Глава 2062. Узы, что связывают. Часть 2 •
Но Камила отдавала все силы, лишь бы сделать его счастливым.
Улыбка Лита стала ещё шире от воспоминания, как она гордилась собой, когда наконец освоила рецепт.
Что до матраса — вещь, стоившая всего пару медяков, — тогда он значил для него весь мир. Проснувшись и обнаружив разодранный в клочья матрас и простыни, Лит едва не умер от страха: а вдруг он случайно ранил Камилу?
К его удивлению, не только она была в полном порядке — она ещё и прижала его к себе, чтобы успокоить, вместо того чтобы сбежать.
Этот матрас стал для него доказательством, что она не боится его. Что она любит его таким, какой он есть, а не вопреки тому, кем он был.
Осознание того, что даже во сне его тело отказывается причинить ей вред, а она остаётся рядом, несмотря на угрозу, которую он может представлять, — стало одним из самых счастливых моментов в его жизни.
Даже безделушки вызывали тёплые воспоминания. Когда он только переехал, Камила ворчала, что их квартира станет их квартирой, только если в ней появится что-то, отражающее его вкус и характер.
Они вместе ходили по магазинам, присматривая безвкусные безделицы, которые ему хоть немного понравились, а потом Лит выковал их у себя в башне — слишком уж он был скуп, чтобы платить за такие вещи.
[Если она когда-нибудь узнает, что я всё подделал... мне конец.] — усмехнулся он про себя.
— Чего это ты улыбаешься? — спросила Камила, и Лит поделился с ней всем, что только что промелькнуло у него в голове.
— О, боги, да я правда должна тебя освежевать, — пробормотала она, но тоже рассмеялась.
— Знаешь, Ками, я бы предпочёл, чтобы нашу квартиру уничтожило, чем в ней жили чужие. Даже мысль об этом кажется… будто кто-то вторгся в наше святое.
— Мне тоже, — прошептала она. — Я пойду в душ, а потом сразу лягу. Обещай, что разбудишь меня, когда вернёшься. Я весь день волновалась и не успокоюсь, пока не прижму тебя к себе.
— Обещаю. Я люблю тебя, Ками.
— А я тебя больше, — с сияющей улыбкой ответила она и завершила звонок.
Когда Солус окончательно восстановилась спустя пару часов, башня снова была в полном порядке. Убедившись, что с её жизненной силой всё в порядке и ядро башни накопило достаточно энергии для прыжка, они вернулись в Пустыню.
На следующее утро Лит собрал семью в столовой, надеясь за завтраком убедить их не ехать в Грифонье королевство, пока он не будет уверен в добрых намерениях Королевской семьи.
Бесполезно. Его и слушать не стали.
――――――――――――――――ranobes.com――――――――――――――――
Город Валерон, Королевский дворец, спустя пару дней.
Несмотря на тяжёлую войну с Трудой и то, что назвать эту церемонию спорной — значит ничего не сказать, Банкетный зал был битком набит знатью, магами и Пробуждёнными со всего Грифоньего королевства.
Вознесение нового Магуса происходило реже, чем раз в сто лет, и каждый, у кого была хоть малейшая связь с семьёй Верхен, стремился получить приглашение.
Королевской семье пришлось отказать даже некоторым из своих самых преданных, но не слишком важных сторонников, чтобы освободить место для членов Совета и пары неожиданных почётных гостей.
Как потомок одного из четырёх столпов-основателей Королевства и наставница Лита, Фалюэль, по их мнению, просто обязана была присутствовать на церемонии.
— Леди Фалюэль Метина Рисета Никстра и Её Превосходительство Архидучесса Фирвал Ауреа Верена Никстра, — прозвучало объявление королевского глашатая.
Но то, что она доверяет Короне так мало, что явилась вместе с собственной матерью — стало полной неожиданностью.
Упоминание имени, совпадающего с именем одной из легендарных спутниц Первого Короля, моментально заставило весь зал замолчать, а челюсти Мерона — сжаться.
— Кто вообще может быть настолько благородным и настолько грубым? — шептались гости. — Все знают: нельзя порочить имена основателей Королевства.
Лишь немногие в зале знали, что обе женщины — Императорские Звери. И почти никто — что Фирвал была той самой спутницей Валерона, помогавшей объединить Королевство Грифона более тысячи лет назад.
Все остальные ожидали увидеть каких-нибудь деревенщин с кучей денег и отсутствием вкуса. Но с первыми шагами вошедших стало ясно: они полностью соответствуют заявленному имени.
