Глава 2629. Окончательный ответ. Часть 3 •
— Я должна была просто набраться храбрости, прийти к тебе и разрешить наши разногласия, вместо того чтобы сначала поручить это Лохре, потом Малышке и моим ученикам. Я должна была быть взрослой, но всю жизнь убегала, как испуганный ребёнок.
— И даже не заставляй меня вспоминать, насколько глупо я себя вела, когда Байтра едва не убила тебя. После того как я спасла тебе жизнь, мне следовало остаться с тобой. Убедиться, что с тобой всё в порядке, чтобы мы могли охотиться на неё, как мать и дочь.
— Вместо этого я позволила эмоциям взять верх. Травма от смерти Трейна едва не свела меня с ума и повлияла на мои способности. Процедура бы провалилась, если бы я не внедрила её в чары башни заранее.
— Я с трудом справилась с ценой в виде серьёзного урона моей жизненной силе. И даже тогда я позволила ярости захлестнуть себя. Я выбрала проигнорировать наше с тобой состояние, погналась за Байтрой как дура и угодила в её ловушку.
— Я не смогла защитить своего мужа и чуть не позволила своей дочери умереть. Мне нужно было не просто отомстить. Я жаждала искупления. Хотела доказать себе, что я не просто чёртова Повелительница Пламени.
— Я даже не удосужилась заменить Ярость. Была настолько глупа, что не подготовилась к бою с Байтрой и погибла. Мои последние мысли были полны отчаяния, потому что я снова тебя подвела. Я осознала свою глупость слишком поздно.
— Боль от смертельных ранений была ничто по сравнению с мыслью, что ты останешься одна и будешь умирать с голоду, пока кто-нибудь не найдёт тебя. И даже тогда тебя сведут к роли простой вещи.
— Всё, что бы ни сделал с тобой твой новый хозяин, каждое испытание, через которое тебе придётся пройти, — всё это будет моей виной. Я знаю, что каждый раз, когда ты больше всего нуждалась во мне, я подвела тебя как мать. Но, пожалуйста, Элфин, я прошу у тебя прощения.
— Я несу этот груз так долго, что даже после смерти он меня разъедает, — эхо Менадион сделало ещё шаг вперёд, приблизившись к юной Элфин, почти вплотную к Трейну.
— Прощать не за что, — покачала головой Солус. — Папа, я мало что помню из времени, что мы провели вместе, но я точно знаю: всё, что ты делал, ты делал ради меня. Ты всегда ставил меня на первое место.
— Мне тоже хотелось бы, чтобы ты больше времени тратил на тренировки, но если бы ты это делал, у меня бы не было стольких тёплых воспоминаний о том, как мы рисовали в твоём кабинете. Ты не любил магию, ты просто любил меня и хотел быть частью моей жизни.
— Я не знаю, сколько бы тебе понадобилось времени, чтобы пережить своё Пробуждение, но я рада помнить тебя как любящего отца, а не как человека, которого никогда не было рядом.
— Мам, тебе выпал ужасный жребий, и ты сделала всё, что могла. Как ты сказала, ты не была идеальна, но и я тоже. Я никогда не облегчала тебе жизнь, и чтобы ты ни говорила, это бы не имело значения, потому что я просто отказывалась слушать.
— Когда я наконец вышла из своей придурковатой фазы, я тоже оказалась трусихой. Я вкалывала в Кузнице не для того, чтобы что-то тебе доказать. Я делала это, чтобы показать, насколько я тобой восхищаюсь.
— Я надеялась, что мои работы смогут передать слова, которые я никогда не решалась произнести, и искупить то, как плохо я с тобой обращалась в прошлом. Мама, папа, пожалуйста, простите меня.
Она вложила всю свою силу в правую ногу и пересекла расстояние, отделявшее её от родителей.
— Не знаю, что тут прощать, но если тебе нужно это услышать, чтобы двигаться дальше, то пожалуйста, — сказал Трейн, поднимая малышку к груди. — Я прощаю тебя, Элфи. Я любил тебя всем сердцем до последнего вздоха, и где бы сейчас ни был настоящий Трейн, я уверен, что он чувствует то же самое.
— Я прощаю тебя, Элфи, — присоединилась к объятию Менадион, по её лицу текли тёплые слёзы радости. — Прошлое осталось в прошлом. Пожалуйста, иди дальше по жизни, не чувствуя вины.
— Мы все совершали ошибки, но ты ещё жива. Ты можешь преуспеть там, где твои родители потерпели неудачу. Будь счастлива, дитя моё.
— Спасибо, мама. Спасибо, папа. Теперь меня зовут Солус, — всхлипывая, сказала она.
Объятие длилось всего несколько секунд. Достаточно, чтобы ощутить тепло друг друга и прикосновение любимых, несмотря на барьеры пространства и времени.
