Глава 3714. Ошибочная личность. Часть 1 •
Разговор прошлым вечером с матерью эхом звучал в ушах Солус, заставив её повернуться к Менадион. Глаза Солус встретились со взглядом Рифы, и Первая Повелительница Пламени одарила её понимающим взглядом, а губы изогнулись в самодовольной усмешке.
— Хорошо, — кивнул Валерон из своей кроватки, и никто не пропустил первый разрыв в молчании между мальчиком и Литом.
Валерон всё ещё был зол и обижен, но он не хотел, чтобы с Солус случилось что‑то плохое. Он хотел, чтобы она была в безопасности, и при этом — чтобы у него оставалась возможность сердиться на неё столько, сколько он захочет.
— Каков твой следующий шаг, дорогой? — спросила Элина.
— У меня нет следующего шага, мам, — вздохнул Лит. — Сейчас я в обороне. Я понятия не имею, что Мелн придумает дальше или сколько Пробуждённых ещё ему верят. Всё, что я могу — готовиться к следующей атаке и сделать так, чтобы только самые глупые из Пробуждённых рискнули жизнями ради «а вдруг».
――――――――――――――――rаnоbes.сom――――――――――――――――
В последующие дни ситуация с Валероном Вторым нисколько не улучшилась. Лит, Камила и Солус пытались сохранить прежний распорядок, но отступали, когда мальчик отказывался их признавать.
Элизия же переживала всё куда тяжелее. Она не понимала, почему Валерон так зол, а он отказывался с ней говорить. С одной стороны, он завидовал Элизии за то, что у неё были любящие родители, и ненавидел Лита и Солус за то, что они стали причиной смерти Труды и Джормуна.
С другой стороны, Валерон не хотел заставлять Элизию страдать, рассказывая ей свою историю. Не было смысла делать её несчастной и, возможно, разрушать её доверие к родителям.
Валерон больше не чувствовал себя частью семьи, но это не значило, что он должен втягивать Элизию в свою тоску. Она была невиновна, как и он когда‑то, и это был единственный способ, которым Валерон мог её защитить.
Он был всего лишь ребёнком и не понимал всей иронии ситуации. Поступая с Элизией так же, как Лит поступил с ним, Валерон только сильнее злился. Каждый раз, когда Элизия звала его по имени и умоляла поиграть с ней, это заставляло Валерона чувствовать себя хуже.
Он причинял ей боль, пытаясь её защитить, что не имело никакого смысла даже для него самого. Но у него не хватало сил делать вид, что всё в порядке. Его разум и сердце всё ещё болели от потери родителей и откровения о том, что их забрал Лит.
Валерон был настолько разбит и сбит с толку, что проводил большую часть дней в забытьи, ел только когда Элина или Рааз кормили его, и засыпал всякий раз, когда маленькое тело сдавалось от усталости.
Сурин же радовалась его обществу и тишине. Ей нравилось подолгу дремать, обняв Валерона, и то, что он больше не был «машиной для нытья». Хотя по правде говоря, мальчик никогда и не ныл — он пытался общаться.
Но для обычного ребёнка вроде Сурин это был просто шум, от которого болела голова.
Лит же проводил время, работая в башне и преподавая Магию Пустоты в академиях. Во время передышек он исчезал в Искре и наблюдал за процессом совершенствования брони Пустоты и Големов.
Это было медленно и скучно, но помогало отвлечься от отсутствия Валерона в его жизни. Чем больше адаманта превращалось в давросс, тем меньше энергии стихий требовалось для запуска новых свойств сплава.
Камила и Солус старались отвлечь его от мыслей о Валероне, но проблема Лита была и их проблемой. Они перешли от заботы о двух детях к заботе лишь об одном — с другим, который ненавидел их до глубины души.
Взгляд Валерона всякий раз наполнялся яростью и болью предательства, стоило ему взглянуть на двух женщин. Любая попытка поговорить или просто приблизиться встречалась криком.
Для них Валерон был мёртв. Для остального Могара факт его жизни оставался единственным утешением в этой ужасной ситуации.
――――――――――――――――rаnоbes.сom――――――――――――――――
Теперь, когда беременность Камилы стала всеобщим достоянием, она часто покидала дом и выходила одна. Сначала она делала это в надежде, что кто‑то нападёт на неё и даст выплеснуть ярость за потерю любви Валерона.
Потом — чтобы проверить, не распускает ли Мелн новые слухи и как люди в Лутии на них реагируют.
[Я выдержу всё, что они скажут, а раз я в семье самая слабая, то удары слов достанутся именно мне], — вздыхала она про себя.
Вскоре Камила поняла, что её страхи оказались напрасны. Люди лишь подходили поздравить её и пожелать всего лучшего. Если слухи о том, что Валерон — сын Труды, и распространились, то никто в них не верил.
