Глава 2747. Могущественная кровь. Часть 1 •
— Я понимаю, что ты шутишь, — сказала Тирис. — Но всё равно это крайне неуважительно — обсуждать будущее моих владений так, словно меня здесь нет.
— Просто дурацкая шутка, — пожала плечами Салаарк. — Я бы никогда не убила ученика Легги, а Лит бы ни за что не стал тратить своё время на тех, кто ему неприятен.
— Легги? — переспросила Тирис, и Дракон покраснел.
— Дети, можете поворачиваться. Мы останемся на страже, пока вы не закончите, — быстро сменил тему Легайн.
Тирис привела в чувство правителей, Салаарк встала у входа, а стражники наконец смогли взглянуть на Элизию и по очереди подержать её на руках. Количество радости, слёз и смеха в комнате смущало Лита.
— Я думал, Фениксы — существа страсти, а не Драконы, — сказал он Салаарк, уступая место почётной страже. — А они тут словно родную дочку встретили — слёзы, поздравления…
Фениксы и Драконы не только изучали Элизию, но и обнимали Камилу, как давно потерянную сестру. Она не вполне понимала их, но такая искренняя благодарность и добрые слова заметно подняли ей настроение.
— Так и есть, — кивнула Повелительница. — Но у них слабость к новорождённым, особенно к тем, кто представляет собой новое ответвление рода. Это символ надежды, возрождения и бесконечных возможностей будущего.
— А ещё, плачут только слабые. Бояться стоит тех, кто молчит. — Она указала на Сурта и Ретию, которые воспринимали происходящее с полным спокойствием.
— Вот если что-то случится — лучше держаться от него подальше.
— А как же Фениксы?
— Они просто сдерживают себя до возвращения в Пустыню, — пожала плечами Салаарк. — Они знают, что мы гости, и не хотят испортить праздник.
Лит заметил, что смена почётного караула со стороны Фениксов происходит куда чаще. Те, кто уже подержал Элизию и поздравил Камилу, уходили через Зов Крови, уступая место следующим. Тем временем в Пустыне шло куда более шумное, радостное и пылающее празднество, но это уже другая история.
— Поздравляю, младший брат, — Сурт, Дракон Света, хлопнул Лита по спине и протянул чешуйчатую руку.
— Твоя дочь потрясающая. Унаследовала всё лучшее от тебя — и даже больше. Не представляешь, как я тебе завидую.
Голос Сурта был спокоен, сердце билось ровно. Если бы не чуть затуманенные глаза, Лит бы решил, что его белоядерный кузен над ним издевается. Но рукопожатие расставило всё по местам. В прикосновении Лит почувствовал всё: сожаление за бездействие во время похищения Флории, печаль из-за разрыва их отношений и безмерную радость от рождения Элизии.
Там действительно была зависть, но не злая, не орпаловская. Это была зависть человека, осознавшего: дети Лита унаследуют всё, что он им даст — и, возможно, создадут нечто большее. А у детей Сурта и Ретии не будет ни белого ядра, ни способностей своих родителей. Их ждет разочарование и ощущение собственного несовершенства.
Это была зависть, которая подталкивала Сурта стать лучшим отцом и не дать детям почувствовать себя обречёнными.
— Спасибо, — ответил Лит, поняв, почему ни один Хранитель не сожалел, что не достиг белого ядра. Эта сила разрывала связь с потомками, в то время как её отсутствие лишь укрепляло её.
— Знаю, у нас были разногласия, и я не заслужил прощения. Но если вдруг понадобится няня — просто скажи, — предложил Сурт.
— У меня уже есть из кого выбрать, но спасибо. Учту, — кивнул Лит.
Пока гости выстраивались в очередь к комнате Элизии, Элина и Рааз тяжело вздохнули.
— Я рад за Элизию, но переживаю за Сурин, — сказал Рааз. — Они вырастут как сёстры, но их жизни будут совершенно разными. Одна станет Божественным Зверем, предметом зависти всего Могара. А другая — всего лишь дочерью фермеров.