Но также и достаточно коротко, чтобы эхо не успело передать никаких знаний.
— Удачи тебе, Солус Элфин Менадион, — сказали её родители, пока их образы медленно исчезали.
Солус осталась одна, вновь во взрослой форме, и рыдала навзрыд. Она обхватила себя руками, отчаянно пытаясь сохранить хоть каплю этого тепла ещё на одну секунду.
Могар-Элина стояла рядом, молча, пока Солус не перестала дрожать.
— Прости. Я бы тоже хотела, чтобы это длилось дольше, но, как я сказала, никаких читов, — сказала она.
— Ты можешь задать мне любой другой вопрос, но знай, что я больше не вызову эти эхо. Результат будет тем же.
— Спасибо, Могар, — взмахом руки Солус очистила лицо от слёз и соплей.
— Может, я ничего и не узнала, но я получила то, чего никакие знания не могут дать. Шанс снова увидеть родителей.
— А теперь, если не возражаешь, я уйду. Я слишком устала.
— Будь здорова, дитя. Помни слова своих родителей, но не забывай и мои, — сказала Могар-Элина, пока Солус покидала Пространство Разума и возвращалась в своё тело.
――――――――――――――――ranobes.com――――――――――――――――
Королевство Грифона, Королевский дворец Валерона, в тот же день.
Поездка Лита на Окраины должна была избавить констебля Камилу Йехвал от навязчивого присутствия сверхмощного и сверхопекающего существа, следившего за ней как ястреб.
Увы, реальность была совсем иной.
— Не могу поверить, что даже зная, что мы поклялись защищать ребёнка, Лит всё равно так волнуется. Это нездорово, — сказала констебль Тирис Грифон со своего стола, стоящего вплотную к столу Камилы.
— Знаю, это оскорбительно, — фыркнула почётный констебль Салаарк Феникс, её стол был с другой стороны, образуя стену, не позволяющую никому приблизиться.
— Он недоверчивый зануда. Камила должна быть свободна заниматься любимой работой, а не чувствовать себя пленницей любви. Верно, дорогая?
— Конечно, бабушка, — пробормотала Камила, стуча лбом о стол в отчаянии.
Даже до беременности она комплексовала из-за того, что считала себя самой непривлекательной женщиной в семье Верхенов. Но сидеть между двумя Хранителями усиливало проблему в тысячу раз.
Их присутствие привлекало всеобщее внимание, и она чувствовала себя гадким утёнком между величественным лебедем и изящным павлином.
[По крайней мере, Лит просто изредка буравил всех взглядом и спокойно работал над своими исследованиями.].
— И даже не заставляй меня вспоминать, насколько глупо я себя вела, когда Байтра едва не убила тебя. После того как я спасла тебе жизнь, мне следовало остаться с тобой. Убедиться, что с тобой всё в порядке, чтобы мы могли охотиться на неё, как мать и дочь.
— Вместо этого я позволила эмоциям взять верх. Травма от смерти Трейна едва не свела меня с ума и повлияла на мои способности. Процедура бы провалилась, если бы я не внедрила её в чары башни заранее.
— Я с трудом справилась с ценой в виде серьёзного урона моей жизненной силе. И даже тогда я позволила ярости захлестнуть себя. Я выбрала проигнорировать наше с тобой состояние, погналась за Байтрой как дура и угодила в её ловушку.
— Я не смогла защитить своего мужа и чуть не позволила своей дочери умереть. Мне нужно было не просто отомстить. Я жаждала искупления. Хотела доказать себе, что я не просто чёртова Повелительница Пламени.
— Я даже не удосужилась заменить Ярость. Была настолько глупа, что не подготовилась к бою с Байтрой и погибла. Мои последние мысли были полны отчаяния, потому что я снова тебя подвела. Я осознала свою глупость слишком поздно.
— Боль от смертельных ранений была ничто по сравнению с мыслью, что ты останешься одна и будешь умирать с голоду, пока кто-нибудь не найдёт тебя. И даже тогда тебя сведут к роли простой вещи.
— Всё, что бы ни сделал с тобой твой новый хозяин, каждое испытание, через которое тебе придётся пройти, — всё это будет моей виной. Я знаю, что каждый раз, когда ты больше всего нуждалась во мне, я подвела тебя как мать. Но, пожалуйста, Элфин, я прошу у тебя прощения.
— Я несу этот груз так долго, что даже после смерти он меня разъедает, — эхо Менадион сделало ещё шаг вперёд, приблизившись к юной Элфин, почти вплотную к Трейну.
— Прощать не за что, — покачала головой Солус. — Папа, я мало что помню из времени, что мы провели вместе, но я точно знаю: всё, что ты делал, ты делал ради меня. Ты всегда ставил меня на первое место.
