Глава 2146 - Битва вне битвы •
Изумление и лёгкое недоумение мелькнули в глазах Мэн Кунчаня, и в сердцах всех присутствующих также возникли удивление и непонимание.
Мэн Кунчань сделал шаг вперёд, склонился и сказал: — Отвечаю Императору Бездны: речь о моём скромном сыне, Цзяньюане. Цзяньюань пережил бедствие, потерявшись на сто лет, но Небеса сжалились над Плетением Снов, защитили Цзяньюаня, и он вернулся к жизни, а затем пробудил совершенную божественность.
— Юань`эр, скорее, представься Императору Бездны.
Помимо изумления, в сердце Мэн Кунчаня также возникло волнение. Если бы удалось заставить Императора Бездны запомнить лицо Мэн Цзяньюаня, сопротивление его отношениям с Хуа Цайли уменьшилось бы, и это было бы полезно для их будущего.
Юнь Чэ встал рядом с Мэн Кунчанем, склонившись так же низко: — Юнь Чэ из Плетения Снов приветствует Императора Бездны.
— … — Уголок глаза Мэн Кунчаня дёрнулся, а у остальных выражения лиц стали странными.
Его настойчивое использование имени Юнь Чэ было уже в основном известно шести божественным царствам. Но в такой ситуации, и после того, как Мэн Кунчань только что представил его Императору Бездны как «Мэн Цзяньюаня», он всё равно так поступил, что, в действительности, было на тридцать процентов настойчивостью… но на семьдесят — неблагодарностью и незнанием своего места.
Император Бездны, однако, ничуть не смутился, на его лице, покрытом лёгким божественным сиянием, промелькнула тень эмоций: — Совершенная божественность, редко появляющаяся за десять тысяч лет. Сразу две в одну эпоху — такого ещё никогда не бывало.
— Дитя Тьмы, Ледяное Сердце Девяти Глубин и двойные звёзды явились в Бездне… эта эпоха полна необычайных явлений. Возможно, все они предзнаменования скорого достижения «Вечной Чистой Земли».
Слова Императора Бездны все слушали внимательно и тихо. Император не бросает слов на ветер, в них всегда есть глубокий смысл.
— «Вечная Чистая Земля» уже близка, и эта Битва Наследников, возможно, последняя в этом мире. Такие ниспосланные небесами сияющие звёзды не должны оставаться безмолвными в этой битве.
Намерения Императора Бездны были уже ясны, вызывая удивление, но в то же время они казались вполне разумными.
Если это была последняя Битва Наследников в этом мире, то двойные звёзды, что не знала ещё история, поистине должны были быть явлены миру на этой Чистой Земле, озаряя всё своим звёздным сиянием.
В сердце Мэн Кунчаня была радость, на лице — скромность: — Получить такую похвалу от Императора Бездны — величайшая честь для моего скромного сына Цзяньюаня и Божественного Царства Плетения Снов, Кунчань крайне смущён. Однако Цзяньюань эти сто лет скитался на стороне, не получая никаких ресурсов Плетения Снов, и сейчас его культивация всего лишь на уровне Божественного Мастера. Такой слабый свет, боюсь, едва ли достоин взгляда Императора Бездны и всех присутствующих.
— Ха-ха-ха-ха, Божественный Владыка У Мэн, ты не прав, — громкий голос Дяня Лохоу раздался с великодушием: — Не опираясь на Божественное Царство, он достиг уровня пика царства божественного владыки в возрасте двух цзя-цзы — если бы эти сто лет он провёл в безопасности в Плетении Снов, чего бы он достиг?
Дянь Лохоу продолжил: — Не скрою от всех, мой скромный сын Цзючжи после встречи с Мэн Цзяньюанем не уставал хвалить его, все эти годы он часто вспоминал его, и при воспоминании обязательно хвалил. За свои пятьдесят два цзя-цзы он впервые так высоко отзывался о человеке. Уже только это заставляет и меня захотеть воочию увидеть, на что способен этот парень.
Нрав Дяня Лохоу был прямым, он всегда презирал пустые похвалы и слова.
На лице Дяня Цзючжи появилась лёгкая улыбка, выражая согласие.
