Глава 2238. Монстры. Часть 2 •
Трейн заметил заплаканные глаза Элфин, её маленькое, полное горя лицо, а затем увидел, как она бросила в горящий камин свои дневники, книги по магии и гримуары.
— Прости, папа. Я больше не хочу учиться магии. Пожалуйста, перестань кричать на маму, — всхлипывая, сказала она, шмыгая носом, пока слёзы и сопли текли по её лицу. — Прости, мама, я передумала.
— Я люблю папу больше, чем магию. Прошу, не прогоняй его. Я не хочу, чтобы он умер. — Одни эти слова заставили Солус разрыдаться.
Её короткие ножки подкосились, и она вцепилась в ногу Трейна, повторяя снова и снова, чтобы он не бросал её. Слова быстро превратились в неразборчивый лепет, как и она сама — жалкая, беспомощная.
— Боги, только посмотри, что ты наделала, Рифа! — Трейн опустился на колени, обнимая Элфин, чтобы уверить, что он в порядке и никуда не уйдёт.
— Что мы наделали, — возразила она, тоже опускаясь на колени и присоединяясь к объятию, показывая Солус, что не сердится ни на неё, ни на Трейна.
— Ты права. Что мы наделали… Мы пара красных кристаллов, — вздохнул он.
— Не говори так, папа. Мама не любит это. Она снова разозлится, — прошептала Элфин, глядя на мать, которая лишь с улыбкой покачала головой.
— Нет, он прав. Красные кристаллы — ерунда, оранжевые — пук, а жёлтые — моча, — рассмеялась Рифа, повторяя свои оценки кристаллов маны. — Папа и мама сегодня были плохими. Прямо как какашки.
— А можно мне так говорить? — всхлипнула Элфин.
— Лучше нет. Это плохое слово, которым пользуются только плохие взрослые, — покачала головой Рифа.
— А про кристаллы?
— Только чтобы обидеть плохих людей. Как папа. Договорились?
— Договорились. — Солус не отпускала родителей, боясь, что, если отпустит, крики вернутся.
Трейн и Менадион ссорились крайне редко, что делало такую ссору ещё страшнее для девочки, выросшей в любящей семье.
— Прости меня, Элфи. И ты, Рифа. Я не хотел ничего из этого говорить. Я никуда не уйду. Обещаю, что останусь с вами на всю твою жизнь.
— Клятва на мизинце? — Элфин протянула ему крошечный пальчик.
— Клятва на мизинце. — Трейн обхватил её пальчик своим, затем Рифа сделала то же самое.
— И помни, ты не имеешь права умирать без моего разрешения, — строго сказала девочка. — Я официально приказываю тебе быть здоровым и в безопасности.
Солус кивнула, расслабляясь только тогда, когда отец запечатал и второе обещание.
— Прости, что мы вспылили, Рифа. У тебя есть копии книг Элфин? — спросил он, указывая на ещё пылающий камин.
— Нет, это я виновата, Трейн. Мы не должны были так себя вести, особенно при Элфи. А за книги не переживай. — Взмахом руки она вытащила тома, оказавшиеся совершенно невредимыми.
— Ты же знаешь, какая Элфи неряха. Я сделала их огнеупорными, защищёнными от карандашей, воды… и ещё от кучи всего.
Малышка взвизгнула от радости, когда Менадион вернула ей сокровища, которые она считала утраченными. Потом тут же побледнела и посмотрела на отца.
А он просто улыбнулся и поцеловал её в лоб.
— Думаю, на сегодня магии хватит, — сказал он.
— Согласна. Продолжим позже и более цивилизованно. Кто хочет торт? — спросила Рифа, и в ответ повисло неловкое молчание. — Я имею в виду — пойдём ужинать в город и купим. Я не собираюсь печь.
— Ура! — Элфин хотела было побежать переодеться, но Трейн её остановил.
Он вытер ей лицо платком, потом поднял на руки и отнёс в ванную умыться как следует.
— Надо всё-таки научиться готовить, — пробормотала Рифа, смущённо почесав голову.
Менадион всё ещё ворчала, что её кексы пугают даже травмированных детей. Солус увидела, как семья ужинает вне дома, а вечер проводит в контактном зоопарке.
На деле это было логово семьи Шифов — друзей Менадион, у которых как раз недавно появилось потомство. Элфин играла с котятами, гладя мягкую шерсть родителей, пока не уснула.
Солус увидела себя проснувшейся среди ночи — родители положили её между собой. Воспоминание сменилось следующим днём: Трейн и Рифа продолжали обсуждать её Пробуждение.