— Будто это плохо, — нахмурилась Элина.
— Нам — нет. А вот Сурин — да, — объяснил Рааз.
— Она будет сравнивать себя с Элизией. И, как бы все её ни любили, ей будет трудно полюбить саму себя. Помнишь, чем это кончилось в прошлый раз?
— Глупости. Мелн был гнилым с рождения. Счастлив он был только тогда, когда у нас были только он и Рена. А вот Тиста и Рена никогда не завидовали Литу.
— Зато Трион — да. Соперничество между братьями и сёстрами — это реальность. Особенно, если они одного пола. Мальчики не переносят, когда брат сильнее, а девочки — когда сестра красивее. Никто не хочет быть просто «умницей» или «добряком».
— Чёрт, ты прав, — вздохнула Элина, вспоминая драмы в семьях своих подруг. — Только разница в возрасте может это смягчить. Младших не воспринимаешь как конкурентов.
— Именно. А Элизия и Сурин — ровесницы, и будут сталкиваться с одними и теми же выборами одновременно. Могар будет относиться к ним как к небу и земле. С того момента, как Сурин это поймёт — начнётся её борьба. Мы должны быть готовы поддержать её. Я не думаю, что она станет как Мелн, но не хочу, чтобы повторился путь Триона.
Элина посмотрела на мужа с гордостью и восхищением. Среди всей этой роскоши и радости Рааз уже видел грядущие трудности и готовился к ним.
— Даже не знаю, чем я заслужила… — на плече почувствовался хлопок, и она чуть не вспыхнула от раздражения.
— Да? — Элина повернулась с вежливой улыбкой и взглядом, способным испепелить Дракона.
— Где второй ребёнок? — высокий, мускулистый блондин с золотыми крыльями за спиной отступил на шаг, шокированный её гневом.
— Говорят, их двое.
— Вы про Сурин? — уточнил Рааз, получив кивок.
— Простите сэр, но вы, должно быть, ошиблись. Магус Верхен — отец одной дочери. Вторая девочка — наша. И она не её близнец.
— Просто дурацкая шутка, — пожала плечами Салаарк. — Я бы никогда не убила ученика Легги, а Лит бы ни за что не стал тратить своё время на тех, кто ему неприятен.
— Легги? — переспросила Тирис, и Дракон покраснел.
— Дети, можете поворачиваться. Мы останемся на страже, пока вы не закончите, — быстро сменил тему Легайн.
Тирис привела в чувство правителей, Салаарк встала у входа, а стражники наконец смогли взглянуть на Элизию и по очереди подержать её на руках. Количество радости, слёз и смеха в комнате смущало Лита.
— Я думал, Фениксы — существа страсти, а не Драконы, — сказал он Салаарк, уступая место почётной страже. — А они тут словно родную дочку встретили — слёзы, поздравления…
Фениксы и Драконы не только изучали Элизию, но и обнимали Камилу, как давно потерянную сестру. Она не вполне понимала их, но такая искренняя благодарность и добрые слова заметно подняли ей настроение.
— Так и есть, — кивнула Повелительница. — Но у них слабость к новорождённым, особенно к тем, кто представляет собой новое ответвление рода. Это символ надежды, возрождения и бесконечных возможностей будущего.
— А ещё, плачут только слабые. Бояться стоит тех, кто молчит. — Она указала на Сурта и Ретию, которые воспринимали происходящее с полным спокойствием.
— Вот если что-то случится — лучше держаться от него подальше.
— А как же Фениксы?
— Они просто сдерживают себя до возвращения в Пустыню, — пожала плечами Салаарк. — Они знают, что мы гости, и не хотят испортить праздник.
Лит заметил, что смена почётного караула со стороны Фениксов происходит куда чаще. Те, кто уже подержал Элизию и поздравил Камилу, уходили через Зов Крови, уступая место следующим. Тем временем в Пустыне шло куда более шумное, радостное и пылающее празднество, но это уже другая история.
