Глава 747 - Весенний молебен и рассеивание магической силы (❀) •
— Это место похоже на город-призрак… — сказала я.
Во время моей прошлой поездки в Биндевальд всё было иначе: сначала куча визжащих дам, а после шумные и полные радости рыцари Дункельфельгера, пирующие и то и дело устраивающие тренировочные поединки. Теперь здесь была лишь бесплодная земля, почти полностью лишённая растительности.
— Как и ожидалось, — ответил Фердинанд. — Поместье было закрыто, а слуги переехали в соседний город. Так будет до тех пор, пока ты не назначишь нового гиба.
Я не могла сделать этого до собрания герцогов, на котором зент официально признает меня новым аубом Аренсбаха. Точнее, я могла бы, но люди восприняли бы это как оскорбление Эглантины. Гораздо безопаснее было подождать.
— Ужасно… — сказала я. — Если мы не назначим кого-нибудь в ближайшее время, простолюдины пострадают от последствий.
Во время весеннего молебна и праздника урожая дворяне собирали налоги. В отсутствие гиба простолюдины не могут платить подати, однако это не защитит никого от наказания.
— К собранию герцогов я подготовлю несколько достойных кандидатур, чтобы ты могла назначить кого-нибудь на этот пост, как только появится возможность. А пока вызови своего ездового зверя и займись перемещением слуг и поваров.
— Хорошо.
Я сформировала радужную пандочку и начала изменять её, пытаясь представить внутренности большого дома на колёсах. В нём должна ночевать не только я, но и Фердинанд со всеми последователями.
— Как вам это? — спросила я, когда закончила, демонстрируя свой двухэтажный пандобус. — Теперь все могут спать спокойно.
Фердинанд постучал себя по виску и выдвинул новые требования. Он хотел отдельные этажи для мужчин и женщин, помещение для слуг, более высокие потолки и большую ширину, чем мог обеспечить даже самый большой автодом. К тому времени, когда я закончила, пандочка стала больше похожа на просто двухэтажный дом.
— Господин Фердинанд, мне кажется, это уже нельзя считать [автомобилем]…
Неужели это всё ещё ездовой зверь? Я уже начала задаваться вопросом, где люди проводят черту, когда Фердинанд удовлетворённо кивнул и сказал:
— Как бы ненормально это ни выглядело, оно должно служить своей цели.
«Ненормально? И это говорит человек, требующий превратить дом на колёсах в целый особняк?»
— Приготовьте еду и постели, — приказал Фердинанд остальным. — Если нам понадобится вода, поблизости есть колодец. Мы с Розмайн возьмём наших рыцарей сопровождения и начнём восстанавливать землю.
Я положила магические камни, чтобы мой зверь не исчез, после чего взяла чашу и взобралась на белого льва Фердинанда, оставив поваров и слуг позади. Утро мы потратим на наполнение магической силой земли в поселениях к северо-востоку от летнего поместья, а после обеда двинемся на юг.
— Давайте поспешим в первый сельский городок, — сказала я, как только мы поднялись в воздух.
— Ещё рано, — ответил Фердинанд, проносясь мимо ближайшего к нам. — Нам следует отдать предпочтение землям вдали от людей.
— Но почему? Города ведь важнее всего, не так ли?
Лучшим способом повысить урожай было восстановление земель, обрабатываемых сельскими жителями. Делать что-то ещё не имело смысла.
— Не в этот раз. Если мы сосредоточимся на сельских городах, магическая сила привлечёт орды голодных магических зверей. Если мы хотим избежать жертв, нам следует в первую очередь пополнить запасы в самых отдалённых районах.
— А, — сказала я, наконец-то поняв его. Магические звери были голодны, как и все остальные. — В таком случае давайте поспешим в леса и горы. Моя магическая сила начинает вытекать из чаши.
Фердинанд заглянул вниз, чтобы посмотреть, и тут же ускорился.
Как только мы достигли места назначения, я вылила немного радужной жидкости из своей чаши. Земля под нами потемнела, а вокруг появились зелёные пятна — земля вернулась к своему первоначальному виду. С обычной магической силой я не смогла бы этого сделать без молитвы к богам. Я лишь увеличила бы количество голодных магических зверей и растений.
«Божественная сила — это нечто иное».
От смены пейзажей я потеряла дар речи. Я хотела продолжать любоваться ими, но вскоре мои руки начали дрожать.
— Эм. Господи Фердинанд… Мои руки устали держать чашу.
— Потерпи ещё немного — до четвёртого колокола.
— Я сделаю всё возможное, но я могу уронить её.
Если окрасить инструмент магической силой, он станет почти невесомым, но держать чашу на весу всё равно было кошмарно. Она была на удивление большой — около восьмидесяти сантиметров в высоту — и медленно истощала каждую крупицу моей выносливости.
Хотя мне удалось продержаться до чётвертого колокола — отчасти благодаря Фердинанду, — мне хотелось кричать, что я достигла предела. Руки дрожали, и без того слабая сила хватки теперь практически отсутствовала. Наше путешествие истощило часть моей магической силы и восстановило огромные участки земли, но нам определённо требовалось переосмыслить наш подход.
***
Мы вернулись к пандочке, чтобы пообедать. Хартмут вернулся раньше нас и зачитал слугам слишком оживлённую речь.
— Это было необыкновенно! Несомненно, это было нисхождение истинной богини! Воплощение богини сияла ярче солнца, источая силу богов, и орошала бесплодную землю своей магической силой всех атрибутов. Гедульрих увлажнила почву, Блуанфа явила обильные ростки, а Анвакс взрастил их с энергией…
— Хартмут, неужели сейчас самое время? — вмешалась Лизелетта. — Госпоже Розмайн нужно отдохнуть.