Хуа Фучэнь тоже с улыбкой произнёс: — Сейчас Юнь Чэ всего два цзя-цзы, для божественного наследника это ещё юный возраст, его уровень культивации не важен. Раз он обладает совершенной божественностью, он должен иметь потрясающие, исключительные качества. Это чудо для всего мира, и оно должно расцвести на Чистой Земле, сияя в мире Бездны.
Когда два близких друга уже подвели его к этому, Мэн Кунчаню, естественно, не оставалось ничего, кроме как убрать все «затруднения». Он торжественно сказал: — В таком случае, моё Плетение Снов должно подчиниться.
Он перевёл взгляд на Юнь Чэ, смотря на него с глубоким смыслом: — Юань`эр, это указание Император Бездны, величайшая честь. Здесь, в Раю на вершине облаков, ты покажешь Императору Бездны и миру свою мощь как совершенного божественного наследника… не нужно нервничать, действуй как обычно. Что именно показать и как — выбирай сам.
О «мощи» Юнь Чэ он вообще не беспокоился, наоборот, боялся напугать Божественных Владык.
Эта внезапно свалившаяся возможность, без сомнения, была огромным сюрпризом этого собрания Чистой Земли.
Хуа Цайли наполовину спрятала лицо за Хуа Цинъин, но всё равно не могла скрыть свои брови и глаза, изогнутые в молодые месяцы.
— Да.
Юнь Чэ почтительно ответил, затем выпрямился и под множеством разных взглядов очень спокойно и естественно вошёл в ещё не убранный барьер арены.
Он чувствовал бесчисленные взгляды на себе, а взгляд Дяня Саньсы, глубоко скрывающий крайнюю ненависть, был для него особенно отчётлив.
Взгляд Шэнь У И тоже впервые по-настоящему упал на Юнь Чэ.
Необъяснимое головокружение возникло перед её глазами, словно слой самопроизвольно сконденсировавшегося ледяного тумана.
Мгновенно очнувшись, она быстро вернула взгляд к ледяной ясности, в котором на мгновение мелькнули недоумение и растерянность.
Стоять на Поле Битвы Наследников, не будучи наследником, вероятно, тоже было впервые на собрании Чистой Земли. Его осанка была естественной, шаги неспешными, и от Божественных Владык до младших, никто не мог заметить и тени нервозности в его фигуре.
И это отнюдь была не притворная безмятежность, а непоколебимое спокойствие изнутри.
Уже одного только этого было достаточно, чтобы заставить могущественных воинов божественных царств изумлённо ахнуть.
Дойдя до центра арены, Юнь Чэ остановился, окинул взглядом окружение, но не выпустил глубокую энергию, а громко объявил: — Юнь Чэ из Плетения Снов здесь бесстыдно и дерзко бросает вызов сверстникам из божественных царств, просит не поскупиться на наставления.
Схватка с близким по силе противником, без сомнения, лучший способ показать себя. Действия Юнь Чэ никого не удивили.
Но после его вызова долгое время не было ответа.
Хотя Юнь Чэ и не был наследником Плетения Снов, он обладал совершенной божественностью, и благосклонность Мэн Кунчаня к нему была прямо написана на его лице. В будущем он, без сомнений, обязательно станет наследником Плетения Снов.
Юнь Чэ, не будучи наследником, бросил вызов, и ответить на него могли лишь ровесники из божественных царств, также не являющиеся наследниками.
Таким образом, в случае поражения они лишь потеряют лицо, став простой ступенькой для демонстрации совершенной божественности Юнь Чэ.
Но если случайно его победить… последствия будут гораздо серьёзнее, чем просто поражение. Они не только обидят будущего наследника Плетения Снов, но и опозорят всё Божественное Царство Плетения Снов, и, возможно, даже Император Бездны, предложивший это, окажется разочарован.
К тому же, хотя церемония божественного назначения Божественного Царства Плетения Снов три года назад и была скрыта Мэн Кунчанем, зрителей было слишком много, и весть о том, что Юнь Чэ в одиночку легко победил бесчисленных практиков своего уровня, уже давно распространилась по всем царствам.
В тишине раздался оглушительно глухой голос Великого Божественного Чиновника, подобный колоколу: — Раз никто не принимает вызов, я даю тебе право, близкое к битве наследников: можешь выбрать любого для боя, и тот не может отказаться!
