Глава 440. Беседа после возращения •
Когда мерцание круга телепортации исчезло, я медленно открыла глаза. Спина Корнелиуса была первым, что я увидела. Он стоял прямо передо мной, как мой рыцарь, чтобы в случае необходимости первым принять на себя удар. Рихарда убрала руки с моих плеч, когда убедилась, что я не собираюсь падать от накатившей тошноты.
— С возвращением, леди Розмайн.
— Я вернулась, Ангелика, Дамуэль.
Впереди толпы людей встречающих меня стояли два моих рыцаря. Дамуэль казался изнуренным, возможно, от того, что он снова получал личные уроки от Бонифация. Корнелиус подошел к ним, чтобы начать ритуал смены сопровождающих рыцарей.
— Я прошу вас двоих сменить меня в охране леди Розмайн, — сказал он. — Я должен немедленно вернуться в Королевскую Академию.
— Разве это не будет проблематично? — спросила его Ангелика и обернулась. Она бросила взгляд на моих опекунов, среди которых была эрцгерцогская чета, командор рыцарского ордена со своей супругой, Фердинанд и Бонифаций. Проследив за ее взглядом, Корнелиус тихо застонал.
— О боже, Корнелиус, — сказала Эльвира, протискиваясь вперед и вставая между рыцарями-стражами. — Разве нам с тобой нечего обсудить? Избавь себя от мыслей, что ты отправишься обратно сразу, как только прибыл. Пожалуйста, проведи хотя бы одну ночь дома, вместе с семьей, — внешне она улыбалась и казалась милой и заботливой, но ее темные глаза смотрели на Корнелиуса с жестокой напряженностью.
— Мама… Я отправлял свой отчет на днях, и мне все еще нужно посещать занятия. Как только они закончатся, я вернусь домой, чтобы все обсудить, — сказал Корнелиус, его лицо дернулось, когда он отступил назад, пытаясь максимально увеличить расстояние между собой и Эльвирой.
Эльвира выглядела так, словно бы ей было что сказать, но в конце концов, смеясь она проводила Корнелиуса.
— В следующий раз, возвращайся домой с большим мужеством, дорогой. И конечно, не забудь привести свою избранницу.
Корнелиус вспыхнул от смущения и исчез во вспышке телепортации. Он говорил о том, что хотел в полной мере насладиться своим последним годом в Академии, но похоже на самом деле, он просто хотел провести как можно больше времени вдали от расспросов Эльвиры.
— Его избранница? — переспросила я. — Ты наконец узнала, кто это, матушка?
— Мы можем обсудить это более подробно во время нашего чаепития. Я тоже о многом должна расспросить тебя, — ответила она и вернулась обратно к группе встречающих. Рихарда незаметно подтолкнула меня вперед, и я двинулась, чтобы поприветствовать остальных людей.
— Я вернулась из Королевской Академии, — объявила я.
— Я никак не ожидал, что ты так быстро закончишь со своими занятиями, Розмайн, — сказал Бонифаций, с улыбкой хваля меня. — Моя внучка действительно вне конкуренции.
Я была очень рада, услышать его похвалу, но мои достижения были связаны исключительно с тем, что я хотела как можно скорее посетить библиотеку, поэтому я не была уверена в том, что мне стоит сказать в ответ. Не имея возможности расправить плечи от гордости и с честью принять похвалу, я решила быть скромной и сказать, что все это благодаря обучению Фердинанда.
— Розмайн, сегодня вечером я буду присутствовать на ужине, так как на счет того, чтобы рассказать мне о том, как вы убили терниса, — продолжил он. — В отчете твоего чиновника было сказано, что ты была звездой охоты.
Хартмут прислал свой отчет в то время, когда я была прикована к постели, поэтому у меня не было возможности ознакомиться с ним перед отправкой. Благодаря Филине я знала, что он восхваляет мою святость, но это было все, о чем я знала. Также я знала о том, что мое участие в охоте было минимальным. Мои атаки постоянно попадали в молоко, и конечно я не хотела бы обсуждать это с Бонифацием.
— Конечно, — согласилась я. — Мы можем обсудить, как великолепно наши рыцари-ученики справились с этой охотой. Благодаря вашему обучению, дедушка, они понемногу учатся координировать свои действия.
На мгновение я подумала о том, чтобы дать Бонифацию обещание на мизинцах, но поняла, что это плохая идея, ведь для меня это может закончиться сломанным пальцем.
Следующим слово взял Сильвестр.
— Я ждал твоего возвращения, Розмайн. Приходи ко мне в кабинет, как только переоденешься, — сказал он. Почему-то его голос был совершенно лишен всяческой энергии. В прошлом году он топал ногами и казался совершенно разъяренным, но теперь он казался совершенно опустошенным. Хотя наверное, это было просто мое разыгравшееся воображение.
Я ненадолго вернулась в свою комнату вместе с Рихардой и моими рыцарями-стражами, а затем отправилась в кабинет ауба. Внутри меня ждали Фердинанд, Сильвестр и Карстедт.
Фердинанд заговорил первым.
— Розмайн, — начал он, внимательно глядя на меня и постукивая пальцем по виску. — Я считаю, что мы должны начать с того, чтобы убедиться, что мы все одинаково понимает значение слова «мирный». Поэтому я спрашиваю тебя, как ты понимаешь это слово?
Я удивленно посмотрела на него, уже готовая к затяжным лекциям. Но тем не менее, я серьезно обдумала заданный мне вопрос.
— Для меня это слово означает дни, которые я могу проводить в библиотеке и читать, — наконец ответила я. — Если бы не этот приказ о возвращении домой, то моя жизнь была бы полным воплощением мирной жизни.
Мое возвращение в Эренфест было назначено почти сразу после того, как я закончила со своими уроками и получила возможность посещать библиотеку. С моей стороны было вполне разумно ворчать и требовать того, чтобы мне вернули мое время в библиотеке и возможность читать в свое удовольствие.
— Мы вызвали тебя назад не потому, что это была наша прихоть. Ты же знаешь, — с тяжелым вздохом сказал Сильвестр.
— Розмайн, — обратился ко мне Карстедт. — Ты знаешь почему мы приказали тебе вернуться?
Я задумчиво прижала руку к щеке. На ум сразу пришли три совершенные мной ошибки: испортить балдахин над моей кроватью выстрелом из водяного пистолета, шокировать всех во время чаепития с книжными червями, и потерять сознание несмотря на то, что я была его устроителем.
Однако письмо, полученное в ответ, после отчета о модификации пистолета, не содержало в себе никакой критики.
— Меня вызвали обратно сразу после инцидента с тернисом, так что может быть дело в том, что я вступила в бой, ни с кем предварительно не посоветовавшись, и в итоге упала в обморок…– предположила я. — Причина в этом?
— … Что ты имеешь в виду, когда спрашиваешь так неуверенно?
— Я просто изо всех сил пытаюсь понять, что сделала, чтобы заслужить неодобрение. Я думаю, что количество ошибок, которые я совершила в этом году меньше, чем в прошлом, — сказала я, склоняя голову. Это был ответ, который заставил всех троих людей в помещении вздрогнуть.