— Прошу меня извинить, Хартмут… — сказала Гретия. — Хотя мне очень хочется узнать, чем занималась моя госпожа, служение ей превыше всего.
Мои слуги привычно сбежали, слегка отчитав Хартмута, и сразу приступили к работе. Сергиусу повезло меньше: его глаза метались по сторонам, пока он запинался во время разговора один на один с буйным служащим.
— Господин Фердинанд, стоит ли нам его спасать? — спросила я.
— Сейчас к ним подойдет Юстокс. Мы можем поручить это дело ему.
Фердинанд оказался прав: Юстокс уже шёл на помощь своему товарищу. Он забрал тарелки, которые нёс Сергиус, и, не говоря ни слова, вернулся к нам.
— Это не спасло его… — пробормотала я. — Сергиуса оставили умирать.
— Приоритет слуги — служение своему господину.
«Верно… Держись, Сергиус».
Подбадривая его в душе, я повернулась к тарелкам, которые Лизелетта поставила передо мной. От свежеприготовленной еды шёл пар.
Лизелетта наклонилась ближе ко мне, чтобы осмотреть лицо.
— Вы выглядите усталой, госпожа Розмайн.
— Нести чашу было утомительно. Не могли бы мы прикрепить её к моему животу, прежде чем я снова отправлюсь в путь? Тогда мне нужно будет только прислонить к ней руки.
— Прикрепить её… к животу? — Лизелетта сделала паузу — должно быть, она подумала, что ослышалась — а затем бросила на Фердинанда странный взгляд. Я продолжила объяснять, прежде чем он успел меня перебить.
— Это не будет выглядеть элегантно, но что ещё нам остаётся? Я физически не в состоянии использовать её изящно.
— Да, сегодняшнее утро ясно дало это понять… — размышлял Фердинанд. — Как дела с твоей магической силой? Восполнение земли, должно быть, сотворило с тобой чудеса, если ты предлагаешь нечто столь грубое.
Неужели только мне было наплевать на элегантность? Это чрезвычайное происшествие, из-за которого мы даже отложили вопрос о названии моего нового города на потом.
— Не так обильна, как раньше, — ответила я. — Если мы сохраним нынешний темп и учтём, сколько магической силы я восстанавливаю каждую ночь, то она закончится через… пять дней.
— Пять дней… Ты забыла, что одно утро полностью истощило твою выносливость?
— Учёт этого — ваша работа, а не моя.
Фердинанд мог смотреть на меня так долго, как ему хотелось. Он был моим главным врачом, и он считал, что восполнение земель герцогства — лучший способ выкачать мою магическую силу. Я же просто выполняла приказы.
— Другими словами, нам нужен менее утомительный метод…
Фердинанд размышлял, пока ел, и искал другое решение. Но, видимо, он его не нашёл, так как я провела этот день с чашей, привязанной к животу.
***
— Я так устала… — простонала я.
За полдня я влила магическую силу в оставшуюся часть Биндевальда и Каннавица на юге. Теперь я лежала на белом льве, везущем нас обратно в мой пандодом, и была слишком измотана, чтобы даже сидеть. Я бы, наверное, уже упала, если бы не Фердинанд, служивший мне опорой.
— Ты сама виновата, что так разволновалась из-за Каннавица, — ответил он. — Ты потратила выносливость без всякой причины.
— Моя вина? Как я могла оставаться спокойной, когда там такой огромный океан?
— Ты видела океан бесчисленное количество раз с тех пор, как приехали в Аренсбах.
— Из замка — да, но никогда вблизи. И благодаря моей божественной силе некогда мутные воды стали прозрачно-голубыми и сверкающими. Рыба выпрыгивала из воды! Это не сравнится с тем, что я видела раньше.
Рыбаки в море радовались и махали нам со своих лодок. Я ответила им тем же и в знак признательности дала земле ещё больше магической силы. Фердинанд был прав, что я пренебрегла заботой о выносливости, но почему я не могла отпраздновать рождение своего рыбного рая?
Мы вернулись в радужную пандочку и приготовились к ужину. Сопровождавшие нас последователи отдали Элле и Хуго наши трофеи: свежую рыбу, которую мы купили у рыбаков. Я планировала припрятать ингредиенты в приспособлении для остановки времени и насладиться ими в дороге.
— Вот вы и пришли, госпожа Розмайн. Сюда, господин Фердинанд.
Как члены герцогской семьи, мы с Фердинандом трапезничали первыми. Затем могли поесть часть рыцарей, которые отходили в другую комнату, пока остальные последователи продолжали работать, ожидая своей очереди. Я старалась есть быстро, чтобы никого не задерживать.
За наспех съеденной едой вскоре последовал чай, который я попивала в ожидании, пока мои последователи закончат трапезу. Первыми к нам присоединились Экхарт и Лауренц. Слуги в последний раз долили нам чаю, после чего отправились ужинать.
Устроившись на одном из диванов в пандодоме, я выпила ещё одну кружку чая. Я подождала, пока Фердинанд сделает то же самое, а затем начала свою атаку.
— А теперь давайте обсудим мой город-библиотеку.
— Разве ты недавно не заявляла, что устала? — ответил Фердинанд. — Нам следует избегать тем, которые могут ещё больше утомить тебя.
— Солёная рыба, которую Элла поспешила приготовить, оживила меня. Кроме того, разве вы не обещали, что мы обсудим всё сегодня вечером? Я с нетерпением ждала этого весь день.
