользы.
«Но он также предопределил мою судьбу стать дворянкой и привёл к разрыву с семьёй из нижнего города…»
И нападение на меня предыдущего главы храма только ускорило этот разрыв. Сильвестр прибыл как раз вовремя, чтобы спасти мою семью от казни, и он также оказался достаточно милосерден, чтобы пощадить Дирка и Делию.
После этого Бёзеванс и Вероника были свергнуты, что обеспечило мне тёплый приём со стороны Эльвиры и остальных членов её семьи. Благодаря удочерению я смогла гораздо больше читать, однако разлука с близкими причиняла мне очень много душевной боли и в прошлом и сейчас.
«А когда я стала дворянкой… Ух как всё закрутилось».
Я исполняла обязанности главы храма и директора приюта, распространяла книгопечатание и бумажную промышленность по всему герцогству в качестве приёмной дочери герцога, а также старалась сохранить и приумножить те немногие связи с семьёй из нижнего города, что у меня остались. Вдобавок я собирала по всему Эренфесту ингредиенты для юрэве, участвуя в религиозных церемониях. Тем временем Фердинанд вернулся в благородное общество, Дамуэль влюбился, Вильфрид принял множество глупых решений, и это не говоря уже о милой сестрёнке, что у меня появилась.
«Хотя я никогда не думала, что попытка спасти Шарлотту закончится тем, что я окажусь в двухлетней коме…»
Почти сразу после пробуждения я была отправлена в дворянскую академию. Даже сейчас я жалела, что побеспокоила Соланж своим стремлением основать собственный библиотечный комитет, хотя по-прежнему считала, что заставить первокурсников сдать все уроки в первый же день — это не «зайти слишком далеко» и не «травмировать целое поколение».
Оглядываясь назад, можно сказать, что большинство моих воспоминаний о дворянской академии связаны с вызовами королевской семьи или с диттером против Дункельфельгера. И я подозреваю, что дело здесь не в избирательной памяти.
«Лично я предпочла бы провести время с учителем Хиршурой, создавая магические инструменты для своей библиотеки. Почему же всё пошло не так?»
Среди других ключевых воспоминаний — отъезд Фердинанда в Аренсбах из-за королевского приказа, обход святилищ академии и перевод древних документов по приказу королевской семьи, а также получение Книги Местионоры. Многие распоряжения королевской семьи раздражали меня до крайности, но они дали мне всё необходимое, чтобы спасти Фердинанда, разрушить заговор Георгины и помешать Ланценавии захватить Юргеншмидт.
«Надеюсь, в скором времени я смогу заполнить пробелы в своей книге».
Фердинанд сказал мне подождать до совершеннолетия, но я хотела получить полную Книгу Местионоры как можно скорее.
***
— Госпожа Розмайн, сюда, — услышала я голос.
Он вывел меня из размышлений как раз вовремя, чтобы я успела понять, что мы достигли низа сцены и это Эглантина указывает, куда нам встать. Мы поднялись по лестнице, чтобы присоединиться к ней.
На небольшом расстоянии от зента висели гобелены с гербами всех новых герцогств. Трауквал и Сигизвальд стояли перед соответствующими гербами со своими жёнами и свитой. Последователи пока что все были в старых плащах, и только смотря на герцогские пары можно было узнать цвета новых герцогств.
«Блюмефельд выбрал пепельно-серый, а Коринцдаум — коричнево-красный».
Мы с Фердинандом были помолвлены, а не женаты, поэтому в нашем случае новый плащ будет только у меня. Я отодвинулась от него и опустилась на колени перед Эглантиной.
— Я, зент Эглантина, дарую вам титул ауба Александрии.
— Этого не может быть! — раздался крик из зала. — Как несовершеннолетняя может быть аубом?! Это же беспрецедентно! — раздался откуда-то протестующий голос. За ним тут же последовало множество других схожих выкриков.
На лице Эглантины появилось встревоженное выражение, а окружавшие её рыцари и служащие скривились.
— Я — прецедент, — заявила я. — Пожалуйста, продолжайте, зент Эглантина. Независимо от жалоб, основание герцогства принадлежит мне. Я — ауб Александрии.
— Действительно. В конце концов именно решение народа разрешить несовершеннолетним получать штап позволило вам добиться столь значительных успехов, — с изящной улыбкой ответила Эглантина. Она достала из ящика, который нёс один из служащих, тёмно-синий плащ и раскрыла его на всеобщее обозрение. Затем она накинула его мне на плечи и воскликнула: — Вот цвет Александрии!
