Глава 2487. Наследие Семьи. Часть 3 •
Всю эту ситуацию леди Эрнас разработала с одной-единственной целью — вытянуть магическое наследие у своих будущих мужей дочерей. Как справедливо заметил Морок, несмотря на древность рода Эрнасов, сопоставимую с Домом Майрок, в их архивах не было сведений об Истинной и Духовной магии.
Открытие тайной лаборатории Глемоса стало неожиданной удачей, но даже если бы ничего не вышло, Джирни с самого начала намеревалась заполучить всё, что Морок узнал за свою жизнь и под началом Аджатара.
Что же касается Налронда, то она уже давно знала, что он — Маг Света, чья дисциплина крайне редка даже среди Пробуждённых. Это делало Резара даже более ценным, чем Тирана, ведь Искусство Света было чем-то, что Орион мог бы освоить сам, даже если бы Вастор не сумел найти способ пробудить его.
— Я слышал крики. Всё в порядке? — в комнату вошёл Тулион Эрнас, в сопровождении отряда вооружённых стражников и дикого зверя у ноги.
— Прости, Тулион. Просто обсуждение подготовки к свадьбе стало слишком жарким, — Морок слегка поклонился. Второй сын семьи ответил ему строгим взглядом.
— Надеюсь, ты не собираешься передумать, — холодно сказал Тулион.
— Ни в коем случае. Я просто...
— Мне всё равно. Просто знай: если ты заставишь мою сестру плакать до, после или во время свадьбы — и это будут не слёзы радости — я одолжу доспехи Королевской Крепости Эрнасов и надеру тебе задницу.
— И к тебе это тоже относится, юноша, — Тулион погрозил пальцем под носом Налронда, и Лаки зарычал в знак согласия.
— Не волнуйся, я уже усвоил урок, — Резар поднял руки в знак капитуляции.
— Второго разрыва помолвки не будет. По крайней мере, не с моей стороны.
— Вперёд, — кивнул глава стражи и вернулся к отработке мер безопасности вместе с отрядом.
— Вот же... Он мне больше нравился, когда был весельчаком, — сказал Морок, как только шаги стражи затихли вдали.
— Мне тоже. Но смерть Флории многое изменила, — вздохнул Налронд.
Фрия теперь гораздо меньше улыбалась и гораздо больше тренировалась, а Квилла терпела армейскую муштру Джирни, играя роль хозяйки дома, чтобы поддержать мать.
Джирни подготовила множество уроков и наставлений для своей дочери. Квилла лишь надеялась, что, дав матери шанс применить их на практике, она поможет ей справиться с горем, а не зациклиться на том, чего уже никогда не будет.
Что касается Тулиона — он принял последние слова Флории близко к сердцу и полностью изменил свою жизнь.
Смерть любимой младшей сестры окончательно разбила иллюзию, что проблемы Дома Эрнасов его не касаются, и что, будучи «паршивой овцой» семьи, он имеет право на скучную, спокойную жизнь.
Тулион чувствовал вину за то, что большую часть жизни Флории он был либо отсутствующим, либо беспомощным. После похорон он завязал с выпивкой и азартными играми. Чтобы дать родителям время на траур, он начал помогать Гунину во всех делах, чем мог.
Сначала — в роли простого слуги, ведь из-за своей прежней воли к праздности и незнания протоколов он мог только подавать чай и носить бумаги, не позоря брата.
Тулион учился, наблюдая за работой Гунина и штудируя документы в свободное время. Через несколько недель упорной работы он начал понимать дела семьи и стал секретарём брата.
Он надеялся, что однажды сможет не просто стоять рядом, но и освободить Гунина от части бремени. Несмотря на расточительное прошлое, Тулиону запретили появляться при королевском дворе, но он всё равно оставался ценным кадром.
Он знал грязное бельё многих дворян — то по выпивке, то по делам, в которых им помогал. Эта информация дала Гунину множество поводов для давления и политических манёвров, чтобы восстановить имя Флории.
Это сделало Тулиона изгоем и в «приличном» обществе, и среди старых дружков — но ему было плевать. Он уже признал свои проступки, заключил сделку и стал социально неприемлемым, но юридически неприкасаемым.
Лаки тоже сильно изменился. Раньше весёлый и толстый Ри провёл много времени с Орионом, слушая, как тот — человек, которого он считал отцом — корит себя за слабость.