Слова Великого Божественного Чиновника явно соответствовали намерению Императора Бездны.
— Благодарю Великого Божественного Чиновника.
Юнь Чэ спокойно склонился, затем его тело и взгляд синхронно переместились, вновь окидывая всех собравшихся.
Его взгляд перемещался очень медленно, явно задерживаясь на каждом человеке. От Звездолунного Божественного Царства до Храброй Бабочки, потом до Разрушения Небес, затем до Безграничности…
Его взгляд оставался внимательным и медленным, но в момент падения на Дяня Саньсы он мгновенно отскочил, словно коснувшись чего-то грязного, и даже уголки его губ почти незаметно дёрнулись.
Для других это не было чем-то странным, но Дянь Саньсы, прямо встретивший тот мимолётный взгляд Юнь Чэ, мгновенно почувствовал, как кровь прилила к голове, а ненависть, обида и гнев, застрявшие в горле, вместе с яростно хлынувшей кровью затопили большую часть рассудка.
Он резко шагнул вперёд и громко крикнул: — Юнь Чэ, я сражусь с тобой!
— Саньсы! — сердце Дянь Цзючжи ужаснулось, он быстро протянул руку, чтобы удержать Дяня Саньсы.
Он лично видел потрясающую сцену, как Юнь Чэ сметал практиков своего уровня, и знал, что Дянь Саньсы, будучи ограниченным до того же уровня, не будет ему соперником.
Но ещё больше его беспокоило явно ненормальное эмоциональное состояние Дяня Саньсы.
— Хороший парень! — Дянь Лохоу сначала восхитился, а затем рассмеялся: — Говорят, не подерёшься — не познакомишься, так что хорошенько сразись, как раз выплеснешь всю эту обиду!
Здесь, в Раю на вершине облаков, раз слова сказаны, их уже не вернуть. Дянь Цзючжи мог лишь очень тихо сказать: — Только бой, ни в коем случае не создавай проблем! Помни мои слова и своё обещание!
— Хм?
Как бы тихо он ни говорил, как он мог скрыть что-то от Дяня Лохоу? Тот скосил взгляд, но с его прямолинейным характером он не стал бы вмешиваться и расспрашивать о делах младших.
После своего крика Дянь Саньсы на мгновение ощутил сожаление, но оно быстро сменилось желанием выплеснуть эмоции. Он глубоко вздохнул и тихо сказал: — Брат Цзючжи, не беспокойся, только бой… никаких слов!
Дянь Цзючжи отпустил руку.
Дянь Саньсы высоко подпрыгнул и прямо влетел в барьер, в момент приземления подняв ужасающую воздушную волну и оглушительный грохот.
— Ц-ц, какая сильная обида, — не без насмешки сказал Мэн Цзяньси.
Как бы Дянь Саньсы ни подавлял эмоции, но присутствующие не были простыми существами, и достигшую критической точки ненависть и обиду они могли легко заметить. Впрочем, это не казалось им слишком странным.
Дянь Цзючжи для Дяня Саньсы был и братом, и учителем, и Дянь Саньсы всю жизнь больше всего восхищался и уважал Дяня Цзючжи — это было известно всем. А Дянь Цзючжи, будучи Первым Божественным Сыном, сегодня потерпел сокрушительное поражение, потерял весь свой ореол и был унижен Божественной Владычицей У Мин крайне злобными и непристойными словами… как же он мог не злиться и не обижаться.
Все, включая Божественное Царство Безграничности, глубоко верили, что его почти достигшая пика обида была из-за Дяня Цзючжи, и этот вызов также был способом выплеснуть эмоции.
Юнь Чэ слегка прищурился, стоя лицом к лицу с Дянем Саньсы, в глазах которого бушевала ненависть, и не без самодовольства сказал в душе: «Смотри, вот и пришёл.»
Ли Суо тихо произнесла: «За пределами обители Линсянь, когда ты заметил приближение Дяня Цзючжи и Дяня Саньсы… действительно ли ты действовал спонтанно?»
«Конечно, — лениво ответил Юнь Чэ. — Способов много, но подвернулся особенно удобный. Естественно, нужно было решительно его использовать, а раз уж использовать, то до предела, полностью, иначе было бы жалко.»
«Удоб…ный?»
