Глава 1302. Толще крови. Часть 2 •
— P.S.: скажи своим сёстрам Голубке и Милочке держаться подальше от моей лаборатории. У меня Салаарк на быстром вызове, и есть должок, который я могу востребовать.
Золгриш забыл, с чего начинал письмо, и закончил его длинной тирадой про то, как его достаёт Ратпак из-за его забывчивости. Сумерки этот кусок опустил — он был бессмысленным и полон брани.
— Все ответы такие? — поразилась Ночь.
— Нет, я выбрал одно из самых вежливых. Если кратко — попытка призвать хоть одного лича закончится массовым переходом на сторону врага и общей целью: стереть нас с лица земли, — ответил он.
— Я польщён твоим приглашением, Повелитель Сумерек, но полностью согласен с мнением Золгриша, — произнёс Владион Зегрофф, Перворождённый вампир, с горечью во взгляде.
Люди называли вампиров благородными из нежити, а личей — королевской семьёй. Владион ненавидел, что Дворы тоже придерживаются этой иерархии, и ещё больше ненавидел, что был вынужден согласиться с грязным личем.
— Я прибыл сюда с Джиэры в поисках мира и нового дома, а не ради очередной бессмысленной бойни. К тому же, как Пробуждённый, я только потеряю, если наживу врага в лице Совета.
— Совет дал мне и моим детям еду и кров. А вы предлагаете только поле боя. Если я присоединюсь, то, под предлогом войны, рано или поздно кто-нибудь попытается выведать у моих младших секрет Пробуждения, когда они окажутся вдали от защиты Совета.
— Ты хочешь сказать, что первый вампир Могара, тот, кого сама Баба Яга обратила в нежить, не способен защитить своих? — голос Ночи сочился презрением к тому, что она считала предательством.
Если остальные Всадники были ей братьями и сёстрами, то Перворождённые — кузенами и племянниками. Она считала их семьёй, ведь, в отличие от потомков, Перворождённые несли искру самой Бабы Яги.
— Легко тебе говорить, — Владион поднялся, и вместе с ним встали многие Перворождённые. — Ты ни о чём не заботишься, даже к носителям относишься как к расходному материалу. Ты называешь тех, кто получает твои призмы, Избранными, а я называю их рабами.
— Я бесконечно благодарен Красной Матери за второй шанс, но сомневаюсь в её решении породить троих существ, что не могут иметь потомства, не заботятся ни о ком, кроме себя, и не могут жить, не отнимая тело у другого.
— Твои слова жестоки и несправедливы, — произнёс Сумерки. — У нас будет потомство, когда найдём идеального носителя. Всё остальное — пустая трата времени и сил. По этой же причине мои сёстры ещё не выковали своё снаряжение из давросса.
— Нам не хватает лишь средств, а не желания, чтобы основать свой род.
— Правда? Я бы поверил, если бы это сказал кто-то из сестёр, но ты? Ты уже выковал своё снаряжение и обитаешь в этом теле веками. Что тебе мешало всё это время? — мантия Владиона обвилась вокруг него, он готовился уйти.
— Я ещё не исполнил свою цель: найти способ, позволяющий всем видам нежити использовать стихию света, — ответил Красное Солнце.
— Позволь догадаться: когда ты её выполнишь, ты снова отложишь всё ради помощи сёстрам? Ты много говоришь, но я слышу лишь отговорки. Прощай. Мы больше не встретимся.
Владион слился с тенями и появился в тёмном переулке. Солнце ещё было высоко, но больше не причиняло ему дискомфорта — его полностью красное кровавое ядро стало ядром маны, вернув смертность.
Сила покинула его тело, но теперь он мог наслаждаться ароматом пустынных красавиц как мужчина, а не как хищник. И способов утолить голод у него было предостаточно.
Он выглядел точно так же, как при жизни: красивый мужчина лет тридцати с короткими чёрными волосами, ледяными голубыми глазами и тёплой страстью в сердце. Около 187 см ростом, с выправкой генерала и телосложением солдата — было ясно, что свои звания он получил в бою, а не за лесть и бумажную волокиту.
Очарования Владиону хватило бы, чтобы любая местная девушка закрыла глаза на его светло-оливковую кожу — слишком бледную по меркам Пустыни — и составила ему компанию. А его золото позволило бы отведать любые местные деликатесы.
