Глава 385. Неожиданная встреча •
После того утра, когда Беренгар поставил Децентия на место, он продолжал наслаждаться едой, даже если завтрак превратился в сплошное неловкое молчание. Однако после того, как всё закончилось, Беренгар был предоставлен самому себе. Таким образом, он в основном оставался рядом с Гонорией, проводя с ней значительное количество времени. В конце концов, он сделал то же самое со своими предыдущими браками.
Через некоторое время Беренгар оказался один в византийских садах, любуясь пейзажем. Пока он отдыхал в этом прекрасном месте, к нему подошёл кто-то, кого он не ожидал. Мужчина был одет в роскошную одежду и, очевидно, занимал очень высокое положение в византийской аристократии.
Хотя Беренгар и заметил приближение человека, он предпочёл промолчать и вместо этого стал ждать, что произойдёт. Пока Беренгар спокойно и непринужденно стоял перед фонтаном, человек остановился в тридцати шагах позади него и сразу же заговорил спокойно и дружелюбно.
— Король Беренгар Австрийский, я рад наконец познакомиться с вами; мне кажется, я не смог должным образом представиться на церемонии вашей коронации. Я стратег Палладий Ангел, правитель Балкан и генерал армии. Должен признаться, я очень заинтересовался вашим приходом к власти.
Беренгар улыбнулся, прежде чем повернуться лицом к мужчине. Мужчине было почти пятьдесят лет, что делало его стариком в нынешние дни; тем не менее, он, казалось, обладал исключительным здоровьем. У него была длинная седая борода и такие же волосы.
Хотя его лицо было обветрено с возрастом, оно также было сильно покрыто шрамами от битв, придавая ему достойный вид солдата. Увидев, что этот человек был Стратегом и управлял регионом, ближайшим к его Королевству, Беренгар немедленно заинтересовался и начал расспрашивать этого человека.
— Так скажите мне, Палладий, к какой фракции вы принадлежите? Кого вы хотите видеть преемником императора?
Услышав это, Палладий улыбнулся, прежде чем рассказать длинную историю о том, как он решил, кого поддержать.
— Всю свою жизнь я провёл на службе Империи, правя доминионом моей семьи и вселяя страх в сердца наших врагов. Я не заботился о политике дворца, только выполняя свой долг. Другие бесчисленное количество раз пытались вовлечь меня в свои заговоры, но безрезультатно. Я смиренно признаю, что, хотя я многого достиг в качестве стратега, это не идёт ни в какое сравнение с могущественным Аретасом Маниакесом. Я всегда считал себя его величайшим соперником, даже если он никогда не думал обо мне так. Хотя он был моим соперником, я никогда не презирал его; когда я услышал о его смерти в Египте, я был вне себя; как будто я потерял всякий смысл в жизни. Это было до тех пор, пока я случайно не обнаружил небольшую деталь о его смерти. Как вы, возможно, знаете, я считаю, что Децентий ответственен за конец моего старого друга. Узнав правду, я мгновенно пришёл в ярость и даже попытался убедить Квинта в предательстве его брата. Однако мальчику не хватает чувства ярости; когда он сказал мне, что не доведёт это дело до сведения своего отца, пока я не получу абсолютных доказательств злодеяний его брата, я сразу понял, что Империя обречена. Впервые в жизни я понял, почему старшие придворные сражались и убивали за кулисами, чтобы посадить на трон избранного ими кандидата. Хотя Квинт великий администратор и может привести Империю к будущему процветанию, он трус и пацифист. Его отказ от насилия стал бы концом нашей Империи. Децентий, с другой стороны, является полной противоположностью; у него есть боевая доблесть и ум для войны, но у него нет ни одной мысли в его уме, посвященной чему-либо, кроме кровопролития. Его решение всех проблем сражаться с кем-то другим. После того, как мне открылось его предательство, я понял, что он тоже не был жизнеспособным кандидатом на трон. Что касается Аврелия, мальчик бесполезен и слишком далеко зашёл, чтобы стать настоящим правителем. Он не обладает ни умом Квинта, ни силой Децентия, но всё же включает в себя все их худшие качества. Труслив, коварен, вспыльчив и упрям, как мул. К счастью, он больше заинтересован в том, чтобы пить вино и прелюбодействовать с женщинами, чем править Империей. Что касается Гонории, она женщина, и я никогда не смогу убедить старых дураков, которые действуют за кулисами, что она отдалённо способна управлять Империей. Когда я услышал о её исчезновении, мне поначалу было всё равно; в конце концов, она была молодой, наивной