Глава 339 •
Иногда я не хочу знать правды. Просто потому, что она мне не понравится. Очень не понравится. Например, ты вот общаешься с человеком, а потом тот говорит, что он пи*ор. В смысле не то что он плохой человек, а то, что он предпочитает мальчиков. И он считает тебя очень привлекательным. А потому он хочет тебя обнять, естественно по-дружески.
А потом ты теряешь веру в людей и уже сразу ищешь подвох.
Блин, и надо же было с ним ещё год общаться… Как же он шифровался хорошо…
Но суть не в этом. Суть в том, что лучше правду иногда не знать.
После спарринга с Мамонтой я успел спуститься вниз и помыться, после чего подняться к себе и начать читать всякие познавательные книжки с охуительными историями по некромантии, которые могут мне пригодиться.
Как раз во время этого познавательного чтения ко мне и пришла одна из служанок.
— Господин, Вас просит подойти госпожа Элизиана, — тихо сообщила какая-то голубоволосая женщина с большими сиськами, этак пятый размер, которые так и норовили выскользнуть из корсета на свет божий.
— Подойти? Чего сама не подойдёт?
— Она настоятельно просила вас подойти, господин, — повторила она.
— Ладно-ладно, сейчас…
Теперь я блин бегаю за всеми. Словно сам прислуживаю всем, а не наоборот. Что за несправедливость. Хотя ладно, я просто прикалываюсь. Мне не ломы подойти к кому-то, если нужно.
Я спустился вслед за служанкой к дверям Клирии, где уже стояла Элизи. Она кивнула служанке, и та буквально испарилась.
Какой серьёзный взгляд. Не нравится мне это…
— Мэйн. Мы выяснили, что с Клирией.
— Чот меня тоже теперь терзают смутные подозрения, что с ней, — нахмурился я. — Вот прям нехорошие.
— Только без глупостей, молю тебя, — попросила Элизи. — Не надо шутить сейчас, время не то.
— Ты мне не скажешь, что с ней?
— Клирия скажет сама.
Вот теперь я уже внутренне очень даже уверен в своих догадках, хотя до сих пор поверить в них не могу. Для меня это хиханьки-хаханьки, пока мне в лоб не скажут приговор.
Элизи открыла дверь и буквально затолкнула меня в комнату, закрыв её за мной. Это выглядело так, словно меня загнали в комнату с диким зверем, что меня совсем не радовало. Совершенно не радовало, потому что мне буквально отрезали пути к отступлению. Не сказать, что подобное со мной впервые, но всё равно неприятно.
Клирия сидела в какой-то светло-серой лёгкой ночнушке без рукавов, слегка сгорбившись и рассматривая свои руки, что лежали на коленях. Когда я вошёл, она посмотрела на меня и улыбнулась.
Было дико непривычно видеть её не в классическом платье, словно это уже и не Клирия. Хотя аура, которая ебашила во все стороны, говорила об обратном.
Она встала с кровати и медленно подошла ко мне, словно неизбежно надвигающаяся смерть, от которой нет спасения. Меня жарило её аурой по чёрной.
— Вы пришли.
— Т-ты пришёл, хотела сказать, — поправил я её. — Мне сказали, что… эм… что-то случилось.
— Если такое можно назвать «что-то случилось», — улыбнулась она. Счастливо улыбнулась. Так счастливо, что меня пробрало, а руки на автоматизме поползли на пояс, где обычно был револьвер или меч. Эта аура… Она словно пришла сжирать мою душу. — Но ты прав, я хотела кое-что сказать.
Повисла тишина. Клирия продолжала улыбаться, но её глаза не были счастливыми. Нет, это была формальная улыбка, по-настоящему она ждала какой-нибудь реакции. Хоть чего-нибудь, что сможет ей дать понять, что я чувствую. Возможно, Клирия даже боялась.
— Я хотела тебе сказать, что… — она запнулась. Клирии тоже давалось это нелегко. — Я хотела…
И вновь заминка. Я уже понял, что она скажет. Сейчас, оглядываясь назад, последний пазл встал на место, и я понял, куда надо смотреть. Понял ещё раньше Элизи, когда увидел набор ингредиентов, которые Клирия хомячила.
Она сделала глубокий вдох и залпом произнесла.
— Патрик, я беременна. Я жду ребёнка.
Наверное, для многих людей эта фраза как самая пугающая, подобная приговору, таки самая долгожданная в зависимости от взгляда.