Я положила одну руку на плащ, чтобы удержать его на месте, и встала. Лизелетта быстро подошла, достала из шкатулки регистрационную брошь с несколькими декоративными шнурами и принялась за работу, закрепляя её на моей шее.
— Узрите герб Александрии! — воскликнула Эглантина, демонстрируя его, пока мне поправляли плащ. Служащие Центра в это время держали гобелен с гербом, а Хартмут объяснял логику его дизайна.
— К качестве олицетворения города-библиотеки, который надеется создать госпожа Розмайн, на гербе находится много книг и библиотечных магических инструментов. Поскольку врата страны, находящиеся в Александрии, имеют атрибут Тьмы, на гербе также изображен плащ Бога Тьмы и…
Его слова вызвали новые возражения.
— Не следует ли рассматривать возможность стать аубом отдельно от её статуса воплощения богини?
— Похоже, она больше не является воплощением богини. Я не чувствую в ней той божественной силы, которую она излучала во время церемонии вручения.
— Я не вижу причин полагать, что из той, кто ещё даже не закончил дворянскую академию, получится хороший ауб.
Закрепив плащ, я взглянула на недовольных дворян, а затем протянула руку Фердинанду. Он принял её с мрачной улыбкой и проводил меня к гобелену.
— Больше дворян, чем я ожидал, возмущены получаемой тобой властью, но я рад видеть, как мало тебя это беспокоит, — усмехнулся он.
— Людей, попавших в вашу ловушку, остаётся только пожалеть. Подозреваю, вы скрыли новость о моём становлении ауба, чтобы возмущённые герцогства высказали свои претензии, а вы узнали о своих врагах. Хотите верьте, хотите нет, но я вижу вас насквозь.
Я почти не заметила жалоб со стороны Эренфеста, Дункельфельгера и крупных герцогств — все они имели связи с королевской семьёй и понимали мои обстоятельства. Те, кто поднимал шум, были исключительно из герцогств среднего и низшего ранга.
— Хм… У тебя есть средство, чтобы заставить их замолчать? — спросил Фердинанд.
— Конечно. Мне нужно только рассказать им правду. Хартмут, магический инструмент для усиления звука, будь добр.
Я сделала несколько шагов вперёд, отделившись от Фердинанда. Хартмут охотно позаимствовал у служащего Центра нужный мне инструмент и поднёс его к моему рту, чтобы мне не нужно было ничего держать.
Эглантина выглядела обеспокоенной. Я ободряюще улыбнулась ей, затем повернулась к зрителям и глубоко вздохнула.
— Моё вступление в должность ауба Александрии не имеет ничего общего с тем, что я вернула Грутрисхайт Юргеншмидту как воплощение богини. Я вторглась в Аренсбах и похитила его основание. А кто владеет основанием — тот владеет герцогством. Любой порядочный дворянин должен это понимать, верно?
Должно быть, наши зрители не ожидали, что я уже украла основание герцогства своими силами. Теперь, когда я прояснила их недопонимание, количество критикующих голосов уменьшилось примерно вдвое.
— Более того, — продолжала я, оглядываясь по сторонам с той же фальшивой улыбкой, которую всегда носил Фердинанд, — некоторые из вас, кажется, обеспокоены недостатком у меня образования, однако я успокою ваши умы…
Я дождалась, пока все взгляды обратятся на меня, и медленно подняла руку.
— Грутрисхайт!
Увидев в моей руке Книгу Местионоры, ещё больше дворян, не знающих всех обстоятельств, издали возгласы удивления.
— Возможно, моя божественная сила и угасла, но я всё ещё обладаю Грутрисхайтом, — пояснила я. — Как я понимаю, мне известно о Юргеншмидте больше, чем любому другому аубу.
Возмущённые дворяне замолкли. Довольная, я велела Хартмуту вернуться на своё место: мне больше не нужен был магический инструмент, усиливающий звук. Я вернулась к Фердинанду и с гордостью выпятила грудь.
— Видите? Заставить их замолчать было проще простого.
— Действительно. Очень хорошо, — согласился Фердинанд, удостоив меня самой высокой похвалы.
Эглантина взяла у Хартмута инструмент, усиливающий звук и обратилась к собравшимся дворянам:
— Во время недавней поездки в Александрию я подтвердила, что госпоже Розмайн под силу вся магия, которой должен владеть ауб: от энтвикельна до уничтожения медалей. В делах, требующих значительного опыта, она может положиться на господина Фердинанда, за которого выйдет замуж в соответствии со старым королевским приказом. Как вы все знаете, он прекрасно справлялся с поддержкой своей предыдущей невесты в бывшем Аренсбахе.
