Глава 2701. Дух воина. Часть 1 •
— Во-первых, мне всегда казалось странным, что у тебя никого нет, — Камила проигнорировала и тон, и вопросы Варегрейва.
— Большинство военных, которых я знаю, имеют семьи. Это то, что даёт им силы.
— Так что я немного покопалась. Для Королевского констебля получить доступ к твоему личному делу — дело нехитрое. Представь моё удивление, когда я обнаружила, что у тебя действительно была жена и дети.
— Бывшая жена! — рявкнул Варегрейв.
— Вот почему ты не должна была этого делать. Нам больше нечего сказать друг другу, и мои дети не должны оплакивать отца дважды. Скоро меня не станет, и в этой встрече нет смысла!
Связь с Литом внезапно зашаталась — ярость Демона была настолько сильна, что он был готов уйти дальше из одного лишь упрямства.
— Я бы согласилась с тобой, если бы твоя история совпадала с рассказом твоей жены, — Камила пристально посмотрела ему в глаза.
— Если бы она говорила равнодушно или даже с ненавистью, я бы просто выразила ей соболезнования и ушла.
— Но даже спустя месяцы после окончания Войны Грифонов, она всё ещё оплакивает тебя и с радостью рассказывает о тебе. Она говорила, как ты чувствовал вину за то, что подверг жизнь семьи опасности после событий в Кандрии.
Варегрейв вздрогнул от упоминания заразы и связанных с ней воспоминаний.
Из-за того, как он обошёлся с Литом при первой встрече, Королева настаивала на обвинении его в измене после того, как студент четвёртого курса нашёл лекарство от чумы.
По законам Королевства, могли казнить не только Варегрейва, но и его семью — в назидание остальным офицерам. Его плохое суждение чуть не стоило жизни бесценному союзнику и многим другим.
Если бы не просьба Лита о пощаде, неизвестно, как далеко зашла бы ярость Королевы.
— Она рассказала мне, что именно из чувства вины ты добровольно возглавил отряд, поддержавший Лита в защите Белия от войск Труды. Задание, которое считалось самоубийственным, — продолжала Камила.
— Тогда Шайя, наверное, сказала тебе, что была против. Что, если ты поедешь в Белий, тебе лучше не возвращаться — тебя не примут обратно в семье.
— Что всё между нами всё кончено, — прорычал Варегрейв.
— Поэтому перед отъездом я подал ей бумаги на развод. Я исполнил свой долг и последовал её пожеланиям. Цитируя мою бывшую жену: «Между нами всё!»
Каждый раз, когда он произносил слово «бывшая» или упоминал их последнюю ссору, Шайя съёживалась от боли.
— Люди много глупостей говорят в гневе. А я достаточно долго жила с упрямцем, чтобы понимать, когда нужно проигнорировать слова и сделать то, что действительно нужно, — покачала головой Камила.
— Твоя жена всегда сожалела о своих последних словах и не переставала оплакивать тебя. Дети до сих пор в растерянности и винят мать в том, что с тобой случилось.
— Это нелепо! — ошарашенно воскликнул Варегрейв.
— Уход — это был мой выбор. Шайя здесь ни при чём!
— Тогда скажи им это сам. Потому что дети считают: если бы она не заставила тебя подать на развод, ты бы нашёл в себе силы вернуться к ним живым, как делал раньше, — ответила Камила.
— Боги! — Демон сжал виски, разрываясь между желанием помочь семье и страхом причинить ещё больше боли.
— Шайя, скажи, что мне делать. Ты ведь всегда была умнее…
Услышав знакомые слова, произнесённые с той же интонацией, что и у мужа, которого она считала погибшим, Шайя бросилась к нему в объятия, рыдая.
— Прости меня, Ремфас. Я не хотела прогонять тебя. Я просто хотела, чтобы ты остался. Хотела, чтобы ты выбрал нас, а не службу, — она уткнулась лицом в его грудь, наслаждаясь теплом и запахом.
Тело Варегрейва сохранялось в идеальном состоянии благодаря некромантии.
— Я всегда любил вас больше, чем свою службу, глупая ты женщина! — руки Варегрейва дрожали, пока он собирался с силами, чтобы обнять её.
— Я пошёл не потому, что хотел умереть, а потому что верил: Верхен — наш лучший шанс на победу.
— Если бы Труда победила, я бы всё равно погиб, а вы потеряли бы наш дом, мою пенсию и, может, даже свои жизни. Даже если бы как-то выжил, я был бы слишком незначительным, чтобы попасть под массив Верности.