Каждый раз, когда начинался спор, они прерывались. Элфин всегда была рядом — не только чтобы высказаться, но и чтобы служить индикатором накала страстей.
Через несколько недель Трейн согласился, и Рифа Пробудила их с Элфин в один день. Солус проснулась в слезах — она знала, что это стало началом конца для её отца.
Она оказалась между Литом и Камилой, которые обнимали её с обеих сторон. Лит через их связь успокаивал нервы, а они оба делились теплом, помогая Солус справиться с кошмаром прошлого.
— Боги… вы, двое, едва не угодили в такую же огненную ловушку, — сказала Солус по мысленной связи и поделилась с ними воспоминанием.
— Прости, что тебе пришлось это увидеть, Элфи, — Лохра протянула ей влажное полотенце и носовой платок. — Это одно из немногих воспоминаний, которые я надеялась, ты никогда не вспомнишь.
— Всё в порядке. — Солус вытерла лицо полотенцем и сотворила воду, чтобы умыться. — Это уже в прошлом. Больше всего больно было от того, что я никогда не видела, как они ссорились. Думала, они идеальная пара.
— Таких не бывает, — покачала головой Баба Яга. — Но хорошие моменты у них перевешивали плохие. Думаю, они были отличной парой.
— Боги… — побледнела Камила. Ей было жаль Солус, но ещё больше пугала мысль, что когда их дочь подрастёт, у них с Литом может случиться такая же ссора. — А Трейн был прав? Насчёт слуги и ученицы?
— Технически — да, — кивнул Лит. — Но если бы я… или Менадион… посмели такое сотворить — это означало бы конец наших отношений. А так ты сама себя Пробудила. И наша дочь — тоже.
— Я тебе не хозяин — не больше, чем ты мне. Вернее… ты вообще чересчур командуешь! — сказал он с притворным возмущением, вызывая смех у Камилы и Солус.
— Есть картина, которую ты хочешь забрать, Солус? — спросила Лохра, радуясь, как быстро крёстница оправилась от шока.
— Нет, спасибо. Или… не знаю. Пока слишком потрясена, чтобы думать ясно. Обсудим это в следующий раз. Спасибо за всё, тётя Лока. — Солус встала и низко поклонилась Первому Магусу.
— Не стоит. — Лохра выпрямила её и заключила в объятия. — Ты всегда будешь здесь желанным гостем. Это и твой дом. Когда захочешь поговорить или просто побыть одна — твоя комната будет ждать.
— Прости, папа. Я больше не хочу учиться магии. Пожалуйста, перестань кричать на маму, — всхлипывая, сказала она, шмыгая носом, пока слёзы и сопли текли по её лицу. — Прости, мама, я передумала.
— Я люблю папу больше, чем магию. Прошу, не прогоняй его. Я не хочу, чтобы он умер. — Одни эти слова заставили Солус разрыдаться.
Её короткие ножки подкосились, и она вцепилась в ногу Трейна, повторяя снова и снова, чтобы он не бросал её. Слова быстро превратились в неразборчивый лепет, как и она сама — жалкая, беспомощная.
— Боги, только посмотри, что ты наделала, Рифа! — Трейн опустился на колени, обнимая Элфин, чтобы уверить, что он в порядке и никуда не уйдёт.
— Что мы наделали, — возразила она, тоже опускаясь на колени и присоединяясь к объятию, показывая Солус, что не сердится ни на неё, ни на Трейна.
— Ты права. Что мы наделали… Мы пара красных кристаллов, — вздохнул он.
— Не говори так, папа. Мама не любит это. Она снова разозлится, — прошептала Элфин, глядя на мать, которая лишь с улыбкой покачала головой.
— Нет, он прав. Красные кристаллы — ерунда, оранжевые — пук, а жёлтые — моча, — рассмеялась Рифа, повторяя свои оценки кристаллов маны. — Папа и мама сегодня были плохими. Прямо как какашки.
— А можно мне так говорить? — всхлипнула Элфин.
— Лучше нет. Это плохое слово, которым пользуются только плохие взрослые, — покачала головой Рифа.
— А про кристаллы?
— Только чтобы обидеть плохих людей. Как папа. Договорились?
— Договорились. — Солус не отпускала родителей, боясь, что, если отпустит, крики вернутся.
Трейн и Менадион ссорились крайне редко, что делало такую ссору ещё страшнее для девочки, выросшей в любящей семье.
— Прости меня, Элфи. И ты, Рифа. Я не хотел ничего из этого говорить. Я никуда не уйду. Обещаю, что останусь с вами на всю твою жизнь.
