Глава 1857. Пустая оболочка. Часть 1 •
Никакого приговора не будет, пока не начнётся финальное испытание.
Ни победы, ни поражения — пока не будут выполнены все условия.
— Ты хочешь сказать, что мой брат — не только могущественный Божественный Зверь, но ещё и потенциальный Хранитель? — Орпал стиснул зубы до крови, а когти вонзились в его ладони.
Баба Яга и правда была жестока. Каждое слово Ночи только сыпало соль на его незажившие раны, заставляя Орпала рыдать от бессилия.
На протяжении веков семья Хогумов укрепляла массивы, окружающие их особняк, превращая его в крепость. Но даже крепость падёт, если оставить стены без защиты.
Они вложили почти всё своё состояние в защитные массивы, будучи уверены, что вторженцы будут либо сдержаны, либо уничтожены. Однако шквальные волны заклинаний, массивов и Пламени раз за разом истощали кристаллы, питающие защиту. Демоны и тьма не давали слугам заменить их, и в итоге барьер пал.
Последняя волна Пустоты, Замороженного и Истинного Пламени разрушила сами руны защитных массивов. Даже новые кристаллы теперь были бесполезны — магические формации, создаваемые веками, исчезли навсегда.
Тиамат зарычал, срывая крышу особняка, разбивая верхние этажи, пока не добрался до комнаты, откуда исходил сигнал жизненной силы его отца. Слабый, еле заметный.
— Папа! Держись! Пока в тебе есть искра жизни, я...
И тут Лит/Дерек МакКой увидел его.
Тело Рааза Верхена лежало на дубовом столе. Оно было покрыто его собственной кровью, без конечностей. Но не это заставило Лита замереть. Он оцепенел, потому что увидел перед собой не стол, а больничную койку. Вместо изуродованного тела — труп Карла, склеенный и зашитый, чтобы брат мог его опознать.
Он снова оказался на Земле — в самый худший день своей жизни.
Ноги Тиамата подломились, он рухнул на пол, и от удара пошла слабая дрожь. Всё вокруг стало до боли похоже на тот день двадцать лет назад.
Его гигантская рука потянулась к Раазу, но он дрожал так сильно, что малейшее движение могло разрезать отца пополам.
Он не заметил, как над ним сгущались тучи, как земля начала вибрировать. Тиста тоже ничего не видела и не слышала — её тело застыло в ужасе, разум трещал от ненависти, что текла в венах каждого Демона.
Всё, что слышал Лит — это голос Дерека.
[Ты пытался измениться, но это было бесполезно,] — голос был полон презрения.
[Ты сам знаешь, что этот мир ничем не лучше Земли.]
В пространстве, напоминающем мысленный ландшафт, Лит встретился с Дереком, в то время как в реальности Тиамат был недвижим.
[Они всегда будут нас преследовать. Всегда будут нас бить,] — Дерек выглядел как обозлённый подросток, затем — как взрослый в гневе.
[Ты стал этим "Литом" и решил забыть обо мне, грелся в тепле их заботы.]
[Ты забыл, кто мы. Мы — как космос. Пустые. Холодные. Мы убиваем всех, кто к нам приближается.] — Одежда Дерека сменилась на ту, что была на нём в день смерти Карла.
Он стоял сжатый в комок, слёзы текли по щекам, но ни вздоха, ни рыдания — только первобытный рёв, от которого тогда содрогнулись даже медсёстры.
В реальности из глаз Тиамата текли семь ручьёв слёз, каждый — цвета одного из стихийных элементов. Они сливались в белую лужу на полу, делая алый цвет крови Рааза ещё ярче.
В ответ на его горе небо заплакало вместе с ним, пошёл дождь.
[Ты жил своей мечтой, оставив меня в прошлом,] — образ снова изменился: перед Литом стоял он сам — в ночь, когда отомстил за брата.
[Жаль, без меня ты стал пустой оболочкой. Мешком для битья. Куклой на поводке у таких, как Хогум.]
Дерек покрылся кровью Криса, а затем — собственной.
[Пора разорвать цепи и вернуться к себе настоящему.]
Дерек исчез — и его место заняла гуманоидная Мерзость с семью белыми глазами и широко раскрытой пастью.