— Во первых, — сказал Фердинанд, один за одним выкладывая отчеты полученные из королевской академии. — Проблема в том, как ты пишешь свои отчеты. Ты можешь писать надлежащие отчеты касающиеся твоих печатных мастерских и храмовых дел, так почему же твои отчеты о делах в Королевской Академии такие несодержательные? По какой причине ты концентрируешься в них на таких маловажных вещах?
На самом деле у меня уже был довольно хороший ответ на этот вопрос.
— Мои чиновники уже готовят для вас отчеты, обо всем, что они считают важным, и мне показалось бессмысленным писать о том же самом. Я подумала, что лучше написать о деталях, на которые Хартмут не будет обращать внимание.
Кажется мои сомнения были бессмысленны. Я писала свои отчеты словно бы я учусь в школе на земле и пишу письма своим родителям и опекунам, но похоже это был совсем не тот формат, который хотели бы видеть Фердинанд и другие. Вместо этого они хотели, чтобы мои отчеты содержали в себе больше аналитических данных и меньше эмоций.
— Я подумала, что вы все оцените информацию о том, чем ваши дети занимаются в академии. Именно поэтому я хотела сделать свои отчеты похожими на своего рода дневник, который будет охватывать более личные темы, — продолжила я. — Если вы находите это неудовлетворительным, то я хотела бы, чтобы вы точно сказали мне какие именно отчеты вы хотите видеть.
— Понятно, — кивнул Фердинанд. — Это объясняет, почему твои отчеты были такими чрезвычайно эмоциональными. Впредь пиши их так же, как вы пишите отчеты о печатном деле, и сосредоточься в них на информации о повышении оценок наших студентов, распространении новых модных веяний и деятельности вашего так называемого Библиотечного комитета.
Тут я наконец поняла, какие именно отчеты хотят видеть мои опекуны. Если их интересовало то, что написано с точки зрения пользы и практичности, то конечно мои отчеты их не устроят.
После мои опекуны указали на другие мои проблемы связанные тем, что я говорю и делаю. Самые мои существенные проколы касались того, как я общаюсь с членами моего библиотечного комитета. Я обещала передать Хильдебранду повязку комитета без предварительного одобрения моих опекунов, отказала ему в желании передать владение над магическими инструментами в библиотеке, зарегистрировала его в качестве помощника, а так же попыталась нагрузить его дополнительной работой.
— Но он же член библиотечного комитета! — воскликнула я. — Чем он будет заниматься, если не будет работать в библиотеке?
— Судя по тому, что говорится в отчетах, единственная работа, которую поручили вашему комитету — это передача маны, — категорически ответил мне Сильвестр. — Побуждать других учеников возвращать просроченные учебники — это не ваша работа.
Я опустила голову, чувствуя себя подавленной. Он был прав. Соланж, кажется колебалась на счет того, поручать ли мне, кандидату в эрцгерцоги, какую-либо работу, но я действовала через ее голову, когда назначила работу принцу. И действовать не посоветовавшись с ней было неправильно.
Простите, профессор Соланж!
— Нгх… Профессор Соланж все время говорила о том, насколько полезными и замечательными были ордоннансы от Фердинанда, так что я предположила, что если бы принц взял на себя эту роль, было бы еще лучше, — сказала я. — Идеальный человек для этой работы, именно так я и решила.
— Не тебе решать, кто и какую работу должен на себя брать, — ответил Фердинанд. — Королевская особа может дать тебе любой приказ, который пожелает, но ты не должна давать указаний королевской особе.
Поразмыслив над этими словами, я пришла к выводу, что относилась к Хильдебранду, как к товарищу по оружию, тогда как на самом деле он был сыном генерального директора компании, в которой я находилась в самом низу корпоративной лестницы. И конечно же, если давать работу коллеге было вполне приемлемо, то вот давать работу маленькому ребенку, который просто пришел в офис поиграть, совершенно неприемлемо.
Хорошо, теперь я знаю, почему все тогда замерли!
Я вжала голову в плечи, чувствуя вину, ведь наконец поняла, какую большую ошибку я совершила. Только сейчас я поняла истинный смысл того, что принц продолжает тусоваться с нами в Библиотечном комитете, и от этого осознания мне захотелось плакать. Во время, когда я была Уране, мне никогда не удавалось общаться с кем-то, чей статус гораздо выше моего.
— В таком случае, что я должна делать? — спросила я. — Не будет ли проблемой, если мы будем исключать принца Хильдебранда из наших с леди Ханнелорой разговоров во время обсуждения вопросов, связанных с работой в библиотечном комитете? Я предполагаю, что в таком случае принц начнет чувствовать себя обделенным, — когда я говорила с принцем, я внимательно следила за его мимикой, и когда разговор зашел о повязках, я просто отреагировала так, как мне показалось правильным. Но возможно было бы лучше, если бы я проигнорировала увиденную мной просьбу в его глазах.
После моих слов Фердинанд снова нахмурился.
— Ты всегда очень быстро и точно определяешь желания своего собеседника по незначительным жестам или мимике. Сам по себе этот навык очень полезен, я бы даже назвал его твоим благословением. Однако, ты всегда сосредотачиваешься только на том, с кем говоришь. Полностью отбрасывая в сторону его статус, окружение и саму ситуацию в которой вы находитесь. Именно поэтому твои вассалы и все, кто окружает тебя, изо всех сил стараются следить за тем, что ты делаешь.
Я всегда сосредотачиваюсь на человеке, с которым говорю, и я готова подружиться с кем угодно, независимо от того является этот человек членом королевской семьи или он родом из великого герцогства. Однако по словам Фердинанда, эта моя черта чаще всего приводила к проблемам и только беспокоила людей вокруг меня.
— У тебя есть все необходимое, чтобы стать значимой фигурой, если ты наконец научишься учитывать контекст, — сказал Фердинанд. — Но пока ты лишь представляешь из себя большую опасность, которая превращает будущее в одну сплошную неопределенность. Это особенно пугает, ведь речь идет о членах королевской семьи, а положение Эренфеста на ближайшие годы крайне неопределенно.
Я отвела взгляд, зная, что Фердинанд недвусмысленно намекнул мне избегать любых контактов с королевской семьей. Я понимала, что хотели сказать мои опекуны, но не могла дать никаких обещаний.
Фердинанд заметил мое смятение и нахмурился.
— Не отводи от меня взгляд, Розмайн, — сказал он — Что ты замышляешь на этот раз?
— Сейчас я не могу не иметь контактов с принцем Хильдебрандом. Поэтому я не могу давать какие-либо обещания сейчас.
— И почему же?
— Потому что я планирую продолжать свою дружбу с ним. Меня так же пригласили посетить королевскую библиотеку, и я ни за что не упущу свой шанс воспользоваться этим разрешением.