Быстрый визит к Рене подтвердил догадки Камилы.
— Можешь расслабиться, Ками. — сказала Рена. — В Лутии если бы кто‑то строил заговор или даже просто ворчал, я бы знала. Зекелл слышит много сплетен в храме, но ни одна не касается Валерона.
— Ну да, — пожала плечами Камила. — Туда ведь стекаются все чудики, которые считают Лита чуть ли не богом. Они воспринимают Валерона как сына Лита и никогда бы его не осудили.
— Верно. Но если бы услышали что‑то плохое, то нам бы рассказали, — кивнула Рена. — И ещё не забывай, у нас есть надёжный источник в пекарне Вексала. Тамошние люди не держат язык за зубами, но и там — ни слова.
— Надежный источник? — удивилась Камила.
— Ага. Благодари нашего сердцееда. Верно ведь, Салман? — Рена подтолкнула своего красивого гостя.
— Клянусь богами, я ни в чём не виноват! — с отчаянием воскликнул он. — Я ничего плохого не делал и не говорил. Это Брина просто не оставляет меня в покое!
Он указал на корзину со свежеиспечённым хлебом.
— Брина — твой источник? — переспросила Камила.
— О да, — хихикнула Рена. — С тех пор как Салман живёт с нами, она навещает нас каждый день, приносит еду и болтает с ним.
— Она рассказывает такую скукотищу, что у меня уши вянут, — простонал Резар. — Всё, что происходит в той пекарне, я знаю. Но как мне прогнать Брину, не обидев её?
— Никак, одно без другого не выйдет, — пожала плечами Рена. — А Брина просто пытается понять, что тебе нравится, а что нет. Если бы ты говорил больше, она болтала бы меньше.
— Знаю, — вздохнул Салман. — Слава богам, что у меня есть работа целителя. Хоть несколько часов в день тишины.
У Резара был большой опыт в том, как справляться с нежелательным женским вниманием. На Окраине и в Габаше это было обычным делом. Он до сих пор не отшил Брину только потому, что её навязчивость расслабляла детей Рены.
Лерия и тройняшки перестали бояться, что он «украдёт» их мать, и только это делало атмосферу в доме Рены куда лучше, чем у Селии. К тому же Брина с радостью показывала ему Лутию и объясняла всё, чего Салман не знал.
[Она — необходимое зло], — думал он, отправляясь в храм.
――――――――――――――――rаnоbes.сom――――――――――――――――
Аран, Лерия и другие дети тоже тяжело переживали внезапное отчуждение Валерона.
— Хорошо, — кивнул Валерон из своей кроватки, и никто не пропустил первый разрыв в молчании между мальчиком и Литом.
Валерон всё ещё был зол и обижен, но он не хотел, чтобы с Солус случилось что‑то плохое. Он хотел, чтобы она была в безопасности, и при этом — чтобы у него оставалась возможность сердиться на неё столько, сколько он захочет.
— Каков твой следующий шаг, дорогой? — спросила Элина.
— У меня нет следующего шага, мам, — вздохнул Лит. — Сейчас я в обороне. Я понятия не имею, что Мелн придумает дальше или сколько Пробуждённых ещё ему верят. Всё, что я могу — готовиться к следующей атаке и сделать так, чтобы только самые глупые из Пробуждённых рискнули жизнями ради «а вдруг».
――――――――――――――――rаnоbes.сom――――――――――――――――
В последующие дни ситуация с Валероном Вторым нисколько не улучшилась. Лит, Камила и Солус пытались сохранить прежний распорядок, но отступали, когда мальчик отказывался их признавать.
Элизия же переживала всё куда тяжелее. Она не понимала, почему Валерон так зол, а он отказывался с ней говорить. С одной стороны, он завидовал Элизии за то, что у неё были любящие родители, и ненавидел Лита и Солус за то, что они стали причиной смерти Труды и Джормуна.
С другой стороны, Валерон не хотел заставлять Элизию страдать, рассказывая ей свою историю. Не было смысла делать её несчастной и, возможно, разрушать её доверие к родителям.
Валерон больше не чувствовал себя частью семьи, но это не значило, что он должен втягивать Элизию в свою тоску. Она была невиновна, как и он когда‑то, и это был единственный способ, которым Валерон мог её защитить.
Он был всего лишь ребёнком и не понимал всей иронии ситуации. Поступая с Элизией так же, как Лит поступил с ним, Валерон только сильнее злился. Каждый раз, когда Элизия звала его по имени и умоляла поиграть с ней, это заставляло Валерона чувствовать себя хуже.
Он причинял ей боль, пытаясь её защитить, что не имело никакого смысла даже для него самого. Но у него не хватало сил делать вид, что всё в порядке. Его разум и сердце всё ещё болели от потери родителей и откровения о том, что их забрал Лит.