Фердинанд коснулся моего лба и запястий, проверяя состояние здоровья, затем нехотя сел обратно и включил инструмент для защиты от подслушивания.
— Ты предлагала назвать герцогство Венецией и Александрией, верно? Оба названия имеют относительно нормальное произношение для человека с твоим чувством вкуса. Почему именно так? Полагаю, это что-то из твоего мира снов?
— Относительно нормальное? Довольно грубо, знаете ли.
— Ты даже не смогла предложить достойный вариант своего нового имени, так о чём ты говоришь?
Я отводила глаза, злясь на себя. Готовясь к превращению в дворянку, я предложила несколько имён, которые можно было бы использовать вместо «Майн». Я так много думала над ними, пытаясь найти что-нибудь, что сделало бы образ новой меня более могучим, но Фердинанд сказал мне, что все они непригодны. В памяти отчетливо всплыл разговор…
Но не обстоятельства, связанные с ним.
«Там было что-то ещё. В самом деле, что побудило меня стать дворянкой?»
Делия, Дирк, граф Биндевальд, Бёзеванс — лица из храма всплывали в моём сознании. Я помнила, что кто-то защищал меня, но не знала о нём ничего. Пробелы в памяти вызывали неприятное щекотание в груди.
«Почему я вступила в храм? Ах, да. Чтобы читать священные тексты и получить доступ в библиотеку».
Даже в моих воспоминаниях о событиях, предшествовавших попаданию в храм, было много пробелов. Единственное, что я помнила, — это отчаянные поиски книг после перерождения в мире, где их не было.
— Розмайн?
Голос Фердинанда привёл меня в чувство. Я смогу покопаться в своих воспоминаниях позже. Наверное, было неразумно думать о чём-то столь тревожном, пока я всё ещё находилась под воздействием божественной силы.
— Ах, да. Почему так, — вспомнила я. — Александрия — это название древнего города. В нём была огромная библиотека, куда собирались книги со всего мира, и прекрасный сад. Венеция же была торговым городом, в котором после распространения печатного дела Гутенбергом было больше книжных магазинов, чем где бы то ни было. Я хочу, чтобы в моём новом герцогстве было столько же книг, как в Венеции, а торговля с каждым днём приносила всё больше.
Фердинанд на мгновение задумался, а затем с некоторой тревогой сказал:
— Я бы не рекомендовал Венецию. Слишком похоже на Ланценавию. Даже если мы заявим, что это слово взято из другого языка в мире богов, его наверняка поймут неправильно, и это вызовет лишние проблемы.
— Ну, с такой логикой не поспоришь.
— Значит, мы выбираем Александрию?
— Александрия… Хм… Я бы предпочёл, чтобы название как-то указывало на Эренфест, чтобы было понятно, что основание заполучил член его герцогской семьи.
Первой моей мыслью было «Эрендрия», но я быстро отбросила эту мысль. Так можно назвать какой-нибудь странный пищевой продукт, но не герцогство.
«Считай это уроком для тебя, Розмайн! Не соединяй произвольно два слова!»
— Я вынуждена настаивать на Александрии, — сказала я. — В первоначальном городе были сады, полные редких видов, множество исследовательских документов, и со всех концов земли прибывали путешественники, чтобы всё это увидеть. Идеальный вариант для герцогства, построенного вокруг вашей лаборатории, моей библиотеки и типографии Гутенбергов.
Фердинанд вздохнул, осознав, что я не отступлю.
— Ты спрашивала моего мнения, но, похоже, уже приняла решение сама. Очень хорошо. Именно ты захватила это герцогство, так что я приму любое имя, какое пожелаешь — при условии, что оно не будет возмутительно оскорбительным.
— Премного благодарна. Давайте начнём планировать строительство Александрии.
Фердинанд слегка нахмурил брови.
— Кажется, ты стала более привязана к своему предыдущему миру, чем раньше…
— Из-за утраченных воспоминаний, я полагаю. Единственное, что я помню о своей жизни, будучи простолюдинкой, — это занятие торговлей и жизнь в храме. И то лишь вспышками. Мои мысли о прошлом в основном относятся к тому времени, когда я была Урано и вся моя жизнь была посвящена чтению.
Дни, когда я была Майн, были словно в тумане, но мои воспоминания после того, как я стала Розмайн, казались почти нетронутыми. Если, как утверждал Фердинанд, Местионора оборвала мои воспоминания обо всех и обо всём, что было мне дорого больше, чем книги, то в свою бытность простолюдинкой я приобрела много важных вещей и людей. Моя мастерица по изготовлению украшений для волос и красильщица, очевидно, были включены в список, но что это значило? Кем они были для меня?
— По крайней мере, это не влияет на мою повседневную жизнь.
Фердинанд покачал головой.
— Сегодня было много случаев, когда ты говорила или действовала не так, как я от тебя ожидал бы. Скорее всего, из-за того, что твои ключевые воспоминания были утрачены. Это наверняка вызовет проблемы в будущем.
Мне хотелось попросить привести примеры, но я не могла вымолвить и слова. Меньше всего мне хотелось, чтобы Фердинанд начал читать лекцию о том, что я делаю не так. Вместо этого я улыбнулась и сменила тему.
— Нет смысла зацикливаться на этом, верно? Мы не сможем продвинуться в возвращении утраченных воспоминаний, пока не избавим меня от этой божественной силы. И если говорить о более важном, то какой цвет мы должны выбрать для нового герцогства? В прошлом они соответствовали благородным цветам врат страны, так что, возможно, нам стоит выбрать что-то близкое к чёрному.