Дав понять, что моё правление не вызовет проблем, она подняла руку и сказала:
— Да будет благословен первый несовершеннолетний ауб Юргеншмидта!
Дворяне в зале подняли свои штапы, кончики которых начали светиться. Фердинанд ухмыльнулся, наблюдая за движением огней в честь первого в стране несовершеннолетнего ауба.
— Теперь ты — герцогиня, — сказал он. — Никогда больше у тебя ничего не отнимут.
Странно было думать, что когда-то я была дочерью солдата, не имеющей ничего за душой. Сейчас я была аубом с собственной Книгой Местионоры и полной властью над зентом. Всё и всех, кто был мне дорог, я сосредоточила в Александрии, где у меня была власть остановить любого, кто захочет чего-либо меня лишить. Кольцо на моей левой руке засияло, и изнутри меня хлынула радость — наконец, свобода.
— Да будете благословлены все вы! — воскликнула я.
Я подняла левую руку в воздух, а правой сжала Книгу Местионоры. Восторг, испытанный первой несовершеннолетней правящей герцогиней Юргеншмидта, родившейся простолюдинкой, превратился в голубой свет, распространившийся по всему залу.
Я сидела в зале ожидания, когда нас окликнул служащий Центра, бывший нашим проводником. Мы с Фердинандом тут же направились к нему. Количество последователей на церемонии инаугурации было ограничено: четыре рыцаря сопровождения, один служащий и один слуга от каждого герцогства, поэтому мы выбрали Экхарта, Корнелиуса, Леонору и Ангелику в качестве рыцарей, Хартмута в качестве служащего и Лизелетту в качестве слуги.
— Пожалуйста, подождите здесь, — попросил служащий.
Мы остановились и увидели несколько фигур, выстроившихся перед широко распахнутыми дверьми в зал. Я узнала в них Трауквала и Магдалену с их свитой.
— Представители нового герцогства Блюмефельд, входите, — позвала Эглантина.
Два бывших члена королевской семьи вошли в зал под одобрительные возгласы собравшихся дворян. Я почувствовала облегчение, узнав, что Трауквала приветствовали как ауба, несмотря на его отказ от трона. Дверь за ними закрылась.
«С господином Трауквалом ведь была именно госпожа Магдалена, я не ошиблась?»
Магдалена была его третьей женой — было немыслимо, чтобы она присутствовала с ним на таком мероприятии, как герцогское собрание. Даже если первая жена заболевала, её место занимала вторая.
— Господин Фердинанд, что случилось с госпожой Ральфридой? — спросила я.
— Кто знает? Возможно, её постигла ответственность за предложение Раоблута на пост командира рыцарей, и после развода она отправилась обратно в Глессенмейер. Такие дела редко становятся достоянием общественности.
— Если вы говорите о матушке, то да, она взяла на себя ответственность и была низведена до третьей жены, — подсказал голос позади нас. — Её место заняла госпожа Магдалена. Похоже, для отца общественное мнение оказалось важнее женщины, которая долгие годы поддерживала его.
Мы обернулись и увидели Сигизвальда с его женой Наэлахе. Он был явно недоволен понижением статуса своей матери, но Фердинанд не согласился.
— Это естественное решение для правителя. Сложность управления новым герцогством во многом зависит от его первой леди.
Герцогство, которое досталось Трауквалу, включало в себя половину бывшего Веркштока. Эти земли были практически лишены магической силы, а населявшие их дворяне ненавидели королевскую семью из-за того, с каким пренебрежением к ним относились после гражданской войны. Магдалене, участвовавшей в захвате Раоблута, наверняка будет гораздо легче заручиться поддержкой и симпатией подданных герцогства, чем Ральфриде, выдвинувшей его на пост командира рыцарей. К тому же Магдалена была родом из Дункельфельгера.
«Похоже, господин Трауквал умеет принимать мудрые решения, когда ему это нужно», — пробормотал Фердинанд.
«Просто притворюсь, что не услышала этого», — решила я.
— Кроме того, — продолжал Фердинанд, — это соглашение на пользу госпоже Ральфриде. Будучи первой женой, она столкнулась бы с бурей критики, но в качестве третьей жены она может спокойно поддерживать господина Трауквала из тени.
Трауквал мог легко развестись с Ральфридой и отправить её обратно домой. Вместо этого он с остальными жёнами дал ей возможность жить в мире. Можно сказать, что с Ральфридой обошлись исключительно хорошо.
