Глава 3867. Шахты плоти. Часть 2 •
Подручные Скитальца тратили время на добычу необходимых ресурсов. Те, кто служил Рауму, знали своё дело и действовали грамотно: получив медицинские карты, они не торопились хватать жертв.
Агенты Раума следили за жертвами издалека и ждали подходящего момента. Когда они оказывались в стороне от толпы, хватало простого заклинания Тишины, а затем магии тьмы, чтобы убрать немногочисленных свидетелей.
Так и случилось с Арком из Декари: ещё миг назад он справлял нужду в своём привычном уголке на аллее Вемена, а в следующий — очнулся на трясущемся деревянном полу с ужасной болью в голове. Когда он открыл глаза, то сперва решил, что всё это просто дурной сон.
Вокруг царила темнота, и в памяти не находилось ничего связного после похода «по малой нужде».
[Не стоило так наедаться в день мясного рулета,] — пробурчал он про себя. — [Вкусно, конечно, но в желудке…]
Первым признаком того, что это не сон и не его укрытие, оказался холод металла на ногах и руках, стянутых за спиной. Последняя надежда на обычный паралич сна рухнула, когда браслеты врезались в плоть.
[Металлические кандалы?] — страх тут же отрезвил его. — [В трущобах пользуются верёвками. Металл по силам только бандам или стражам. Значит, какой-то богатый извращенец нанял их, чтобы…]
Вторым признаком был запах. Арк был не один в запечатанной карете, и её пассажиры явно не мылись месяцами. Некоторые даже обмочились во время похищения, и смрад резал глаза.
[Извращенцы не хватают людей партиями. Но ничего, у меня есть секретное оружие.]
Он осторожно пошевелил руками, пытаясь достать осколок стекла, спрятанный в ботинке и завернутый в тряпицу.
[Чёрт.]
И тряпица, и осколок исчезли, как и длинный гвоздь, зашитый в рукав.
Арк попытался заговорить, надеясь, что кто-то из пленников понял, что их ждёт. Но из его рта не вышло ни звука. В замкнутом пространстве кареты царила тишина.
Лишь дрожь древесины подсказывала, что повозка едет. Арк завопил изо всех сил, но голос предал его вновь.
Он забарабанил ногами и закованными руками по полу, стараясь привлечь внимание, но получил только боль. Цепи не звякнули, удары не произвели ни звука.
Он орал, рвался и колотил кандалами, пока запястья не окрасились кровью, но карета оставалась погружённой в гробовую тишину.
Слёзы отчаяния выступили на глазах. Темнота давила на него, словно он был похороненным заживо в огромном гробу. Сколько бы людей ни было рядом, он чувствовал себя одиноким.
Заключённые не могли говорить и никак общаться. Лишь вонь доказывала, что в карете есть ещё кто-то. К тому времени, как Арк выплакался, он почти привык к смраду.
Хуже всего было то, что невозможно было понять, сколько прошло времени.
Тишина и страх растягивали секунды в минуты, а минуты в часы. Повозка иногда останавливалась, и тогда Арк замирал, затаив дыхание в ожидании. Но стоило ей тронуться снова, он облегчённо вздыхал — и тут же снова напрягался.
Жажда и голод мучили его. Мысль умереть от голода в этой вонючей тьме пугала его сильнее любой неизвестности.
Он так изнемог, что впадал то в забытье, то в полусон, и просыпался, не понимая, сколько прошло времени.
— Выходим. — Чужой равнодушный голос разбудил его, и яркий свет ударил в глаза.
Чьи-то сильные руки подняли Арка и закинули на плечо, словно он ничего не весил. Он заметил, что и взрослых мужчин, и женщин тащили точно так же.
Он раскрыл рот, чтобы умолять о воде и пощаде, но голос всё ещё был заперт. Тогда он начал брыкаться и кусаться, но его несущий даже не обратил внимания. Его хватка была как тиски, а шаги были ровными, словно он тащил безжизненное тело.
— Внутрь. — Спереди лязгнула дверь.
Арка освободили от кандалов и швырнули в воздух.
Парень заорал, и на этот раз звук прорезал тишину. Крик был настолько громким после долгого молчания, что сам Арк замолк от боли в ушах, забыв даже про страх.
А падение оказалось мягким, словно его опустили перышком.
— Что? — пробормотал он и тут же зажал уши, раздражённый собственным голосом.
Он медленно опустился на пол, устланный соломой, и наконец смог оглядеться.
Это была просторная каменная комната, метров четыре в ширину и десять в длину. Единственный выход — металлическая дверь, через которую его только что втащили.
Свет исходил от светящегося шара под потолком. И, как и в карете, он был не один. Мужчины, женщины и подростки — не младше десяти, но и не старше тридцати лет — сидели, прижимаясь к стенам.
Малышей и стариков не было. У некоторых отсутствовали рука или нога, но в остальном они выглядели здоровыми. Каждый был перепуган до ужаса и не доверял никому, опасаясь удара в затылок.
Каждый новый пленник кричал, как Арк, но со временем крики становились привычными. Когда последний человек оказался в камере, Арк насчитал девятнадцать чужаков, вместе с ним всего двадцать узников.
Все прижимались к стене, боясь друг друга не меньше, чем стражей.
— Руки к стене, — приказал мужчина ростом около 1,65, с холодными карими глазами и ухоженной бородой.
Никто не возразил, но и не подчинился — слишком страшно было поворачиваться спиной.