Чистый чёрный цвет всё ещё ассоциировался с королевской семьёй, поэтому его, вероятно, следовало избегать.
Фердинанд внимательно посмотрел на меня.
— Если мы планируем использовать этот подход, то должны посоветовать Центру сменить цвет на белый в связи с его переездом в дворянскую академию. Зенты исторически носили белый цвет, если ты не в курсе.
— Если мы объявим об этом, то нам самим придётся надеть белое.
Когда-то было нормой, что кандидаты в зенты после получения Книги Местионоры одевались в белое, чтобы Эйвилиб не напал на них. Зенты и аубы носили одежду одного цвета, и это объясняло, почему одежды главы храма тоже были белыми.
Фердинанд снова покачал головой.
— Если мы полностью будем придерживаться старых порядков, то это правило коснётся только тебя. Госпожа Эглантина не получила свою Книгу Местионоры, а моя хранится в тайне от общественности.
— Понимаю… я бы предпочла, чтобы это относилось ко всему Центру.
Если бы в Юргеншмидте никто больше не носил белое, я бы чувствовала себя изгоем. Я просто хотела создать свой город-библиотеку и читать вместе со всеми друзьями.
— Если ты предпочитаешь, чтобы цвет твоего герцогства был только близок к чёрному, то почему бы не использовать цвет твоих волос? — спросил Фердинанд. — У тебя такие же сумрачные локоны, как у Местионоры, чьи струящиеся волосы были благословлены Богом Тьмы. Я не могу придумать лучшего цвета для герцогства, которым правит её воплощение. — Он протянул руку и погладил мне волосы так, словно это была самая естественная вещь на свете, а затем с сожалением добавил: — Но, увы, в таком случае эти локоны больше не будут выделяться на фоне твоих нарядов.
«Подождите… Он что, всегда был человеком, который мог просто протянуть руку и коснуться чьих-то волос?»
— Что-то случилось, Розмайн?
— Нет, ничего. Я не вижу ничего плохого в отсутствии контраста между цветом волос и одежд. В мире, где все дворяне должны носить цвет своего герцогства, такие проблемы неизбежны.
По правде говоря, меня совершенно не интересовал этот вопрос.
Фердинанд ничего не ответил. Он смахнул с моих глаз несколько выбившихся прядей.
— Что касается герба, — продолжила я, — то я хочу использовать пандочку.
Фердинанд сразу же отстранился, его рука отпрянула, как змея.
— Ни в коем случае. Будущие поколения аубов Александрии должны будут использовать твой герб — я не обреку их носить на груди грюнов из-за твоих странных вкусов. Если ты не хочешь связывать своё герцогство с Эренфестом через название, то хотя бы унаследуй его львов. Или используй шмилов в честь этих библиотечных магических инструментов.
Я считала, что красная панда подойдёт моему герцогству больше, чем что-либо другое, но Фердинанд не согласился. Он так решительно отверг эту идею и так быстро перешёл к предложению альтернативных вариантов, что у меня исчезли всякие сомнения: в этом вопросе его не переубедить.
— Вы уже говорили мне, что шмилы слишком слабы, чтобы использовать их на гербе герцогства.
— Да, но только те, что встречаются в природе. Магические инструменты, с другой стороны, исключительно сильны. Достаточно добавить магические камни на их лбы, чтобы различие стало очевидным.
Учитывая его обычную непоколебимость, я никак не ожидала такого ответа.
— Вы действительно так сильно ненавидите пандочку?!
— Не только тебе придётся носить этот жалкий герб. Если ты так настаиваешь, спроси мнение любого из своих последователей. Ни один из них тебя не поддержит.
Я отложила в сторону блокирующий звук инструмент и повернулась к Лауренцу и Экхарту, которые стояли неподалеку в качестве наших рыцарей сопровождения. Лизелетта и некоторые другие, закончившие есть, подошли посмотреть, чего я хочу.
— Внимание всем! — воскликнула я. — Выбирая между моим пандобусом и шмилами из библиотеки, что бы вы предпочли видеть на гербе Александрии?
Все они обменялись взглядами, а затем в унисон ответили:
— Шмилов из библиотеки.
— Идея звучит восхитительно, — добавила Лизелетта.
— Возможно, но господин Фердинанд как-то сказал, что герб должен показывать силу герцогства, — ответила я.
Гретия улыбнулась.
— По словам Юдит, магический инструмент, владеющий косой, был очень сильным. Возможно, мы могли бы добавить косу к гербу.
«Пожалуйста, нет!»
— Я бы лучше подарила им книги! — воскликнула я.
— Отличная идея, госпожа Розмайн, — сказал Лауренц, хлопнув в ладоши с яркой улыбкой. — Похоже, это идеальный герб для вашего города-библиотеки!
— Шмилы с книгой… — размышляла Гретия. — Учитывая обстоятельства, может быть, нам следует сделать её Грутрисхайтом?
— Слишком много мелких деталей, и в дальнейшем возникнут проблемы, — ответил Экхарт, сразу же отвергнув предложение.
— Да, — добавил Лауренц. — Использовать Грутрисхайт для герба земли, которая не управляется зентом, это немного…
Лизелетта приложила руку к щеке.
— Может быть, стоит использовать для вдохновения герб мастерской Розмайн? Книги, чернила и растения — было бы разумно объединить эти темы.
— Похвальная идея, — кивнул Фердинанд.
Пока я в замешательстве смотрела на них, Фердинанд и мои последователи быстро продвигались в оформлении герба. Мой пандобус они уже даже не рассматривали.