В человеческом облике Фалюэль выглядела как молодая женщина лет двадцати пяти, ростом около 170 см, с длинными светло-каштановыми волосами и ореховыми глазами. Её лицо имело аккуратную овальную форму, лёгкий макияж и пышные мягкие волосы подчёркивали тонкие черты.
На ней было кремовое платье с серебряной вышивкой, украшенное манакристаллами в форме драгоценных камней. Открытые плечи, приталенный крой до бёдер и свободная пышная юбка создавали впечатление, будто она шла по облаку, которое танцевало при каждом её шаге.
Многие узнали её — она уже сопровождала Лита на балу, где он устроил «дружескую дуэль» с Архимагом Квартом, а затем получил награду за уничтожение Колги и спасение рудников Феймар.
И этого было достаточно, чтобы вызвать неодобрительные взгляды и подозрения, что она — тоже зверь в обличье человека.
— Боги, тут всё так же, — проигнорировала Фирвал враждебное молчание и окинула взглядом дворец. — Всё ещё такой же красивый, как и отвратительны те, кто в нём обитает.
Она остановилась у самого выхода, под равномерный гул идеальной акустики, благодаря которой её слова разнеслись по всему залу.
— Мам! Я тебя сюда привела, чтобы ты предотвратила скандал, а не устроила войну, — зашипела Фалюэль.
— А чего ты шепчешь? — с невозмутимостью отозвалась Гидра. — Это они тут гости, а не мы. Мы строили этот дворец. Мы им владеем. Эти, с позволения сказать, «аристократы» наполняют свои уста именем Валерона, одновременно попирая всё, за что он сражался.
— Они только и делают, что твердят о собственном величии и осуждают других. Если бы хоть десятая часть их хвастовства была правдой — Королевство давно бы покорило и Гарлен, и Веренди.
— Они — позор этой страны. И избавить её от них — акт милосердия, а не преступление.
Если бы кто-нибудь другой сказал подобное — его бы растерзала толпа голубокровных, а если бы не успела — Королевская стража казнила бы за измену.
Но в голосе Фирвали, в её взгляде, в самой осанке чувствовалась безупречная уверенность императрицы, прогуливающейся среди подданных. От неё исходили такая харизма и авторитет, что аристократы опустили взгляды, а королевские стражники встали по стойке «смирно».
Улыбка Лита стала ещё шире от воспоминания, как она гордилась собой, когда наконец освоила рецепт.
Что до матраса — вещь, стоившая всего пару медяков, — тогда он значил для него весь мир. Проснувшись и обнаружив разодранный в клочья матрас и простыни, Лит едва не умер от страха: а вдруг он случайно ранил Камилу?
К его удивлению, не только она была в полном порядке — она ещё и прижала его к себе, чтобы успокоить, вместо того чтобы сбежать.
Этот матрас стал для него доказательством, что она не боится его. Что она любит его таким, какой он есть, а не вопреки тому, кем он был.
Осознание того, что даже во сне его тело отказывается причинить ей вред, а она остаётся рядом, несмотря на угрозу, которую он может представлять, — стало одним из самых счастливых моментов в его жизни.
Даже безделушки вызывали тёплые воспоминания. Когда он только переехал, Камила ворчала, что их квартира станет их квартирой, только если в ней появится что-то, отражающее его вкус и характер.
Они вместе ходили по магазинам, присматривая безвкусные безделицы, которые ему хоть немного понравились, а потом Лит выковал их у себя в башне — слишком уж он был скуп, чтобы платить за такие вещи.
[Если она когда-нибудь узнает, что я всё подделал... мне конец.] — усмехнулся он про себя.
— Чего это ты улыбаешься? — спросила Камила, и Лит поделился с ней всем, что только что промелькнуло у него в голове.
— О, боги, да я правда должна тебя освежевать, — пробормотала она, но тоже рассмеялась.
— Знаешь, Ками, я бы предпочёл, чтобы нашу квартиру уничтожило, чем в ней жили чужие. Даже мысль об этом кажется… будто кто-то вторгся в наше святое.
— Мне тоже, — прошептала она. — Я пойду в душ, а потом сразу лягу. Обещай, что разбудишь меня, когда вернёшься. Я весь день волновалась и не успокоюсь, пока не прижму тебя к себе.
— Обещаю. Я люблю тебя, Ками.