девочкой, которая была заперта всю свою жизнь, как такой человек мог править нашей страной? Однако после того, как я пришёл к выводу, что все её братья были неудачниками, моя единственная надежда на будущее этой Империи была бы в её потомстве. К сожалению, она была объявлена мёртвой после того, как пропала без вести в течение двух лет. Представьте мой шок, когда я узнал правду, что она была в Куфштейне и была любовницей молодого герцога Австрии. Человек, рождённый в роду скромных баронов, благодаря хитрости и военной доблести поднялся со своего незначительного положения и стал герцогом. Человек, который не боялся сражаться на переднем крае войны и выигрывал войну за независимость против второй по силе державы на Западе, Священной Римской империи. Я начал думать, что, может быть, только может быть, сын между этим королём Австрии и единственной принцессой Византии может быть достоин править нашей Империей. В конце концов, если ваш будущий сын будет хотя бы наполовину так же талантлив, как и вы, он уже значительно превосходит любых других потенциальных наследников трона. Имея это в виду, я спокойно приступил к работе над созданием новой фракции. Я воспользовался многими контактами, которые установил за эти годы, и приобрёл человека из Империи, самого близкого к вам, помимо самого Ареты. Это было относительно легко; я просто должен был сообщить ему о фактической причине смерти его хозяина. После этого он был более чем готов подойти к вашей шпионке и убедить её помочь нашему делу. Вы спросили, к какой фракции я принадлежу; ответ прост, я вдохновитель таинственной секции, которая поддерживает Вас. Итак, скажите мне, король Беренгар фон Куфштейн, проведя время с Императорской семьей, каково ваше мнение о трёх принцах?
Беренгар выслушал длинный рассказ старика с большим интересом; в конце концов, он пришёл к тому же выводу, что и человек перед ним. Ни один из трёх принцев не был достоин править могущественной Византийской империей, и поэтому Беренгар улыбнулся и кивнул, прежде чем ответить на похвалу этого человека.
— Я согласен с вами; все трое жалки и недостойны. Вы были правы, возлагая свои надежды на мою родословную, ибо я гарантирую вам, что мой сын с Гонорией будет воспитан как настоящий правитель. К тому времени, как император умрёт, мой сын будет лучшим кандидатом из династии Палеологов, чтобы править вашей Империей!
Палладий улыбнулся, услышав этот ответ; после этого он задал второй вопрос, который был у него на уме, тот, который он считал необходимым.
— Позвольте задать вопрос, если вы не возражаете? Вы придумали имя для этого ребёнка?
Беренгар самодовольно улыбнулся, глядя на пожилого Стратега, стоящего перед ним; с уверенностью он смело произнёс имя, которое давно придумал для своего первенца с Гонорией.
— В греко-римской истории есть только один человек, достойный того, чтобы назвать моего сына. Попомните мои слова, Александр Палеолог станет величайшим императором в истории вашего государства, истинным преемником своего тезки.
Услышав это, Палладий улыбнулся и кивнул головой, прежде чем поделиться своими мыслями о выборе имени для ребёнка, который ещё даже не родился.
— Действительно подходящее имя; я только надеюсь, что он оправдает ваши притязания.
Сказав это, Стратег Балкан молча покинул сады. Теперь, когда он был уверен, что Беренгар поддерживает его планы относительно Империи, у него было много дел. Что касается Беренгара, то он был рад двум вещам. Во-первых, люди, которые поддерживали его и его планы посадить его будущего сына на византийский трон, не были какими-то второстепенными фигурами.
Что касается второй причины, то он был весьма доволен, зная, что человек, отвечающий за Балканскую армию, который первым придёт к нему на помощь в предстоящем крестовом походе, был кем-то, кого можно считать союзником.
Таким образом, Беренгар начал петь на латыни текст известной гранж-песни из своей прошлой жизни, когда он шел по садам своего одиночества. Ему пора было вернуться в любящие объятия своей новой жены.
(Гранж — подстиль в альтернативном роке, развившийся из хардкор-панка и хэви-метала в середине 1980-х годов в американском штате Вашингтон, прежде всего в Сиэтле и близлежащих городах. В период своего становления жанр был сконцентрирован вокруг исполнителей, записывающих материал на местном инди-лейбле Sub Pop, и андеграундной музыкальной сцены северо-западного региона (такие коллективы, как Green River, Mudhoney и Melvins).)