Что я говорил про то, что одно дело подсознательно понимать что-то, другое — услышать это и осознать, что всё, после этих слов не будет «а вдруг» или «может быть». Это становится уже реальностью, точной информацией, а не твоими домыслами. Подтверждённой информацией, от которой не спрячешься и которую не свалишь на собственную паранойю.
Даже подсознательно понимая, к чему всё это идёт, я был в полном шоке. Клирия… беременна. И не успел я ещё прийти в себя, как уже слегка хрипло спросил.
— И… от кого же?
— От тебя, — хихикнула нервно в кулачок Клирия.
— Я… я… — мои и до этого скудные мыслительные процессы остановились. — Вау…
И вновь тишина. Стоим друг напротив друга и молчим, не совсем понимая, что должны говорить или делать.
Пиз**ц, я обрюхатил Клирию. Я надул Клирию. Я сделал Клирии ребёнка. Я сделал Клирии живот. Клирия залетела от меня. Я ещё много каких фраз могу найти на эту тему, но все они сводятся к одному.
И тишину вновь нарушает Клирия, как самая смелая из нас двоих.
— Я тоже не знала сначала, как реагировать, — начала тихо она. — Я иногда думала о том разговоре в гостинице и не понимала, как должна воспринимать ребёнка. Помнишь, когда ты отправился в университет, и мы с Кстарн и Элизианой рассуждали о детях? Но сейчас… Сейчас я понимаю, кажется, что вы имели в виду, — Клирия погладила живот. — Одно дело рассуждать о нём. Другое дело — его получить.
Но получить, это пол дела. Ещё пол дела — родители. Или родитель, если кто-то вовремя свалит или перекинет с себя ответственность.
Она внимательно взглянула мне в глаза.
— Я знаю правду, Патрик. Я богиня и прожила достаточно, чтоб видеть всё так, как есть на самом деле. По крайней мере, понимать, что происходит, — она говорила это с очень слабой улыбкой, но при этом тихим и уверенным голосом. — Я пугаю тебя. Ты меня не переносишь, убегаешь, избегаешь и предпочёл бы иметь Мэри рядом с собой или Элафиису. Я закрывала на эту правду глаза, пытаясь найти себе пристанище и думая только о себе. Прости меня, я поступила с тобой некрасиво и подло. Я навязала себя тебе. Но мне было необходимо то, за что я могла бы уцепиться. Мне просто хотелось не быть одной. И я очень благодарна, что ты, несмотря на собственные чувства, смог найти силы и провести это время со мной.
— Да ничего, обращайся, — пробормотал я.
— А теперь, когда я буду ждать ребёнка, я хочу узнать только одно.
— Я даже догадываюсь, что именно.
— Тогда я не буду это озвучивать. Я не в праве указывать тебе, говорить, что делать, просить или давить на жалость. Я и так сделала то, что была сделать не должна, а ты пошёл мне на встречу. Потому я не буду держать тебя. Что бы ты не выбрал, я спокойно отнесусь к твоему выбору и приму это.
Она улыбнулась, отошла от меня к кровати и повернулась спиной.
— Ты мне ничего не должен, Патрик. Ты сделал для меня больше, чем весь остальной мир, потому я никогда не буду на тебя зла за твой выбор, — сказала она вроде как приободряющее.
А мне стало вдруг всё предельно ясно насчёт её ауры. Достаточно было посчитать, когда я первый раз надул Клирию (а у меня подозрения, что тогда она и залетела), сколько прошло времени, и когда это всё начало проявляться. А потом примерно прикинуть, когда у неё начались изменения ауры. Если знать всё это акушерское дело даже чуть-чуть, то все изменения становятся слишком понятны. И если посчитать, то Клирия беременна уже почти месяц.
Так, а хули сиськи у неё не стали больше?! Я бл**ь не понял, Клирия, где сиськи?! СИСЬКИ ГДЕ?!
Но шутки шутками, а у нас проблемы. Большие проблемы. Клирия уже как месяц в положении и это получается, что через восемь месяцев, зимой, она даст своё потомство. Но это лишь малая часть проблемы.
Большая — что делать мне.
