Глава 428. Тест Способностей / Часть 2 (16+) •
Рев Ворона, полный необузданной ярости и отчаяния, всколыхнул самые глубины его души. В тот момент, когда его рев прекратился, к Ворону вернулась ясность.
Его взгляд прояснился, а пот непрерывно заливал все его тело. Его дыхание было прерывистым и затрудненным, а лицо бледным. Его сердце болело так сильно, что он бессознательно сжимал грудь. На его лице был шок и ужас, когда он смотрел на тело женщины перед собой.
Ворон пришел в себя. Он не мог не оглядеться и наконец понял, что именно происходит вокруг.
Точно так же, как изгнанный парень намекал ранее, это кошмар. И притом ужасный.
«Какая пугающая иллюзия! Я был так I_фри_ уверен, что готов к этому, но все равно оказался во власти иллюзии», — мысленно воскликнул Ворон.
Если бы это были другие, то было бы понятно, если бы они купились на это, но для кого-то вроде Ворона так легко быть втянутым в эту иллюзию? Это просто говорит о том, насколько пугающей была эта иллюзия на самом деле.
Нужно было знать, что душа Ворона была чрезвычайно грозной. С точки зрения одной только силы души, он мог почти сравниться с Рыцарем-Лордом. Его воля также была закалена до абсурдной степени в течение его предыдущей жизни, черт возьми, он даже не чувствовал никакого страха, когда столкнулся с Небесной Скорбью раньше, но он все еще был втянут в эту ужасающую иллюзию.
«Так вот почему они даже не удосужились поменять тест. Чтобы очнутся от иллюзии мне потребовалось потрясение души, и если это случилось со мной, тогда очень маловероятно, что другие также освободятся от иллюзии».
«Тест Смелости… Тест Смелости… Понятно. Так вот что вы ребята имеете в виду…» — Ворон еще раз вздохнул и продолжил раскапывать обломки.
— Мам, подожди еще немного, ладно. Я вытащу тебя оттуда. Не смей умирать здесь, — настаивал Ворон, продолжая поднимать обломки, покрывающие тело его матери.
Несмотря на то, что это событие было в прошлом, оно все еще оставалось свежим в его памяти. Даже если это событие не происходило в этой жизни, оно все равно не заставило Ворона чувствовать себя лучше. Даже слова, которые он только что произнес были точно такими же, какие он говорил тогда своей матери.
Хотя он уже успокоился, его сердце все еще колотилось в груди. Мало-помалу тело Евы освободилось из-под обломков. Ворон был жалко слаб в этой иллюзии, прекрасно демонстрируя слабость, которую он чувствовал тогда.
Все было так похоже. Даже тяжелое дыхание и любящая улыбка его матери в предсмертном состоянии были прекрасно воспроизведены ею.
Этот человек был прав. Это действительно кошмар.
С помощью адреналина Ворону удалось вытащить тело Евы из обломков. Он опустился на колени рядом с ней, и из его глаз продолжали литься слезы. У него болело сердце. Он знал, что все это не было реальным, но это не ограждало его от чувства боли.
— А-Ави. У мамы не так уж много времени. Послушай меня…
— У тебя куча времени, мама. Я спасу тебя, а ты отдохни пока. Здесь должна быть целительница рядом, я отведу тебя к ней. — Ворон поперхнулся слезами.
Ева мягко покачала головой и сказала…
— Мой малыш уже вырос. Теперь ты мужчина. Я не знаю, сможет ли твой отец выбраться из всего этого, но я уже смирилась со своей судьбой.
— Ах ты, глупый мальчик. Не плачь. Я ведь говорила тебе об этом, не так ли? Жизнь и смерть – две стороны одной медали. Это естественный цикл жизни. Мама просто возвращается в объятия творца. Именно так и должно быть.
Ворон молчал, он просто продолжал держать ее за руку, проливая слезы.
— Если меня что-то и беспокоит, так это ты. Мама не гений, но я знаю, что наше королевство находится в опасном состоянии. — Ева сильно закашлялась, ее хватка на руке Ворона усилилась. — Что бы ни случилось, ты должен оставаться в безопасности. Мы с твоим отцом многому научили тебя раньше. Используй эти знания чтобы выжить. Держись пока подальше от королевства. Даже если там, в пустоши, будет опасно, я больше уверена, что ты выживешь там, а не здесь.
— Никогда не заходи в глубины Красной Зоны! Пока не наберешься достаточно сил в будущем. И никогда даже не думай о том, чтобы мстить за мою смерть. Найди безопасное место чтобы спрятаться, и обрати внимание на свою безопасность. Если ты можешь спасти некоторых людей вместе с собой, то сделай это, но без риска для жизни! Помни! Самое главное для тебя – это твоя безопасность. Понимаешь?
Ворон энергично кивнул, его слезы не переставали литься. Он чувствовал, как жизненная сила Евы покидает ее тело. У нее… у нее осталось не так уж много времени.
— Как только ты найдешь безопасное место и убедишься, что ты в безопасности, тогда может ты сможешь найти и жену. Пока она будет добра к тебе, держись за нее! Не отпускай ее. Если ты заведешь семью и будешь жить в мире и безопасности, то я смогу улыбаться на той стороне.
