Глава 2001. Вместе в одиночестве. Часть 1 •
— Потому что усиление начнётся только после того, как мы объединим частичные ядра в полное силовое ядро, — ответила Солус. — На этом этапе мы сможем удерживать его стабильным за счёт общего сосредоточения и силы воли.
— Не говори ерунды, — попыталась усмехнуться Квилла, но её чуть не вырвало. — После усиления энергия ядра будет гораздо больше, чем сумма его частей. Как мы сможем его контролировать, если даже свою часть удержать не можем?
— Благодаря массиву, который я храню в Сердце Башни, — пожала плечами Солус. — После того как мы вернули Рот и выслушали объяснения Салаарк о его работе, я нашла способ менять массивы Кузнечного Искусства в процессе создания артефакта.
— Я не могу повторить эффект Потока Стихий, но могу подготовить отдельный магический круг под каждый важный этап.
— Почему, чёрт возьми, ты нам об этом не сказала? — даже Защитник разозлился.
С тех пор как он прибыл в Пустыню, он усердно работал над своими навыками, но текущая задача оказалась для него непосильной, и это угнетало. Его ядро всё ещё было ярко-синим, и он не имел ни малейшего понятия, как достичь фиолетового.
Лит был куда моложе, но уже стоял на шаг от уровня Фалуэль. А теперь и Квилла его обошла, и, кроме Тисты, все уже сравнялись с ним по уровню.
— Потому что это была не ваша задача, — ответила Солус. — Именно поэтому я вписала в инструкции только первый массив для тренировок.
Её ответ был встречен несколькими поднятыми средними пальцами.
— Я бы тебя сейчас задушила, но у меня нет сил, — сказала Тиста. — Увидимся завтра утром. Я слишком часто использовала Бодрость в этой безумной затее.
— Ждать не обязательно, — сказал Лит. — Восстановление занимает всего восемь часов. Четыре — если остаться в башне. Продолжим после обеда.
— Нам всем не помешает передохнуть, — согласилась Фалуэль. — Заодно пообщаемся и немного насладимся Пустыней, а не только казармами.
— Если у нас не получится, придётся всё начинать заново, — остановил её Лит. — Если меня призовут Королевские до того, как мы завершим работу, мои шансы выжить без големов крайне малы. Думаешь, я смогу один сражаться с целой армией бессмертных?
— Нет. Тогда до встречи после обеда, — вздохнула Тиста, и вскоре все переместились в свои комнаты, оставив Лита и Солус вдвоём.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
— Что ты имеешь в виду?
— Это ведь первый раз с тех пор, как ты вернула себе человеческое тело, когда мы создаём что-то вместе с другими, как это делала твоя мать. Я беспокоюсь, что совмещение Ярости, Перчаток и Рта может быть для тебя слишком тяжело.
— Не волнуйся. Если в разгар процесса ко мне вернётся ещё одно воспоминание, я его подавлю. Я знаю, как важно тебе закончить этих големов, и...
— Я не об этом, глупенькая, — Лит взял её за лицо, заставив посмотреть ему в глаза.
— В худшем случае бабушка вернёт материалы, и мы всё сделаем даже лучше. Я беспокоюсь о тебе.
— Всё хорошо, — Солус отстранилась, но он схватил её за плечи.
— Нет, не хорошо. Сначала — правда о том, что случилось с тобой и твоей матерью. Потом — Ярость, поездка в Веренди, а теперь вот это, — он вынул Рот Менадион из кармана измерения и протянул ей.
— С момента свадьбы Вастора именно тебе досталось больше всего. Тебе пришлось столкнуться с прошлым и при этом заботиться ещё и обо мне. Свадьба мне помогла, но между нами образовалась трещина именно тогда, когда ты больше всего нуждалась во мне.
— Я могу сделать этих големов с нуля за несколько дней, а тебе понадобились месяцы, чтобы выбраться из той ямы, в которую тебя вогнало признание Байтры. А теперь посмотри мне в глаза и скажи, что ты спокойно относишься к тому, что убийца твоей матери забрал ещё одну часть её наследия.
Лит протянул ей Рот и письмо с извинениями от Райдзю, которое Вастор передал ему на случай, если тот решит вернуть артефакт Элфин Менадион.
