Глава 3282. Это стало личным. Часть 1 •
Кровавая Пустыня, подземелье дворца Салаарк.
Постоянные циклы урона и регенерации исчерпали марионетку-Ран’тара до предела. Многие из её щупалец полностью увяли, и Джирни с помощью Зрения Жизни видела, что в них не осталось ни капли жизненной силы.
Чёрная аура смерти, окутывающая их, была первым признаком того, что гниение овладело марионеткой.
[Если я заставлю это создание восстановить щупальца, оно быстрее исчерпает жизненную силу, чем создаст новые,] — вздохнула Джирни, видя вместе с Небесным Разломом всё новые признаки смертельного диагноза побега. — [Я больше не могу затягивать игру.]
Она не знала, было ли это решимостью Ран’тара или приказом Мирового Древа, но марионетка упорно отказалась выпить хоть каплю снадобий. В любом случае враг заслужил её уважение.
Когда остатки жизненной силы марионетки угасли, исчез и голод. Не потому что Джирни смягчилась из жалости. А лишь потому, что вместе с жизнью росток Мирового Древа терял чувствительность.
Марионетка достигла онемения, предшествующего смерти, и её разум начал отделяться от изувеченного тела.
— Это нехорошо, — сказала она дочерям и Алее. — Как только росток исчезнет, без нашего вмешательства положение армии Лита на Окраине станет куда хуже.
— Слава богам… то есть… стоит ли нам предупредить их? — Алея тревожилась за Лита и Солус, но была облегчена тем, что несчастный эльф наконец обретёт покой.
— Нет. Даже если они ответят на амулеты, это будет лишь пустое отвлечение, — Джирни покачала головой, пока серебристое сияние собиралось вокруг её правой руки. — Лит и остальные знали, что это может случиться, и заметят быстрее, чем мы успеем сообщить.
— Тогда что ты делаешь, мама? — Зрение Жизни Квиллы показывало, что Королевская Крепость её матери переполнена энергией.
— После столького времени вместе я привязалась к нашему другу, — мягко улыбнулась леди Эрнас той самой материнской улыбкой, что всегда предшествовала смертельному удару. — Я не позволю ему уйти с жалобным стоном.
— Этот последний взрыв создаст для Лита возможность и станет сигналом, что моя работа здесь завершена. — Джирни запечатала все стыки и прорези в доспехе Королевской Крепости и выпустила на марионетку поток Бодрости.
Её способности и жизненная сила возросли в десять раз, вернув ростку силу и ясность ума.
— Что ты творишь, женщина? — Мировое Древо вновь ощутило голод, и теперь даже острее.
— Ты мудрейшее существо Могара. Скажи мне сам, — уголок её забрала изогнулся в жестокой ухмылке, что было невозможно, но у Иггдрасиля не было времени задаваться этим вопросом.
— Ты заливаешь меня Бодростью! — способности марионетки умножились в двадцать, потом в тридцать и в сорок раз.
Росток превратил всё тело в пучок острых как бритва лоз, что обрушились на доспех Королевской Крепости. Ослабленная древесина Иггдрасиля не выдерживала напряжения от возросшей силы и скорости, треща при каждом движении.
Удары звенели серебристым ливнем по металлу, но Давросу не причиняли вреда. Кнуты ломались при ударе, не в силах выдержать собственного веса.
Марионетка пыталась вырваться от Джирни, но тяжёлый доспех и бесчисленные иглы Давроса из Небесного Разлома пригвоздили её к земле.
— Ты хочешь перегрузить меня силой, пока я не взорвусь! — закричало Мировое Древо, ощущая, как растёт боль вместе с количеством серебряной молнии, проходящей через умирающее тело. — Ты хочешь, чтобы мой росток умер в самой ужасной агонии!
— Верно, — кивнула Джирни, выпуская новый поток Бодрости, увеличивший способности и муки марионетки в восемьдесят раз. — Чем яснее твой разум и тело, тем ярче будет твоя смерть.
— Возможно, это высокомерие, но я уверена, что ещё никто не страдал так, как ты вот-вот испытаешь. Или таких было немного. — Тело марионетки трещало и ломалось: увядающая древесина Иггдрасиля не выдерживала огромной силы Бодрости.
Её раны открывались быстрее, чем усиленный метаболизм мог их залечить, мана-ядро трескалось под давлением возросшего потока.
— Не вини меня. Это всё твоё дело, — сказала Джирни. — Мне всё равно на Солус. Это была всего лишь работа. Одолжение другу в обмен на то, что мне нужно. Мне было безразлично, нападаешь ты или пытаешься убить меня.