— Вам не стоит беспокоиться о своей матери, — заключил Фердинанд. Я кивнула в знак согласия.
— Прошу простить нас, госпожа Розмайн, но принц Сигизвальд должен войти в зал раньше вас, — проинформировал служащий Центра, направлявший его и Наэлахе; его тон был искренне извиняющимся. — Мы можем пройти?
До инаугурации Сигизвальда они с Наэлахе формально всё ещё считались членами королевской семьи. Должно быть, они пришли из зала ожидания для королевских особ, который находится дальше зала для герцогских пар. Вот почему мы появились в зале раньше них.
— Конечно, — ответила я, освобождая им дорогу. — Господин Трауквал уже вошёл. Вы, должно быть, очень торопитесь.
Служащий призывал Сигизвальда и Наэлахе действовать быстрее, но всё было бесполезно: они двигались медленно и элегантно, несмотря на риск не успеть вовремя.
— Вам следовало бы ускориться, — заметила я. — Не мы с господином Фердинандом пришли рано, это вы двое задержались.
— Разве это имеет значение? — отмахнулся Сигизвальд. — Сколько бы времени мы ни потратили, без меня церемония не состоится.
По какой-то странной причине он всё ещё искренне верил, что мир вращается вокруг него. Возможно, это было бы уместным поведением для члена королевской семьи, но времена изменились. На нём уже не было чёрного плаща: он собирался получить плащ цвета своего герцогства.
— Темп сегодняшней инаугурации определяет зент Эглантина, а не вы. Двери откроются независимо от вашей готовности, так что вы просто выставите себя перед всей страной глупцом, не способным подготовиться к церемонии должным образом.
Сигизвальд встретил моё предупреждение удивлённым взглядом. Неужели никто больше не мог без обиняков объяснить всё бывшему члену королевской семьи, или они просто не ожидали, что человек его статуса окажется совершенно слеп к чему-то столь очевидному?
— Быстрее, — торопил служащий Центра. — Дверь вот-вот откроется.
Сигизвальд, Наэлахе и их последователи поспешили встать перед дверью. Их расположение оказалось неидеальным, но оно было достаточно удачным, чтобы дворяне в зале не поняли, что они едва успели вовремя.
— Представители нового герцогства Коринцдаум, входите.
Услышав призыв Эглантины, Сигизвальд и Наэлахе выступили вперёд, вокруг выстроился строй их последователей. Дворяне радостно приветствовали новую герцогскую пару при входе. Двери вскоре закрылись, после чего отвечавший за бывших королевских особ служащий поблагодарил меня за помощь и ушёл.
— Его высокомерие принесёт ему большие неприятности в качестве ауба, — заметил Фердинанд, слегка опешив. — Ауб Древанхель должен похвалить госпожу Адольфину за то, что она так ловко добилась скорейшего развода.
Действительно, будет проблематично, если Сигизвальд продолжит вести себя по-королевски после того, как станет герцогом. Его перевоспитание может оказаться весьма непростой задачей. Меня удивило, как решительно Адольфина настаивала на разводе, но теперь я не могла её ни в чём винить.
— Мне потребовалось увидеть принца Сигизвальда с госпожой Наэлахе, чтобы понять, насколько холоден и отстранён он был с госпожой Адольфиной, — отметила я. — Проницательный наблюдатель может определить прочность отношений пары только по тому, насколько близко они стоят друг к другу.
Я бы не назвала это слишком очевидным, но люди всегда неосознанно показывали так свои чувства.
— Ох?.. — пробормотал Фердинанд.
«Хм? Судя по лицу, он что-то замышляет…» — тут же напряглась я.
— А какое расстояние, по твоему мнению, указывает на прочную пару? — уточнил Фердинанд со сложным выражением лица.
— Хм? Ну… Если взять приёмных отца и матушку или принца Анастасия и зента Эглантину за эталон, то, может быть, как-то… так? — я сделала маленький шажок ближе к нему, пытаясь представить себе знакомые пары.
— Понятно. В таком случае держись от меня на этом расстоянии, пока не закончится собрание герцогов.
— Я узнаю это выражение лица, господин Фердинанд, — я ткнула в него пальцем. — Я вижу вас насквозь, и ваши подлые замыслы ни к чему не приведут!
Фердинанд ослепительно улыбнулся, завершив своё превращение в непобедимого Повелителя Зла, и взял меня за плечи:
— Думаю, мы должны оставаться так близко, по крайней мере, на время собрания герцогов. Что думаешь?