Солус едва могла дотронуться до Рта. Мысль о том, что все его секреты были изучены чужаками, что доверие между Рифой и её учениками снова обернулось трагедией, вызывала у неё тошноту.
А вот письмо она перечитывала много раз, каждый раз комкая его и топча ногами, особенно доходя до последней строки. Бумага выглядела старой и потрёпанной, хоть прибыла всего лишь вчера.
«Дорогая Элфин, я знаю, что как бы я ни извинялась, для тебя это будут лишь пустые слова. Но у меня нет ничего, кроме искреннего сожаления. Я сделала всё, чтобы Рот вернулся к тебе, и не участвовала в его изучении.
Увы, мой отказ ничего не дал. Пока я считала тебя мёртвой, я уже поделилась с братьями всем, что знала о техниках Рифы и Ярости.
Даже без моей помощи они достаточно хорошо знали методы твоей матери, чтобы раскрыть тайны Рта. Если это хоть немного утешит, знай: когда мой отец хотел отдать его Литу, я настаивала на возвращении артефакта тебе, и меня поддержала Зорет.
Кроме того, если ты читаешь это письмо, знай: всё, что мы узнали из изучения Рта, стало частью моего наследия — и оно твоё. Скажи только слово — и я приду к тебе.
С верой, Байтра».
Солус знала, что Райдзю сделала всё, что могла, чтобы снова не предать наследницу Менадион. Но ей от этого не становилось легче. Сначала — её жизнь, потом — партнёр, а теперь и одно из последних наследий матери принадлежало другому.
Солус казалось, что Могар наслаждается её страданиями — даёт надежду, а затем отнимает её, стоит ей протянуть руку.
— Нет, мне совсем не хорошо, — опустила плечи Солус, прекращая сопротивление. — Но какой у меня выбор? Я не могу просить тебя ждать, когда мы даже не знаем, сколько тебе осталось.
— Я не могу ворваться в Организацию, чтобы вернуть данные о Рте, и даже если бы убила Байтру — это бы ничего не изменило. Она сделала всё, что могла. Без неё Рот всё ещё был бы у Совета Веренди и рано или поздно его бы тоже изучили.
— Ты права, прошлое не изменить. Но ты можешь выбрать, как справиться с последствиями, — сказал Лит. — Вместо того чтобы замкнуться и притворяться, что тебе всё нипочём, ты можешь прийти ко мне.
— Не говори ерунды, — попыталась усмехнуться Квилла, но её чуть не вырвало. — После усиления энергия ядра будет гораздо больше, чем сумма его частей. Как мы сможем его контролировать, если даже свою часть удержать не можем?
— Благодаря массиву, который я храню в Сердце Башни, — пожала плечами Солус. — После того как мы вернули Рот и выслушали объяснения Салаарк о его работе, я нашла способ менять массивы Кузнечного Искусства в процессе создания артефакта.
— Я не могу повторить эффект Потока Стихий, но могу подготовить отдельный магический круг под каждый важный этап.
— Почему, чёрт возьми, ты нам об этом не сказала? — даже Защитник разозлился.
С тех пор как он прибыл в Пустыню, он усердно работал над своими навыками, но текущая задача оказалась для него непосильной, и это угнетало. Его ядро всё ещё было ярко-синим, и он не имел ни малейшего понятия, как достичь фиолетового.
Лит был куда моложе, но уже стоял на шаг от уровня Фалуэль. А теперь и Квилла его обошла, и, кроме Тисты, все уже сравнялись с ним по уровню.
— Потому что это была не ваша задача, — ответила Солус. — Именно поэтому я вписала в инструкции только первый массив для тренировок.
Её ответ был встречен несколькими поднятыми средними пальцами.
— Я бы тебя сейчас задушила, но у меня нет сил, — сказала Тиста. — Увидимся завтра утром. Я слишком часто использовала Бодрость в этой безумной затее.
— Ждать не обязательно, — сказал Лит. — Восстановление занимает всего восемь часов. Четыре — если остаться в башне. Продолжим после обеда.
— Нам всем не помешает передохнуть, — согласилась Фалуэль. — Заодно пообщаемся и немного насладимся Пустыней, а не только казармами.
— Если у нас не получится, придётся всё начинать заново, — остановил её Лит. — Если меня призовут Королевские до того, как мы завершим работу, мои шансы выжить без големов крайне малы. Думаешь, я смогу один сражаться с целой армией бессмертных?