«Да. В информации Зала Сюаньцзи о Дяне Саньсы, помимо оценки его как очевидно незрелого по характеру, самой удобной чертой выделяется его крайняя зависимость и уважение к Дяню Цзючжи.»
«…» — у Ли Суо не было слов в ответ.
— Так это брат Саньсы, — на лице Юнь Чэ появилась улыбка, и никто, кроме Дяня Саньсы, не знал, какая глубокая злоба скрывалась за этим безобидным выражением. — Благодарю за честь.
Дянь Саньсы слегка сжал кулаки, не говоря ни слова. Он обещал Дяню Цзючжи «немую схватку» и боялся, что, открыв рот, потеряет контроль над речью.
Великий Божественный Чиновник поднял руку, и знакомый древний бронзовый глубокий свет слегка вспыхнул: — Мэн Цзяньюань из Плетения Снов, уровень культивации — четвёртая ступень Божественного Мастера; Дянь Саньсы из Безграничности, уровень культивации — третья ступень Божественного Вымирания, требуется наложение глубокой печати для балансировки культивации.
— Однако разница в культивации слишком велика, учитывая подавление большого царства культивации. Помимо подавления глубокой силы, произойдёт подавление физической силы превосходящего царства, которое будет сопровождаться болью во всём теле в течение нескольких вдохов.
— Ничего, — Дянь Саньсы довольно спокойным голосом ответил Великому Божественному Чиновнику. — Прошу Великого Божественного Чиновника применить.
Но затем раздался гораздо более ясный голос: — Брат Саньсы своим наставлением оказал мне честь, как же я могу из-за своего низкого уровня заставить брата Саньсы испытать эту муку? Прошу Великого Божественного Чиновника не накладывать печать.
В отличие от предыдущего раза, когда Шэнь У И отказалась от применения печати, Великий Божественный Чиновник не сразу убрал её, а явно на мгновение остолбенел.
Потому что разница между ними была не в одной-двух малых ступенях, а в целых девяти… и пропасти большого царства культивации.
Шестая ступень Божественного Вымирания и восьмая ступень Божественного Вымирания — это разница в культивации в Царстве Полубогов. Но Божественный Мастер и Божественное Вымирание… это силы совершенно разных плоскостей.
Если даже Великий Божественный Чиновник так отреагировал, что уж говорить об остальных.
— Ха-ха-ха-ха! — Дянь Лохоу громко рассмеялся. — Что за глупости говорит этот парень!
Дянь Цзючжи не смеялся, но в его глазах тоже были недоумение и изумление. Он лично видел, как сражается Юнь Чэ, и, если бы тот, как Шэнь У И, смог превзойти две ступени и победить противника, он бы не слишком удивился.
Но он просто не мог поверить, что тот способен противостоять силе Божественного Вымирания и, уж тем более, Дяню Саньсы без ограничения уровня.
— Это… брат Юань, это…
Мэн Цзяньси инстинктивно повернулся к Мэн Кунчаню, но обнаружил, что лицо отца было странно спокойным… и, кажется, он даже обменялся многозначительными взглядами с Божественным Владыкой Хуа Синем напротив.
Мэн Цзяньси замолчал, взгляд его вновь устремился на поле битвы, и все его душевные силы сосредоточились на зрении… по мере сосредоточения духа свет вокруг и звуки в ушах быстро ослабевали, и только удары собственного сердца становились всё громче, почти оглушая.
Неужели…
Он, на уровне Божественного Мастера… действительно может сравниться с Божественным Вымиранием?!
— Он… это серьёзно? — на всём лице Ша Сина было написано неверие.
— Не похоже на шутку, в такой ситуации шутки неуместны, — Сянь Юэ, хмурясь, с недоумением смотрел на выражение лица Юнь Чэ. Он изо всех сил пытался понять смысл его слов, но абсолютно не мог поверить, что с такой культивацией тот способен противостоять Дяню Саньсы… даже мимолётного сопротивления быть не может.
У Шэньсин и У Шэньюэ обменялись взглядами, их выражения были странными.
— Хмф! Совершенная божественность, говорите? Да он же с ума сошёл! — Пань Бучжо с некрасивым шрамом на правой щеке тихо усмехнулся.