— Я знала риск и принесла доспех Королевской Крепости как страховку. Но когда ты напал на моего ещё нерождённого ребёнка, на мою дочь и моих будущих внуков, ты сделал это личным. А я всегда плачу по счетам!
Она могла ждать и продлить агонию ростка, но для этого требовалось бы всё больше и больше Бодрости, чтобы причинять ту же боль, пока жизненная сила угасала.
Больше Бодрости, чем хранил доспех Королевской Крепости.
Поэтому Джирни дождалась, пока остатки жизненной силы ростка не пересекли точку невозврата, и затем выпустила всю Бодрость до последней капли. Тело и мана-ядро марионетки стали в сто раз сильнее обычного.
Не выдержав такой силы, тело разлетелось при следующем спазме, а мана-ядро взорвалось. Серебряная молния усилила чувства Мирового Древа и их связь с марионеткой.
Это была всего лишь смерть одного Летописца, но Иггдрасиль пережил её так, словно сотня из них сгорела заживо одновременно. Древо ощущало каждый древесный волок, ломавшийся внутри, каждую нить маны, горевшую, как яд.
Предсмертные судороги марионетки заставили Алею разрыдаться, а Фрию и Квиллу пасть на колени и закрыть уши.
Когда серебристая вспышка Бодрости угасла, четверо женщин остались в камере одни. Лишь одежда Ран’тара доказывала, что эльф когда-то был с ними.
— Что теперь будем делать? — спросила Фрия, пока Квилла утешала травмированную эльфийку.
— Теперь ждём, — ответила Джирни.
――――――――――――――――rаnоbes.сom――――――――――――――――
Окраина Иггдрасиля, в то же время.
— Какого чёрта? — одновременно воскликнули многие из захватчиков, когда Джирни перешла к завершающему этапу своего плана.
Земля под ногами задрожала с нарастающей силой, а небеса завыли, словно их потрошили тупым ножом.
Корни Иггдрасиля были рассыпаны по всей Окраине, создавая подземную сеть из множества слоёв. Когда Мировое Древо впало в конвульсии от агонии марионетки-Ран’тара, его корни содрогались вместе со стволом.
Судорожные корни создавали ударные волны, подобные землетрясению, достаточно мощные, чтобы сбить с ног даже Божественного Зверя. А крики принадлежали самому Иггдрасилю и всем его слугам.
Марионетки и пробуждённые эльфы, управляемые лозами Мирового Древа, испытали ту же боль, что и пленённые Летописцы, и застыли на месте, их рты разверзлись в бесконечном крике.
Постоянные циклы урона и регенерации исчерпали марионетку-Ран’тара до предела. Многие из её щупалец полностью увяли, и Джирни с помощью Зрения Жизни видела, что в них не осталось ни капли жизненной силы.
Чёрная аура смерти, окутывающая их, была первым признаком того, что гниение овладело марионеткой.
[Если я заставлю это создание восстановить щупальца, оно быстрее исчерпает жизненную силу, чем создаст новые,] — вздохнула Джирни, видя вместе с Небесным Разломом всё новые признаки смертельного диагноза побега. — [Я больше не могу затягивать игру.]
Она не знала, было ли это решимостью Ран’тара или приказом Мирового Древа, но марионетка упорно отказалась выпить хоть каплю снадобий. В любом случае враг заслужил её уважение.
Когда остатки жизненной силы марионетки угасли, исчез и голод. Не потому что Джирни смягчилась из жалости. А лишь потому, что вместе с жизнью росток Мирового Древа терял чувствительность.
Марионетка достигла онемения, предшествующего смерти, и её разум начал отделяться от изувеченного тела.
— Это нехорошо, — сказала она дочерям и Алее. — Как только росток исчезнет, без нашего вмешательства положение армии Лита на Окраине станет куда хуже.
— Слава богам… то есть… стоит ли нам предупредить их? — Алея тревожилась за Лита и Солус, но была облегчена тем, что несчастный эльф наконец обретёт покой.
— Нет. Даже если они ответят на амулеты, это будет лишь пустое отвлечение, — Джирни покачала головой, пока серебристое сияние собиралось вокруг её правой руки. — Лит и остальные знали, что это может случиться, и заметят быстрее, чем мы успеем сообщить.
— Тогда что ты делаешь, мама? — Зрение Жизни Квиллы показывало, что Королевская Крепость её матери переполнена энергией.
— После столького времени вместе я привязалась к нашему другу, — мягко улыбнулась леди Эрнас той самой материнской улыбкой, что всегда предшествовала смертельному удару. — Я не позволю ему уйти с жалобным стоном.