В этот момент у меня мелькнула мысль, что было бы всё вполне удачно, если бы Элфи засадила Клирии по животу, и та получила выкидыш. Я знаю, как это звучит, однако глупо отрицать, что это бы решило множество проблем. А сейчас чернявая ясно дала понять, что я могу свалить, и она не будет меня упрекать. Я не говорю про отношение к тому, кто бросил беременную девушку, хоть и это немаловажно. Я про то, как поступить мне в этой ситуации.
Я действительно ей ничего не должен, мы перепихнулись, несколько раз она сама пришла раздвинуть ноги ко мне и всё. Никаких договоров и отношений, Клирия сама призналась, что навязывалась.
Однако ребёнок… все проблемы всегда в детях, которые не выбирают себе родителей.
Бл**ь, да мне самому мама нужна! Я ещё не дорос детей воспитывать, мне самому ещё воспитываться и воспитываться. Какой из меня отец, когда я право и лево путаю элементарно?! За мной присмотр нужен, и я нихера не умею. Что я вообще буду делать? Что буду делать с ребёнком, за которым уход нужен. Это не собака, с ним возиться надо. Как бы я не хотел ребёнка и семьи, в голове отчётливо звучит мысль, что я не готов к такому ещё.
Наверное, эта мысль появляется у всех.
Но с другой стороны… Да-да, детская травма, однако моя мать жила со мной без отца, и я знаю, что это такое. Не говорю, что здесь будет то же самое, так как деньгами Клирию мы обеспечить можем, однако то, что у ребёнка не будет отца…
Да, меня это волнует, потому что это и мой ребёнок. Я чувствую свою причастность к нему, у меня есть принципы, через которые я не переступлю, и у меня есть совесть, хоть и довольно искажённая. Просто не смогу жить, зная, что где-то там растёт без меня моя кровь и плоть. Я хочу семью, хочу ребёнка, жену и свой дом, потому считаю неправильным, когда семьи неполные. Ребёнка должны воспитывать оба родителя. И почему-то у меня такое чувство, что я просто могу повторить историю со своей семьёй — бросить Клирию одну и умчаться в закат.
Совесть, ебаная совесть.
И ещё выебанная Клирия.
Я знаю, что она специально так всё сказала. Это откровение — удар на опережение. Я признаю себя такой сякой плохой и гадкой, какая же я плохая, всего лишь хотела сделать себя счастливой, ну давай же, скажи это, Патрик! Боже, какая я гадкая! А Патрик такой: о нет, Клирия, это не так, ты просто хотела чуточку тепла! Иди сюда!
Тьфу бл**ь! Клирия, ты должна понимать, что я тот ещё уёбок и вижу это столь же ясно, как и ты. Неужели ты думаешь, что я поверю в то, что у тебя проснулась человечность? Люди не меняются, они меняют тактику.
Я не верю, что Клирия при этой новости опустила ручки и такая: порхай как бабочка, Патрик, ты свободен. Нихуя, Клирия знает, что теперь ей нужен муж, и она вряд ли хочет остаться одна с ребёнком. Полюбас хочет полноценную семью, но знает, что с такой аурой ей подобного не светит.
И этот финт с твоим выбором является просто психологической ловушкой, которая давит на совесть.
Ты свободен выбирать, поэтому выбирай меня. Я даю тебе свободу и хочу, чтоб ты распорядился ею так, как я скажу. Короче. Как не крути, всё сводится к тому, что Клирия дала мне мнимую свободу, которой хочет заставить меня выбрать то, что ей выгодно. Хотела бы дать мне свободу — ушла бы, сказав, что всё, теперь она сама, а я сам. Но она так не сделала, она встала рядом со мной, типа иди, при этом своим присутствием давя мне на жалость.
Клирия — хитрая тёмная мразота, которая давит на совесть, что я не оставлю её и уже своего ребёнка. Я уверен, что моя история не является для неё секретом, и она знает, на что давить. Знает, как влиять и где строить из себя правильную, всё понимающую, а где идти напролом.
Но хуже всего то, что я сам не могу бросить уже своего ребёнка, которого вынашивает эта тёмная с*ка. Так бы и выебал её в жопу за это.
Я вздохнул, подошёл к Клирии сзади и положил ей руки на плечи. Сдавил. Потом сдавил ещё сильнее, а потом ещё. К тому моменту она должна была уже испытывать боль, однако Клирия не дрогнула.
— Я знаю, на что ты давишь Клирия. Тебе меня не провести. Твоя тирада о свободе и раскаяние слишком банальны.
Она не ответила. Просто молча стояла, не издавая ни звука.