Но Пань Юйшэн, скосив глаза на выражение Мэн Кунчаня, слегка нахмурился.
Великий Божественный Чиновник сомкнул пять пальцев, и печать рассеялась.
— В таком случае, печать накладываться не будет. Битва начинается, правила те же, что и в Битве Наследников!
Мэн Кунчань сделал шаг вперёд, склонился и сказал: — Отвечаю Императору Бездны: речь о моём скромном сыне, Цзяньюане. Цзяньюань пережил бедствие, потерявшись на сто лет, но Небеса сжалились над Плетением Снов, защитили Цзяньюаня, и он вернулся к жизни, а затем пробудил совершенную божественность.
— Юань`эр, скорее, представься Императору Бездны.
Помимо изумления, в сердце Мэн Кунчаня также возникло волнение. Если бы удалось заставить Императора Бездны запомнить лицо Мэн Цзяньюаня, сопротивление его отношениям с Хуа Цайли уменьшилось бы, и это было бы полезно для их будущего.
Юнь Чэ встал рядом с Мэн Кунчанем, склонившись так же низко: — Юнь Чэ из Плетения Снов приветствует Императора Бездны.
— … — Уголок глаза Мэн Кунчаня дёрнулся, а у остальных выражения лиц стали странными.
Его настойчивое использование имени Юнь Чэ было уже в основном известно шести божественным царствам. Но в такой ситуации, и после того, как Мэн Кунчань только что представил его Императору Бездны как «Мэн Цзяньюаня», он всё равно так поступил, что, в действительности, было на тридцать процентов настойчивостью… но на семьдесят — неблагодарностью и незнанием своего места.
Император Бездны, однако, ничуть не смутился, на его лице, покрытом лёгким божественным сиянием, промелькнула тень эмоций: — Совершенная божественность, редко появляющаяся за десять тысяч лет. Сразу две в одну эпоху — такого ещё никогда не бывало.
— Дитя Тьмы, Ледяное Сердце Девяти Глубин и двойные звёзды явились в Бездне… эта эпоха полна необычайных явлений. Возможно, все они предзнаменования скорого достижения «Вечной Чистой Земли».
Слова Императора Бездны все слушали внимательно и тихо. Император не бросает слов на ветер, в них всегда есть глубокий смысл.
— «Вечная Чистая Земля» уже близка, и эта Битва Наследников, возможно, последняя в этом мире. Такие ниспосланные небесами сияющие звёзды не должны оставаться безмолвными в этой битве.
Намерения Императора Бездны были уже ясны, вызывая удивление, но в то же время они казались вполне разумными.
Если это была последняя Битва Наследников в этом мире, то двойные звёзды, что не знала ещё история, поистине должны были быть явлены миру на этой Чистой Земле, озаряя всё своим звёздным сиянием.
В сердце Мэн Кунчаня была радость, на лице — скромность: — Получить такую похвалу от Императора Бездны — величайшая честь для моего скромного сына Цзяньюаня и Божественного Царства Плетения Снов, Кунчань крайне смущён. Однако Цзяньюань эти сто лет скитался на стороне, не получая никаких ресурсов Плетения Снов, и сейчас его культивация всего лишь на уровне Божественного Мастера. Такой слабый свет, боюсь, едва ли достоин взгляда Императора Бездны и всех присутствующих.
— Ха-ха-ха-ха, Божественный Владыка У Мэн, ты не прав, — громкий голос Дяня Лохоу раздался с великодушием: — Не опираясь на Божественное Царство, он достиг уровня пика царства божественного владыки в возрасте двух цзя-цзы — если бы эти сто лет он провёл в безопасности в Плетении Снов, чего бы он достиг?
Дянь Лохоу продолжил: — Не скрою от всех, мой скромный сын Цзючжи после встречи с Мэн Цзяньюанем не уставал хвалить его, все эти годы он часто вспоминал его, и при воспоминании обязательно хвалил. За свои пятьдесят два цзя-цзы он впервые так высоко отзывался о человеке. Уже только это заставляет и меня захотеть воочию увидеть, на что способен этот парень.
Нрав Дяня Лохоу был прямым, он всегда презирал пустые похвалы и слова.
На лице Дяня Цзючжи появилась лёгкая улыбка, выражая согласие.