Соланж, Ханнелора и Хильдебранд — библиотекарь и два книжных червя. Это были те три человека, с которыми я хотела поддерживать связи в Академии больше, чем с кем-либо еще. Я была готова принять от своих опекунов советы на счет того, как мне лучше общаться с моими друзьями, но я не хотела прекращать свое общение с ними.
— Можешь забыть о дворцовой библиотеке, — резко сказал Сильвестр. — Ты потеряла сознание, как только услышала это название, не так ли? Если бы ты действительно попала туда, то вероятно снова бы рухнула в обморок или начала выдавать бесконтрольные благословения, или кто знает что еще. Я не позволю тебе пойти туда, по крайне мере до тех пор, пока не научишься контролировать себя. И в любом случае, так как ты еще несовершеннолетняя, ты не можешь посетить королевский дворец без сопровождения опекуна.
— Разве это не слишком жестоко? — я не сдержала крика, в отчаяние переводя взгляд с одного своего сопровождающего на другого. Но выражение их лиц ясно давали понять, что никто из них не будет сопровождать меня. Это было очень плохо — сдержанность, от которой я давно отказалась, вдруг стала чем-то, в чем я нуждалась больше всего. Но как я могла бы держать себя в руках перед призраком королевской библиотеки. Я не верила в то, что смогу это сделать.
— Королевская библиотека… — тихо пробормотала я себе под нос. На первый взгляд казалось, что я могу пойти туда, как только научусь держать себя в руках, но я знала что это было просто плохо скрытой попыткой навсегда удержать меня от этого. В конце концов, как бы они смогли оценить мой прогресс, как вообще можно оценить уровень самоконтроля другого человека?
Но я хочу пойти…
— По крайне мере мы вряд ли сможем отпустить тебя куда-либо, пока ты не прекратишь падать в обморок по любому поводу, — сказал Карстедт. — На этот раз, ты крайне сильно шокировала принца Хильдебранда и его вассалов, не так ли?
Короче говоря, он явно спрашивал меня о том, хочу ли я снова шокировать всех при посещении дворцовой библиотеки. Я поникла. Я не хотела этого делать. К этому моменту я уже точно знала, что мои обмороки не идут на пользу душевному здоровью их свидетелей. Да и последствия, которые должны устранять мои вассалы, тоже крайне велики.
Аааа. Дворцовая библиотека теперь так далека от меня…
— Кажется ты не понимаешь, какую дистанцию ты должна держать между собой и членами королевской семьи, но это не должно вызвать больших проблем, пока ты будешь держать факт вашего неравенства в своем уме, — сказал Фердинанд. — А теперь давай перейдем к обсуждению падшего терниса.
Отчет Вилфрида в основном касался его волнений по поводу первой охоты, отчет Шарлотты содержал более деловую точку зрения, ведь ее не было там лично, а отчет Хартмута был полностью сосредоточен на восстановлении места сбора, снова и снова восхваляя мою святость.
О Боги, Хартмут, чем ты был одержим, когда писал это?!
Трудно было поверить, что здесь на самом деле описаны одни и те же события, — продолжил мужчина. — Расскажи о том, что там произошло своими словами.
Я сделала точно так, как он и попросил, хотя больше всего я сосредоточилась именно на дополнении отчета Шарлотты. Фердинанд видимо отлично понимал мои чувства, поэтому все его вопросы касались в основном именно ее отчета. На лежащий рядом отчет Хартмута я старалась даже не смотреть.
— Тем не менее, я впечатлен тем, что один из учеников Эренфеста смог опознать терниса лишь по одному описанию, которое дал Родерик, — заметил Фердинанд. — Это крайне редкий фей-зверь, который водится только на территории Веркстока. Я не ожидал, что кто-то из учеников сможет его опознать.
— Кажется, Леонора, узнала о них, когда изучала документы охотников на фей-зверей в рамках подготовки к прошлогоднему межгерцогскому турниру, — вспомнила я. — Она сказала, что эти существа слишком опасны, для того, чтобы использовать их в диттере, поэтому она не стала рассказывать другим ученикам о них.
— Я когда-то тоже читал эти документы, — сказал Фердинанд. — Однажды, я услышал о них от рыцаря-ученика из Веркстока, хотя сейчас это герцогства уже не существует, а его территории разделены между Аренсбахом и Дункельфельгером.
После я подробно описала бой с падшим тернисом. Я описала, как отправилась на поле боя, чтобы даровать благословение Тьмы, потом о том, как все мои атаки раз за разом не попадали по тернису, и я решила использовать плащ Бога Тьмы для того, чтобы замедлить его, а после о том как я исцелила место сбора.
— Когда профессор Рауффен прибыл вместе с рыцарями из столичного ордена, он задал мне множество вопросов, но к тому моменту у меня так сильно кружилась голова, что мне было сложно отвечать на его вопросы, — рассказал я. — В конце концов я ушла, на том моменте, где они начали планировать встречу со мной для проведения допроса, но профессор Хиршур, похоже, уладила этот вопрос.
— Что именно он спрашивал, и что ты отвечала? — спросил Фердинанд. Но когда я повторила наш диалог, мои опекуны схватились за головы и застонали.
— Кажется его не удовлетворили мои ответы, и похоже они все еще намерены в ближайшее время вызвать меня на допрос, — сказала я.
— Так я и думал, — сухо кинул Фердинанд.
— Но что еще я могла ему сказать? — спросила я. Я знала молитвы, потому что читала Священное писание, так как это было частью моего образования Верховного епископа, и я смогла провести ритуал исцеления, потому что это тоже было частью моей работы в храме. Вот и все, что я еще могла сказать?
— Во время слушания мы будем должны подчеркнуть, что твои молитвы отличаются от заклинания, которые используют рыцари.
— Хм?
— Заклинание, которое используют рыцари запрещено преподавать в Королевской академии.
— Но почему? Разве это не важно, знать как можно бороться с такими опасными фей-зверями, как падшие тернисы?
— Потому что есть куда более опасные существа, чем любые фей-звери — люди.
По словам Фердинанда, заклинание для создания черного оружия уже давно перестали преподавать в Академии. Когда-то давно было еще одно политическое потрясение, которое также вызвало нехватку маны, как и сейчас. Тогда некоторые эрцгерцоги пытались обогатить свои герцогства, вторгаясь на чужие территории вооружившись черным оружием. Для малых герцогств это была очень опасная ситуация, ведь они ничего не могли противопоставить нападениям великих герцогств. Но некоторые были крайне вдохновлены таким примером, из-за чего уровень хаоса только возрос. Из-за этого в Королевской Академии перестали обучать заклинанию создания черного оружия. Вместо этого, теперь его было дозволено изучать только членам рыцарских орденов тех территорий, где были фей-звери, победу над которыми можно было одержать только при использовании черного оружия.
— Тогда почему Корнелиус и остальные не знали этого заклинания? — спросила я. — Разве они не должны были его изучить?