— Клятва на мизинце? — Элфин протянула ему крошечный пальчик.
— Клятва на мизинце. — Трейн обхватил её пальчик своим, затем Рифа сделала то же самое.
— И помни, ты не имеешь права умирать без моего разрешения, — строго сказала девочка. — Я официально приказываю тебе быть здоровым и в безопасности.
Солус кивнула, расслабляясь только тогда, когда отец запечатал и второе обещание.
— Прости, что мы вспылили, Рифа. У тебя есть копии книг Элфин? — спросил он, указывая на ещё пылающий камин.
— Нет, это я виновата, Трейн. Мы не должны были так себя вести, особенно при Элфи. А за книги не переживай. — Взмахом руки она вытащила тома, оказавшиеся совершенно невредимыми.
— Ты же знаешь, какая Элфи неряха. Я сделала их огнеупорными, защищёнными от карандашей, воды… и ещё от кучи всего.
А он просто улыбнулся и поцеловал её в лоб.
— Думаю, на сегодня магии хватит, — сказал он.
— Согласна. Продолжим позже и более цивилизованно. Кто хочет торт? — спросила Рифа, и в ответ повисло неловкое молчание. — Я имею в виду — пойдём ужинать в город и купим. Я не собираюсь печь.
— Ура! — Элфин хотела было побежать переодеться, но Трейн её остановил.
Он вытер ей лицо платком, потом поднял на руки и отнёс в ванную умыться как следует.
— Надо всё-таки научиться готовить, — пробормотала Рифа, смущённо почесав голову.
Менадион всё ещё ворчала, что её кексы пугают даже травмированных детей. Солус увидела, как семья ужинает вне дома, а вечер проводит в контактном зоопарке.
На деле это было логово семьи Шифов — друзей Менадион, у которых как раз недавно появилось потомство. Элфин играла с котятами, гладя мягкую шерсть родителей, пока не уснула.
Солус увидела себя проснувшейся среди ночи — родители положили её между собой. Воспоминание сменилось следующим днём: Трейн и Рифа продолжали обсуждать её Пробуждение.
Каждый раз, когда начинался спор, они прерывались. Элфин всегда была рядом — не только чтобы высказаться, но и чтобы служить индикатором накала страстей.
Через несколько недель Трейн согласился, и Рифа Пробудила их с Элфин в один день. Солус проснулась в слезах — она знала, что это стало началом конца для её отца.
Она оказалась между Литом и Камилой, которые обнимали её с обеих сторон. Лит через их связь успокаивал нервы, а они оба делились теплом, помогая Солус справиться с кошмаром прошлого.
— Боги… вы, двое, едва не угодили в такую же огненную ловушку, — сказала Солус по мысленной связи и поделилась с ними воспоминанием.
— Прости, что тебе пришлось это увидеть, Элфи, — Лохра протянула ей влажное полотенце и носовой платок. — Это одно из немногих воспоминаний, которые я надеялась, ты никогда не вспомнишь.
— Всё в порядке. — Солус вытерла лицо полотенцем и сотворила воду, чтобы умыться. — Это уже в прошлом. Больше всего больно было от того, что я никогда не видела, как они ссорились. Думала, они идеальная пара.
— Таких не бывает, — покачала головой Баба Яга. — Но хорошие моменты у них перевешивали плохие. Думаю, они были отличной парой.
— Боги… — побледнела Камила. Ей было жаль Солус, но ещё больше пугала мысль, что когда их дочь подрастёт, у них с Литом может случиться такая же ссора. — А Трейн был прав? Насчёт слуги и ученицы?
— Технически — да, — кивнул Лит. — Но если бы я… или Менадион… посмели такое сотворить — это означало бы конец наших отношений. А так ты сама себя Пробудила. И наша дочь — тоже.
— Я тебе не хозяин — не больше, чем ты мне. Вернее… ты вообще чересчур командуешь! — сказал он с притворным возмущением, вызывая смех у Камилы и Солус.
— Есть картина, которую ты хочешь забрать, Солус? — спросила Лохра, радуясь, как быстро крёстница оправилась от шока.
— Нет, спасибо. Или… не знаю. Пока слишком потрясена, чтобы думать ясно. Обсудим это в следующий раз. Спасибо за всё, тётя Лока. — Солус встала и низко поклонилась Первому Магусу.
— Не стоит. — Лохра выпрямила её и заключила в объятия. — Ты всегда будешь здесь желанным гостем. Это и твой дом. Когда захочешь поговорить или просто побыть одна — твоя комната будет ждать.
Закладка