— Поздравляю, младший брат, — Сурт, Дракон Света, хлопнул Лита по спине и протянул чешуйчатую руку.
— Твоя дочь потрясающая. Унаследовала всё лучшее от тебя — и даже больше. Не представляешь, как я тебе завидую.
Голос Сурта был спокоен, сердце билось ровно. Если бы не чуть затуманенные глаза, Лит бы решил, что его белоядерный кузен над ним издевается. Но рукопожатие расставило всё по местам. В прикосновении Лит почувствовал всё: сожаление за бездействие во время похищения Флории, печаль из-за разрыва их отношений и безмерную радость от рождения Элизии.
Там действительно была зависть, но не злая, не орпаловская. Это была зависть человека, осознавшего: дети Лита унаследуют всё, что он им даст — и, возможно, создадут нечто большее. А у детей Сурта и Ретии не будет ни белого ядра, ни способностей своих родителей. Их ждет разочарование и ощущение собственного несовершенства.
Это была зависть, которая подталкивала Сурта стать лучшим отцом и не дать детям почувствовать себя обречёнными.
— Спасибо, — ответил Лит, поняв, почему ни один Хранитель не сожалел, что не достиг белого ядра. Эта сила разрывала связь с потомками, в то время как её отсутствие лишь укрепляло её.
— Знаю, у нас были разногласия, и я не заслужил прощения. Но если вдруг понадобится няня — просто скажи, — предложил Сурт.
— У меня уже есть из кого выбрать, но спасибо. Учту, — кивнул Лит.
Пока гости выстраивались в очередь к комнате Элизии, Элина и Рааз тяжело вздохнули.
— Я рад за Элизию, но переживаю за Сурин, — сказал Рааз. — Они вырастут как сёстры, но их жизни будут совершенно разными. Одна станет Божественным Зверем, предметом зависти всего Могара. А другая — всего лишь дочерью фермеров.
— Будто это плохо, — нахмурилась Элина.
— Нам — нет. А вот Сурин — да, — объяснил Рааз.
— Она будет сравнивать себя с Элизией. И, как бы все её ни любили, ей будет трудно полюбить саму себя. Помнишь, чем это кончилось в прошлый раз?
— Глупости. Мелн был гнилым с рождения. Счастлив он был только тогда, когда у нас были только он и Рена. А вот Тиста и Рена никогда не завидовали Литу.
— Зато Трион — да. Соперничество между братьями и сёстрами — это реальность. Особенно, если они одного пола. Мальчики не переносят, когда брат сильнее, а девочки — когда сестра красивее. Никто не хочет быть просто «умницей» или «добряком».
— Чёрт, ты прав, — вздохнула Элина, вспоминая драмы в семьях своих подруг. — Только разница в возрасте может это смягчить. Младших не воспринимаешь как конкурентов.
— Именно. А Элизия и Сурин — ровесницы, и будут сталкиваться с одними и теми же выборами одновременно. Могар будет относиться к ним как к небу и земле. С того момента, как Сурин это поймёт — начнётся её борьба. Мы должны быть готовы поддержать её. Я не думаю, что она станет как Мелн, но не хочу, чтобы повторился путь Триона.
Элина посмотрела на мужа с гордостью и восхищением. Среди всей этой роскоши и радости Рааз уже видел грядущие трудности и готовился к ним.
— Даже не знаю, чем я заслужила… — на плече почувствовался хлопок, и она чуть не вспыхнула от раздражения.
— Да? — Элина повернулась с вежливой улыбкой и взглядом, способным испепелить Дракона.
— Где второй ребёнок? — высокий, мускулистый блондин с золотыми крыльями за спиной отступил на шаг, шокированный её гневом.
— Говорят, их двое.
— Вы про Сурин? — уточнил Рааз, получив кивок.
— Простите сэр, но вы, должно быть, ошиблись. Магус Верхен — отец одной дочери. Вторая девочка — наша. И она не её близнец.
Закладка