— Неужели пандочка настолько всем не нравится? — спросила я, но было уже поздно: никто из них даже не обратил внимания на мой вопрос.
Во время моей прошлой поездки в Биндевальд всё было иначе: сначала куча визжащих дам, а после шумные и полные радости рыцари Дункельфельгера, пирующие и то и дело устраивающие тренировочные поединки. Теперь здесь была лишь бесплодная земля, почти полностью лишённая растительности.
— Как и ожидалось, — ответил Фердинанд. — Поместье было закрыто, а слуги переехали в соседний город. Так будет до тех пор, пока ты не назначишь нового гиба.
Я не могла сделать этого до собрания герцогов, на котором зент официально признает меня новым аубом Аренсбаха. Точнее, я могла бы, но люди восприняли бы это как оскорбление Эглантины. Гораздо безопаснее было подождать.
— Ужасно… — сказала я. — Если мы не назначим кого-нибудь в ближайшее время, простолюдины пострадают от последствий.
Во время весеннего молебна и праздника урожая дворяне собирали налоги. В отсутствие гиба простолюдины не могут платить подати, однако это не защитит никого от наказания.
— К собранию герцогов я подготовлю несколько достойных кандидатур, чтобы ты могла назначить кого-нибудь на этот пост, как только появится возможность. А пока вызови своего ездового зверя и займись перемещением слуг и поваров.
— Хорошо.
Я сформировала радужную пандочку и начала изменять её, пытаясь представить внутренности большого дома на колёсах. В нём должна ночевать не только я, но и Фердинанд со всеми последователями.
— Как вам это? — спросила я, когда закончила, демонстрируя свой двухэтажный пандобус. — Теперь все могут спать спокойно.
Фердинанд постучал себя по виску и выдвинул новые требования. Он хотел отдельные этажи для мужчин и женщин, помещение для слуг, более высокие потолки и большую ширину, чем мог обеспечить даже самый большой автодом. К тому времени, когда я закончила, пандочка стала больше похожа на просто двухэтажный дом.
— Господин Фердинанд, мне кажется, это уже нельзя считать [автомобилем]…
Неужели это всё ещё ездовой зверь? Я уже начала задаваться вопросом, где люди проводят черту, когда Фердинанд удовлетворённо кивнул и сказал:
— Как бы ненормально это ни выглядело, оно должно служить своей цели.
«Ненормально? И это говорит человек, требующий превратить дом на колёсах в целый особняк?»
— Приготовьте еду и постели, — приказал Фердинанд остальным. — Если нам понадобится вода, поблизости есть колодец. Мы с Розмайн возьмём наших рыцарей сопровождения и начнём восстанавливать землю.
Я положила магические камни, чтобы мой зверь не исчез, после чего взяла чашу и взобралась на белого льва Фердинанда, оставив поваров и слуг позади. Утро мы потратим на наполнение магической силой земли в поселениях к северо-востоку от летнего поместья, а после обеда двинемся на юг.
— Давайте поспешим в первый сельский городок, — сказала я, как только мы поднялись в воздух.
— Ещё рано, — ответил Фердинанд, проносясь мимо ближайшего к нам. — Нам следует отдать предпочтение землям вдали от людей.
— Но почему? Города ведь важнее всего, не так ли?
Лучшим способом повысить урожай было восстановление земель, обрабатываемых сельскими жителями. Делать что-то ещё не имело смысла.
— Не в этот раз. Если мы сосредоточимся на сельских городах, магическая сила привлечёт орды голодных магических зверей. Если мы хотим избежать жертв, нам следует в первую очередь пополнить запасы в самых отдалённых районах.
— А, — сказала я, наконец-то поняв его. Магические звери были голодны, как и все остальные. — В таком случае давайте поспешим в леса и горы. Моя магическая сила начинает вытекать из чаши.
Фердинанд заглянул вниз, чтобы посмотреть, и тут же ускорился.
Как только мы достигли места назначения, я вылила немного радужной жидкости из своей чаши. Земля под нами потемнела, а вокруг появились зелёные пятна — земля вернулась к своему первоначальному виду. С обычной магической силой я не смогла бы этого сделать без молитвы к богам. Я лишь увеличила бы количество голодных магических зверей и растений.
«Божественная сила — это нечто иное».
От смены пейзажей я потеряла дар речи. Я хотела продолжать любоваться ими, но вскоре мои руки начали дрожать.
— Эм. Господи Фердинанд… Мои руки устали держать чашу.
— Потерпи ещё немного — до четвёртого колокола.
— Я сделаю всё возможное, но я могу уронить её.
Если окрасить инструмент магической силой, он станет почти невесомым, но держать чашу на весу всё равно было кошмарно. Она была на удивление большой — около восьмидесяти сантиметров в высоту — и медленно истощала каждую крупицу моей выносливости.
Хотя мне удалось продержаться до чётвертого колокола — отчасти благодаря Фердинанду, — мне хотелось кричать, что я достигла предела. Руки дрожали, и без того слабая сила хватки теперь практически отсутствовала. Наше путешествие истощило часть моей магической силы и восстановило огромные участки земли, но нам определённо требовалось переосмыслить наш подход.
***
Мы вернулись к пандочке, чтобы пообедать. Хартмут вернулся раньше нас и зачитал слугам слишком оживлённую речь.
— Это было необыкновенно! Несомненно, это было нисхождение истинной богини! Воплощение богини сияла ярче солнца, источая силу богов, и орошала бесплодную землю своей магической силой всех атрибутов. Гедульрих увлажнила почву, Блуанфа явила обильные ростки, а Анвакс взрастил их с энергией…
— Хартмут, неужели сейчас самое время? — вмешалась Лизелетта. — Госпоже Розмайн нужно отдохнуть.