Валерон был настолько разбит и сбит с толку, что проводил большую часть дней в забытьи, ел только когда Элина или Рааз кормили его, и засыпал всякий раз, когда маленькое тело сдавалось от усталости.
Сурин же радовалась его обществу и тишине. Ей нравилось подолгу дремать, обняв Валерона, и то, что он больше не был «машиной для нытья». Хотя по правде говоря, мальчик никогда и не ныл — он пытался общаться.
Но для обычного ребёнка вроде Сурин это был просто шум, от которого болела голова.
Лит же проводил время, работая в башне и преподавая Магию Пустоты в академиях. Во время передышек он исчезал в Искре и наблюдал за процессом совершенствования брони Пустоты и Големов.
Это было медленно и скучно, но помогало отвлечься от отсутствия Валерона в его жизни. Чем больше адаманта превращалось в давросс, тем меньше энергии стихий требовалось для запуска новых свойств сплава.
Камила и Солус старались отвлечь его от мыслей о Валероне, но проблема Лита была и их проблемой. Они перешли от заботы о двух детях к заботе лишь об одном — с другим, который ненавидел их до глубины души.
Взгляд Валерона всякий раз наполнялся яростью и болью предательства, стоило ему взглянуть на двух женщин. Любая попытка поговорить или просто приблизиться встречалась криком.
Для них Валерон был мёртв. Для остального Могара факт его жизни оставался единственным утешением в этой ужасной ситуации.
――――――――――――――――rаnоbes.сom――――――――――――――――
Теперь, когда беременность Камилы стала всеобщим достоянием, она часто покидала дом и выходила одна. Сначала она делала это в надежде, что кто‑то нападёт на неё и даст выплеснуть ярость за потерю любви Валерона.
Потом — чтобы проверить, не распускает ли Мелн новые слухи и как люди в Лутии на них реагируют.
[Я выдержу всё, что они скажут, а раз я в семье самая слабая, то удары слов достанутся именно мне], — вздыхала она про себя.
Вскоре Камила поняла, что её страхи оказались напрасны. Люди лишь подходили поздравить её и пожелать всего лучшего. Если слухи о том, что Валерон — сын Труды, и распространились, то никто в них не верил.
Быстрый визит к Рене подтвердил догадки Камилы.
— Можешь расслабиться, Ками. — сказала Рена. — В Лутии если бы кто‑то строил заговор или даже просто ворчал, я бы знала. Зекелл слышит много сплетен в храме, но ни одна не касается Валерона.
— Ну да, — пожала плечами Камила. — Туда ведь стекаются все чудики, которые считают Лита чуть ли не богом. Они воспринимают Валерона как сына Лита и никогда бы его не осудили.
— Верно. Но если бы услышали что‑то плохое, то нам бы рассказали, — кивнула Рена. — И ещё не забывай, у нас есть надёжный источник в пекарне Вексала. Тамошние люди не держат язык за зубами, но и там — ни слова.
— Надежный источник? — удивилась Камила.
— Ага. Благодари нашего сердцееда. Верно ведь, Салман? — Рена подтолкнула своего красивого гостя.
— Клянусь богами, я ни в чём не виноват! — с отчаянием воскликнул он. — Я ничего плохого не делал и не говорил. Это Брина просто не оставляет меня в покое!
Он указал на корзину со свежеиспечённым хлебом.
— Брина — твой источник? — переспросила Камила.
— О да, — хихикнула Рена. — С тех пор как Салман живёт с нами, она навещает нас каждый день, приносит еду и болтает с ним.
— Она рассказывает такую скукотищу, что у меня уши вянут, — простонал Резар. — Всё, что происходит в той пекарне, я знаю. Но как мне прогнать Брину, не обидев её?
— Никак, одно без другого не выйдет, — пожала плечами Рена. — А Брина просто пытается понять, что тебе нравится, а что нет. Если бы ты говорил больше, она болтала бы меньше.
— Знаю, — вздохнул Салман. — Слава богам, что у меня есть работа целителя. Хоть несколько часов в день тишины.
У Резара был большой опыт в том, как справляться с нежелательным женским вниманием. На Окраине и в Габаше это было обычным делом. Он до сих пор не отшил Брину только потому, что её навязчивость расслабляла детей Рены.
Лерия и тройняшки перестали бояться, что он «украдёт» их мать, и только это делало атмосферу в доме Рены куда лучше, чем у Селии. К тому же Брина с радостью показывала ему Лутию и объясняла всё, чего Салман не знал.
[Она — необходимое зло], — думал он, отправляясь в храм.
――――――――――――――――rаnоbes.сom――――――――――――――――
Аран, Лерия и другие дети тоже тяжело переживали внезапное отчуждение Валерона.
Закладка