Хуа Фучэнь тоже с улыбкой произнёс: — Сейчас Юнь Чэ всего два цзя-цзы, для божественного наследника это ещё юный возраст, его уровень культивации не важен. Раз он обладает совершенной божественностью, он должен иметь потрясающие, исключительные качества. Это чудо для всего мира, и оно должно расцвести на Чистой Земле, сияя в мире Бездны.
Когда два близких друга уже подвели его к этому, Мэн Кунчаню, естественно, не оставалось ничего, кроме как убрать все «затруднения». Он торжественно сказал: — В таком случае, моё Плетение Снов должно подчиниться.
Он перевёл взгляд на Юнь Чэ, смотря на него с глубоким смыслом: — Юань`эр, это указание Император Бездны, величайшая честь. Здесь, в Раю на вершине облаков, ты покажешь Императору Бездны и миру свою мощь как совершенного божественного наследника… не нужно нервничать, действуй как обычно. Что именно показать и как — выбирай сам.
О «мощи» Юнь Чэ он вообще не беспокоился, наоборот, боялся напугать Божественных Владык.
Эта внезапно свалившаяся возможность, без сомнения, была огромным сюрпризом этого собрания Чистой Земли.
Хуа Цайли наполовину спрятала лицо за Хуа Цинъин, но всё равно не могла скрыть свои брови и глаза, изогнутые в молодые месяцы.
— Да.
Юнь Чэ почтительно ответил, затем выпрямился и под множеством разных взглядов очень спокойно и естественно вошёл в ещё не убранный барьер арены.
Он чувствовал бесчисленные взгляды на себе, а взгляд Дяня Саньсы, глубоко скрывающий крайнюю ненависть, был для него особенно отчётлив.
Взгляд Шэнь У И тоже впервые по-настоящему упал на Юнь Чэ.
Необъяснимое головокружение возникло перед её глазами, словно слой самопроизвольно сконденсировавшегося ледяного тумана.
Мгновенно очнувшись, она быстро вернула взгляд к ледяной ясности, в котором на мгновение мелькнули недоумение и растерянность.
Стоять на Поле Битвы Наследников, не будучи наследником, вероятно, тоже было впервые на собрании Чистой Земли. Его осанка была естественной, шаги неспешными, и от Божественных Владык до младших, никто не мог заметить и тени нервозности в его фигуре.
И это отнюдь была не притворная безмятежность, а непоколебимое спокойствие изнутри.
Уже одного только этого было достаточно, чтобы заставить могущественных воинов божественных царств изумлённо ахнуть.
Дойдя до центра арены, Юнь Чэ остановился, окинул взглядом окружение, но не выпустил глубокую энергию, а громко объявил: — Юнь Чэ из Плетения Снов здесь бесстыдно и дерзко бросает вызов сверстникам из божественных царств, просит не поскупиться на наставления.
Схватка с близким по силе противником, без сомнения, лучший способ показать себя. Действия Юнь Чэ никого не удивили.
Но после его вызова долгое время не было ответа.
Хотя Юнь Чэ и не был наследником Плетения Снов, он обладал совершенной божественностью, и благосклонность Мэн Кунчаня к нему была прямо написана на его лице. В будущем он, без сомнений, обязательно станет наследником Плетения Снов.
Юнь Чэ, не будучи наследником, бросил вызов, и ответить на него могли лишь ровесники из божественных царств, также не являющиеся наследниками.
Таким образом, в случае поражения они лишь потеряют лицо, став простой ступенькой для демонстрации совершенной божественности Юнь Чэ.
Но если случайно его победить… последствия будут гораздо серьёзнее, чем просто поражение. Они не только обидят будущего наследника Плетения Снов, но и опозорят всё Божественное Царство Плетения Снов, и, возможно, даже Император Бездны, предложивший это, окажется разочарован.
К тому же, хотя церемония божественного назначения Божественного Царства Плетения Снов три года назад и была скрыта Мэн Кунчанем, зрителей было слишком много, и весть о том, что Юнь Чэ в одиночку легко победил бесчисленных практиков своего уровня, уже давно распространилась по всем царствам.
В тишине раздался оглушительно глухой голос Великого Божественного Чиновника, подобный колоколу: — Раз никто не принимает вызов, я даю тебе право, близкое к битве наследников: можешь выбрать любого для боя, и тот не может отказаться!