— Я сказал: руки к стене. У вас три секунды. — Он начал отсчёт и, дойдя до трёх, раскрыл ладонь.
Агенты Раума следили за жертвами издалека и ждали подходящего момента. Когда они оказывались в стороне от толпы, хватало простого заклинания Тишины, а затем магии тьмы, чтобы убрать немногочисленных свидетелей.
Так и случилось с Арком из Декари: ещё миг назад он справлял нужду в своём привычном уголке на аллее Вемена, а в следующий — очнулся на трясущемся деревянном полу с ужасной болью в голове. Когда он открыл глаза, то сперва решил, что всё это просто дурной сон.
Вокруг царила темнота, и в памяти не находилось ничего связного после похода «по малой нужде».
[Не стоило так наедаться в день мясного рулета,] — пробурчал он про себя. — [Вкусно, конечно, но в желудке…]
Первым признаком того, что это не сон и не его укрытие, оказался холод металла на ногах и руках, стянутых за спиной. Последняя надежда на обычный паралич сна рухнула, когда браслеты врезались в плоть.
[Металлические кандалы?] — страх тут же отрезвил его. — [В трущобах пользуются верёвками. Металл по силам только бандам или стражам. Значит, какой-то богатый извращенец нанял их, чтобы…]
Вторым признаком был запах. Арк был не один в запечатанной карете, и её пассажиры явно не мылись месяцами. Некоторые даже обмочились во время похищения, и смрад резал глаза.
[Извращенцы не хватают людей партиями. Но ничего, у меня есть секретное оружие.]
Он осторожно пошевелил руками, пытаясь достать осколок стекла, спрятанный в ботинке и завернутый в тряпицу.
[Чёрт.]
И тряпица, и осколок исчезли, как и длинный гвоздь, зашитый в рукав.
Арк попытался заговорить, надеясь, что кто-то из пленников понял, что их ждёт. Но из его рта не вышло ни звука. В замкнутом пространстве кареты царила тишина.
Лишь дрожь древесины подсказывала, что повозка едет. Арк завопил изо всех сил, но голос предал его вновь.
Он забарабанил ногами и закованными руками по полу, стараясь привлечь внимание, но получил только боль. Цепи не звякнули, удары не произвели ни звука.
Он орал, рвался и колотил кандалами, пока запястья не окрасились кровью, но карета оставалась погружённой в гробовую тишину.
Слёзы отчаяния выступили на глазах. Темнота давила на него, словно он был похороненным заживо в огромном гробу. Сколько бы людей ни было рядом, он чувствовал себя одиноким.
Заключённые не могли говорить и никак общаться. Лишь вонь доказывала, что в карете есть ещё кто-то. К тому времени, как Арк выплакался, он почти привык к смраду.
Хуже всего было то, что невозможно было понять, сколько прошло времени.
Тишина и страх растягивали секунды в минуты, а минуты в часы. Повозка иногда останавливалась, и тогда Арк замирал, затаив дыхание в ожидании. Но стоило ей тронуться снова, он облегчённо вздыхал — и тут же снова напрягался.
Жажда и голод мучили его. Мысль умереть от голода в этой вонючей тьме пугала его сильнее любой неизвестности.
Он так изнемог, что впадал то в забытье, то в полусон, и просыпался, не понимая, сколько прошло времени.
— Выходим. — Чужой равнодушный голос разбудил его, и яркий свет ударил в глаза.
Чьи-то сильные руки подняли Арка и закинули на плечо, словно он ничего не весил. Он заметил, что и взрослых мужчин, и женщин тащили точно так же.
Он раскрыл рот, чтобы умолять о воде и пощаде, но голос всё ещё был заперт. Тогда он начал брыкаться и кусаться, но его несущий даже не обратил внимания. Его хватка была как тиски, а шаги были ровными, словно он тащил безжизненное тело.
— Внутрь. — Спереди лязгнула дверь.
Арка освободили от кандалов и швырнули в воздух.
Парень заорал, и на этот раз звук прорезал тишину. Крик был настолько громким после долгого молчания, что сам Арк замолк от боли в ушах, забыв даже про страх.
А падение оказалось мягким, словно его опустили перышком.
— Что? — пробормотал он и тут же зажал уши, раздражённый собственным голосом.
Он медленно опустился на пол, устланный соломой, и наконец смог оглядеться.
Это была просторная каменная комната, метров четыре в ширину и десять в длину. Единственный выход — металлическая дверь, через которую его только что втащили.
Свет исходил от светящегося шара под потолком. И, как и в карете, он был не один. Мужчины, женщины и подростки — не младше десяти, но и не старше тридцати лет — сидели, прижимаясь к стенам.
Малышей и стариков не было. У некоторых отсутствовали рука или нога, но в остальном они выглядели здоровыми. Каждый был перепуган до ужаса и не доверял никому, опасаясь удара в затылок.
Каждый новый пленник кричал, как Арк, но со временем крики становились привычными. Когда последний человек оказался в камере, Арк насчитал девятнадцать чужаков, вместе с ним всего двадцать узников.
Все прижимались к стене, боясь друг друга не меньше, чем стражей.
— Руки к стене, — приказал мужчина ростом около 1,65, с холодными карими глазами и ухоженной бородой.
Никто не возразил, но и не подчинился — слишком страшно было поворачиваться спиной.
— Я сказал: руки к стене. У вас три секунды. — Он начал отсчёт и, дойдя до трёх, раскрыл ладонь.
Закладка
Комментариев 1