— Прошу меня извинить, Хартмут… — сказала Гретия. — Хотя мне очень хочется узнать, чем занималась моя госпожа, служение ей превыше всего.
Мои слуги привычно сбежали, слегка отчитав Хартмута, и сразу приступили к работе. Сергиусу повезло меньше: его глаза метались по сторонам, пока он запинался во время разговора один на один с буйным служащим.
— Господин Фердинанд, стоит ли нам его спасать? — спросила я.
— Сейчас к ним подойдет Юстокс. Мы можем поручить это дело ему.
Фердинанд оказался прав: Юстокс уже шёл на помощь своему товарищу. Он забрал тарелки, которые нёс Сергиус, и, не говоря ни слова, вернулся к нам.
— Это не спасло его… — пробормотала я. — Сергиуса оставили умирать.
— Приоритет слуги — служение своему господину.
«Верно… Держись, Сергиус».
Подбадривая его в душе, я повернулась к тарелкам, которые Лизелетта поставила передо мной. От свежеприготовленной еды шёл пар.
Лизелетта наклонилась ближе ко мне, чтобы осмотреть лицо.
— Вы выглядите усталой, госпожа Розмайн.
— Нести чашу было утомительно. Не могли бы мы прикрепить её к моему животу, прежде чем я снова отправлюсь в путь? Тогда мне нужно будет только прислонить к ней руки.
— Прикрепить её… к животу? — Лизелетта сделала паузу — должно быть, она подумала, что ослышалась — а затем бросила на Фердинанда странный взгляд. Я продолжила объяснять, прежде чем он успел меня перебить.
— Это не будет выглядеть элегантно, но что ещё нам остаётся? Я физически не в состоянии использовать её изящно.
— Да, сегодняшнее утро ясно дало это понять… — размышлял Фердинанд. — Как дела с твоей магической силой? Восполнение земли, должно быть, сотворило с тобой чудеса, если ты предлагаешь нечто столь грубое.
Неужели только мне было наплевать на элегантность? Это чрезвычайное происшествие, из-за которого мы даже отложили вопрос о названии моего нового города на потом.
— Не так обильна, как раньше, — ответила я. — Если мы сохраним нынешний темп и учтём, сколько магической силы я восстанавливаю каждую ночь, то она закончится через… пять дней.
— Пять дней… Ты забыла, что одно утро полностью истощило твою выносливость?
— Учёт этого — ваша работа, а не моя.
Фердинанд мог смотреть на меня так долго, как ему хотелось. Он был моим главным врачом, и он считал, что восполнение земель герцогства — лучший способ выкачать мою магическую силу. Я же просто выполняла приказы.
— Другими словами, нам нужен менее утомительный метод…
Фердинанд размышлял, пока ел, и искал другое решение. Но, видимо, он его не нашёл, так как я провела этот день с чашей, привязанной к животу.
***
— Я так устала… — простонала я.
За полдня я влила магическую силу в оставшуюся часть Биндевальда и Каннавица на юге. Теперь я лежала на белом льве, везущем нас обратно в мой пандодом, и была слишком измотана, чтобы даже сидеть. Я бы, наверное, уже упала, если бы не Фердинанд, служивший мне опорой.
— Ты сама виновата, что так разволновалась из-за Каннавица, — ответил он. — Ты потратила выносливость без всякой причины.
— Моя вина? Как я могла оставаться спокойной, когда там такой огромный океан?
— Ты видела океан бесчисленное количество раз с тех пор, как приехали в Аренсбах.
— Из замка — да, но никогда вблизи. И благодаря моей божественной силе некогда мутные воды стали прозрачно-голубыми и сверкающими. Рыба выпрыгивала из воды! Это не сравнится с тем, что я видела раньше.
Рыбаки в море радовались и махали нам со своих лодок. Я ответила им тем же и в знак признательности дала земле ещё больше магической силы. Фердинанд был прав, что я пренебрегла заботой о выносливости, но почему я не могла отпраздновать рождение своего рыбного рая?
Мы вернулись в радужную пандочку и приготовились к ужину. Сопровождавшие нас последователи отдали Элле и Хуго наши трофеи: свежую рыбу, которую мы купили у рыбаков. Я планировала припрятать ингредиенты в приспособлении для остановки времени и насладиться ими в дороге.
— Вот вы и пришли, госпожа Розмайн. Сюда, господин Фердинанд.
Как члены герцогской семьи, мы с Фердинандом трапезничали первыми. Затем могли поесть часть рыцарей, которые отходили в другую комнату, пока остальные последователи продолжали работать, ожидая своей очереди. Я старалась есть быстро, чтобы никого не задерживать.
За наспех съеденной едой вскоре последовал чай, который я попивала в ожидании, пока мои последователи закончат трапезу. Первыми к нам присоединились Экхарт и Лауренц. Слуги в последний раз долили нам чаю, после чего отправились ужинать.
Устроившись на одном из диванов в пандодоме, я выпила ещё одну кружку чая. Я подождала, пока Фердинанд сделает то же самое, а затем начала свою атаку.
— А теперь давайте обсудим мой город-библиотеку.
— Разве ты недавно не заявляла, что устала? — ответил Фердинанд. — Нам следует избегать тем, которые могут ещё больше утомить тебя.
— Солёная рыба, которую Элла поспешила приготовить, оживила меня. Кроме того, разве вы не обещали, что мы обсудим всё сегодня вечером? Я с нетерпением ждала этого весь день.