Смерть Флории оставила дыру в сердце Лаки, которую не могло заполнить даже самое вкусное мясо. Каждый раз, когда запах её одежды, которую он использовал как подушку, выветривался всё сильнее — боль только росла.
Эти вещи были единственным, что у него осталось от женщины, которую он считал своей матерью. Но потряс его до глубины не сама утрата, а новость о будущем ребёнке.
Лаки первым почуял беременность — по изменившемуся запаху Джирни. Сначала это принесло радость, но её быстро сменила тревога: страх, что он снова окажется слишком слаб, чтобы защитить мать и дитя.
Страх снова потерять кого-то из семьи.
Ри перестал шастать по кухням в поисках еды и начал ходить в местные леса, питаясь лишь тем, что сам добыл. Он редко ловил что-то и часто ввязывался в драки с дикими зверями, которые считали его нарушителем.
Ри не убивают друг друга, и отпускали его, как только он сдавался. Целители рода быстро ставили Лаки на ноги — и он снова выходил на охоту. Он похудел, набрал мышечную массу и стал другим.
Он больше не чувствовал себя счастливчиком.
Теперь Ри тренировался с Орионом, отрабатывая приёмы против людей и их нечестного оружия. Орион был рад такому партнёру, ведь мог безопасно испытывать свою растущую силу в магии слияния.
Пока женихи обсуждали свои тревоги, хозяева дома находились в личных покоях. Ксенагрош прибыла, чтобы навестить Джирни, ребенка в утробе и Ориона — под видом ассистентки Вастора.
— Всё в порядке, — сказала она, проверив, что примеси в теле Ориона не сместились с прошлого визита. Она также укрепила связи между примесями и тканями после оценки прогресса его телесного совершенствования.
— Рада, что ты не спешишь. Медленно, но верно — лучший путь для твоего возраста.
— Не по своей воле, — буркнул Орион. — С работой и семьёй у меня почти нет свободного времени. Если бы не Джирни, что время от времени использует на мне Бодрость, я бы ничего не достиг.
Он выучил конспекты Квиллы по магии слияния и Пробуждению вдоль и поперёк. Даже во время обследования он продолжал циркулировать стихийную энергию, не желая терять ни минуты.
Орион начинал с одной стихии, потом добавлял вторую и продолжал, пока тело не начинало болеть.
Открытие тайной лаборатории Глемоса стало неожиданной удачей, но даже если бы ничего не вышло, Джирни с самого начала намеревалась заполучить всё, что Морок узнал за свою жизнь и под началом Аджатара.
Что же касается Налронда, то она уже давно знала, что он — Маг Света, чья дисциплина крайне редка даже среди Пробуждённых. Это делало Резара даже более ценным, чем Тирана, ведь Искусство Света было чем-то, что Орион мог бы освоить сам, даже если бы Вастор не сумел найти способ пробудить его.
— Я слышал крики. Всё в порядке? — в комнату вошёл Тулион Эрнас, в сопровождении отряда вооружённых стражников и дикого зверя у ноги.
— Прости, Тулион. Просто обсуждение подготовки к свадьбе стало слишком жарким, — Морок слегка поклонился. Второй сын семьи ответил ему строгим взглядом.
— Надеюсь, ты не собираешься передумать, — холодно сказал Тулион.
— Ни в коем случае. Я просто...
— Мне всё равно. Просто знай: если ты заставишь мою сестру плакать до, после или во время свадьбы — и это будут не слёзы радости — я одолжу доспехи Королевской Крепости Эрнасов и надеру тебе задницу.
— И к тебе это тоже относится, юноша, — Тулион погрозил пальцем под носом Налронда, и Лаки зарычал в знак согласия.
— Не волнуйся, я уже усвоил урок, — Резар поднял руки в знак капитуляции.
— Второго разрыва помолвки не будет. По крайней мере, не с моей стороны.
— Вперёд, — кивнул глава стражи и вернулся к отработке мер безопасности вместе с отрядом.
— Вот же... Он мне больше нравился, когда был весельчаком, — сказал Морок, как только шаги стражи затихли вдали.
— Мне тоже. Но смерть Флории многое изменила, — вздохнул Налронд.
Фрия теперь гораздо меньше улыбалась и гораздо больше тренировалась, а Квилла терпела армейскую муштру Джирни, играя роль хозяйки дома, чтобы поддержать мать.