«Ииик! „Разве ты не попадёшь в беду, если не будешь сотрудничать?“ Это он хочет сказать? Я отчётливо слышу угрозу!».
Участвовать в этом собрании без Фердинанда было совершенно невозможно. Мне оставалось только покорно отдаться в его злые, коварные руки.
— Господин Фердинанд, госпожа Розмайн — пожалуйста, выстройтесь перед дверями, — попросил служащий Центра. — Впереди должны стоять два ваших рыцаря, за ними вы сами, а далее два других рыцаря. Служащему и слуге следует расположиться сзади.
Убедившись, что все мы заняли свои места, причём гораздо более организованно, чем Сигизвальд, Наэлахе и их последователи, наш проводник бодро удалился. Вероятно, ему нужно было подготовиться к предстоящей церемонии звёздного сплетения. Я как раз размышляла о том, как трудно приходится служащим за кулисами, когда два брата из нашей группы начали спорить.
— Корнелиус, а не пойти ли вам с Леонорой вперёд? — предложил Экхарт.
— Учитывая наш возраст и статус, эта честь должна достаться вам с Ангеликой.
— Дело не в статусе. Если мы выйдем вперёд, Розмайн не сможет за нами угнаться, и наш строй распадётся на середине зала.
«А? Почему все с ним соглашаются?! Я выросла! Мои ноги теперь длиннее! Хмф!»
В итоге впереди оказались Леонора и Корнелиус, за ними — Фердинанд и я, за нами — Экхарт и Ангелика, Хартмут и Лизелетта замыкали строй. Мой верный служащий ворчал, что был бы впереди, если бы от слуги и служащего не требовалось идти последними. Они с Лизелеттой взяли в руки по шкатулке, исполняя свою важную обязанность.
— Двери вот-вот откроются, — напомнил Экхарт, наблюдая за рыцарями.
Мы все повернулись лицом вперёд и выпрямили спины. Двери как раз начали движение, позволяя нам заглянуть внутрь зала. Длинный ковер, указывая путь, простирался от двери до сцены, где нас ждала Эглантина в одеяниях главы храма. Вероятно, она была одета так из-за церемонии звёздного сплетения, которая последует за инаугурацией.
«Госпожа Эглантина очень старается».
Когда я только вступила в храм, я неустанно училась, запоминая молитвы, процедуры и участников церемоний. Не меньше мне пришлось запоминать и на посту главы храма Эренфеста. Я могла только представить, насколько напряжённее должна была быть работа Эглантины, которая проводила эти церемонии на своём первом собрании герцогов в качестве зента и главы храма одновременно. От одной этой мысли у меня по спине пробежала дрожь.
— Розмайн, может хватит витать в облаках? — предупредил Фердинанд тихим голосом. — Сосредоточься.
Через усиливающий звук магический инструмент голос Эглантины разносился по залу:
— Представители нового герцогства Александрия, входите.
— Пойдёмте, — позвала я достаточно громко, чтобы Леонора и Корнелиус меня услышали.
Как только мы вошли в зал, на нас обрушился океан взглядов настолько резких, что я почти чувствовала, как они пронзают меня насквозь. Все приветствовали Трауквала и Сигизвальда, но моё появление было встречено тихим шёпотом и настороженными замечаниями. Всем своим существом я чувствовала, что мне не рады как аубу.
«Это совсем не похоже на церемонию вручения».
Я всё ещё стояла лицом вперед, когда за нами захлопнулись двери: должно быть, Хартмут и Лизелетта, замыкающие наш строй, вошли в зал. Пути назад больше нет, как нет и возможности сбежать.
«Я заранее понимала, что другие дворяне не примут несовершеннолетнего ауба с распростёртыми объятиями».
Но даже так чувство неприятия было гораздо сильнее, чем я ожидала. На меня смотрело так много критикующих глаз, что мысль о том, что мне придётся терпеть их на протяжении всего собрания герцогов, всё больше и больше меня тревожила. Фердинанд, должно быть, заметил это — а может, просто почувствовал, что я замедлила шаг — и слегка подтолкнул меня.
— Александрия — твоя мечта, не так ли? — прошёптал он так тихо, что только я могла его услышать. — Ты бы хотела, чтобы она досталась другому?
Сначала я не могла его понять: мой мозг был переполнен напряжёнными и тревожными мыслями. Только когда я мысленно повторила его слова, всё встало на свои места.
«Ах, да. Это моя мечта — иметь город-библиотеку».