— А я тебя больше, — с сияющей улыбкой ответила она и завершила звонок.
Когда Солус окончательно восстановилась спустя пару часов, башня снова была в полном порядке. Убедившись, что с её жизненной силой всё в порядке и ядро башни накопило достаточно энергии для прыжка, они вернулись в Пустыню.
На следующее утро Лит собрал семью в столовой, надеясь за завтраком убедить их не ехать в Грифонье королевство, пока он не будет уверен в добрых намерениях Королевской семьи.
Бесполезно. Его и слушать не стали.
――――――――――――――――ranobes.com――――――――――――――――
Город Валерон, Королевский дворец, спустя пару дней.
Вознесение нового Магуса происходило реже, чем раз в сто лет, и каждый, у кого была хоть малейшая связь с семьёй Верхен, стремился получить приглашение.
Королевской семье пришлось отказать даже некоторым из своих самых преданных, но не слишком важных сторонников, чтобы освободить место для членов Совета и пары неожиданных почётных гостей.
Как потомок одного из четырёх столпов-основателей Королевства и наставница Лита, Фалюэль, по их мнению, просто обязана была присутствовать на церемонии.
— Леди Фалюэль Метина Рисета Никстра и Её Превосходительство Архидучесса Фирвал Ауреа Верена Никстра, — прозвучало объявление королевского глашатая.
Но то, что она доверяет Короне так мало, что явилась вместе с собственной матерью — стало полной неожиданностью.
Упоминание имени, совпадающего с именем одной из легендарных спутниц Первого Короля, моментально заставило весь зал замолчать, а челюсти Мерона — сжаться.
— Кто вообще может быть настолько благородным и настолько грубым? — шептались гости. — Все знают: нельзя порочить имена основателей Королевства.
Лишь немногие в зале знали, что обе женщины — Императорские Звери. И почти никто — что Фирвал была той самой спутницей Валерона, помогавшей объединить Королевство Грифона более тысячи лет назад.
Все остальные ожидали увидеть каких-нибудь деревенщин с кучей денег и отсутствием вкуса. Но с первыми шагами вошедших стало ясно: они полностью соответствуют заявленному имени.
В человеческом облике Фалюэль выглядела как молодая женщина лет двадцати пяти, ростом около 170 см, с длинными светло-каштановыми волосами и ореховыми глазами. Её лицо имело аккуратную овальную форму, лёгкий макияж и пышные мягкие волосы подчёркивали тонкие черты.
На ней было кремовое платье с серебряной вышивкой, украшенное манакристаллами в форме драгоценных камней. Открытые плечи, приталенный крой до бёдер и свободная пышная юбка создавали впечатление, будто она шла по облаку, которое танцевало при каждом её шаге.
Многие узнали её — она уже сопровождала Лита на балу, где он устроил «дружескую дуэль» с Архимагом Квартом, а затем получил награду за уничтожение Колги и спасение рудников Феймар.
И этого было достаточно, чтобы вызвать неодобрительные взгляды и подозрения, что она — тоже зверь в обличье человека.
— Боги, тут всё так же, — проигнорировала Фирвал враждебное молчание и окинула взглядом дворец. — Всё ещё такой же красивый, как и отвратительны те, кто в нём обитает.
Она остановилась у самого выхода, под равномерный гул идеальной акустики, благодаря которой её слова разнеслись по всему залу.
— Мам! Я тебя сюда привела, чтобы ты предотвратила скандал, а не устроила войну, — зашипела Фалюэль.
— А чего ты шепчешь? — с невозмутимостью отозвалась Гидра. — Это они тут гости, а не мы. Мы строили этот дворец. Мы им владеем. Эти, с позволения сказать, «аристократы» наполняют свои уста именем Валерона, одновременно попирая всё, за что он сражался.
— Они только и делают, что твердят о собственном величии и осуждают других. Если бы хоть десятая часть их хвастовства была правдой — Королевство давно бы покорило и Гарлен, и Веренди.
— Они — позор этой страны. И избавить её от них — акт милосердия, а не преступление.
Если бы кто-нибудь другой сказал подобное — его бы растерзала толпа голубокровных, а если бы не успела — Королевская стража казнила бы за измену.
Но в голосе Фирвали, в её взгляде, в самой осанке чувствовалась безупречная уверенность императрицы, прогуливающейся среди подданных. От неё исходили такая харизма и авторитет, что аристократы опустили взгляды, а королевские стражники встали по стойке «смирно».
Закладка