Фердинанд коснулся моего лба и запястий, проверяя состояние здоровья, затем нехотя сел обратно и включил инструмент для защиты от подслушивания.
— Относительно нормальное? Довольно грубо, знаете ли.
— Ты даже не смогла предложить достойный вариант своего нового имени, так о чём ты говоришь?
Я отводила глаза, злясь на себя. Готовясь к превращению в дворянку, я предложила несколько имён, которые можно было бы использовать вместо «Майн». Я так много думала над ними, пытаясь найти что-нибудь, что сделало бы образ новой меня более могучим, но Фердинанд сказал мне, что все они непригодны. В памяти отчетливо всплыл разговор…
Но не обстоятельства, связанные с ним.
«Там было что-то ещё. В самом деле, что побудило меня стать дворянкой?»
Делия, Дирк, граф Биндевальд, Бёзеванс — лица из храма всплывали в моём сознании. Я помнила, что кто-то защищал меня, но не знала о нём ничего. Пробелы в памяти вызывали неприятное щекотание в груди.
«Почему я вступила в храм? Ах, да. Чтобы читать священные тексты и получить доступ в библиотеку».
Даже в моих воспоминаниях о событиях, предшествовавших попаданию в храм, было много пробелов. Единственное, что я помнила, — это отчаянные поиски книг после перерождения в мире, где их не было.
— Розмайн?
Голос Фердинанда привёл меня в чувство. Я смогу покопаться в своих воспоминаниях позже. Наверное, было неразумно думать о чём-то столь тревожном, пока я всё ещё находилась под воздействием божественной силы.
— Ах, да. Почему так, — вспомнила я. — Александрия — это название древнего города. В нём была огромная библиотека, куда собирались книги со всего мира, и прекрасный сад. Венеция же была торговым городом, в котором после распространения печатного дела Гутенбергом было больше книжных магазинов, чем где бы то ни было. Я хочу, чтобы в моём новом герцогстве было столько же книг, как в Венеции, а торговля с каждым днём приносила всё больше.
Фердинанд на мгновение задумался, а затем с некоторой тревогой сказал:
— Я бы не рекомендовал Венецию. Слишком похоже на Ланценавию. Даже если мы заявим, что это слово взято из другого языка в мире богов, его наверняка поймут неправильно, и это вызовет лишние проблемы.
— Ну, с такой логикой не поспоришь.
— Значит, мы выбираем Александрию?
— Александрия… Хм… Я бы предпочёл, чтобы название как-то указывало на Эренфест, чтобы было понятно, что основание заполучил член его герцогской семьи.
Первой моей мыслью было «Эрендрия», но я быстро отбросила эту мысль. Так можно назвать какой-нибудь странный пищевой продукт, но не герцогство.
«Считай это уроком для тебя, Розмайн! Не соединяй произвольно два слова!»
— Я вынуждена настаивать на Александрии, — сказала я. — В первоначальном городе были сады, полные редких видов, множество исследовательских документов, и со всех концов земли прибывали путешественники, чтобы всё это увидеть. Идеальный вариант для герцогства, построенного вокруг вашей лаборатории, моей библиотеки и типографии Гутенбергов.
Фердинанд вздохнул, осознав, что я не отступлю.
— Ты спрашивала моего мнения, но, похоже, уже приняла решение сама. Очень хорошо. Именно ты захватила это герцогство, так что я приму любое имя, какое пожелаешь — при условии, что оно не будет возмутительно оскорбительным.
— Премного благодарна. Давайте начнём планировать строительство Александрии.
Фердинанд слегка нахмурил брови.
— Кажется, ты стала более привязана к своему предыдущему миру, чем раньше…
— Из-за утраченных воспоминаний, я полагаю. Единственное, что я помню о своей жизни, будучи простолюдинкой, — это занятие торговлей и жизнь в храме. И то лишь вспышками. Мои мысли о прошлом в основном относятся к тому времени, когда я была Урано и вся моя жизнь была посвящена чтению.
Дни, когда я была Майн, были словно в тумане, но мои воспоминания после того, как я стала Розмайн, казались почти нетронутыми. Если, как утверждал Фердинанд, Местионора оборвала мои воспоминания обо всех и обо всём, что было мне дорого больше, чем книги, то в свою бытность простолюдинкой я приобрела много важных вещей и людей. Моя мастерица по изготовлению украшений для волос и красильщица, очевидно, были включены в список, но что это значило? Кем они были для меня?
— По крайней мере, это не влияет на мою повседневную жизнь.
Фердинанд покачал головой.
— Сегодня было много случаев, когда ты говорила или действовала не так, как я от тебя ожидал бы. Скорее всего, из-за того, что твои ключевые воспоминания были утрачены. Это наверняка вызовет проблемы в будущем.
Мне хотелось попросить привести примеры, но я не могла вымолвить и слова. Меньше всего мне хотелось, чтобы Фердинанд начал читать лекцию о том, что я делаю не так. Вместо этого я улыбнулась и сменила тему.
— Нет смысла зацикливаться на этом, верно? Мы не сможем продвинуться в возвращении утраченных воспоминаний, пока не избавим меня от этой божественной силы. И если говорить о более важном, то какой цвет мы должны выбрать для нового герцогства? В прошлом они соответствовали благородным цветам врат страны, так что, возможно, нам стоит выбрать что-то близкое к чёрному.
Чистый чёрный цвет всё ещё ассоциировался с королевской семьёй, поэтому его, вероятно, следовало избегать.