— Ранее наш орден рыцарей обучал ему рыцарей-учеников сразу, как только они выбирали свою специализацию на третьем курсе и получали божественное благословение. Однако теперь мы обучаем ему только взрослых рыцарей, которые, как мы решили, достойны того чтобы брать их с собой на охоту на тромбе.
— Что стало причиной для изменения правил?
Карстедт посмотрел на меня и пожал плечами.
— Как ты знаешь, сейчас в герцогстве много дворян, которые раньше были синими священниками, да и уровень образования в Академии упал после того, как гражданская война потрясла всю страну, задев и преподавательский состав. Ради безопасности мы теперь берем с собой на охоту только тех рыцарей, которые доказали свое умение правильно координировать свои действия на миссиях. Поэтому мы обучаем ему только тех, кто заслужил наше одобрение.
Ах! Так это все из-за Шикзы.
Это напомнило мне о том, что Фердинанд сделал выговор Карстедту за то, что он должным образом не занимается обучением новичков. А после этого посоветовал ему переосмыслить подход. Именно после того, что сделал Шикза, правила обучения новичков в ордене изменились, а это означало, что те, кто немного старше Ангелики должны были знать заклинание, но оно было неизвестно для всех рыцарей-учеников ее возраста и младше. Нынешние новобранцы ордена были настолько плохи в вопросе координации действий, что их еще долго не будут обучать этому заклинанию.
— А в чем разница между заклинаниями и молитвами? — спросила я.
— Хм, — Карстедт какое-то время раздумывал над моим вопросом. — Ну, молитвы слишком длинные, чтобы использовать их в бою. Никто не хотел рисковать случайно ошибиться в одном слове и испортить всю молитву, поэтому их сжали до заклинания.
Оказалось, что заклинание, используемое рыцарями, на самом деле изначально было молитвой, которая постепенно сокращалась. В отличие от полноценной молитвы, такие заклинания нельзя было модифицировать, но тут были важнее скорость и уменьшение риска ошибки.
Хм. Я думаю, что каждый день приносит новые откровения.
— Ах, точно, точно. Фердинанд, это для тебя, — сказала я. — Это подарок от Хартмута. Он зарисовал магический круг, который появился, когда я исцеляла место сбора с помощью благословения.
Я отдала рисунок, о котором говорила. И Сильвестр, и Карстедт подвинулись поближе, чтобы рассмотреть его, но затем быстро отвели взгляд, видимо от того что ничего не поняли. Фердинанд же продолжил водить пальцем по линиям.
— Розмайн, ты вложила в него всю свои ману? — спросил он.
— Он поднимался сам по себе, когда я проводила ритуал исцеления, — ответила я. — А что он делает?
— Это необходимый компонент места, которое действует как место сбора. Как ты должна понимать, это довольно сложный магический круг, в который вложено множество различных эффектов, — сказал он, и на его губах появилась слабая улыбка. Я могла сказать, что он чрезвычайно счастлив изучать это, что в свою очередь радовало меня, ведь это означало, что я скорее всего спасена от его лекций. Надеясь еще больше поднять ему настроение, я посмотрела на магический круг и спросила, какие именно эффекты он имеет в виду.
— Подожди, Розмайн, — Сильвестр почувствовал, что Фердинанд собирается начать импровизированный урок по магическим кругам, поэтому быстро вмешался. — Разве восстановление земли не является обязанностью Столичного храма.
— Я взяла дело в свои руки, так как другие ученики Эренфеста нуждались в этих ингредиентах для своих занятий. И если у них будут проблемы, то это может повлиять на мою возможность посещать библиотеку.
Может быть это именно та работа, которой обычно занимается столичный храм, но это была не та ситуация, где я бы смогла сидеть сложа руки. При этом я посчитала важным указать на то, что не взяла на себя всю работу. Падший тернис буйствовал не только на месте сбора Эренфеста, так что истощенных мест в лесу было предостаточно.
— Проблема не в том, оставила ли ты им работу или нет, хотя я не могу отрицать, что твои действия были ради помощи студентов, — сказал Сильвестр.
— Это необыкновенный магический круг, –заметил Фердинанд. — Чтобы активировать его десятку синих жрецов и жриц пришлось бы работать целыми днями. Я впечатлен тем, что твоей маны на это хватило.
— Это вовсе не так, — ответила я. — Мне пришлось выпить зелье восстановления, пока я проводила ритуал, но мне казалось что моя мана вытягивалась сразу, как только она восстанавливалась. Это было действительно тяжело.
— Непонимающие не должны даже пытаться его описывать, — пробормотал Фердинанд, продолжая изучать магический круг, но сказанное уже было сказано. — Похоже, ты полностью восстановила место сбора, но ты принесла с собой какие-либо ингредиенты.
— Нет.
Зарисовка магических кругов это одно, но я даже не думала о том, чтобы взять с собой какие-то ингредиенты с места сбора. Разве они не нужны только для занятий?
— Скажи Хартмуту прислать немного ингридиентов из той части места сбора, которую ты восстановила, — сказал Фердинанд. — Я хочу посмотреть как на них повлияла твоя мана.
— Вы действительно ученик профессора Хиршур, Фердинанд. Похоже своим исследованиям вы уделяете столько же внимания, как и она, — заметила я. — Она прибыла на место сбора вместе с рыцарским орденом, но увидев, что все уже закончилось и ее помощь не нужна, она сразу же попыталась вернуться в свою лабораторию, — я добавила пару слов о том, что хотелось бы, чтобы она чуть больше беспокоилась об учениках Эренфеста, но почему-то Фердинанд странно отреагировал на мои слова опустив глаза. — Фердинанд…?
— Раньше, когда я учился в королевской академии и охотился на фей-зверей в лесу вместе с другими рыцарями-учениками, Хиршур приходила проведать нас. Ее визиты казались пустой тратой времени, поэтому я прогонял ее и говорил, чтобы она не беспокоилась о нас, до тех пор пока кто-нибудь не пострадает. Возможно причина в этом.
— Так это ты во всем виноват!
Опыт Фердинанда и Хиршур полностью извратили их представление о доверии. Судя по всему, Раймонд в куда большей опасности, чем я думала. Но пока я беспокоилась о нем, трое моих опекунов вместе вздохнули.
— Забудь о студенте Аренсбаха. Побеспокойся о себе.
Ах. Прошу прощения…
К моему удивлению, мои опекуны ограничились не таким уж большим выговором. Мои измученные опекуны просто закончили беседу, напоследок сообщив, что я вернусь в Королевскую академию после Ритуала Посвящения, так как они хотели свести к минимуму мои контакты с королевской семьей. На самом деле это было даже немного странно. Не то чтобы я хотела, чтобы меня отругали или что-то в таком роде, но это было необычно.
Но почему? Я почти хочу спросить на случай, если они просто забыли. Но если я напомню, это только повысит шансы для лекций, так что я лучше промолчу.