— Труда охотилась бы за мной и моими солдатами, используя наши семьи как приманку. Ты ведь видела, что случилось с Флорией Эрнас. Думаешь, я мог позволить такому случиться с тобой?
Шайя лишь покачала головой, чувствуя себя самой глупой женщиной на Могаре. Когда они ссорились, репутация Труды была даже выше, чем у Королевских Особ. Безумная Королева ещё не потеряла мужа Джакру и не сошла с ума.
Поэтому Шайя и не волновалась за исход войны, считая, что семья в любом случае будет в безопасности. Но теперь она знала, как ошибалась.
— Прости, Ремфас. Я знаю, этого мало, и я не заслуживаю прощения, но, пожалуйста, вернись домой. Если не ради меня — ради детей, — она рыдала так сильно, что без демонического слуха Варегрейв не разобрал бы слов.
Он всё ещё был зол и ранен их последними словами, но по биению её сердца и запаху он чувствовал: она говорит правду. Её боль была искренней.
Варегрейв ушёл, надеясь, что разлука защитит её от боли. Он умер, чтобы её спасти, и мысль, что всё обернулось наоборот, была невыносима.
— Я могу вернуть тебя, но домой не вернусь, — сказал он, наконец обняв её.
— Если я уйду далеко от моего Владыки, я исчезну.
— Тогда мы переедем в Лутию, как и остальные. Мне всё равно, где жить, лишь бы с тобой, — она всхлипнула.
— И вообще, я всё ещё твоя жена. Я не подписывала бумаги о разводе. Никогда.
Шайя протянула ему папку с документами, на которых была его подпись, но её часть так и осталась пустой.
— Спасибо, — Варегрейв почувствовал, как тяжесть спала с его души. Его не забыли. Несмотря ни на что, у него по-прежнему был дом.
— Осталось только сообщить детям…
— Это легко решается. Бабушка, если не трудно, — сказала Камила.
— Уже лечу, — Верховная Владычица открыла Варп-врата и буквально втащила в особняк Верхен подростка и девочку.
Они с удивлением оглядывались по сторонам, пока не увидели родителей.
— Папа! Мама! — вопросы как, где и почему они оказались за тысячи километров отсюда, потеряли всякое значение.
— Большинство военных, которых я знаю, имеют семьи. Это то, что даёт им силы.
— Так что я немного покопалась. Для Королевского констебля получить доступ к твоему личному делу — дело нехитрое. Представь моё удивление, когда я обнаружила, что у тебя действительно была жена и дети.
— Бывшая жена! — рявкнул Варегрейв.
— Вот почему ты не должна была этого делать. Нам больше нечего сказать друг другу, и мои дети не должны оплакивать отца дважды. Скоро меня не станет, и в этой встрече нет смысла!
Связь с Литом внезапно зашаталась — ярость Демона была настолько сильна, что он был готов уйти дальше из одного лишь упрямства.
— Я бы согласилась с тобой, если бы твоя история совпадала с рассказом твоей жены, — Камила пристально посмотрела ему в глаза.
— Если бы она говорила равнодушно или даже с ненавистью, я бы просто выразила ей соболезнования и ушла.
— Но даже спустя месяцы после окончания Войны Грифонов, она всё ещё оплакивает тебя и с радостью рассказывает о тебе. Она говорила, как ты чувствовал вину за то, что подверг жизнь семьи опасности после событий в Кандрии.
Варегрейв вздрогнул от упоминания заразы и связанных с ней воспоминаний.
Из-за того, как он обошёлся с Литом при первой встрече, Королева настаивала на обвинении его в измене после того, как студент четвёртого курса нашёл лекарство от чумы.
По законам Королевства, могли казнить не только Варегрейва, но и его семью — в назидание остальным офицерам. Его плохое суждение чуть не стоило жизни бесценному союзнику и многим другим.
Если бы не просьба Лита о пощаде, неизвестно, как далеко зашла бы ярость Королевы.
— Она рассказала мне, что именно из чувства вины ты добровольно возглавил отряд, поддержавший Лита в защите Белия от войск Труды. Задание, которое считалось самоубийственным, — продолжала Камила.
— Тогда Шайя, наверное, сказала тебе, что была против. Что, если ты поедешь в Белий, тебе лучше не возвращаться — тебя не примут обратно в семье.
— Что всё между нами всё кончено, — прорычал Варегрейв.