— Я ведь могу избавить тебя от этого бремени, ты знаешь? — тихо спросил я, опустив руку на её живот провоцируя. — Для тебя такой метод не должен быть секретом.
— Нет, не секрет, — спокойно отозвалась она. — Однако я не могу позволить тебе сделать этого. Поэтому я прошу тебя не делать подобного со мной.
— Это всё театр для одного зрителя, верно? Ты же нихр**а не раскаялась. И все твои слова — лишь попытка наглой манипуляции.
— Разве это плохо? Мы все за что-то боремся, и я борюсь за право найти себе семью, — она обернулась ко мне. — Да, я давлю на тебя, Патрик, давлю на твою совесть, ведь именно так живёт этот мир. Я открыто заявляю: оставайся со мной, становись моим мужем. Подумай о том, как иначе будет выглядеть со стороны это — ты оставил меня одну беременной. Что скажут люди, как будут на тебя смотреть, что будут говорить за твоей спиной. Но есть и другая правда — ты в праве отказаться.
— Шантажистка.
— Я борюсь за своё счастье.
— И рушишь моё.
— Возможно я лучше знаю, что для тебя хорошо, Патрик.
— Да неужели?! — начал я кипятиться. — Тебя ударить в живот, Клирия?
— Ты не сделаешь этого. Это и твой ребёнок. Ты не посмеешь тронуть то, что является твоей кровью, — хладнокровно, высокомерно и с вызовом улыбнулась она мне в лицо. — Я бы смогла нечто подобное сделать, однако у тебя на это просто не хватит сил. Ты будешь пыжиться, дуться, хорохориться, но этого не сделаешь.
— Ты уверена?
— Давай. Тогда сделай это, — отошла она от меня на шаг. — Один удар. И всё решится за мгновение. И тебе уже не придётся быть отцом нашего ребёнка.
Я был готов уебать её. Был готов, но так и не сделал этого. Потому что она была права. Эта чёрная с*ка теперь часть моей семьи. Мать моих детей, чтоб ей в жопу кактус запихали. Возможно, в будущем так и сделаю.
— Я так и думала, — фыркнула она. — Лишь громкие слова и ноль действий. Толщина кишечника не позволяет.
— Я терпеть не могу тебя. Просто ненавижу, грязная ты тварь.
— Я очень грязная и чёрная тварь, Патрик. Тварь, которая отстаивает твои интересы как свои. И будет так делать, пока мы работаем вместе или же будем вместе жить. А кто верит в эти сказки про любовь, Патрик? Ты? — цинично улыбнулась Клирия. — Ты притрёшься ко мне, привыкнешь, и я стану тебе как родная. Любовь — дело наживное.
Она обняла меня, прижавшись, хотя и не получила взаимности.
— Был бы другой вариант, ты бы выбрала другого, да?
— Эм-м-м… нет. Пожалуй нет, Патрик, я бы выбрала всё равно тебя, — сказала она. — Я могу поклясться в своих словах на крови. Я бы выбрала тебя в любом случае.
— А кого выберу я, тебя не интересует, да?
— Естественно мне плевать, кого ты выберешь. Потому что в конечном итоге у тебя буду я. Разве ты ещё не понял, что мы неплохо подходим друг к другу? Я тебя приму любым, даже таким, какой ты сейчас есть. А другие? Смогут ли они принять тебя?
— И весь цирк с Элфи и смехом — твои проделки?
— Ну… — Клирия слегка замялась. — Нет. Боюсь, что нет. Здесь вышло весьма неловко и некрасиво с моей стороны. Знай я причину, вела бы себя куда аккуратнее и осторожнее. Особенно с Элфи, — её рука коснулась живота. — Но теперь, по крайней мере, я знаю причину и буду держать себя в руках. Всё, что я тебе говорила, было чистой правдой, Патрик. Я бы не стала обманывать тебя и рушить наши отношения, пусть и такие специфические. Я была искренна с тобой всё это время.
— Кроме сегодня.
— Я искренне приняла бы твой выбор. Любой. Скажи нет, и я бы не стала держать тебя. Однако это не значит, что я не буду пытаться склонить чашу весов в свою сторону. Особенно когда решается столь важный вопрос. Но это и не обман, верно? Я была искренна с тобой всё это время в своих поступках и действиях, пусть и не всегда адекватных. Я ни разу не притворилась в наших отношениях, ни разу не играла на публику и вела себя с тобой честно. Однако сейчас я могу и побороться за наше будущее.