Я смогу вернуться в академию, чтобы продолжить свою социализацию, только с началом сезона общения, когда принц Хильдебранд точно будет оставаться в своей комнате. Не могу сказать, что меня сильно волнует само возвращение в Королевскую Академию, но когда я вернусь, я буду вынуждена проводить время общаясь с другими, а не читая в библиотеке. Хотя…
Единственная часть сезона общения, которая меня привлекала, это чаепитие с Ханнелорой, где мы бы смогли обсуждать книги, но я сомневалась, что кто-то разрешит нам новую встречу, особенно учитывая как велик шанс того, что я снова упаду в обморок.
Эх… Жизнь никогда не идет так, как тебе этого хочется.
— С возвращением, леди Розмайн.
— Я вернулась, Ангелика, Дамуэль.
Впереди толпы людей встречающих меня стояли два моих рыцаря. Дамуэль казался изнуренным, возможно, от того, что он снова получал личные уроки от Бонифация. Корнелиус подошел к ним, чтобы начать ритуал смены сопровождающих рыцарей.
— Я прошу вас двоих сменить меня в охране леди Розмайн, — сказал он. — Я должен немедленно вернуться в Королевскую Академию.
— Разве это не будет проблематично? — спросила его Ангелика и обернулась. Она бросила взгляд на моих опекунов, среди которых была эрцгерцогская чета, командор рыцарского ордена со своей супругой, Фердинанд и Бонифаций. Проследив за ее взглядом, Корнелиус тихо застонал.
— О боже, Корнелиус, — сказала Эльвира, протискиваясь вперед и вставая между рыцарями-стражами. — Разве нам с тобой нечего обсудить? Избавь себя от мыслей, что ты отправишься обратно сразу, как только прибыл. Пожалуйста, проведи хотя бы одну ночь дома, вместе с семьей, — внешне она улыбалась и казалась милой и заботливой, но ее темные глаза смотрели на Корнелиуса с жестокой напряженностью.
— Мама… Я отправлял свой отчет на днях, и мне все еще нужно посещать занятия. Как только они закончатся, я вернусь домой, чтобы все обсудить, — сказал Корнелиус, его лицо дернулось, когда он отступил назад, пытаясь максимально увеличить расстояние между собой и Эльвирой.
Эльвира выглядела так, словно бы ей было что сказать, но в конце концов, смеясь она проводила Корнелиуса.
— В следующий раз, возвращайся домой с большим мужеством, дорогой. И конечно, не забудь привести свою избранницу.
Корнелиус вспыхнул от смущения и исчез во вспышке телепортации. Он говорил о том, что хотел в полной мере насладиться своим последним годом в Академии, но похоже на самом деле, он просто хотел провести как можно больше времени вдали от расспросов Эльвиры.
— Его избранница? — переспросила я. — Ты наконец узнала, кто это, матушка?
— Мы можем обсудить это более подробно во время нашего чаепития. Я тоже о многом должна расспросить тебя, — ответила она и вернулась обратно к группе встречающих. Рихарда незаметно подтолкнула меня вперед, и я двинулась, чтобы поприветствовать остальных людей.
— Я вернулась из Королевской Академии, — объявила я.
— Я никак не ожидал, что ты так быстро закончишь со своими занятиями, Розмайн, — сказал Бонифаций, с улыбкой хваля меня. — Моя внучка действительно вне конкуренции.
Я была очень рада, услышать его похвалу, но мои достижения были связаны исключительно с тем, что я хотела как можно скорее посетить библиотеку, поэтому я не была уверена в том, что мне стоит сказать в ответ. Не имея возможности расправить плечи от гордости и с честью принять похвалу, я решила быть скромной и сказать, что все это благодаря обучению Фердинанда.
— Розмайн, сегодня вечером я буду присутствовать на ужине, так как на счет того, чтобы рассказать мне о том, как вы убили терниса, — продолжил он. — В отчете твоего чиновника было сказано, что ты была звездой охоты.
Хартмут прислал свой отчет в то время, когда я была прикована к постели, поэтому у меня не было возможности ознакомиться с ним перед отправкой. Благодаря Филине я знала, что он восхваляет мою святость, но это было все, о чем я знала. Также я знала о том, что мое участие в охоте было минимальным. Мои атаки постоянно попадали в молоко, и конечно я не хотела бы обсуждать это с Бонифацием.
— Конечно, — согласилась я. — Мы можем обсудить, как великолепно наши рыцари-ученики справились с этой охотой. Благодаря вашему обучению, дедушка, они понемногу учатся координировать свои действия.
На мгновение я подумала о том, чтобы дать Бонифацию обещание на мизинцах, но поняла, что это плохая идея, ведь для меня это может закончиться сломанным пальцем.
Следующим слово взял Сильвестр.
— Я ждал твоего возвращения, Розмайн. Приходи ко мне в кабинет, как только переоденешься, — сказал он. Почему-то его голос был совершенно лишен всяческой энергии. В прошлом году он топал ногами и казался совершенно разъяренным, но теперь он казался совершенно опустошенным. Хотя наверное, это было просто мое разыгравшееся воображение.
Я ненадолго вернулась в свою комнату вместе с Рихардой и моими рыцарями-стражами, а затем отправилась в кабинет ауба. Внутри меня ждали Фердинанд, Сильвестр и Карстедт.
Фердинанд заговорил первым.
— Розмайн, — начал он, внимательно глядя на меня и постукивая пальцем по виску. — Я считаю, что мы должны начать с того, чтобы убедиться, что мы все одинаково понимает значение слова «мирный». Поэтому я спрашиваю тебя, как ты понимаешь это слово?
Я удивленно посмотрела на него, уже готовая к затяжным лекциям. Но тем не менее, я серьезно обдумала заданный мне вопрос.
— Для меня это слово означает дни, которые я могу проводить в библиотеке и читать, — наконец ответила я. — Если бы не этот приказ о возвращении домой, то моя жизнь была бы полным воплощением мирной жизни.
Мое возвращение в Эренфест было назначено почти сразу после того, как я закончила со своими уроками и получила возможность посещать библиотеку. С моей стороны было вполне разумно ворчать и требовать того, чтобы мне вернули мое время в библиотеке и возможность читать в свое удовольствие.
— Мы вызвали тебя назад не потому, что это была наша прихоть. Ты же знаешь, — с тяжелым вздохом сказал Сильвестр.
— Розмайн, — обратился ко мне Карстедт. — Ты знаешь почему мы приказали тебе вернуться?
Я задумчиво прижала руку к щеке. На ум сразу пришли три совершенные мной ошибки: испортить балдахин над моей кроватью выстрелом из водяного пистолета, шокировать всех во время чаепития с книжными червями, и потерять сознание несмотря на то, что я была его устроителем.
Однако письмо, полученное в ответ, после отчета о модификации пистолета, не содержало в себе никакой критики.
— Меня вызвали обратно сразу после инцидента с тернисом, так что может быть дело в том, что я вступила в бой, ни с кем предварительно не посоветовавшись, и в итоге упала в обморок…– предположила я. — Причина в этом?
— … Что ты имеешь в виду, когда спрашиваешь так неуверенно?