Через некоторое время Беренгар оказался один в византийских садах, любуясь пейзажем. Пока он отдыхал в этом прекрасном месте, к нему подошёл кто-то, кого он не ожидал. Мужчина был одет в роскошную одежду и, очевидно, занимал очень высокое положение в византийской аристократии.
Хотя Беренгар и заметил приближение человека, он предпочёл промолчать и вместо этого стал ждать, что произойдёт. Пока Беренгар спокойно и непринужденно стоял перед фонтаном, человек остановился в тридцати шагах позади него и сразу же заговорил спокойно и дружелюбно.
— Король Беренгар Австрийский, я рад наконец познакомиться с вами; мне кажется, я не смог должным образом представиться на церемонии вашей коронации. Я стратег Палладий Ангел, правитель Балкан и генерал армии. Должен признаться, я очень заинтересовался вашим приходом к власти.
Беренгар улыбнулся, прежде чем повернуться лицом к мужчине. Мужчине было почти пятьдесят лет, что делало его стариком в нынешние дни; тем не менее, он, казалось, обладал исключительным здоровьем. У него была длинная седая борода и такие же волосы.
Хотя его лицо было обветрено с возрастом, оно также было сильно покрыто шрамами от битв, придавая ему достойный вид солдата. Увидев, что этот человек был Стратегом и управлял регионом, ближайшим к его Королевству, Беренгар немедленно заинтересовался и начал расспрашивать этого человека.
— Так скажите мне, Палладий, к какой фракции вы принадлежите? Кого вы хотите видеть преемником императора?
Услышав это, Палладий улыбнулся, прежде чем рассказать длинную историю о том, как он решил, кого поддержать.
— Всю свою жизнь я провёл на службе Империи, правя доминионом моей семьи и вселяя страх в сердца наших врагов. Я не заботился о политике дворца, только выполняя свой долг. Другие бесчисленное количество раз пытались вовлечь меня в свои заговоры, но безрезультатно. Я смиренно признаю, что, хотя я многого достиг в качестве стратега, это не идёт ни в какое сравнение с могущественным Аретасом Маниакесом. Я всегда считал себя его величайшим соперником, даже если он никогда не думал обо мне так. Хотя он был моим соперником, я никогда не презирал его; когда я услышал о его смерти в Египте, я был вне себя; как будто я потерял всякий смысл в жизни. Это было до тех пор, пока я случайно не обнаружил небольшую деталь о его смерти. Как вы, возможно, знаете, я считаю, что Децентий ответственен за конец моего старого друга. Узнав правду, я мгновенно пришёл в ярость и даже попытался убедить Квинта в предательстве его брата. Однако мальчику не хватает чувства ярости; когда он сказал мне, что не доведёт это дело до сведения своего отца, пока я не получу абсолютных доказательств злодеяний его брата, я сразу понял, что Империя обречена. Впервые в жизни я понял, почему старшие придворные сражались и убивали за кулисами, чтобы посадить на трон избранного ими кандидата. Хотя Квинт великий администратор и может привести Империю к будущему процветанию, он трус и пацифист. Его отказ от насилия стал бы концом нашей Империи. Децентий, с другой стороны, является полной противоположностью; у него есть боевая доблесть и ум для войны, но у него нет ни одной мысли в его уме, посвященной чему-либо, кроме кровопролития. Его решение всех проблем сражаться с кем-то другим. После того, как мне открылось его предательство, я понял, что он тоже не был жизнеспособным кандидатом на трон. Что касается Аврелия, мальчик бесполезен и слишком далеко зашёл, чтобы стать настоящим правителем. Он не обладает ни умом Квинта, ни силой Децентия, но всё же включает в себя все их худшие качества. Труслив, коварен, вспыльчив и упрям, как мул. К счастью, он больше заинтересован в том, чтобы пить вино и прелюбодействовать с женщинами, чем править Империей. Что касается Гонории, она женщина, и я никогда не смогу убедить старых дураков, которые действуют за кулисами, что она отдалённо способна управлять Империей. Когда я услышал о её исчезновении, мне поначалу было всё равно; в конце концов, она была молодой, наивной девочкой, которая была заперта всю свою жизнь, как такой человек мог править нашей страной? Однако после того, как я пришёл к выводу, что все её братья были неудачниками, моя единственная надежда на будущее этой Империи была