Я вспомнила только что построенный город Александрию, библиотеку, которая ещё не открылась, ящики, ожидающие своего часа, потайную комнату в моих библиотечных покоях и круг перемещения в ней. Всё это были вещи, которых я желала и которые могла получить только как ауб. Что бы кто ни говорил, я не желала их отпускать.
«Я захватила основание, и это делает меня аубом. Ничто не изменит этого».
«Наконец-то я смогу читать столько, сколько захочу! Я помню времена, когда я не могла найти даже строчку текста, не говоря уже о книгах!»
Оглядываясь назад, я действительно проделала долгий путь. Я провела большую часть времени в нижнем городе, вынужденная выживать без книг, так что даже простая грифельная дощечка от Отто стала для меня настоящим спасением. Я не могла забыть восторг от письма на японском, а изучение алфавита Юргеншмидта заставило меня наконец почувствовать, что я двигаюсь вперёд.
«Если книг нет, значит, мне придётся их создать!» — это мысль всё время поддерживала меня.
Конечно, легче было сказать, чем сделать: я начинала без бумаги, чернил, денег и ресурсов, необходимых для создания собственных книг. Я была слишком молода, слишком слаба и слишком болезнена, и у меня почти ничего не было. Мы с Лутцем пробовали делать различные замены для книг, но наши попытки постоянно заканчивались неудачей. Только когда мы встретили Бенно, мы смогли достигнуть настоящего прогресса.
«Взрослые, обладающие экономической властью, — это совсем другое дело».
При поддержке компании «Гилберта» работа над бумагой началась полным ходом, но пожирание едва не убило меня. Я действительно думала, что могу умереть, так и не закончив свою первую книгу. Если бы не помощь Фриды, я бы, наверное, даже не дожила до церемонии крещения.
«Было очень важно научиться выживать, несмотря на пожирание».
Что касается моего крещения, то именно тогда я случайно наткнулась на библиотеку храма — первую, которую я когда-либо видела в этом мире. Я встречалась с предыдущим главой храма, пытаясь получить доступ к долгожданным книгам, и хотя последовавшие за этим события причинили мне много страданий, я не пожалела, что стала священницей-ученицей. Так я не только смогла войти в книжный зал храма, но и нашла способ выживать с магической силой, не становясь рабыней какого-нибудь дворянина.
«Жаль, что мне так и не удалось провести там столько времени, сколько хотелось бы».
На пути встало больше дел, чем я ожидала: от установления отношений со служителями храма до преображения приюта. Несмотря на это, нам всё же удалось сделать приют филиалом мастерской Майн и завершить работу над нашей первой настоящей книгой, положив начало печатной индустрии. Это было очень приятно.
«Между прочим, я до сих пор считаю, что господин Фердинанд был жесток, когда не давал мне читать те книги о магии!»
Только мой запас магической силы убедил предыдущего главу храма позволить мне стать священницей-ученицей, так что не было ничего удивительного в том, что я стала участвовать во множестве религиозных церемоний. Несмотря на всю головную боль, которую они мне доставляли, я всё равно считала изучение молитв и песнопений крайне важным делом — особенно в свете всего случившегося в дальнейшем.
Ещё одно значимое событие, которое я запомнила, — просмотр Фердинандом моих воспоминаний о жизни как Урано. Этот опыт помог ему понять моё странное поведение и принёс много пользы.
«Но он также предопределил мою судьбу стать дворянкой и привёл к разрыву с семьёй из нижнего города…»
И нападение на меня предыдущего главы храма только ускорило этот разрыв. Сильвестр прибыл как раз вовремя, чтобы спасти мою семью от казни, и он также оказался достаточно милосерден, чтобы пощадить Дирка и Делию.
После этого Бёзеванс и Вероника были свергнуты, что обеспечило мне тёплый приём со стороны Эльвиры и остальных членов её семьи. Благодаря удочерению я смогла гораздо больше читать, однако разлука с близкими причиняла мне очень много душевной боли и в прошлом и сейчас.
«А когда я стала дворянкой… Ух как всё закрутилось».
Я исполняла обязанности главы храма и директора приюта, распространяла книгопечатание и бумажную промышленность по всему герцогству в качестве приёмной дочери герцога, а также старалась сохранить и приумножить те немногие связи с семьёй из нижнего города, что у меня остались. Вдобавок я собирала по всему Эренфесту ингредиенты для юрэве, участвуя в религиозных церемониях. Тем временем Фердинанд вернулся в благородное общество, Дамуэль влюбился, Вильфрид принял множество глупых решений, и это не говоря уже о милой сестрёнке, что у меня появилась.