— Я просто изо всех сил пытаюсь понять, что сделала, чтобы заслужить неодобрение. Я думаю, что количество ошибок, которые я совершила в этом году меньше, чем в прошлом, — сказала я, склоняя голову. Это был ответ, который заставил всех троих людей в помещении вздрогнуть.
— Во первых, — сказал Фердинанд, один за одним выкладывая отчеты полученные из королевской академии. — Проблема в том, как ты пишешь свои отчеты. Ты можешь писать надлежащие отчеты касающиеся твоих печатных мастерских и храмовых дел, так почему же твои отчеты о делах в Королевской Академии такие несодержательные? По какой причине ты концентрируешься в них на таких маловажных вещах?
На самом деле у меня уже был довольно хороший ответ на этот вопрос.
— Мои чиновники уже готовят для вас отчеты, обо всем, что они считают важным, и мне показалось бессмысленным писать о том же самом. Я подумала, что лучше написать о деталях, на которые Хартмут не будет обращать внимание.
Кажется мои сомнения были бессмысленны. Я писала свои отчеты словно бы я учусь в школе на земле и пишу письма своим родителям и опекунам, но похоже это был совсем не тот формат, который хотели бы видеть Фердинанд и другие. Вместо этого они хотели, чтобы мои отчеты содержали в себе больше аналитических данных и меньше эмоций.
— Я подумала, что вы все оцените информацию о том, чем ваши дети занимаются в академии. Именно поэтому я хотела сделать свои отчеты похожими на своего рода дневник, который будет охватывать более личные темы, — продолжила я. — Если вы находите это неудовлетворительным, то я хотела бы, чтобы вы точно сказали мне какие именно отчеты вы хотите видеть.
— Понятно, — кивнул Фердинанд. — Это объясняет, почему твои отчеты были такими чрезвычайно эмоциональными. Впредь пиши их так же, как вы пишите отчеты о печатном деле, и сосредоточься в них на информации о повышении оценок наших студентов, распространении новых модных веяний и деятельности вашего так называемого Библиотечного комитета.
Тут я наконец поняла, какие именно отчеты хотят видеть мои опекуны. Если их интересовало то, что написано с точки зрения пользы и практичности, то конечно мои отчеты их не устроят.
После мои опекуны указали на другие мои проблемы связанные тем, что я говорю и делаю. Самые мои существенные проколы касались того, как я общаюсь с членами моего библиотечного комитета. Я обещала передать Хильдебранду повязку комитета без предварительного одобрения моих опекунов, отказала ему в желании передать владение над магическими инструментами в библиотеке, зарегистрировала его в качестве помощника, а так же попыталась нагрузить его дополнительной работой.
— Но он же член библиотечного комитета! — воскликнула я. — Чем он будет заниматься, если не будет работать в библиотеке?
— Судя по тому, что говорится в отчетах, единственная работа, которую поручили вашему комитету — это передача маны, — категорически ответил мне Сильвестр. — Побуждать других учеников возвращать просроченные учебники — это не ваша работа.
Я опустила голову, чувствуя себя подавленной. Он был прав. Соланж, кажется колебалась на счет того, поручать ли мне, кандидату в эрцгерцоги, какую-либо работу, но я действовала через ее голову, когда назначила работу принцу. И действовать не посоветовавшись с ней было неправильно.
Простите, профессор Соланж!
— Нгх… Профессор Соланж все время говорила о том, насколько полезными и замечательными были ордоннансы от Фердинанда, так что я предположила, что если бы принц взял на себя эту роль, было бы еще лучше, — сказала я. — Идеальный человек для этой работы, именно так я и решила.
— Не тебе решать, кто и какую работу должен на себя брать, — ответил Фердинанд. — Королевская особа может дать тебе любой приказ, который пожелает, но ты не должна давать указаний королевской особе.
Поразмыслив над этими словами, я пришла к выводу, что относилась к Хильдебранду, как к товарищу по оружию, тогда как на самом деле он был сыном генерального директора компании, в которой я находилась в самом низу корпоративной лестницы. И конечно же, если давать работу коллеге было вполне приемлемо, то вот давать работу маленькому ребенку, который просто пришел в офис поиграть, совершенно неприемлемо.
Хорошо, теперь я знаю, почему все тогда замерли!
Я вжала голову в плечи, чувствуя вину, ведь наконец поняла, какую большую ошибку я совершила. Только сейчас я поняла истинный смысл того, что принц продолжает тусоваться с нами в Библиотечном комитете, и от этого осознания мне захотелось плакать. Во время, когда я была Уране, мне никогда не удавалось общаться с кем-то, чей статус гораздо выше моего.
— В таком случае, что я должна делать? — спросила я. — Не будет ли проблемой, если мы будем исключать принца Хильдебранда из наших с леди Ханнелорой разговоров во время обсуждения вопросов, связанных с работой в библиотечном комитете? Я предполагаю, что в таком случае принц начнет чувствовать себя обделенным, — когда я говорила с принцем, я внимательно следила за его мимикой, и когда разговор зашел о повязках, я просто отреагировала так, как мне показалось правильным. Но возможно было бы лучше, если бы я проигнорировала увиденную мной просьбу в его глазах.
После моих слов Фердинанд снова нахмурился.
— Ты всегда очень быстро и точно определяешь желания своего собеседника по незначительным жестам или мимике. Сам по себе этот навык очень полезен, я бы даже назвал его твоим благословением. Однако, ты всегда сосредотачиваешься только на том, с кем говоришь. Полностью отбрасывая в сторону его статус, окружение и саму ситуацию в которой вы находитесь. Именно поэтому твои вассалы и все, кто окружает тебя, изо всех сил стараются следить за тем, что ты делаешь.
Я всегда сосредотачиваюсь на человеке, с которым говорю, и я готова подружиться с кем угодно, независимо от того является этот человек членом королевской семьи или он родом из великого герцогства. Однако по словам Фердинанда, эта моя черта чаще всего приводила к проблемам и только беспокоила людей вокруг меня.
— У тебя есть все необходимое, чтобы стать значимой фигурой, если ты наконец научишься учитывать контекст, — сказал Фердинанд. — Но пока ты лишь представляешь из себя большую опасность, которая превращает будущее в одну сплошную неопределенность. Это особенно пугает, ведь речь идет о членах королевской семьи, а положение Эренфеста на ближайшие годы крайне неопределенно.
Я отвела взгляд, зная, что Фердинанд недвусмысленно намекнул мне избегать любых контактов с королевской семьей. Я понимала, что хотели сказать мои опекуны, но не могла дать никаких обещаний.
Фердинанд заметил мое смятение и нахмурился.
— Не отводи от меня взгляд, Розмайн, — сказал он — Что ты замышляешь на этот раз?
— Сейчас я не могу не иметь контактов с принцем Хильдебрандом. Поэтому я не могу давать какие-либо обещания сейчас.
— И почему же?
— Потому что я планирую продолжать свою дружбу с ним. Меня так же пригласили посетить королевскую библиотеку, и я ни за что не упущу свой шанс воспользоваться этим разрешением.