Тем не менее он остался ждать, пока его сородичи решат, как поступить.
— Ты уверена, что это правильный выбор? — спросил Сумерки Илтин Демере, Перворождённую баньши.
— Время покажет. Всё, что я знаю — это наилучший выбор для моего народа, — эльфийка с золотыми волосами, серебряными глазами и сердцем, до сих пор носящим шрам от того, кто вырвал его из груди в поисках бессмертия после клятв вечной любви.
— Мы — твой народ, — сказала Заря.
— Ваши поступки не соответствуют словам. Раньше вы не колеблясь жертвовали моими детьми ради своих экспериментов. С чего бы мне верить, что теперь будет иначе? — Илтин исчезла, и в зале остались только Всадники и их прихвостни из Дворов Нежити.
— Ну и отлично, — вздохнул Сумерки.
— Никогда не думала, что скажу это, но мой носитель, похоже, прав, — простонала Ночь под тяжестью ответственности, от которой больше не могла отмахнуться.
— Что он предлагает? — спросила Заря, готовая выслушать любую идею, способную переломить ход войны.
— Он говорит, что нам пора набраться смелости и попросить у Мамы скакунов. Всадники должны скакать, — сказала Ночь, и в зале повисло неловкое молчание.
――――――――――――――――ranobes.com――――――――――――――――
Деревня Лутия, логово Фалуэль.
— Как это — уехали в отпуск? — поразился Легайн.
— Лит увёз детей учить магии, а его родители наслаждаются первой настоящей поездкой в своей жизни. Всё просто, — пожала плечами Фалуэль.
— Я знаю, что он уехал. Потому и пришёл. Иначе кто знает, сколько бы он запросил за кровь, особенно после инцидента с Колгой.
— Ты имеешь в виду тот случай, когда ты отправил Лита на Джиэру, заставив пройти Испытание Могара и подвергнув смертельной опасности и его, и Солус? — усмехнулась Фалуэль.
— Какая циничная формулировка. Я предпочитаю думать об этом как о лёгком толчке юному дарованию, чтобы посмотреть, как Испытание повлияет на его вторую половинку, — возразил Легайн с возмущённым видом.
Золгриш забыл, с чего начинал письмо, и закончил его длинной тирадой про то, как его достаёт Ратпак из-за его забывчивости. Сумерки этот кусок опустил — он был бессмысленным и полон брани.
— Все ответы такие? — поразилась Ночь.
— Нет, я выбрал одно из самых вежливых. Если кратко — попытка призвать хоть одного лича закончится массовым переходом на сторону врага и общей целью: стереть нас с лица земли, — ответил он.
— Я польщён твоим приглашением, Повелитель Сумерек, но полностью согласен с мнением Золгриша, — произнёс Владион Зегрофф, Перворождённый вампир, с горечью во взгляде.
Люди называли вампиров благородными из нежити, а личей — королевской семьёй. Владион ненавидел, что Дворы тоже придерживаются этой иерархии, и ещё больше ненавидел, что был вынужден согласиться с грязным личем.
— Я прибыл сюда с Джиэры в поисках мира и нового дома, а не ради очередной бессмысленной бойни. К тому же, как Пробуждённый, я только потеряю, если наживу врага в лице Совета.
— Совет дал мне и моим детям еду и кров. А вы предлагаете только поле боя. Если я присоединюсь, то, под предлогом войны, рано или поздно кто-нибудь попытается выведать у моих младших секрет Пробуждения, когда они окажутся вдали от защиты Совета.
— Ты хочешь сказать, что первый вампир Могара, тот, кого сама Баба Яга обратила в нежить, не способен защитить своих? — голос Ночи сочился презрением к тому, что она считала предательством.
Если остальные Всадники были ей братьями и сёстрами, то Перворождённые — кузенами и племянниками. Она считала их семьёй, ведь, в отличие от потомков, Перворождённые несли искру самой Бабы Яги.
— Легко тебе говорить, — Владион поднялся, и вместе с ним встали многие Перворождённые. — Ты ни о чём не заботишься, даже к носителям относишься как к расходному материалу. Ты называешь тех, кто получает твои призмы, Избранными, а я называю их рабами.