[Я могу отомстить за отца, как отомстил за Карла,] — Мерзость выросла, на теле Тиамата начали появляться трещины.
[Я убью Хогума. Я убью Орпала. Я поставлю всё Королевство Грифона на колени и уничтожу его медленно и мучительно.]
Трещины расползались, тьма внутри и снаружи Лита сближалась, Пустота вновь стала Хаосом, бушующим в его теле.
[Всё, что тебе нужно сделать — выпустить меня!] — Мерзость теперь была такой же огромной, как Тиамат.
Она протянула к нему руку.
И вот Лит почувствовал зов Могара. И зов собственного ядра. Тёмно-фиолетовое пульсировало вместе с насыщенным фиолетовым, прося освободить его от оков. Но Лит не знал как.
Он медленно поднял руку, думая, что нашёл ответ, — и Мерзость расплылась в жуткой улыбке.
И тут он услышал крик Тисты — и увидел собственное безумие, отражённое в ней. Он понял, что трещины разрушали его изнутри. И, самое важное, он заметил дыхание Рааза — пар, исходивший изо рта в холоде, порождённом его яростью.
Он вспомнил слова Бабы Яги в день рождения Солус — и осознал их смысл.
— Нет, — Лит опустил руку и посмотрел на Дерека с ненавистью.
[Что значит "нет"? Ты дашь им уйти? Ты стал таким слабым?] — Мерзость взревела, но её размер уменьшился, баланс начал смещаться.
— Нет, я не дам им уйти. И нет, я не слаб. Ты — слаб. — Голос Лита был холоден и спокоен.
— Я помню, кем мы были. Израненный зверь, который лишь облизывал раны, чтобы снова их разодрать, не давая себе исцелиться.
— Мы были жаждущим крови монстром. Одиноким. Всем было плевать, живы мы или мертвы — нам самим было плевать. Мы жили ради мести. А когда добились её, от нас ничего не осталось.
— Мы стали пустой оболочкой. И просто спустили курок. — Чёрная чешуя покрыла тело Лита, и на его лице открылось пять новых глаз.
— Ты говоришь, что новая жизнь сделала меня слабым. Но она сделала меня сильным. Без этих людей я стал бы, как все остальные, кто переродился здесь до меня. Просто ещё одной Мерзостью.
Ни победы, ни поражения — пока не будут выполнены все условия.
— Ты хочешь сказать, что мой брат — не только могущественный Божественный Зверь, но ещё и потенциальный Хранитель? — Орпал стиснул зубы до крови, а когти вонзились в его ладони.
Баба Яга и правда была жестока. Каждое слово Ночи только сыпало соль на его незажившие раны, заставляя Орпала рыдать от бессилия.
На протяжении веков семья Хогумов укрепляла массивы, окружающие их особняк, превращая его в крепость. Но даже крепость падёт, если оставить стены без защиты.
Они вложили почти всё своё состояние в защитные массивы, будучи уверены, что вторженцы будут либо сдержаны, либо уничтожены. Однако шквальные волны заклинаний, массивов и Пламени раз за разом истощали кристаллы, питающие защиту. Демоны и тьма не давали слугам заменить их, и в итоге барьер пал.
Последняя волна Пустоты, Замороженного и Истинного Пламени разрушила сами руны защитных массивов. Даже новые кристаллы теперь были бесполезны — магические формации, создаваемые веками, исчезли навсегда.
Тиамат зарычал, срывая крышу особняка, разбивая верхние этажи, пока не добрался до комнаты, откуда исходил сигнал жизненной силы его отца. Слабый, еле заметный.
— Папа! Держись! Пока в тебе есть искра жизни, я...
И тут Лит/Дерек МакКой увидел его.
Тело Рааза Верхена лежало на дубовом столе. Оно было покрыто его собственной кровью, без конечностей. Но не это заставило Лита замереть. Он оцепенел, потому что увидел перед собой не стол, а больничную койку. Вместо изуродованного тела — труп Карла, склеенный и зашитый, чтобы брат мог его опознать.
Он снова оказался на Земле — в самый худший день своей жизни.
Ноги Тиамата подломились, он рухнул на пол, и от удара пошла слабая дрожь. Всё вокруг стало до боли похоже на тот день двадцать лет назад.