Дыхание Евы стало еще более затрудненным. Ее жизнь угасла до тревожной степени, Ворон уже сжимал челюсти, наблюдая за этим, но он был бессилен что-либо изменить. Это чувство было точно таким же, как и тогда.
— Ави, мама немного хочет спать. Не споешь ли мне колыбельную? — Ева улыбнулась, ее лицо было наполнено теплом, любовью и заботой к Ворону. То чувство, которое может дать своим детям лишь мать.
Ворон решительно кивнул. Он начал петь дрожащими губами…
«Тише, тише. Я вижу свет в твоих глазах.
Я не могу поверить, что меня коснулся ангел с любовью.
Пусть прольется дождь и смоет мои слезы.
Пусть почувствует мою душу и затопит мои страхи.
Пусть разрушит барьеры ради нового солнца.
И наступит новый день.…»
Как только он закончил колыбельную, рука Евы похолодела. Ее взгляд стал тусклым, но она ушла с теплой и мирной улыбкой на лице.
Ворон дрожал всем телом. Скорбная аура исходила от его тела и как будто небо оплакивало потерю вместе с ним, образовались темные тучи и на землю пролился дождь, скрывая горечь, которой являлись слезы Ворона.
Он не двигался, просто крепко прижимал к себе тело матери, словно пытаясь передать хоть немного тепла ее холодному и безжизненному телу. Но он знает, что это не сработает… это не сработает.
Ворон не знал, сколько времени прошло с тех пор, он только чувствовал, что дождь прекратился, и его слезы в конце концов перестали литься, оставив только холодное, опустошенное и одинокое чувство на его лице.
Он осторожно опустил мать на землю, затем разорвал большую часть своей одежды чтобы прикрыть ее тело. После он безжизненно встал и принялся за работу.
Не используя ничего, кроме голых рук, он начал копать размягченную почву недалеко от своего разрушенного дома. В этот момент Ворон ничего не чувствовал. Даже если бы он мог сказать, что его руки очень сильно болят, ничто не причиняло ему большей боли, чем потеря собственной матери.
Боль, которую он почувствовал, когда она умерла у него на руках была настолько сильной, что он потерял сознание. Ему было все равно, придет ли кто-нибудь и убьет ли его прямо сейчас, он мог даже не понять, был ли он уже заколот и порезан на куски.
Он умудрился выкопать достаточно глубокую яму, используя только лишь голые руки. Затем он вылез, вымыл руки в ближайшей луже воды образовавшейся из-за недавнего дождя, поднял мать и спустился в яму, которую только что вырыл.
— Я даже не могу достать для тебя гроб. Я просто худший ребенок, не так ли? — При этих словах Ворон почувствовал острую боль в груди. Его голос был сдавленным и надломленным. Он осторожно опустил мать на землю, взял кое-что из своих вещей и похоронил их вместе с ней. Большинство из этих предметов имели для него большое значение, а некоторые были даже важны для его защиты, но он не колеблясь оставил их.
— Спасибо за все, мама. Ты самая лучшая. — Ворон попытался изобразить на лице милую улыбку, но из-за боли, которую он испытывал, улыбка получилась жалкой. — Я хочу, чтобы в следующей жизни мы снова стали матерью и сыном.
С дрожью в теле, он прикусил губы чтобы не дать себе разреветься. Затем он толкнул грунт и медленно похоронил свою мать своими собственными руками. Каждое его действие было трудным и болезненным, оно приносило ему огромную боль и страдания, но он должен был это сделать.
Как только он закончил, он взял каменную плиту рядом и выгравировал на ней несколько слов с помощью кинжала. Он написал…
«Могила Евангелины Буфорд Валорхарт
XXXX — XXXX
По тебе всегда будут скучать».
Воздвигнув надгробный камень, Ворон просидел перед ней семь дней подряд. Он ничего не ел, не спал и даже не вставал со своего места. Он оплакивал ее в одиночестве.
Он чувствовал, как его сердце медленно покрывается инеем, и если так будет продолжаться, то нет никаких сомнений, что он вернется к своему прежнему «я».
К концу семидневного траура с его губ сорвался вздох. Его глаза заблестели, и с пересохших губ сорвался хриплый поток слов.
— Я знаю, что все это нереально. Моя мать жива и здорова, как и мой отец. У меня даже есть сестры-близнецы, мирно растущие дома. Мои друзья здоровы, и моя возлюбленная тоже жива и здорова.
— Но даже если я знаю, что все это не реально, я все равно позволяю иллюзии продолжаться. Я не разрушил эту иллюзию не потому что хочу, чтобы мне напомнили о моей истинной цели, о самой причине моей борьбы и о том, почему я стремлюсь достичь вершины, а потому что я хочу запечатлеть это событие в своей памяти и напомнить себе, чтобы я никогда не сомневался и не колебался. Потому что если я это сделаю, то все это превратится в реальность, а это то, чего я не хочу.
После некоторого молчания на его губах появилась улыбка, когда он снова заговорил.
— Теперь, когда она выполнила свое предназначение, эта иллюзия закончится здесь и сейчас.
*Треск!*