Слова Великого Божественного Чиновника явно соответствовали намерению Императора Бездны.
— Благодарю Великого Божественного Чиновника.
Юнь Чэ спокойно склонился, затем его тело и взгляд синхронно переместились, вновь окидывая всех собравшихся.
Его взгляд перемещался очень медленно, явно задерживаясь на каждом человеке. От Звездолунного Божественного Царства до Храброй Бабочки, потом до Разрушения Небес, затем до Безграничности…
Его взгляд оставался внимательным и медленным, но в момент падения на Дяня Саньсы он мгновенно отскочил, словно коснувшись чего-то грязного, и даже уголки его губ почти незаметно дёрнулись.
Он резко шагнул вперёд и громко крикнул: — Юнь Чэ, я сражусь с тобой!
— Саньсы! — сердце Дянь Цзючжи ужаснулось, он быстро протянул руку, чтобы удержать Дяня Саньсы.
Он лично видел потрясающую сцену, как Юнь Чэ сметал практиков своего уровня, и знал, что Дянь Саньсы, будучи ограниченным до того же уровня, не будет ему соперником.
Но ещё больше его беспокоило явно ненормальное эмоциональное состояние Дяня Саньсы.
— Хороший парень! — Дянь Лохоу сначала восхитился, а затем рассмеялся: — Говорят, не подерёшься — не познакомишься, так что хорошенько сразись, как раз выплеснешь всю эту обиду!
Здесь, в Раю на вершине облаков, раз слова сказаны, их уже не вернуть. Дянь Цзючжи мог лишь очень тихо сказать: — Только бой, ни в коем случае не создавай проблем! Помни мои слова и своё обещание!
— Хм?
Как бы тихо он ни говорил, как он мог скрыть что-то от Дяня Лохоу? Тот скосил взгляд, но с его прямолинейным характером он не стал бы вмешиваться и расспрашивать о делах младших.
После своего крика Дянь Саньсы на мгновение ощутил сожаление, но оно быстро сменилось желанием выплеснуть эмоции. Он глубоко вздохнул и тихо сказал: — Брат Цзючжи, не беспокойся, только бой… никаких слов!
Дянь Цзючжи отпустил руку.
Дянь Саньсы высоко подпрыгнул и прямо влетел в барьер, в момент приземления подняв ужасающую воздушную волну и оглушительный грохот.
— Ц-ц, какая сильная обида, — не без насмешки сказал Мэн Цзяньси.
Как бы Дянь Саньсы ни подавлял эмоции, но присутствующие не были простыми существами, и достигшую критической точки ненависть и обиду они могли легко заметить. Впрочем, это не казалось им слишком странным.
Дянь Цзючжи для Дяня Саньсы был и братом, и учителем, и Дянь Саньсы всю жизнь больше всего восхищался и уважал Дяня Цзючжи — это было известно всем. А Дянь Цзючжи, будучи Первым Божественным Сыном, сегодня потерпел сокрушительное поражение, потерял весь свой ореол и был унижен Божественной Владычицей У Мин крайне злобными и непристойными словами… как же он мог не злиться и не обижаться.
Все, включая Божественное Царство Безграничности, глубоко верили, что его почти достигшая пика обида была из-за Дяня Цзючжи, и этот вызов также был способом выплеснуть эмоции.
Юнь Чэ слегка прищурился, стоя лицом к лицу с Дянем Саньсы, в глазах которого бушевала ненависть, и не без самодовольства сказал в душе: «Смотри, вот и пришёл.»
Ли Суо тихо произнесла: «За пределами обители Линсянь, когда ты заметил приближение Дяня Цзючжи и Дяня Саньсы… действительно ли ты действовал спонтанно?»
«Конечно, — лениво ответил Юнь Чэ. — Способов много, но подвернулся особенно удобный. Естественно, нужно было решительно его использовать, а раз уж использовать, то до предела, полностью, иначе было бы жалко.»
«Удоб…ный?»
«Да. В информации Зала Сюаньцзи о Дяне Саньсы, помимо оценки его как очевидно незрелого по характеру, самой удобной чертой выделяется его крайняя зависимость и уважение к Дяню Цзючжи.»
«…» — у Ли Суо не было слов в ответ.