— Нет. Тогда до встречи после обеда, — вздохнула Тиста, и вскоре все переместились в свои комнаты, оставив Лита и Солус вдвоём.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
— Что ты имеешь в виду?
— Это ведь первый раз с тех пор, как ты вернула себе человеческое тело, когда мы создаём что-то вместе с другими, как это делала твоя мать. Я беспокоюсь, что совмещение Ярости, Перчаток и Рта может быть для тебя слишком тяжело.
— Не волнуйся. Если в разгар процесса ко мне вернётся ещё одно воспоминание, я его подавлю. Я знаю, как важно тебе закончить этих големов, и...
— Я не об этом, глупенькая, — Лит взял её за лицо, заставив посмотреть ему в глаза.
— В худшем случае бабушка вернёт материалы, и мы всё сделаем даже лучше. Я беспокоюсь о тебе.
— Всё хорошо, — Солус отстранилась, но он схватил её за плечи.
— Нет, не хорошо. Сначала — правда о том, что случилось с тобой и твоей матерью. Потом — Ярость, поездка в Веренди, а теперь вот это, — он вынул Рот Менадион из кармана измерения и протянул ей.
— С момента свадьбы Вастора именно тебе досталось больше всего. Тебе пришлось столкнуться с прошлым и при этом заботиться ещё и обо мне. Свадьба мне помогла, но между нами образовалась трещина именно тогда, когда ты больше всего нуждалась во мне.
— Я могу сделать этих големов с нуля за несколько дней, а тебе понадобились месяцы, чтобы выбраться из той ямы, в которую тебя вогнало признание Байтры. А теперь посмотри мне в глаза и скажи, что ты спокойно относишься к тому, что убийца твоей матери забрал ещё одну часть её наследия.
Лит протянул ей Рот и письмо с извинениями от Райдзю, которое Вастор передал ему на случай, если тот решит вернуть артефакт Элфин Менадион.
Солус едва могла дотронуться до Рта. Мысль о том, что все его секреты были изучены чужаками, что доверие между Рифой и её учениками снова обернулось трагедией, вызывала у неё тошноту.
А вот письмо она перечитывала много раз, каждый раз комкая его и топча ногами, особенно доходя до последней строки. Бумага выглядела старой и потрёпанной, хоть прибыла всего лишь вчера.
«Дорогая Элфин, я знаю, что как бы я ни извинялась, для тебя это будут лишь пустые слова. Но у меня нет ничего, кроме искреннего сожаления. Я сделала всё, чтобы Рот вернулся к тебе, и не участвовала в его изучении.
Увы, мой отказ ничего не дал. Пока я считала тебя мёртвой, я уже поделилась с братьями всем, что знала о техниках Рифы и Ярости.
Даже без моей помощи они достаточно хорошо знали методы твоей матери, чтобы раскрыть тайны Рта. Если это хоть немного утешит, знай: когда мой отец хотел отдать его Литу, я настаивала на возвращении артефакта тебе, и меня поддержала Зорет.
Кроме того, если ты читаешь это письмо, знай: всё, что мы узнали из изучения Рта, стало частью моего наследия — и оно твоё. Скажи только слово — и я приду к тебе.
С верой, Байтра».
Солус знала, что Райдзю сделала всё, что могла, чтобы снова не предать наследницу Менадион. Но ей от этого не становилось легче. Сначала — её жизнь, потом — партнёр, а теперь и одно из последних наследий матери принадлежало другому.
Солус казалось, что Могар наслаждается её страданиями — даёт надежду, а затем отнимает её, стоит ей протянуть руку.
— Нет, мне совсем не хорошо, — опустила плечи Солус, прекращая сопротивление. — Но какой у меня выбор? Я не могу просить тебя ждать, когда мы даже не знаем, сколько тебе осталось.
— Я не могу ворваться в Организацию, чтобы вернуть данные о Рте, и даже если бы убила Байтру — это бы ничего не изменило. Она сделала всё, что могла. Без неё Рот всё ещё был бы у Совета Веренди и рано или поздно его бы тоже изучили.
— Ты права, прошлое не изменить. Но ты можешь выбрать, как справиться с последствиями, — сказал Лит. — Вместо того чтобы замкнуться и притворяться, что тебе всё нипочём, ты можешь прийти ко мне.
Закладка