Его гигантская рука потянулась к Раазу, но он дрожал так сильно, что малейшее движение могло разрезать отца пополам.
Он не заметил, как над ним сгущались тучи, как земля начала вибрировать. Тиста тоже ничего не видела и не слышала — её тело застыло в ужасе, разум трещал от ненависти, что текла в венах каждого Демона.
Всё, что слышал Лит — это голос Дерека.
[Ты пытался измениться, но это было бесполезно,] — голос был полон презрения.
[Ты сам знаешь, что этот мир ничем не лучше Земли.]
В пространстве, напоминающем мысленный ландшафт, Лит встретился с Дереком, в то время как в реальности Тиамат был недвижим.
[Они всегда будут нас преследовать. Всегда будут нас бить,] — Дерек выглядел как обозлённый подросток, затем — как взрослый в гневе.
[Ты стал этим "Литом" и решил забыть обо мне, грелся в тепле их заботы.]
[Ты забыл, кто мы. Мы — как космос. Пустые. Холодные. Мы убиваем всех, кто к нам приближается.] — Одежда Дерека сменилась на ту, что была на нём в день смерти Карла.
Он стоял сжатый в комок, слёзы текли по щекам, но ни вздоха, ни рыдания — только первобытный рёв, от которого тогда содрогнулись даже медсёстры.
В ответ на его горе небо заплакало вместе с ним, пошёл дождь.
[Ты жил своей мечтой, оставив меня в прошлом,] — образ снова изменился: перед Литом стоял он сам — в ночь, когда отомстил за брата.
[Жаль, без меня ты стал пустой оболочкой. Мешком для битья. Куклой на поводке у таких, как Хогум.]
Дерек покрылся кровью Криса, а затем — собственной.
[Пора разорвать цепи и вернуться к себе настоящему.]
Дерек исчез — и его место заняла гуманоидная Мерзость с семью белыми глазами и широко раскрытой пастью.
[Я могу отомстить за отца, как отомстил за Карла,] — Мерзость выросла, на теле Тиамата начали появляться трещины.
[Я убью Хогума. Я убью Орпала. Я поставлю всё Королевство Грифона на колени и уничтожу его медленно и мучительно.]
Трещины расползались, тьма внутри и снаружи Лита сближалась, Пустота вновь стала Хаосом, бушующим в его теле.
[Всё, что тебе нужно сделать — выпустить меня!] — Мерзость теперь была такой же огромной, как Тиамат.
Она протянула к нему руку.
И вот Лит почувствовал зов Могара. И зов собственного ядра. Тёмно-фиолетовое пульсировало вместе с насыщенным фиолетовым, прося освободить его от оков. Но Лит не знал как.
Он медленно поднял руку, думая, что нашёл ответ, — и Мерзость расплылась в жуткой улыбке.
И тут он услышал крик Тисты — и увидел собственное безумие, отражённое в ней. Он понял, что трещины разрушали его изнутри. И, самое важное, он заметил дыхание Рааза — пар, исходивший изо рта в холоде, порождённом его яростью.
Он вспомнил слова Бабы Яги в день рождения Солус — и осознал их смысл.
— Нет, — Лит опустил руку и посмотрел на Дерека с ненавистью.
[Что значит "нет"? Ты дашь им уйти? Ты стал таким слабым?] — Мерзость взревела, но её размер уменьшился, баланс начал смещаться.
— Нет, я не дам им уйти. И нет, я не слаб. Ты — слаб. — Голос Лита был холоден и спокоен.
— Я помню, кем мы были. Израненный зверь, который лишь облизывал раны, чтобы снова их разодрать, не давая себе исцелиться.
— Мы были жаждущим крови монстром. Одиноким. Всем было плевать, живы мы или мертвы — нам самим было плевать. Мы жили ради мести. А когда добились её, от нас ничего не осталось.
— Мы стали пустой оболочкой. И просто спустили курок. — Чёрная чешуя покрыла тело Лита, и на его лице открылось пять новых глаз.
— Ты говоришь, что новая жизнь сделала меня слабым. Но она сделала меня сильным. Без этих людей я стал бы, как все остальные, кто переродился здесь до меня. Просто ещё одной Мерзостью.
Закладка
Комментариев 1