Фердинанд внимательно посмотрел на меня.
— Если мы планируем использовать этот подход, то должны посоветовать Центру сменить цвет на белый в связи с его переездом в дворянскую академию. Зенты исторически носили белый цвет, если ты не в курсе.
— Если мы объявим об этом, то нам самим придётся надеть белое.
Когда-то было нормой, что кандидаты в зенты после получения Книги Местионоры одевались в белое, чтобы Эйвилиб не напал на них. Зенты и аубы носили одежду одного цвета, и это объясняло, почему одежды главы храма тоже были белыми.
Фердинанд снова покачал головой.
— Если мы полностью будем придерживаться старых порядков, то это правило коснётся только тебя. Госпожа Эглантина не получила свою Книгу Местионоры, а моя хранится в тайне от общественности.
— Понимаю… я бы предпочла, чтобы это относилось ко всему Центру.
Если бы в Юргеншмидте никто больше не носил белое, я бы чувствовала себя изгоем. Я просто хотела создать свой город-библиотеку и читать вместе со всеми друзьями.
— Если ты предпочитаешь, чтобы цвет твоего герцогства был только близок к чёрному, то почему бы не использовать цвет твоих волос? — спросил Фердинанд. — У тебя такие же сумрачные локоны, как у Местионоры, чьи струящиеся волосы были благословлены Богом Тьмы. Я не могу придумать лучшего цвета для герцогства, которым правит её воплощение. — Он протянул руку и погладил мне волосы так, словно это была самая естественная вещь на свете, а затем с сожалением добавил: — Но, увы, в таком случае эти локоны больше не будут выделяться на фоне твоих нарядов.
«Подождите… Он что, всегда был человеком, который мог просто протянуть руку и коснуться чьих-то волос?»
— Что-то случилось, Розмайн?
— Нет, ничего. Я не вижу ничего плохого в отсутствии контраста между цветом волос и одежд. В мире, где все дворяне должны носить цвет своего герцогства, такие проблемы неизбежны.
По правде говоря, меня совершенно не интересовал этот вопрос.
Фердинанд ничего не ответил. Он смахнул с моих глаз несколько выбившихся прядей.
— Что касается герба, — продолжила я, — то я хочу использовать пандочку.
Фердинанд сразу же отстранился, его рука отпрянула, как змея.
— Ни в коем случае. Будущие поколения аубов Александрии должны будут использовать твой герб — я не обреку их носить на груди грюнов из-за твоих странных вкусов. Если ты не хочешь связывать своё герцогство с Эренфестом через название, то хотя бы унаследуй его львов. Или используй шмилов в честь этих библиотечных магических инструментов.
Я считала, что красная панда подойдёт моему герцогству больше, чем что-либо другое, но Фердинанд не согласился. Он так решительно отверг эту идею и так быстро перешёл к предложению альтернативных вариантов, что у меня исчезли всякие сомнения: в этом вопросе его не переубедить.
— Вы уже говорили мне, что шмилы слишком слабы, чтобы использовать их на гербе герцогства.
— Да, но только те, что встречаются в природе. Магические инструменты, с другой стороны, исключительно сильны. Достаточно добавить магические камни на их лбы, чтобы различие стало очевидным.
Учитывая его обычную непоколебимость, я никак не ожидала такого ответа.
— Вы действительно так сильно ненавидите пандочку?!
— Не только тебе придётся носить этот жалкий герб. Если ты так настаиваешь, спроси мнение любого из своих последователей. Ни один из них тебя не поддержит.
Я отложила в сторону блокирующий звук инструмент и повернулась к Лауренцу и Экхарту, которые стояли неподалеку в качестве наших рыцарей сопровождения. Лизелетта и некоторые другие, закончившие есть, подошли посмотреть, чего я хочу.
— Внимание всем! — воскликнула я. — Выбирая между моим пандобусом и шмилами из библиотеки, что бы вы предпочли видеть на гербе Александрии?
Все они обменялись взглядами, а затем в унисон ответили:
— Шмилов из библиотеки.
— Идея звучит восхитительно, — добавила Лизелетта.
— Возможно, но господин Фердинанд как-то сказал, что герб должен показывать силу герцогства, — ответила я.
Гретия улыбнулась.
— По словам Юдит, магический инструмент, владеющий косой, был очень сильным. Возможно, мы могли бы добавить косу к гербу.
«Пожалуйста, нет!»
— Я бы лучше подарила им книги! — воскликнула я.
— Отличная идея, госпожа Розмайн, — сказал Лауренц, хлопнув в ладоши с яркой улыбкой. — Похоже, это идеальный герб для вашего города-библиотеки!
— Шмилы с книгой… — размышляла Гретия. — Учитывая обстоятельства, может быть, нам следует сделать её Грутрисхайтом?
— Слишком много мелких деталей, и в дальнейшем возникнут проблемы, — ответил Экхарт, сразу же отвергнув предложение.
— Да, — добавил Лауренц. — Использовать Грутрисхайт для герба земли, которая не управляется зентом, это немного…
Лизелетта приложила руку к щеке.
— Может быть, стоит использовать для вдохновения герб мастерской Розмайн? Книги, чернила и растения — было бы разумно объединить эти темы.
— Похвальная идея, — кивнул Фердинанд.
Пока я в замешательстве смотрела на них, Фердинанд и мои последователи быстро продвигались в оформлении герба. Мой пандобус они уже даже не рассматривали.
— Неужели пандочка настолько всем не нравится? — спросила я, но было уже поздно: никто из них даже не обратил внимания на мой вопрос.
Закладка