Наше будущее. Мне уже не нравится, как это звучит.
А потом ты теряешь веру в людей и уже сразу ищешь подвох.
Блин, и надо же было с ним ещё год общаться… Как же он шифровался хорошо…
Но суть не в этом. Суть в том, что лучше правду иногда не знать.
После спарринга с Мамонтой я успел спуститься вниз и помыться, после чего подняться к себе и начать читать всякие познавательные книжки с охуительными историями по некромантии, которые могут мне пригодиться.
Как раз во время этого познавательного чтения ко мне и пришла одна из служанок.
— Господин, Вас просит подойти госпожа Элизиана, — тихо сообщила какая-то голубоволосая женщина с большими сиськами, этак пятый размер, которые так и норовили выскользнуть из корсета на свет божий.
— Подойти? Чего сама не подойдёт?
— Она настоятельно просила вас подойти, господин, — повторила она.
— Ладно-ладно, сейчас…
Теперь я блин бегаю за всеми. Словно сам прислуживаю всем, а не наоборот. Что за несправедливость. Хотя ладно, я просто прикалываюсь. Мне не ломы подойти к кому-то, если нужно.
Я спустился вслед за служанкой к дверям Клирии, где уже стояла Элизи. Она кивнула служанке, и та буквально испарилась.
Какой серьёзный взгляд. Не нравится мне это…
— Мэйн. Мы выяснили, что с Клирией.
— Чот меня тоже теперь терзают смутные подозрения, что с ней, — нахмурился я. — Вот прям нехорошие.
— Только без глупостей, молю тебя, — попросила Элизи. — Не надо шутить сейчас, время не то.
— Ты мне не скажешь, что с ней?
— Клирия скажет сама.
Вот теперь я уже внутренне очень даже уверен в своих догадках, хотя до сих пор поверить в них не могу. Для меня это хиханьки-хаханьки, пока мне в лоб не скажут приговор.
Элизи открыла дверь и буквально затолкнула меня в комнату, закрыв её за мной. Это выглядело так, словно меня загнали в комнату с диким зверем, что меня совсем не радовало. Совершенно не радовало, потому что мне буквально отрезали пути к отступлению. Не сказать, что подобное со мной впервые, но всё равно неприятно.
Клирия сидела в какой-то светло-серой лёгкой ночнушке без рукавов, слегка сгорбившись и рассматривая свои руки, что лежали на коленях. Когда я вошёл, она посмотрела на меня и улыбнулась.
Было дико непривычно видеть её не в классическом платье, словно это уже и не Клирия. Хотя аура, которая ебашила во все стороны, говорила об обратном.
Она встала с кровати и медленно подошла ко мне, словно неизбежно надвигающаяся смерть, от которой нет спасения. Меня жарило её аурой по чёрной.
— Вы пришли.
— Т-ты пришёл, хотела сказать, — поправил я её. — Мне сказали, что… эм… что-то случилось.
— Если такое можно назвать «что-то случилось», — улыбнулась она. Счастливо улыбнулась. Так счастливо, что меня пробрало, а руки на автоматизме поползли на пояс, где обычно был револьвер или меч. Эта аура… Она словно пришла сжирать мою душу. — Но ты прав, я хотела кое-что сказать.
Повисла тишина. Клирия продолжала улыбаться, но её глаза не были счастливыми. Нет, это была формальная улыбка, по-настоящему она ждала какой-нибудь реакции. Хоть чего-нибудь, что сможет ей дать понять, что я чувствую. Возможно, Клирия даже боялась.
— Я хотела тебе сказать, что… — она запнулась. Клирии тоже давалось это нелегко. — Я хотела…
И вновь заминка. Я уже понял, что она скажет. Сейчас, оглядываясь назад, последний пазл встал на место, и я понял, куда надо смотреть. Понял ещё раньше Элизи, когда увидел набор ингредиентов, которые Клирия хомячила.
Она сделала глубокий вдох и залпом произнесла.
— Патрик, я беременна. Я жду ребёнка.
Наверное, для многих людей эта фраза как самая пугающая, подобная приговору, таки самая долгожданная в зависимости от взгляда.