— Поэтому перед отъездом я подал ей бумаги на развод. Я исполнил свой долг и последовал её пожеланиям. Цитируя мою бывшую жену: «Между нами всё!»
Каждый раз, когда он произносил слово «бывшая» или упоминал их последнюю ссору, Шайя съёживалась от боли.
— Люди много глупостей говорят в гневе. А я достаточно долго жила с упрямцем, чтобы понимать, когда нужно проигнорировать слова и сделать то, что действительно нужно, — покачала головой Камила.
— Твоя жена всегда сожалела о своих последних словах и не переставала оплакивать тебя. Дети до сих пор в растерянности и винят мать в том, что с тобой случилось.
— Это нелепо! — ошарашенно воскликнул Варегрейв.
— Уход — это был мой выбор. Шайя здесь ни при чём!
— Тогда скажи им это сам. Потому что дети считают: если бы она не заставила тебя подать на развод, ты бы нашёл в себе силы вернуться к ним живым, как делал раньше, — ответила Камила.
— Боги! — Демон сжал виски, разрываясь между желанием помочь семье и страхом причинить ещё больше боли.
— Шайя, скажи, что мне делать. Ты ведь всегда была умнее…
Услышав знакомые слова, произнесённые с той же интонацией, что и у мужа, которого она считала погибшим, Шайя бросилась к нему в объятия, рыдая.
— Прости меня, Ремфас. Я не хотела прогонять тебя. Я просто хотела, чтобы ты остался. Хотела, чтобы ты выбрал нас, а не службу, — она уткнулась лицом в его грудь, наслаждаясь теплом и запахом.
Тело Варегрейва сохранялось в идеальном состоянии благодаря некромантии.
— Я всегда любил вас больше, чем свою службу, глупая ты женщина! — руки Варегрейва дрожали, пока он собирался с силами, чтобы обнять её.
— Я пошёл не потому, что хотел умереть, а потому что верил: Верхен — наш лучший шанс на победу.
— Если бы Труда победила, я бы всё равно погиб, а вы потеряли бы наш дом, мою пенсию и, может, даже свои жизни. Даже если бы как-то выжил, я был бы слишком незначительным, чтобы попасть под массив Верности.
— Труда охотилась бы за мной и моими солдатами, используя наши семьи как приманку. Ты ведь видела, что случилось с Флорией Эрнас. Думаешь, я мог позволить такому случиться с тобой?
Шайя лишь покачала головой, чувствуя себя самой глупой женщиной на Могаре. Когда они ссорились, репутация Труды была даже выше, чем у Королевских Особ. Безумная Королева ещё не потеряла мужа Джакру и не сошла с ума.
Поэтому Шайя и не волновалась за исход войны, считая, что семья в любом случае будет в безопасности. Но теперь она знала, как ошибалась.
— Прости, Ремфас. Я знаю, этого мало, и я не заслуживаю прощения, но, пожалуйста, вернись домой. Если не ради меня — ради детей, — она рыдала так сильно, что без демонического слуха Варегрейв не разобрал бы слов.
Он всё ещё был зол и ранен их последними словами, но по биению её сердца и запаху он чувствовал: она говорит правду. Её боль была искренней.
Варегрейв ушёл, надеясь, что разлука защитит её от боли. Он умер, чтобы её спасти, и мысль, что всё обернулось наоборот, была невыносима.
— Я могу вернуть тебя, но домой не вернусь, — сказал он, наконец обняв её.
— Если я уйду далеко от моего Владыки, я исчезну.
— Тогда мы переедем в Лутию, как и остальные. Мне всё равно, где жить, лишь бы с тобой, — она всхлипнула.
— И вообще, я всё ещё твоя жена. Я не подписывала бумаги о разводе. Никогда.
Шайя протянула ему папку с документами, на которых была его подпись, но её часть так и осталась пустой.
— Спасибо, — Варегрейв почувствовал, как тяжесть спала с его души. Его не забыли. Несмотря ни на что, у него по-прежнему был дом.
— Осталось только сообщить детям…
— Это легко решается. Бабушка, если не трудно, — сказала Камила.
— Уже лечу, — Верховная Владычица открыла Варп-врата и буквально втащила в особняк Верхен подростка и девочку.
Они с удивлением оглядывались по сторонам, пока не увидели родителей.
— Папа! Мама! — вопросы как, где и почему они оказались за тысячи километров отсюда, потеряли всякое значение.
Закладка