— Так это брат Саньсы, — на лице Юнь Чэ появилась улыбка, и никто, кроме Дяня Саньсы, не знал, какая глубокая злоба скрывалась за этим безобидным выражением. — Благодарю за честь.
Дянь Саньсы слегка сжал кулаки, не говоря ни слова. Он обещал Дяню Цзючжи «немую схватку» и боялся, что, открыв рот, потеряет контроль над речью.
Великий Божественный Чиновник поднял руку, и знакомый древний бронзовый глубокий свет слегка вспыхнул: — Мэн Цзяньюань из Плетения Снов, уровень культивации — четвёртая ступень Божественного Мастера; Дянь Саньсы из Безграничности, уровень культивации — третья ступень Божественного Вымирания, требуется наложение глубокой печати для балансировки культивации.
— Однако разница в культивации слишком велика, учитывая подавление большого царства культивации. Помимо подавления глубокой силы, произойдёт подавление физической силы превосходящего царства, которое будет сопровождаться болью во всём теле в течение нескольких вдохов.
— Ничего, — Дянь Саньсы довольно спокойным голосом ответил Великому Божественному Чиновнику. — Прошу Великого Божественного Чиновника применить.
Но затем раздался гораздо более ясный голос: — Брат Саньсы своим наставлением оказал мне честь, как же я могу из-за своего низкого уровня заставить брата Саньсы испытать эту муку? Прошу Великого Божественного Чиновника не накладывать печать.
В отличие от предыдущего раза, когда Шэнь У И отказалась от применения печати, Великий Божественный Чиновник не сразу убрал её, а явно на мгновение остолбенел.
Потому что разница между ними была не в одной-двух малых ступенях, а в целых девяти… и пропасти большого царства культивации.
Шестая ступень Божественного Вымирания и восьмая ступень Божественного Вымирания — это разница в культивации в Царстве Полубогов. Но Божественный Мастер и Божественное Вымирание… это силы совершенно разных плоскостей.
Если даже Великий Божественный Чиновник так отреагировал, что уж говорить об остальных.
— Ха-ха-ха-ха! — Дянь Лохоу громко рассмеялся. — Что за глупости говорит этот парень!
Дянь Цзючжи не смеялся, но в его глазах тоже были недоумение и изумление. Он лично видел, как сражается Юнь Чэ, и, если бы тот, как Шэнь У И, смог превзойти две ступени и победить противника, он бы не слишком удивился.
Но он просто не мог поверить, что тот способен противостоять силе Божественного Вымирания и, уж тем более, Дяню Саньсы без ограничения уровня.
— Это… брат Юань, это…
Мэн Цзяньси инстинктивно повернулся к Мэн Кунчаню, но обнаружил, что лицо отца было странно спокойным… и, кажется, он даже обменялся многозначительными взглядами с Божественным Владыкой Хуа Синем напротив.
Мэн Цзяньси замолчал, взгляд его вновь устремился на поле битвы, и все его душевные силы сосредоточились на зрении… по мере сосредоточения духа свет вокруг и звуки в ушах быстро ослабевали, и только удары собственного сердца становились всё громче, почти оглушая.
Неужели…
Он, на уровне Божественного Мастера… действительно может сравниться с Божественным Вымиранием?!
— Он… это серьёзно? — на всём лице Ша Сина было написано неверие.
— Не похоже на шутку, в такой ситуации шутки неуместны, — Сянь Юэ, хмурясь, с недоумением смотрел на выражение лица Юнь Чэ. Он изо всех сил пытался понять смысл его слов, но абсолютно не мог поверить, что с такой культивацией тот способен противостоять Дяню Саньсы… даже мимолётного сопротивления быть не может.
У Шэньсин и У Шэньюэ обменялись взглядами, их выражения были странными.
— Хмф! Совершенная божественность, говорите? Да он же с ума сошёл! — Пань Бучжо с некрасивым шрамом на правой щеке тихо усмехнулся.
Но Пань Юйшэн, скосив глаза на выражение Мэн Кунчаня, слегка нахмурился.
Великий Божественный Чиновник сомкнул пять пальцев, и печать рассеялась.
— В таком случае, печать накладываться не будет. Битва начинается, правила те же, что и в Битве Наследников!
Закладка