Соланж, Ханнелора и Хильдебранд — библиотекарь и два книжных червя. Это были те три человека, с которыми я хотела поддерживать связи в Академии больше, чем с кем-либо еще. Я была готова принять от своих опекунов советы на счет того, как мне лучше общаться с моими друзьями, но я не хотела прекращать свое общение с ними.
— Разве это не слишком жестоко? — я не сдержала крика, в отчаяние переводя взгляд с одного своего сопровождающего на другого. Но выражение их лиц ясно давали понять, что никто из них не будет сопровождать меня. Это было очень плохо — сдержанность, от которой я давно отказалась, вдруг стала чем-то, в чем я нуждалась больше всего. Но как я могла бы держать себя в руках перед призраком королевской библиотеки. Я не верила в то, что смогу это сделать.
— Королевская библиотека… — тихо пробормотала я себе под нос. На первый взгляд казалось, что я могу пойти туда, как только научусь держать себя в руках, но я знала что это было просто плохо скрытой попыткой навсегда удержать меня от этого. В конце концов, как бы они смогли оценить мой прогресс, как вообще можно оценить уровень самоконтроля другого человека?
Но я хочу пойти…
— По крайне мере мы вряд ли сможем отпустить тебя куда-либо, пока ты не прекратишь падать в обморок по любому поводу, — сказал Карстедт. — На этот раз, ты крайне сильно шокировала принца Хильдебранда и его вассалов, не так ли?
Короче говоря, он явно спрашивал меня о том, хочу ли я снова шокировать всех при посещении дворцовой библиотеки. Я поникла. Я не хотела этого делать. К этому моменту я уже точно знала, что мои обмороки не идут на пользу душевному здоровью их свидетелей. Да и последствия, которые должны устранять мои вассалы, тоже крайне велики.
Аааа. Дворцовая библиотека теперь так далека от меня…
— Кажется ты не понимаешь, какую дистанцию ты должна держать между собой и членами королевской семьи, но это не должно вызвать больших проблем, пока ты будешь держать факт вашего неравенства в своем уме, — сказал Фердинанд. — А теперь давай перейдем к обсуждению падшего терниса.
Отчет Вилфрида в основном касался его волнений по поводу первой охоты, отчет Шарлотты содержал более деловую точку зрения, ведь ее не было там лично, а отчет Хартмута был полностью сосредоточен на восстановлении места сбора, снова и снова восхваляя мою святость.
О Боги, Хартмут, чем ты был одержим, когда писал это?!
Трудно было поверить, что здесь на самом деле описаны одни и те же события, — продолжил мужчина. — Расскажи о том, что там произошло своими словами.
Я сделала точно так, как он и попросил, хотя больше всего я сосредоточилась именно на дополнении отчета Шарлотты. Фердинанд видимо отлично понимал мои чувства, поэтому все его вопросы касались в основном именно ее отчета. На лежащий рядом отчет Хартмута я старалась даже не смотреть.
— Тем не менее, я впечатлен тем, что один из учеников Эренфеста смог опознать терниса лишь по одному описанию, которое дал Родерик, — заметил Фердинанд. — Это крайне редкий фей-зверь, который водится только на территории Веркстока. Я не ожидал, что кто-то из учеников сможет его опознать.
— Кажется, Леонора, узнала о них, когда изучала документы охотников на фей-зверей в рамках подготовки к прошлогоднему межгерцогскому турниру, — вспомнила я. — Она сказала, что эти существа слишком опасны, для того, чтобы использовать их в диттере, поэтому она не стала рассказывать другим ученикам о них.
— Я когда-то тоже читал эти документы, — сказал Фердинанд. — Однажды, я услышал о них от рыцаря-ученика из Веркстока, хотя сейчас это герцогства уже не существует, а его территории разделены между Аренсбахом и Дункельфельгером.
После я подробно описала бой с падшим тернисом. Я описала, как отправилась на поле боя, чтобы даровать благословение Тьмы, потом о том, как все мои атаки раз за разом не попадали по тернису, и я решила использовать плащ Бога Тьмы для того, чтобы замедлить его, а после о том как я исцелила место сбора.
— Когда профессор Рауффен прибыл вместе с рыцарями из столичного ордена, он задал мне множество вопросов, но к тому моменту у меня так сильно кружилась голова, что мне было сложно отвечать на его вопросы, — рассказал я. — В конце концов я ушла, на том моменте, где они начали планировать встречу со мной для проведения допроса, но профессор Хиршур, похоже, уладила этот вопрос.
— Что именно он спрашивал, и что ты отвечала? — спросил Фердинанд. Но когда я повторила наш диалог, мои опекуны схватились за головы и застонали.
— Кажется его не удовлетворили мои ответы, и похоже они все еще намерены в ближайшее время вызвать меня на допрос, — сказала я.
— Так я и думал, — сухо кинул Фердинанд.
— Но что еще я могла ему сказать? — спросила я. Я знала молитвы, потому что читала Священное писание, так как это было частью моего образования Верховного епископа, и я смогла провести ритуал исцеления, потому что это тоже было частью моей работы в храме. Вот и все, что я еще могла сказать?
— Во время слушания мы будем должны подчеркнуть, что твои молитвы отличаются от заклинания, которые используют рыцари.
— Хм?
— Заклинание, которое используют рыцари запрещено преподавать в Королевской академии.
— Но почему? Разве это не важно, знать как можно бороться с такими опасными фей-зверями, как падшие тернисы?
— Потому что есть куда более опасные существа, чем любые фей-звери — люди.
По словам Фердинанда, заклинание для создания черного оружия уже давно перестали преподавать в Академии. Когда-то давно было еще одно политическое потрясение, которое также вызвало нехватку маны, как и сейчас. Тогда некоторые эрцгерцоги пытались обогатить свои герцогства, вторгаясь на чужие территории вооружившись черным оружием. Для малых герцогств это была очень опасная ситуация, ведь они ничего не могли противопоставить нападениям великих герцогств. Но некоторые были крайне вдохновлены таким примером, из-за чего уровень хаоса только возрос. Из-за этого в Королевской Академии перестали обучать заклинанию создания черного оружия. Вместо этого, теперь его было дозволено изучать только членам рыцарских орденов тех территорий, где были фей-звери, победу над которыми можно было одержать только при использовании черного оружия.
— Тогда почему Корнелиус и остальные не знали этого заклинания? — спросила я. — Разве они не должны были его изучить?
— Ранее наш орден рыцарей обучал ему рыцарей-учеников сразу, как только они выбирали свою специализацию на третьем курсе и получали божественное благословение. Однако теперь мы обучаем ему только взрослых рыцарей, которые, как мы решили, достойны того чтобы брать их с собой на охоту на тромбе.
— Что стало причиной для изменения правил?
Карстедт посмотрел на меня и пожал плечами.