Что я говорил про то, что одно дело подсознательно понимать что-то, другое — услышать это и осознать, что всё, после этих слов не будет «а вдруг» или «может быть». Это становится уже реальностью, точной информацией, а не твоими домыслами. Подтверждённой информацией, от которой не спрячешься и которую не свалишь на собственную паранойю.
Даже подсознательно понимая, к чему всё это идёт, я был в полном шоке. Клирия… беременна. И не успел я ещё прийти в себя, как уже слегка хрипло спросил.
— И… от кого же?
— От тебя, — хихикнула нервно в кулачок Клирия.
— Я… я… — мои и до этого скудные мыслительные процессы остановились. — Вау…
И вновь тишина. Стоим друг напротив друга и молчим, не совсем понимая, что должны говорить или делать.
Пиз**ц, я обрюхатил Клирию. Я надул Клирию. Я сделал Клирии ребёнка. Я сделал Клирии живот. Клирия залетела от меня. Я ещё много каких фраз могу найти на эту тему, но все они сводятся к одному.
И тишину вновь нарушает Клирия, как самая смелая из нас двоих.
— Я тоже не знала сначала, как реагировать, — начала тихо она. — Я иногда думала о том разговоре в гостинице и не понимала, как должна воспринимать ребёнка. Помнишь, когда ты отправился в университет, и мы с Кстарн и Элизианой рассуждали о детях? Но сейчас… Сейчас я понимаю, кажется, что вы имели в виду, — Клирия погладила живот. — Одно дело рассуждать о нём. Другое дело — его получить.
Но получить, это пол дела. Ещё пол дела — родители. Или родитель, если кто-то вовремя свалит или перекинет с себя ответственность.
Она внимательно взглянула мне в глаза.
— Я знаю правду, Патрик. Я богиня и прожила достаточно, чтоб видеть всё так, как есть на самом деле. По крайней мере, понимать, что происходит, — она говорила это с очень слабой улыбкой, но при этом тихим и уверенным голосом. — Я пугаю тебя. Ты меня не переносишь, убегаешь, избегаешь и предпочёл бы иметь Мэри рядом с собой или Элафиису. Я закрывала на эту правду глаза, пытаясь найти себе пристанище и думая только о себе. Прости меня, я поступила с тобой некрасиво и подло. Я навязала себя тебе. Но мне было необходимо то, за что я могла бы уцепиться. Мне просто хотелось не быть одной. И я очень благодарна, что ты, несмотря на собственные чувства, смог найти силы и провести это время со мной.
— Да ничего, обращайся, — пробормотал я.
— А теперь, когда я буду ждать ребёнка, я хочу узнать только одно.
— Я даже догадываюсь, что именно.
— Тогда я не буду это озвучивать. Я не в праве указывать тебе, говорить, что делать, просить или давить на жалость. Я и так сделала то, что была сделать не должна, а ты пошёл мне на встречу. Потому я не буду держать тебя. Что бы ты не выбрал, я спокойно отнесусь к твоему выбору и приму это.
Она улыбнулась, отошла от меня к кровати и повернулась спиной.
— Ты мне ничего не должен, Патрик. Ты сделал для меня больше, чем весь остальной мир, потому я никогда не буду на тебя зла за твой выбор, — сказала она вроде как приободряющее.
А мне стало вдруг всё предельно ясно насчёт её ауры. Достаточно было посчитать, когда я первый раз надул Клирию (а у меня подозрения, что тогда она и залетела), сколько прошло времени, и когда это всё начало проявляться. А потом примерно прикинуть, когда у неё начались изменения ауры. Если знать всё это акушерское дело даже чуть-чуть, то все изменения становятся слишком понятны. И если посчитать, то Клирия беременна уже почти месяц.
Так, а хули сиськи у неё не стали больше?! Я бл**ь не понял, Клирия, где сиськи?! СИСЬКИ ГДЕ?!
Но шутки шутками, а у нас проблемы. Большие проблемы. Клирия уже как месяц в положении и это получается, что через восемь месяцев, зимой, она даст своё потомство. Но это лишь малая часть проблемы.
Большая — что делать мне.
В этот момент у меня мелькнула мысль, что было бы всё вполне удачно, если бы Элфи засадила Клирии по животу, и та получила выкидыш. Я знаю, как это звучит, однако глупо отрицать, что это бы решило множество проблем. А сейчас чернявая ясно дала понять, что я могу свалить, и она не будет меня упрекать. Я не говорю про отношение к тому, кто бросил беременную девушку, хоть и это немаловажно. Я про то, как поступить мне в этой ситуации.