— Мне тоже хотелось бы, чтобы ты больше времени тратил на тренировки, но если бы ты это делал, у меня бы не было стольких тёплых воспоминаний о том, как мы рисовали в твоём кабинете. Ты не любил магию, ты просто любил меня и хотел быть частью моей жизни.
— Я не знаю, сколько бы тебе понадобилось времени, чтобы пережить своё Пробуждение, но я рада помнить тебя как любящего отца, а не как человека, которого никогда не было рядом.
— Мам, тебе выпал ужасный жребий, и ты сделала всё, что могла. Как ты сказала, ты не была идеальна, но и я тоже. Я никогда не облегчала тебе жизнь, и чтобы ты ни говорила, это бы не имело значения, потому что я просто отказывалась слушать.
— Когда я наконец вышла из своей придурковатой фазы, я тоже оказалась трусихой. Я вкалывала в Кузнице не для того, чтобы что-то тебе доказать. Я делала это, чтобы показать, насколько я тобой восхищаюсь.
— Я надеялась, что мои работы смогут передать слова, которые я никогда не решалась произнести, и искупить то, как плохо я с тобой обращалась в прошлом. Мама, папа, пожалуйста, простите меня.
Она вложила всю свою силу в правую ногу и пересекла расстояние, отделявшее её от родителей.
— Не знаю, что тут прощать, но если тебе нужно это услышать, чтобы двигаться дальше, то пожалуйста, — сказал Трейн, поднимая малышку к груди. — Я прощаю тебя, Элфи. Я любил тебя всем сердцем до последнего вздоха, и где бы сейчас ни был настоящий Трейн, я уверен, что он чувствует то же самое.
— Я прощаю тебя, Элфи, — присоединилась к объятию Менадион, по её лицу текли тёплые слёзы радости. — Прошлое осталось в прошлом. Пожалуйста, иди дальше по жизни, не чувствуя вины.
— Мы все совершали ошибки, но ты ещё жива. Ты можешь преуспеть там, где твои родители потерпели неудачу. Будь счастлива, дитя моё.
— Спасибо, мама. Спасибо, папа. Теперь меня зовут Солус, — всхлипывая, сказала она.
Объятие длилось всего несколько секунд. Достаточно, чтобы ощутить тепло друг друга и прикосновение любимых, несмотря на барьеры пространства и времени.
Но также и достаточно коротко, чтобы эхо не успело передать никаких знаний.
Солус осталась одна, вновь во взрослой форме, и рыдала навзрыд. Она обхватила себя руками, отчаянно пытаясь сохранить хоть каплю этого тепла ещё на одну секунду.
Могар-Элина стояла рядом, молча, пока Солус не перестала дрожать.
— Прости. Я бы тоже хотела, чтобы это длилось дольше, но, как я сказала, никаких читов, — сказала она.
— Ты можешь задать мне любой другой вопрос, но знай, что я больше не вызову эти эхо. Результат будет тем же.
— Спасибо, Могар, — взмахом руки Солус очистила лицо от слёз и соплей.
— Может, я ничего и не узнала, но я получила то, чего никакие знания не могут дать. Шанс снова увидеть родителей.
— А теперь, если не возражаешь, я уйду. Я слишком устала.
— Будь здорова, дитя. Помни слова своих родителей, но не забывай и мои, — сказала Могар-Элина, пока Солус покидала Пространство Разума и возвращалась в своё тело.
――――――――――――――――ranobes.com――――――――――――――――
Королевство Грифона, Королевский дворец Валерона, в тот же день.
Поездка Лита на Окраины должна была избавить констебля Камилу Йехвал от навязчивого присутствия сверхмощного и сверхопекающего существа, следившего за ней как ястреб.
Увы, реальность была совсем иной.
— Не могу поверить, что даже зная, что мы поклялись защищать ребёнка, Лит всё равно так волнуется. Это нездорово, — сказала констебль Тирис Грифон со своего стола, стоящего вплотную к столу Камилы.
— Знаю, это оскорбительно, — фыркнула почётный констебль Салаарк Феникс, её стол был с другой стороны, образуя стену, не позволяющую никому приблизиться.
— Он недоверчивый зануда. Камила должна быть свободна заниматься любимой работой, а не чувствовать себя пленницей любви. Верно, дорогая?
— Конечно, бабушка, — пробормотала Камила, стуча лбом о стол в отчаянии.
Даже до беременности она комплексовала из-за того, что считала себя самой непривлекательной женщиной в семье Верхенов. Но сидеть между двумя Хранителями усиливало проблему в тысячу раз.
Их присутствие привлекало всеобщее внимание, и она чувствовала себя гадким утёнком между величественным лебедем и изящным павлином.
[По крайней мере, Лит просто изредка буравил всех взглядом и спокойно работал над своими исследованиями.].
Закладка
Комментариев 1