бы в её потомстве. К сожалению, она была объявлена мёртвой после того, как пропала без вести в течение двух лет. Представьте мой шок, когда я узнал правду, что она была в Куфштейне и была любовницей молодого герцога Австрии. Человек, рождённый в роду скромных баронов, благодаря хитрости и военной доблести поднялся со своего незначительного положения и стал герцогом. Человек, который не боялся сражаться на переднем крае войны и выигрывал войну за независимость против второй по силе державы на Западе, Священной Римской империи. Я начал думать, что, может быть, только может быть, сын между этим королём Австрии и единственной принцессой Византии может быть достоин править нашей Империей. В конце концов, если ваш будущий сын будет хотя бы наполовину так же талантлив, как и вы, он уже значительно превосходит любых других потенциальных наследников трона. Имея это в виду, я спокойно приступил к работе над созданием новой фракции. Я воспользовался многими контактами, которые установил за эти годы, и приобрёл человека из Империи, самого близкого к вам, помимо самого Ареты. Это было относительно легко; я просто должен был сообщить ему о фактической причине смерти его хозяина. После этого он был более чем готов подойти к вашей шпионке и убедить её помочь нашему делу. Вы спросили, к какой фракции я принадлежу; ответ прост, я вдохновитель таинственной секции, которая поддерживает Вас. Итак, скажите мне, король Беренгар фон Куфштейн, проведя время с Императорской семьей, каково ваше мнение о трёх принцах?
Беренгар выслушал длинный рассказ старика с большим интересом; в конце концов, он пришёл к тому же выводу, что и человек перед ним. Ни один из трёх принцев не был достоин править могущественной Византийской империей, и поэтому Беренгар улыбнулся и кивнул, прежде чем ответить на похвалу этого человека.
— Я согласен с вами; все трое жалки и недостойны. Вы были правы, возлагая свои надежды на мою родословную, ибо я гарантирую вам, что мой сын с Гонорией будет воспитан как настоящий правитель. К тому времени, как император умрёт, мой сын будет лучшим кандидатом из династии Палеологов, чтобы править вашей Империей!
Палладий улыбнулся, услышав этот ответ; после этого он задал второй вопрос, который был у него на уме, тот, который он считал необходимым.
— Позвольте задать вопрос, если вы не возражаете? Вы придумали имя для этого ребёнка?
Беренгар самодовольно улыбнулся, глядя на пожилого Стратега, стоящего перед ним; с уверенностью он смело произнёс имя, которое давно придумал для своего первенца с Гонорией.
— В греко-римской истории есть только один человек, достойный того, чтобы назвать моего сына. Попомните мои слова, Александр Палеолог станет величайшим императором в истории вашего государства, истинным преемником своего тезки.
Услышав это, Палладий улыбнулся и кивнул головой, прежде чем поделиться своими мыслями о выборе имени для ребёнка, который ещё даже не родился.
— Действительно подходящее имя; я только надеюсь, что он оправдает ваши притязания.
Сказав это, Стратег Балкан молча покинул сады. Теперь, когда он был уверен, что Беренгар поддерживает его планы относительно Империи, у него было много дел. Что касается Беренгара, то он был рад двум вещам. Во-первых, люди, которые поддерживали его и его планы посадить его будущего сына на византийский трон, не были какими-то второстепенными фигурами.
Что касается второй причины, то он был весьма доволен, зная, что человек, отвечающий за Балканскую армию, который первым придёт к нему на помощь в предстоящем крестовом походе, был кем-то, кого можно считать союзником.
Таким образом, Беренгар начал петь на латыни текст известной гранж-песни из своей прошлой жизни, когда он шел по садам своего одиночества. Ему пора было вернуться в любящие объятия своей новой жены.
(Гранж — подстиль в альтернативном роке, развившийся из хардкор-панка и хэви-метала в середине 1980-х годов в американском штате Вашингтон, прежде всего в Сиэтле и близлежащих городах. В период своего становления жанр был сконцентрирован вокруг исполнителей, записывающих материал на местном инди-лейбле Sub Pop, и андеграундной музыкальной сцены северо-западного региона (такие коллективы, как Green River, Mudhoney и Melvins).)
Закладка