Джирни подготовила множество уроков и наставлений для своей дочери. Квилла лишь надеялась, что, дав матери шанс применить их на практике, она поможет ей справиться с горем, а не зациклиться на том, чего уже никогда не будет.
Что касается Тулиона — он принял последние слова Флории близко к сердцу и полностью изменил свою жизнь.
Смерть любимой младшей сестры окончательно разбила иллюзию, что проблемы Дома Эрнасов его не касаются, и что, будучи «паршивой овцой» семьи, он имеет право на скучную, спокойную жизнь.
Тулион чувствовал вину за то, что большую часть жизни Флории он был либо отсутствующим, либо беспомощным. После похорон он завязал с выпивкой и азартными играми. Чтобы дать родителям время на траур, он начал помогать Гунину во всех делах, чем мог.
Сначала — в роли простого слуги, ведь из-за своей прежней воли к праздности и незнания протоколов он мог только подавать чай и носить бумаги, не позоря брата.
Тулион учился, наблюдая за работой Гунина и штудируя документы в свободное время. Через несколько недель упорной работы он начал понимать дела семьи и стал секретарём брата.
Он надеялся, что однажды сможет не просто стоять рядом, но и освободить Гунина от части бремени. Несмотря на расточительное прошлое, Тулиону запретили появляться при королевском дворе, но он всё равно оставался ценным кадром.
Он знал грязное бельё многих дворян — то по выпивке, то по делам, в которых им помогал. Эта информация дала Гунину множество поводов для давления и политических манёвров, чтобы восстановить имя Флории.
Это сделало Тулиона изгоем и в «приличном» обществе, и среди старых дружков — но ему было плевать. Он уже признал свои проступки, заключил сделку и стал социально неприемлемым, но юридически неприкасаемым.
Лаки тоже сильно изменился. Раньше весёлый и толстый Ри провёл много времени с Орионом, слушая, как тот — человек, которого он считал отцом — корит себя за слабость.
Смерть Флории оставила дыру в сердце Лаки, которую не могло заполнить даже самое вкусное мясо. Каждый раз, когда запах её одежды, которую он использовал как подушку, выветривался всё сильнее — боль только росла.
Эти вещи были единственным, что у него осталось от женщины, которую он считал своей матерью. Но потряс его до глубины не сама утрата, а новость о будущем ребёнке.
Лаки первым почуял беременность — по изменившемуся запаху Джирни. Сначала это принесло радость, но её быстро сменила тревога: страх, что он снова окажется слишком слаб, чтобы защитить мать и дитя.
Страх снова потерять кого-то из семьи.
Ри перестал шастать по кухням в поисках еды и начал ходить в местные леса, питаясь лишь тем, что сам добыл. Он редко ловил что-то и часто ввязывался в драки с дикими зверями, которые считали его нарушителем.
Ри не убивают друг друга, и отпускали его, как только он сдавался. Целители рода быстро ставили Лаки на ноги — и он снова выходил на охоту. Он похудел, набрал мышечную массу и стал другим.
Он больше не чувствовал себя счастливчиком.
Теперь Ри тренировался с Орионом, отрабатывая приёмы против людей и их нечестного оружия. Орион был рад такому партнёру, ведь мог безопасно испытывать свою растущую силу в магии слияния.
Пока женихи обсуждали свои тревоги, хозяева дома находились в личных покоях. Ксенагрош прибыла, чтобы навестить Джирни, ребенка в утробе и Ориона — под видом ассистентки Вастора.
— Всё в порядке, — сказала она, проверив, что примеси в теле Ориона не сместились с прошлого визита. Она также укрепила связи между примесями и тканями после оценки прогресса его телесного совершенствования.
— Рада, что ты не спешишь. Медленно, но верно — лучший путь для твоего возраста.
— Не по своей воле, — буркнул Орион. — С работой и семьёй у меня почти нет свободного времени. Если бы не Джирни, что время от времени использует на мне Бодрость, я бы ничего не достиг.
Он выучил конспекты Квиллы по магии слияния и Пробуждению вдоль и поперёк. Даже во время обследования он продолжал циркулировать стихийную энергию, не желая терять ни минуты.
Орион начинал с одной стихии, потом добавлял вторую и продолжал, пока тело не начинало болеть.
Закладка