— Этот последний взрыв создаст для Лита возможность и станет сигналом, что моя работа здесь завершена. — Джирни запечатала все стыки и прорези в доспехе Королевской Крепости и выпустила на марионетку поток Бодрости.
Её способности и жизненная сила возросли в десять раз, вернув ростку силу и ясность ума.
— Что ты творишь, женщина? — Мировое Древо вновь ощутило голод, и теперь даже острее.
— Ты мудрейшее существо Могара. Скажи мне сам, — уголок её забрала изогнулся в жестокой ухмылке, что было невозможно, но у Иггдрасиля не было времени задаваться этим вопросом.
— Ты заливаешь меня Бодростью! — способности марионетки умножились в двадцать, потом в тридцать и в сорок раз.
Росток превратил всё тело в пучок острых как бритва лоз, что обрушились на доспех Королевской Крепости. Ослабленная древесина Иггдрасиля не выдерживала напряжения от возросшей силы и скорости, треща при каждом движении.
Удары звенели серебристым ливнем по металлу, но Давросу не причиняли вреда. Кнуты ломались при ударе, не в силах выдержать собственного веса.
Марионетка пыталась вырваться от Джирни, но тяжёлый доспех и бесчисленные иглы Давроса из Небесного Разлома пригвоздили её к земле.
— Ты хочешь перегрузить меня силой, пока я не взорвусь! — закричало Мировое Древо, ощущая, как растёт боль вместе с количеством серебряной молнии, проходящей через умирающее тело. — Ты хочешь, чтобы мой росток умер в самой ужасной агонии!
— Верно, — кивнула Джирни, выпуская новый поток Бодрости, увеличивший способности и муки марионетки в восемьдесят раз. — Чем яснее твой разум и тело, тем ярче будет твоя смерть.
Её раны открывались быстрее, чем усиленный метаболизм мог их залечить, мана-ядро трескалось под давлением возросшего потока.
— Не вини меня. Это всё твоё дело, — сказала Джирни. — Мне всё равно на Солус. Это была всего лишь работа. Одолжение другу в обмен на то, что мне нужно. Мне было безразлично, нападаешь ты или пытаешься убить меня.
— Я знала риск и принесла доспех Королевской Крепости как страховку. Но когда ты напал на моего ещё нерождённого ребёнка, на мою дочь и моих будущих внуков, ты сделал это личным. А я всегда плачу по счетам!
Она могла ждать и продлить агонию ростка, но для этого требовалось бы всё больше и больше Бодрости, чтобы причинять ту же боль, пока жизненная сила угасала.
Больше Бодрости, чем хранил доспех Королевской Крепости.
Поэтому Джирни дождалась, пока остатки жизненной силы ростка не пересекли точку невозврата, и затем выпустила всю Бодрость до последней капли. Тело и мана-ядро марионетки стали в сто раз сильнее обычного.
Не выдержав такой силы, тело разлетелось при следующем спазме, а мана-ядро взорвалось. Серебряная молния усилила чувства Мирового Древа и их связь с марионеткой.
Это была всего лишь смерть одного Летописца, но Иггдрасиль пережил её так, словно сотня из них сгорела заживо одновременно. Древо ощущало каждый древесный волок, ломавшийся внутри, каждую нить маны, горевшую, как яд.
Предсмертные судороги марионетки заставили Алею разрыдаться, а Фрию и Квиллу пасть на колени и закрыть уши.
Когда серебристая вспышка Бодрости угасла, четверо женщин остались в камере одни. Лишь одежда Ран’тара доказывала, что эльф когда-то был с ними.
— Что теперь будем делать? — спросила Фрия, пока Квилла утешала травмированную эльфийку.
— Теперь ждём, — ответила Джирни.
――――――――――――――――rаnоbes.сom――――――――――――――――
Окраина Иггдрасиля, в то же время.
— Какого чёрта? — одновременно воскликнули многие из захватчиков, когда Джирни перешла к завершающему этапу своего плана.
Земля под ногами задрожала с нарастающей силой, а небеса завыли, словно их потрошили тупым ножом.
Корни Иггдрасиля были рассыпаны по всей Окраине, создавая подземную сеть из множества слоёв. Когда Мировое Древо впало в конвульсии от агонии марионетки-Ран’тара, его корни содрогались вместе со стволом.
Судорожные корни создавали ударные волны, подобные землетрясению, достаточно мощные, чтобы сбить с ног даже Божественного Зверя. А крики принадлежали самому Иггдрасилю и всем его слугам.
Марионетки и пробуждённые эльфы, управляемые лозами Мирового Древа, испытали ту же боль, что и пленённые Летописцы, и застыли на месте, их рты разверзлись в бесконечном крике.
Закладка