«Хотя я никогда не думала, что попытка спасти Шарлотту закончится тем, что я окажусь в двухлетней коме…»
Почти сразу после пробуждения я была отправлена в дворянскую академию. Даже сейчас я жалела, что побеспокоила Соланж своим стремлением основать собственный библиотечный комитет, хотя по-прежнему считала, что заставить первокурсников сдать все уроки в первый же день — это не «зайти слишком далеко» и не «травмировать целое поколение».
Оглядываясь назад, можно сказать, что большинство моих воспоминаний о дворянской академии связаны с вызовами королевской семьи или с диттером против Дункельфельгера. И я подозреваю, что дело здесь не в избирательной памяти.
«Лично я предпочла бы провести время с учителем Хиршурой, создавая магические инструменты для своей библиотеки. Почему же всё пошло не так?»
Среди других ключевых воспоминаний — отъезд Фердинанда в Аренсбах из-за королевского приказа, обход святилищ академии и перевод древних документов по приказу королевской семьи, а также получение Книги Местионоры. Многие распоряжения королевской семьи раздражали меня до крайности, но они дали мне всё необходимое, чтобы спасти Фердинанда, разрушить заговор Георгины и помешать Ланценавии захватить Юргеншмидт.
«Надеюсь, в скором времени я смогу заполнить пробелы в своей книге».
Фердинанд сказал мне подождать до совершеннолетия, но я хотела получить полную Книгу Местионоры как можно скорее.
***
— Госпожа Розмайн, сюда, — услышала я голос.
Он вывел меня из размышлений как раз вовремя, чтобы я успела понять, что мы достигли низа сцены и это Эглантина указывает, куда нам встать. Мы поднялись по лестнице, чтобы присоединиться к ней.
На небольшом расстоянии от зента висели гобелены с гербами всех новых герцогств. Трауквал и Сигизвальд стояли перед соответствующими гербами со своими жёнами и свитой. Последователи пока что все были в старых плащах, и только смотря на герцогские пары можно было узнать цвета новых герцогств.
«Блюмефельд выбрал пепельно-серый, а Коринцдаум — коричнево-красный».
Мы с Фердинандом были помолвлены, а не женаты, поэтому в нашем случае новый плащ будет только у меня. Я отодвинулась от него и опустилась на колени перед Эглантиной.
— Я, зент Эглантина, дарую вам титул ауба Александрии.
— Этого не может быть! — раздался крик из зала. — Как несовершеннолетняя может быть аубом?! Это же беспрецедентно! — раздался откуда-то протестующий голос. За ним тут же последовало множество других схожих выкриков.
На лице Эглантины появилось встревоженное выражение, а окружавшие её рыцари и служащие скривились.
— Я — прецедент, — заявила я. — Пожалуйста, продолжайте, зент Эглантина. Независимо от жалоб, основание герцогства принадлежит мне. Я — ауб Александрии.
— Действительно. В конце концов именно решение народа разрешить несовершеннолетним получать штап позволило вам добиться столь значительных успехов, — с изящной улыбкой ответила Эглантина. Она достала из ящика, который нёс один из служащих, тёмно-синий плащ и раскрыла его на всеобщее обозрение. Затем она накинула его мне на плечи и воскликнула: — Вот цвет Александрии!
Я положила одну руку на плащ, чтобы удержать его на месте, и встала. Лизелетта быстро подошла, достала из шкатулки регистрационную брошь с несколькими декоративными шнурами и принялась за работу, закрепляя её на моей шее.
— Узрите герб Александрии! — воскликнула Эглантина, демонстрируя его, пока мне поправляли плащ. Служащие Центра в это время держали гобелен с гербом, а Хартмут объяснял логику его дизайна.
— К качестве олицетворения города-библиотеки, который надеется создать госпожа Розмайн, на гербе находится много книг и библиотечных магических инструментов. Поскольку врата страны, находящиеся в Александрии, имеют атрибут Тьмы, на гербе также изображен плащ Бога Тьмы и…
Его слова вызвали новые возражения.
— Не следует ли рассматривать возможность стать аубом отдельно от её статуса воплощения богини?
— Похоже, она больше не является воплощением богини. Я не чувствую в ней той божественной силы, которую она излучала во время церемонии вручения.
— Я не вижу причин полагать, что из той, кто ещё даже не закончил дворянскую академию, получится хороший ауб.
Закрепив плащ, я взглянула на недовольных дворян, а затем протянула руку Фердинанду. Он принял её с мрачной улыбкой и проводил меня к гобелену.