Я действительно ей ничего не должен, мы перепихнулись, несколько раз она сама пришла раздвинуть ноги ко мне и всё. Никаких договоров и отношений, Клирия сама призналась, что навязывалась.
Однако ребёнок… все проблемы всегда в детях, которые не выбирают себе родителей.
Бл**ь, да мне самому мама нужна! Я ещё не дорос детей воспитывать, мне самому ещё воспитываться и воспитываться. Какой из меня отец, когда я право и лево путаю элементарно?! За мной присмотр нужен, и я нихера не умею. Что я вообще буду делать? Что буду делать с ребёнком, за которым уход нужен. Это не собака, с ним возиться надо. Как бы я не хотел ребёнка и семьи, в голове отчётливо звучит мысль, что я не готов к такому ещё.
Наверное, эта мысль появляется у всех.
Но с другой стороны… Да-да, детская травма, однако моя мать жила со мной без отца, и я знаю, что это такое. Не говорю, что здесь будет то же самое, так как деньгами Клирию мы обеспечить можем, однако то, что у ребёнка не будет отца…
Да, меня это волнует, потому что это и мой ребёнок. Я чувствую свою причастность к нему, у меня есть принципы, через которые я не переступлю, и у меня есть совесть, хоть и довольно искажённая. Просто не смогу жить, зная, что где-то там растёт без меня моя кровь и плоть. Я хочу семью, хочу ребёнка, жену и свой дом, потому считаю неправильным, когда семьи неполные. Ребёнка должны воспитывать оба родителя. И почему-то у меня такое чувство, что я просто могу повторить историю со своей семьёй — бросить Клирию одну и умчаться в закат.
Совесть, ебаная совесть.
И ещё выебанная Клирия.
Я знаю, что она специально так всё сказала. Это откровение — удар на опережение. Я признаю себя такой сякой плохой и гадкой, какая же я плохая, всего лишь хотела сделать себя счастливой, ну давай же, скажи это, Патрик! Боже, какая я гадкая! А Патрик такой: о нет, Клирия, это не так, ты просто хотела чуточку тепла! Иди сюда!
Тьфу бл**ь! Клирия, ты должна понимать, что я тот ещё уёбок и вижу это столь же ясно, как и ты. Неужели ты думаешь, что я поверю в то, что у тебя проснулась человечность? Люди не меняются, они меняют тактику.
Я не верю, что Клирия при этой новости опустила ручки и такая: порхай как бабочка, Патрик, ты свободен. Нихуя, Клирия знает, что теперь ей нужен муж, и она вряд ли хочет остаться одна с ребёнком. Полюбас хочет полноценную семью, но знает, что с такой аурой ей подобного не светит.
И этот финт с твоим выбором является просто психологической ловушкой, которая давит на совесть.
Ты свободен выбирать, поэтому выбирай меня. Я даю тебе свободу и хочу, чтоб ты распорядился ею так, как я скажу. Короче. Как не крути, всё сводится к тому, что Клирия дала мне мнимую свободу, которой хочет заставить меня выбрать то, что ей выгодно. Хотела бы дать мне свободу — ушла бы, сказав, что всё, теперь она сама, а я сам. Но она так не сделала, она встала рядом со мной, типа иди, при этом своим присутствием давя мне на жалость.
Клирия — хитрая тёмная мразота, которая давит на совесть, что я не оставлю её и уже своего ребёнка. Я уверен, что моя история не является для неё секретом, и она знает, на что давить. Знает, как влиять и где строить из себя правильную, всё понимающую, а где идти напролом.
Но хуже всего то, что я сам не могу бросить уже своего ребёнка, которого вынашивает эта тёмная с*ка. Так бы и выебал её в жопу за это.
Я вздохнул, подошёл к Клирии сзади и положил ей руки на плечи. Сдавил. Потом сдавил ещё сильнее, а потом ещё. К тому моменту она должна была уже испытывать боль, однако Клирия не дрогнула.
— Я знаю, на что ты давишь Клирия. Тебе меня не провести. Твоя тирада о свободе и раскаяние слишком банальны.
Она не ответила. Просто молча стояла, не издавая ни звука.
— Я ведь могу избавить тебя от этого бремени, ты знаешь? — тихо спросил я, опустив руку на её живот провоцируя. — Для тебя такой метод не должен быть секретом.