— Как ты знаешь, сейчас в герцогстве много дворян, которые раньше были синими священниками, да и уровень образования в Академии упал после того, как гражданская война потрясла всю страну, задев и преподавательский состав. Ради безопасности мы теперь берем с собой на охоту только тех рыцарей, которые доказали свое умение правильно координировать свои действия на миссиях. Поэтому мы обучаем ему только тех, кто заслужил наше одобрение.
Ах! Так это все из-за Шикзы.
Это напомнило мне о том, что Фердинанд сделал выговор Карстедту за то, что он должным образом не занимается обучением новичков. А после этого посоветовал ему переосмыслить подход. Именно после того, что сделал Шикза, правила обучения новичков в ордене изменились, а это означало, что те, кто немного старше Ангелики должны были знать заклинание, но оно было неизвестно для всех рыцарей-учеников ее возраста и младше. Нынешние новобранцы ордена были настолько плохи в вопросе координации действий, что их еще долго не будут обучать этому заклинанию.
— А в чем разница между заклинаниями и молитвами? — спросила я.
— Хм, — Карстедт какое-то время раздумывал над моим вопросом. — Ну, молитвы слишком длинные, чтобы использовать их в бою. Никто не хотел рисковать случайно ошибиться в одном слове и испортить всю молитву, поэтому их сжали до заклинания.
Оказалось, что заклинание, используемое рыцарями, на самом деле изначально было молитвой, которая постепенно сокращалась. В отличие от полноценной молитвы, такие заклинания нельзя было модифицировать, но тут были важнее скорость и уменьшение риска ошибки.
Хм. Я думаю, что каждый день приносит новые откровения.
— Ах, точно, точно. Фердинанд, это для тебя, — сказала я. — Это подарок от Хартмута. Он зарисовал магический круг, который появился, когда я исцеляла место сбора с помощью благословения.
Я отдала рисунок, о котором говорила. И Сильвестр, и Карстедт подвинулись поближе, чтобы рассмотреть его, но затем быстро отвели взгляд, видимо от того что ничего не поняли. Фердинанд же продолжил водить пальцем по линиям.
— Розмайн, ты вложила в него всю свои ману? — спросил он.
— Он поднимался сам по себе, когда я проводила ритуал исцеления, — ответила я. — А что он делает?
— Это необходимый компонент места, которое действует как место сбора. Как ты должна понимать, это довольно сложный магический круг, в который вложено множество различных эффектов, — сказал он, и на его губах появилась слабая улыбка. Я могла сказать, что он чрезвычайно счастлив изучать это, что в свою очередь радовало меня, ведь это означало, что я скорее всего спасена от его лекций. Надеясь еще больше поднять ему настроение, я посмотрела на магический круг и спросила, какие именно эффекты он имеет в виду.
— Подожди, Розмайн, — Сильвестр почувствовал, что Фердинанд собирается начать импровизированный урок по магическим кругам, поэтому быстро вмешался. — Разве восстановление земли не является обязанностью Столичного храма.
— Я взяла дело в свои руки, так как другие ученики Эренфеста нуждались в этих ингредиентах для своих занятий. И если у них будут проблемы, то это может повлиять на мою возможность посещать библиотеку.
Может быть это именно та работа, которой обычно занимается столичный храм, но это была не та ситуация, где я бы смогла сидеть сложа руки. При этом я посчитала важным указать на то, что не взяла на себя всю работу. Падший тернис буйствовал не только на месте сбора Эренфеста, так что истощенных мест в лесу было предостаточно.
— Проблема не в том, оставила ли ты им работу или нет, хотя я не могу отрицать, что твои действия были ради помощи студентов, — сказал Сильвестр.
— Это необыкновенный магический круг, –заметил Фердинанд. — Чтобы активировать его десятку синих жрецов и жриц пришлось бы работать целыми днями. Я впечатлен тем, что твоей маны на это хватило.
— Это вовсе не так, — ответила я. — Мне пришлось выпить зелье восстановления, пока я проводила ритуал, но мне казалось что моя мана вытягивалась сразу, как только она восстанавливалась. Это было действительно тяжело.
— Непонимающие не должны даже пытаться его описывать, — пробормотал Фердинанд, продолжая изучать магический круг, но сказанное уже было сказано. — Похоже, ты полностью восстановила место сбора, но ты принесла с собой какие-либо ингредиенты.
— Нет.
Зарисовка магических кругов это одно, но я даже не думала о том, чтобы взять с собой какие-то ингредиенты с места сбора. Разве они не нужны только для занятий?
— Скажи Хартмуту прислать немного ингридиентов из той части места сбора, которую ты восстановила, — сказал Фердинанд. — Я хочу посмотреть как на них повлияла твоя мана.
— Вы действительно ученик профессора Хиршур, Фердинанд. Похоже своим исследованиям вы уделяете столько же внимания, как и она, — заметила я. — Она прибыла на место сбора вместе с рыцарским орденом, но увидев, что все уже закончилось и ее помощь не нужна, она сразу же попыталась вернуться в свою лабораторию, — я добавила пару слов о том, что хотелось бы, чтобы она чуть больше беспокоилась об учениках Эренфеста, но почему-то Фердинанд странно отреагировал на мои слова опустив глаза. — Фердинанд…?
— Раньше, когда я учился в королевской академии и охотился на фей-зверей в лесу вместе с другими рыцарями-учениками, Хиршур приходила проведать нас. Ее визиты казались пустой тратой времени, поэтому я прогонял ее и говорил, чтобы она не беспокоилась о нас, до тех пор пока кто-нибудь не пострадает. Возможно причина в этом.
— Так это ты во всем виноват!
Опыт Фердинанда и Хиршур полностью извратили их представление о доверии. Судя по всему, Раймонд в куда большей опасности, чем я думала. Но пока я беспокоилась о нем, трое моих опекунов вместе вздохнули.
— Забудь о студенте Аренсбаха. Побеспокойся о себе.
Ах. Прошу прощения…
К моему удивлению, мои опекуны ограничились не таким уж большим выговором. Мои измученные опекуны просто закончили беседу, напоследок сообщив, что я вернусь в Королевскую академию после Ритуала Посвящения, так как они хотели свести к минимуму мои контакты с королевской семьей. На самом деле это было даже немного странно. Не то чтобы я хотела, чтобы меня отругали или что-то в таком роде, но это было необычно.
Но почему? Я почти хочу спросить на случай, если они просто забыли. Но если я напомню, это только повысит шансы для лекций, так что я лучше промолчу.
Я смогу вернуться в академию, чтобы продолжить свою социализацию, только с началом сезона общения, когда принц Хильдебранд точно будет оставаться в своей комнате. Не могу сказать, что меня сильно волнует само возвращение в Королевскую Академию, но когда я вернусь, я буду вынуждена проводить время общаясь с другими, а не читая в библиотеке. Хотя…
Единственная часть сезона общения, которая меня привлекала, это чаепитие с Ханнелорой, где мы бы смогли обсуждать книги, но я сомневалась, что кто-то разрешит нам новую встречу, особенно учитывая как велик шанс того, что я снова упаду в обморок.
Эх… Жизнь никогда не идет так, как тебе этого хочется.
Закладка