— Я бесконечно благодарен Красной Матери за второй шанс, но сомневаюсь в её решении породить троих существ, что не могут иметь потомства, не заботятся ни о ком, кроме себя, и не могут жить, не отнимая тело у другого.
— Твои слова жестоки и несправедливы, — произнёс Сумерки. — У нас будет потомство, когда найдём идеального носителя. Всё остальное — пустая трата времени и сил. По этой же причине мои сёстры ещё не выковали своё снаряжение из давросса.
— Нам не хватает лишь средств, а не желания, чтобы основать свой род.
— Правда? Я бы поверил, если бы это сказал кто-то из сестёр, но ты? Ты уже выковал своё снаряжение и обитаешь в этом теле веками. Что тебе мешало всё это время? — мантия Владиона обвилась вокруг него, он готовился уйти.
— Я ещё не исполнил свою цель: найти способ, позволяющий всем видам нежити использовать стихию света, — ответил Красное Солнце.
— Позволь догадаться: когда ты её выполнишь, ты снова отложишь всё ради помощи сёстрам? Ты много говоришь, но я слышу лишь отговорки. Прощай. Мы больше не встретимся.
Владион слился с тенями и появился в тёмном переулке. Солнце ещё было высоко, но больше не причиняло ему дискомфорта — его полностью красное кровавое ядро стало ядром маны, вернув смертность.
Сила покинула его тело, но теперь он мог наслаждаться ароматом пустынных красавиц как мужчина, а не как хищник. И способов утолить голод у него было предостаточно.
Он выглядел точно так же, как при жизни: красивый мужчина лет тридцати с короткими чёрными волосами, ледяными голубыми глазами и тёплой страстью в сердце. Около 187 см ростом, с выправкой генерала и телосложением солдата — было ясно, что свои звания он получил в бою, а не за лесть и бумажную волокиту.
Очарования Владиону хватило бы, чтобы любая местная девушка закрыла глаза на его светло-оливковую кожу — слишком бледную по меркам Пустыни — и составила ему компанию. А его золото позволило бы отведать любые местные деликатесы.
Тем не менее он остался ждать, пока его сородичи решат, как поступить.
— Ты уверена, что это правильный выбор? — спросил Сумерки Илтин Демере, Перворождённую баньши.
— Время покажет. Всё, что я знаю — это наилучший выбор для моего народа, — эльфийка с золотыми волосами, серебряными глазами и сердцем, до сих пор носящим шрам от того, кто вырвал его из груди в поисках бессмертия после клятв вечной любви.
— Мы — твой народ, — сказала Заря.
— Ваши поступки не соответствуют словам. Раньше вы не колеблясь жертвовали моими детьми ради своих экспериментов. С чего бы мне верить, что теперь будет иначе? — Илтин исчезла, и в зале остались только Всадники и их прихвостни из Дворов Нежити.
— Ну и отлично, — вздохнул Сумерки.
— Никогда не думала, что скажу это, но мой носитель, похоже, прав, — простонала Ночь под тяжестью ответственности, от которой больше не могла отмахнуться.
— Что он предлагает? — спросила Заря, готовая выслушать любую идею, способную переломить ход войны.
— Он говорит, что нам пора набраться смелости и попросить у Мамы скакунов. Всадники должны скакать, — сказала Ночь, и в зале повисло неловкое молчание.
――――――――――――――――ranobes.com――――――――――――――――
Деревня Лутия, логово Фалуэль.
— Как это — уехали в отпуск? — поразился Легайн.
— Лит увёз детей учить магии, а его родители наслаждаются первой настоящей поездкой в своей жизни. Всё просто, — пожала плечами Фалуэль.
— Я знаю, что он уехал. Потому и пришёл. Иначе кто знает, сколько бы он запросил за кровь, особенно после инцидента с Колгой.
— Ты имеешь в виду тот случай, когда ты отправил Лита на Джиэру, заставив пройти Испытание Могара и подвергнув смертельной опасности и его, и Солус? — усмехнулась Фалуэль.
— Какая циничная формулировка. Я предпочитаю думать об этом как о лёгком толчке юному дарованию, чтобы посмотреть, как Испытание повлияет на его вторую половинку, — возразил Легайн с возмущённым видом.
Закладка