— Нет, не секрет, — спокойно отозвалась она. — Однако я не могу позволить тебе сделать этого. Поэтому я прошу тебя не делать подобного со мной.
— Это всё театр для одного зрителя, верно? Ты же нихр**а не раскаялась. И все твои слова — лишь попытка наглой манипуляции.
— Разве это плохо? Мы все за что-то боремся, и я борюсь за право найти себе семью, — она обернулась ко мне. — Да, я давлю на тебя, Патрик, давлю на твою совесть, ведь именно так живёт этот мир. Я открыто заявляю: оставайся со мной, становись моим мужем. Подумай о том, как иначе будет выглядеть со стороны это — ты оставил меня одну беременной. Что скажут люди, как будут на тебя смотреть, что будут говорить за твоей спиной. Но есть и другая правда — ты в праве отказаться.
— Шантажистка.
— Я борюсь за своё счастье.
— И рушишь моё.
— Возможно я лучше знаю, что для тебя хорошо, Патрик.
— Да неужели?! — начал я кипятиться. — Тебя ударить в живот, Клирия?
— Ты не сделаешь этого. Это и твой ребёнок. Ты не посмеешь тронуть то, что является твоей кровью, — хладнокровно, высокомерно и с вызовом улыбнулась она мне в лицо. — Я бы смогла нечто подобное сделать, однако у тебя на это просто не хватит сил. Ты будешь пыжиться, дуться, хорохориться, но этого не сделаешь.
— Ты уверена?
— Давай. Тогда сделай это, — отошла она от меня на шаг. — Один удар. И всё решится за мгновение. И тебе уже не придётся быть отцом нашего ребёнка.
Я был готов уебать её. Был готов, но так и не сделал этого. Потому что она была права. Эта чёрная с*ка теперь часть моей семьи. Мать моих детей, чтоб ей в жопу кактус запихали. Возможно, в будущем так и сделаю.
— Я так и думала, — фыркнула она. — Лишь громкие слова и ноль действий. Толщина кишечника не позволяет.
— Я терпеть не могу тебя. Просто ненавижу, грязная ты тварь.
— Я очень грязная и чёрная тварь, Патрик. Тварь, которая отстаивает твои интересы как свои. И будет так делать, пока мы работаем вместе или же будем вместе жить. А кто верит в эти сказки про любовь, Патрик? Ты? — цинично улыбнулась Клирия. — Ты притрёшься ко мне, привыкнешь, и я стану тебе как родная. Любовь — дело наживное.
Она обняла меня, прижавшись, хотя и не получила взаимности.
— Был бы другой вариант, ты бы выбрала другого, да?
— Эм-м-м… нет. Пожалуй нет, Патрик, я бы выбрала всё равно тебя, — сказала она. — Я могу поклясться в своих словах на крови. Я бы выбрала тебя в любом случае.
— А кого выберу я, тебя не интересует, да?
— Естественно мне плевать, кого ты выберешь. Потому что в конечном итоге у тебя буду я. Разве ты ещё не понял, что мы неплохо подходим друг к другу? Я тебя приму любым, даже таким, какой ты сейчас есть. А другие? Смогут ли они принять тебя?
— И весь цирк с Элфи и смехом — твои проделки?
— Ну… — Клирия слегка замялась. — Нет. Боюсь, что нет. Здесь вышло весьма неловко и некрасиво с моей стороны. Знай я причину, вела бы себя куда аккуратнее и осторожнее. Особенно с Элфи, — её рука коснулась живота. — Но теперь, по крайней мере, я знаю причину и буду держать себя в руках. Всё, что я тебе говорила, было чистой правдой, Патрик. Я бы не стала обманывать тебя и рушить наши отношения, пусть и такие специфические. Я была искренна с тобой всё это время.
— Кроме сегодня.
— Я искренне приняла бы твой выбор. Любой. Скажи нет, и я бы не стала держать тебя. Однако это не значит, что я не буду пытаться склонить чашу весов в свою сторону. Особенно когда решается столь важный вопрос. Но это и не обман, верно? Я была искренна с тобой всё это время в своих поступках и действиях, пусть и не всегда адекватных. Я ни разу не притворилась в наших отношениях, ни разу не играла на публику и вела себя с тобой честно. Однако сейчас я могу и побороться за наше будущее.
Наше будущее. Мне уже не нравится, как это звучит.
Закладка
Комментариев 37