— Больше дворян, чем я ожидал, возмущены получаемой тобой властью, но я рад видеть, как мало тебя это беспокоит, — усмехнулся он.
— Людей, попавших в вашу ловушку, остаётся только пожалеть. Подозреваю, вы скрыли новость о моём становлении ауба, чтобы возмущённые герцогства высказали свои претензии, а вы узнали о своих врагах. Хотите верьте, хотите нет, но я вижу вас насквозь.
Я почти не заметила жалоб со стороны Эренфеста, Дункельфельгера и крупных герцогств — все они имели связи с королевской семьёй и понимали мои обстоятельства. Те, кто поднимал шум, были исключительно из герцогств среднего и низшего ранга.
— Хм… У тебя есть средство, чтобы заставить их замолчать? — спросил Фердинанд.
— Конечно. Мне нужно только рассказать им правду. Хартмут, магический инструмент для усиления звука, будь добр.
Я сделала несколько шагов вперёд, отделившись от Фердинанда. Хартмут охотно позаимствовал у служащего Центра нужный мне инструмент и поднёс его к моему рту, чтобы мне не нужно было ничего держать.
Эглантина выглядела обеспокоенной. Я ободряюще улыбнулась ей, затем повернулась к зрителям и глубоко вздохнула.
— Моё вступление в должность ауба Александрии не имеет ничего общего с тем, что я вернула Грутрисхайт Юргеншмидту как воплощение богини. Я вторглась в Аренсбах и похитила его основание. А кто владеет основанием — тот владеет герцогством. Любой порядочный дворянин должен это понимать, верно?
Должно быть, наши зрители не ожидали, что я уже украла основание герцогства своими силами. Теперь, когда я прояснила их недопонимание, количество критикующих голосов уменьшилось примерно вдвое.
— Более того, — продолжала я, оглядываясь по сторонам с той же фальшивой улыбкой, которую всегда носил Фердинанд, — некоторые из вас, кажется, обеспокоены недостатком у меня образования, однако я успокою ваши умы…
Я дождалась, пока все взгляды обратятся на меня, и медленно подняла руку.
— Грутрисхайт!
Увидев в моей руке Книгу Местионоры, ещё больше дворян, не знающих всех обстоятельств, издали возгласы удивления.
— Возможно, моя божественная сила и угасла, но я всё ещё обладаю Грутрисхайтом, — пояснила я. — Как я понимаю, мне известно о Юргеншмидте больше, чем любому другому аубу.
Возмущённые дворяне замолкли. Довольная, я велела Хартмуту вернуться на своё место: мне больше не нужен был магический инструмент, усиливающий звук. Я вернулась к Фердинанду и с гордостью выпятила грудь.
— Видите? Заставить их замолчать было проще простого.
— Действительно. Очень хорошо, — согласился Фердинанд, удостоив меня самой высокой похвалы.
Эглантина взяла у Хартмута инструмент, усиливающий звук и обратилась к собравшимся дворянам:
— Во время недавней поездки в Александрию я подтвердила, что госпоже Розмайн под силу вся магия, которой должен владеть ауб: от энтвикельна до уничтожения медалей. В делах, требующих значительного опыта, она может положиться на господина Фердинанда, за которого выйдет замуж в соответствии со старым королевским приказом. Как вы все знаете, он прекрасно справлялся с поддержкой своей предыдущей невесты в бывшем Аренсбахе.
Дав понять, что моё правление не вызовет проблем, она подняла руку и сказала:
— Да будет благословен первый несовершеннолетний ауб Юргеншмидта!
Дворяне в зале подняли свои штапы, кончики которых начали светиться. Фердинанд ухмыльнулся, наблюдая за движением огней в честь первого в стране несовершеннолетнего ауба.
— Теперь ты — герцогиня, — сказал он. — Никогда больше у тебя ничего не отнимут.
Странно было думать, что когда-то я была дочерью солдата, не имеющей ничего за душой. Сейчас я была аубом с собственной Книгой Местионоры и полной властью над зентом. Всё и всех, кто был мне дорог, я сосредоточила в Александрии, где у меня была власть остановить любого, кто захочет чего-либо меня лишить. Кольцо на моей левой руке засияло, и изнутри меня хлынула радость — наконец, свобода.
— Да будете благословлены все вы! — воскликнула я.
Я подняла левую руку в воздух, а правой сжала Книгу Местионоры. Восторг, испытанный первой несовершеннолетней правящей герцогиней Юргеншмидта, родившейся простолюдинкой, превратился в голубой свет, распространившийся по всему залу.
Закладка